Ему казалось, будто он всё испытывает заново, как в первый раз. Будто они с Кин не переживали всего того, что уже произошло, будто они оба начали с самого начала. Только теперь всё было по-другому. Кин впервые сделала шаг навстречу, буквально кинулась к Итачи, отвечая на его нетерпение с не меньшей страстью. Это практически сводило с ума, и остатки самообладания покинули его.
Итачи вернулся с патруля, чтобы поменяться с Катори, и обнаружил Кин спящей в своей постели. Она была в банном халате и свернулась калачиком, видимо, не намереваясь засыпать. Учиха накрыл её обнажённые ноги одеялом, а после направился в горячий источник. Он не подал виду, когда понял, что Кин наблюдает за ним, но это не на шутку взбудоражило его и без того беспокойное сознание, а тело предательски согласилось с подобным порядком вещей. Итачи злился на неё, но вместе с тем его очень волновал факт того, что Кин по какой-то причине разглядывала его.
Было как-то по особенному приятно заставить девушку так нервничать и краснеть, когда Итачи разоблачил её. Кин почти задыхалась от волнения, Учиха не только слышал, но и буквально чувствовал её тяжёлое дыхание, а разгорячённая грудь то и дело вздымалась от переполняющих её чувств. Итачи стоял очень близко и видел сверху вниз, как пересохшие губы девушки слегка приоткрылись, он видел, как банный халат небрежно сполз с хрупкого плеча, и Кин дрожащей рукой попыталась поправить его. Её хриплый голос выдавал крайнюю степень волнения и, Итачи мог поклясться, возбуждения. Прежде чем унестись со всех ног в свою спальню, девушка прикусила уголок нижней губы, и в эту секунду Итачи понял, что уже не может себя контролировать. Должно быть, Кин сама не понимала, что делала с ним, да и вообще не отдавала отчёт ни одному своему действию, оттого-