Беглянка из Ивагакуре

      — Это гендзюцу, — заключил Какаши. — Неизвестно, какого рода и как долго она будет без сознания.       Итачи и так это понимал, но продолжал сидеть рядом с футоном и гипнотизировать спящую Кин. Вдруг прямо сейчас в её сознании происходит что-то ужасное? Вдруг её разум испытывает муки? Итачи прекрасно знал, какого рода бывают гендзюцу, он и сам частенько использовал не самые приятные на своих противниках. Было тяжело думать о том, что прямо здесь и сейчас Кин пытают, а Итачи ничего не может сделать.       — А вы не можете заглянуть к ней? — Вдруг поинтересовалась Катори. — Мало ли, что он заставил её там увидеть…       — Рискованно, — отозвался Какаши. — Вмешательство может только навредить, лучше не надо. Будем ждать.       Копирующий ниндзя и сам был взволнован, но Итачи знал, по какой причине: он хочет расспросить Кин об Обито.       — Кин с нами, это главное, — подал голос Шисуи. — Правда, меня настораживает, что он так легко отпустил её.       — Да, меня тоже, — мрачно согласился Какаши. — Но, вспоминая предыдущий эпизод знакомства Кин с этим человеком, я полагаю, что он действительно не желает ей зла и забрал её лишь для того, чтобы спасти от Кавасаки.       — Что дальше? — Спросила Катори. — Кин у нас, а группа Кавасаки наверняка продолжает поиски.       — Они будут искать человека в маске, это собьёт их со следа, — отозвался Шисуи. — Мы пока сможем побыть здесь и подождать пробуждения Кин.       — Нужно разделиться и начать патрулировать окрестности, — предложил Какаши. — Будет неприятно, если шиноби Ивы нагрянут сюда внезапно.       Они решили, что в первый патруль отправятся Шисуи, Саске и Какаши. Итачи предпочёл бы, чтобы его брат остался с ним, однако не стал это озвучивать. Саске может справиться с чем угодно. Когда они ушли, Итачи остался с Катори, которая с удобством устроилась на подоконнике. Её присутствие всё ещё было неприятно, но теперь, когда Кин была здесь целая и невредимая (по крайней мере, физически), гнев Итачи слегка поутих. Они долго молчали, и эта тишина становилась всё более неловкой. Катори не выдержала первой.       — Долгое время я сомневалась, что ты её действительно любишь, — тихим и равнодушным голосом произнесла она. — Теперь вижу, что ошибалась.       — Не тебе ставить под сомнения чьи-либо чувства, — ледяным тоном отозвался Итачи.       — Это верно, я просто решила озвучить.       — Я тебя об этом не спрашивал, — огрызнулся Итачи и покосился на Катори. — Не думаю, что Кин обрадуется твоему присутствию, когда очнётся.       — Мои отношения с Кин тебя не касаются, — холодно ответила Катори. — Я с этим сама разберусь.       — Теперь касаются, — спокойно отчеканил Итачи. — Если я пойму, что твоё присутствие причиняет ей боль или хоть немного расстраивает, то не постесняюсь вышвырнуть тебя отсюда.       — Интересно будет на это посмотреть, — с ледяной усмешкой отозвалась Катори. — Не люблю, когда мне угрожают.       — Я ещё не начинал тебе угрожать.       Девушка насмешливо хмыкнула в ответ, но ничего не ответила. Они снова замолчали. К своему удивлению, Итачи не чувствовал ярости, которую ощущал всё это время, он не сдерживал себя и не боялся сорваться. Учиха полностью сосредоточился на Кин, и это помогло ему твёрдо стоять на ногах.       — Не думаю, что тебе это интересно, — снова начала Катори, и Итачи раздражённо закатил глаза, — но я с самого начала была не согласна с Изуми.       — И, тем не менее, довела дело до конца, — сухо добавил Итачи.       — Да, довела. Такая уж у меня работа.       — Что Изуми предложила тебе взамен? Зачем ты вообще ей помогала?       Катори ответила не сразу, и Итачи нетерпеливо посмотрел на неё. Девушка отвернула голову к улице, устремив задумчивый взгляд вдаль, поза была расслабленной, вряд ли она вообще когда-либо от чего-либо напрягалась.       — Мы никогда не были подругами, — наконец, произнесла Катори, — но однажды она спасла мою жизнь.       — И взамен ты решила отнять другую, — язвительно вставил Итачи, и Катори тут же повернула к нему голову и свесила ноги с подоконника.       — Изначально я и не подозревала, в чём состоял замысел Изуми, она своими планами не делилась. Я просто делала, что должна была. Таков закон чести шиноби.       Итачи пренебрежительно фыркнул.       — Законы чести шиноби — это оправдание для тех, кто не желает брать на себя ответственность. Но ты делала всё это добровольно, Изуми не могла заставить тебя силой.       — Видимо, мы смотрим на мир по-разному, — усмехнулась Катори. — Она спасла мне жизнь, с моей стороны было честно отплатить за это.       — Вероломство и лицемерие — это, по-твоему, честь? — С насмешкой осведомился Итачи. — Получается, чтобы быть честным с одним, нужно лгать другому? Ты странно мыслишь.       — Безупречному Итачи не понять, что значит марать свои белые ручки, — ехидно отозвалась Катори, и Итачи ответил ей милейшей улыбкой.       — Ты даже не представляешь, в чём побывали мои, как ты говоришь, белые ручки.       — Тогда ты понимаешь, что иногда приходится чем-то жертвовать.       — Желательно ещё понимать, во имя чего эта жертва, а у тебя с этим явные проблемы, — издевательским тоном отозвался Итачи. — Ты пожертвовала жизнью Кин, чтобы угодить Изуми…       — Я не угождала ей! — Не сдержалась Катори, и Итачи даже удивлённо вскинул брови от того, что эта холодная куноичи показала, наконец, эмоции. — Она ревнивая, помешанная дура, которая заволокла сама себя в западню. Что же касается меня… я бы ни о чём не жалела, если бы Кин не стала мне дорога.       — Это звучит куда омерзительнее, чем тебе бы хотелось, — жёстко отчеканил Итачи. — Получается, что жизнь человека для тебя лишь пустой звук, и ради личных амбиций, ради отстаивания своей надуманной чести ты готова ей пожертвовать.       Катори пристально смотрела на Итачи, и в её глазах отразилось что-то, отдалённо напоминающее сожаление.       — По всей видимости, — с тенью обречённости ответила она. — Поработай в моём подразделении, может, тогда поймёшь, о чём я тебе толкую.       — Я понимаю, о чём ты мне толкуешь, — недовольно фыркнул Итачи. — Но жалеть тебя и гладить по головке не собираюсь. Мы все, так или иначе, попадаем в ситуации, при которых наша совесть проходит проверку на прочность. Такова жизнь любого шиноби, но мы не должны переставать быть людьми. Иногда можно пожертвовать личной честью и даже законом чести шиноби, чтобы спасти чью-то жизнь. Если ты к этому не готова, то мне жаль тебя. Может, тебе перейти работать к Данзо? Ему как раз нужны бездушные машины вроде тебя.       — Если бы я была бездушной машиной, то вряд ли сидела бы сейчас здесь, — спокойно возразила Катори. — А Данзо просто старый козёл.       — Очень опасный старый козёл, — поправил Итачи.       Девушка глухо усмехнулась в ответ, и они с Итачи переглянулись. Вряд ли это можно было назвать взаимопониманием, но той злости, которую Учиха испытывал к Катори, больше не было. Как тысячи других шиноби она стала заложницей системы, которая диктует жертвовать жизнями ради так называемых законов чести шиноби. Итачи не стал спрашивать, как бы ответила Катори на просьбу Изуми убить Кин свой рукой. Скорее всего, положительно, хотя, возможно, Итачи и ошибался. Он вдруг подумал о Дэичи, который стремился казнить Кин по той же самой причине.       Из раздумий Итачи вырвал тихий стон, и он тут же потянулся к Кин, Катори тоже сорвалась с места и встала поближе. Кин не открывала глаза, но начала ворочаться, Итачи прикоснулся рукой до её лба: она была холодная. Как только девушка ощутила прикосновение к своему лицу, она тут же замерла, а через пару секунд распахнула глаза. Два ярких изумруда испуганно сверлили потолок, после чего взгляд переместился на Итачи. Он смотрел на неё и не мог поверить, что она снова с ним, и оттого сердце радостно трепетало в груди. Кин несколько секунд смотрела на Итачи совершенно бесстрастно, после чего резко подскочила и, как ошпаренная, отпрянула к стене. Итачи и Катори в недоумении уставились на напуганную девушку, пока она, белее мела, разглядывала их.       — Нет, — хрипло прошептала она, — не может быть…       — Кин, — осторожно начал Итачи и сделала маленький шаг вперёд, — всё хорошо, не бойся…       — Я не этого хотела… — продолжала шептать Кин, не обращаясь ни к кому конкретному. — Зачем он…       Итачи боялся, что её рассудок мог повредиться из-за гендзюцу, по крайней мере, вела она себя пока что именно так.       — Всё не так… — еле слышно бормотала она.       — Кин, что с тобой? — Спросила Катори и подошла чуть ближе.       Кин перевела на неё растерянный взгляд и нахмурилась.       — Ты… — тихо протянула она.       — Ну да, я, — с некоторой долей смущения отозвалась Катори. — Слушай…       — Не сейчас, — нетерпеливо прервал Итачи и снова приблизился к Кин, от чего она испуганно вздрогнула и сильнее вжалась в стену. — Кин, не надо бояться. Я с тобой…       — Вот это мне и не нравится, — уже более окрепшим голосом отозвалась Кин и смерила Итачи сердитым взглядом. — Что вы вообще здесь делаете? Чего вам в своей Конохе не сидится?       Итачи в растерянности смотрел на девушку и даже не знал, что ответить. Ему не хотелось верить в то, что незнакомец в маске мог сделать что-то с её сознанием. Ещё больше его угнетала мысль о том, что Кин просто-напросто не желает его видеть. Чего она боялась? Что именно её злило?       — В Конохе погода испортилась, — съязвила Катори, — решили сменить обстановку…       — Мы здесь, чтобы спасти тебя, — уверенно проговорил Итачи.       — Кто сказал, что я нуждаюсь в спасении? — С вызовом осведомилась Кин и гордо вскинула подбородок, хотя всё так же испуганно жалась к стене.       — Никто, — мягко отозвался Итачи и нежно улыбнулся. — Просто мы должны были попытаться…       — Мы можем отдать тебя обратно Кавасаки, если хочешь, — с усталой усмешкой начала Катори.       — Замолчи, — резко вмешался Итачи и смерил её недобрым взглядом.       — Ладно он, а тебе-то здесь что нужно? — Кин с подозрением прищурилась.       Катори тут же посерьёзнела и виновато опустила глаза.       — Я должна была всё исправить…       — Ты мне ничего не должна, — резко ответила Кин. — Можешь убираться.       Итачи посмотрел на Катори и даже стал испытывать к ней сочувствие. Он предполагал, что Кин не обрадуется присутствию бывшей подруги, и его ожидания оправдались с лихвой. Катори, тем временем, подняла глаза на Кин, и какое-то время они смотрели друг на друга в немом противостоянии. Катори сдалась первой.       — Я вас оставлю, — сухо заключила она.       Итачи кивнул ей, а после снова посмотрел на любимую девушку, которая явно напрягалась в присутствии Учихи. Он вновь попытался приблизиться, но Кин и в этот раз отпрянула от него. После пробуждения у неё наверняка всё ещё кружилась голова, и ноги были слабыми, Кин, пошатываясь, отошла к другой стене. Она была очень бледна и ослаблена, Итачи не мог просто стоять и смотреть. Он уверенно подошёл к Кин, но она пришла в самый настоящий ужас и выставила обе руки перед собой, упираясь ими в его грудь. Итачи начинало это утомлять.       — Хватит, Кин, я хочу помочь.       — Не надо, — испуганно проверещала девушка, — просто не подходи ближе.       Итачи устало усмехнулся и, невзирая на попытки Кин отпихнуть его, подошёл ещё ближе, и её руки согнулись в локтях. Учиха вдруг понял, как давно он не чувствовал этой манящей близости, как сильно он тосковал по ней, по её милому личику, по нежным рукам, по теплу и мягкости тела. Это одурманивало, окунало в водоворот невероятных эмоций и ощущений до головокружения. Кин съёжилась в тугую пружинку, опустила голову так, что Итачи видел только светлую макушку. Эти волосы создавали невероятный контраст между ним и его жизнью и Кин. Она его свет, и даже весь её образ говорил об этом. Итачи аккуратно взял один волнистый жемчужный локон и слегка покрутил его между пальцами, заворожённо глядя, как переливаются эти волны в лучах дневного света. Он поднёс его к носу и с наслаждением вдохнул: её волосы пахли лесом, костром и чем-то ещё, таким до боли родным и знакомым. Итачи шумно сглотнул тяжёлый ком, возникший в результате переизбытка чувств, и аккуратно поднял лицо Кин за подбородок. Она, конечно, постаралась оказать сопротивление, но всё же сдалась. Девушка постаралась вложить в свой взгляд столько вызова и хладнокровия, сколько смогла, но Итачи мог теперь видеть, как неубедительно это выглядело.       — Ненужно этого делать, — хрипло прошептала она. — Сам же потом пожалеешь.       Итачи мягко улыбнулся и провёл большим пальцем по её губам.       — Сомневаюсь, — глухо отозвался он, заворожённый мыслью о скорейшем и таком долгожданном поцелуе.       Итачи не мог не заметить, как Кин то и дело бросала короткие взгляды на его губы, и это заставляло его сердце биться чаще. Она была очень напряжена, она явно злилась, но теперь ей не удастся обмануть Итачи.       — Я так сильно скучал по тебе, — уже серьёзно проговорил Итачи.       Кин попыталась выдать усмешку, но получилось у неё не очень хорошо. Она снова попыталась отпихнуть Итачи от себя, но он, как каменная стена, стоял на месте.       — Я вроде всё сказала при нашей последней встрече, — дрожащим голосом проговорила Кин. — Хочешь, чтобы я это повторила?       Теперь пришло время Итачи усмехаться и драматично закатывать глаза.       — Не стоит, я всё очень хорошо запомнил.       — Вот и славно, — сухо произнесла Кин, — а теперь отойди от меня.       Итачи чувствовал нетерпение и раздражение. Кин продолжала играть в эту безжалостную игру, неубедительно пыталась оттолкнуть его, проявить очередную жестокость, вот только и Итачи за последние дни изменился кардинальным образом. Ему надоело играть в поддавки, надоело сдерживать себя и всегда быть корректным. Он заставит Кин понять, что больше с ним нельзя так поступать. И плевать, как она отреагирует.       Итачи крепко схватил девушку за запястья и рывком притянул к себе, чувствуя, как в нём клокочет эта злость вперемежку со страстью. Одна его рука обхватила Кин за талию, прижимая к телу вплотную, вторая легла на затылок. Всё это произошло в какие-то две секунды прежде, чем Итачи с яростью впился в её бледные сухие губы.       Он чувствовал её слабое сопротивление, но было уже всё равно. Итачи словно обезумел во всём этом водовороте лжи, притворства и предательства, что-то внутри него оборвалось, и хотелось вопить от переполняющих его волнений. Учиха властно и жёстко водил своими губами по её сопротивляющимся губам, после чего безжалостно, без всяких компромиссов раскрыл её рот. Итачи не чувствовал ни капли жалости или сочувствия, он требовательно брал то, что хотел, и где-то в глубине сознания возник назойливый зудёж под названием «чувство вины». Вот только страсть его лишь распалялась.       Если бы Итачи не был уверен в чувствах Кин, то вряд ли позволил бы себе нечто подобное. Сейчас он хотел заставить её сдаться, перестать лгать хотя бы физически. Учиха не прогадал. Кин в какой-то момент перестала сопротивляться и на несколько секунд обратилась в неподвижную куклу. Итачи почувствовал это и решил действовать мягче. Он замедлил темп, его рука на её талии принялась нежно водить по хрупкой спине, другая начала ласкать шею под волосами. Руки девушки, которые она сжала в кулачки на его груди, отчётливо задрожали, а губы теперь податливо раскрылись, пропуская проворный язык. В какой-то момент её пальцы легонько сжали воротник футболки Итачи, и тогда он понял, что на верном пути.       Это была маленькая победа, такая сладкая и окрыляющая, после всех падений и разочарований. Кин отвечала на поцелуй, задыхаясь и всхлипывая, отчего у Итачи закружилась голова. Он пошатнулся чуть вперёд, но успел выставить руку и упереться в стену, чтобы Кин не ударилась. Она всё ещё неуверенно теребила его воротник, и Учиха решил сделать всё за неё. Он взял одно её запястье, не отрывая своих губ от её, и потянул её руку к своей шее. Кин всё ещё была напряжена, но её рука послушно осталась на том месте, на котором хотел Итачи.       Это могло длиться вечно, по крайней мере, Итачи бы этого очень хотел, но Кин очнулась первая. Она снова отпрянула и уже куда сильнее оттолкнула от себя Учиху, после чего ловко проскользнула под его рукой и отошла подальше. Итачи был обескуражен и обессилен после такой эмоциональный встряски, поэтому и не думал её останавливать. Он стоял лицом к стене, оперевшись на неё одной рукой, и пытался восстановить дыхание.       — Не делай этого! — Звенящим голосом воскликнула Кин. — Это очень глупо с твоей стороны.       Итачи злобно оскалился и повернулся к ней лицом. Он сверлил её взглядом, полным негодования, и вместе с тем думал, как же прекрасна была Кин в своём упрямстве.       — Отчего же? — С вызовом спросил Итачи и слегка наклонил голову набок.       Кин нервничала и тщетно пыталась это скрыть, Итачи это даже умиляло. Ему становилось забавно заставлять её нервничать, это даже походило на маленькую месть.       — Мне повторить? — Собравшись с духом, осведомилась Кин, и Итачи слегка прыснул.       — Ты о том, что не любишь меня? — С иронией вопросил Итачи, и Кин неуверенно кивнула.       Тогда Итачи вышел чуть вперёд с лёгкой улыбкой на лице, отчего Кин испуганно дёрнулась в сторону. Он спокойно и даже вальяжно достал из набедренной сумки письмо и демонстративно раскрыл его.       — А здесь ты пишешь, что всегда будешь любить меня, — с притворным удивлением произнёс Итачи и лукаво посмотрел на Кин, демонстрируя ей листок бумаги. — Твоё?       Кин побледнела ещё сильнее и замерла на одном месте, огромными от ужаса глазами глядя на листок в руке Итачи. Учиха же самоуверенно ухмыльнулся. Хотелось обнять её и успокоить, крепко прижать к себе и не отпускать, но его уязвлённое самолюбие требовало реабилитации. Итачи не знал, можно ли ещё сильнее влюбляться в того, кого уже так сильно любишь, но это происходило в данную минуту, несмотря на ту бурю, которая моментами проносилась в его душе. Учиха жаждал её признания, он одержимо стремился выбить его из Кин, услышать эти слова, и больше ему ничего не было нужно. Пусть бы Итачи умер прямо на месте после её признания в любви, зато большего счастья он и представить не мог.       — Так что? — С готовностью начал Итачи, сворачивая лист бумаги и наблюдая за взглядом Кин, который неотрывно следил за каждым его движением. — Готова поговорить начистоту?       Кин нервно сглотнула и медленно опустила голову, пошатнувшись в сторону от головокружения. Итачи дёрнулся вперёд, но девушка подняла руку, останавливая его.       — Не подходи, — слабо прошептала она. — Я не могу думать, когда ты…       — Не надо думать, просто скажи мне правду хоть раз, — с раздражением отозвался Итачи, всё ещё готовый в случае чего подхватить Кин.       Девушка подняла на него глаза и с вызовом процедила сквозь зубы:       — Будь по твоему.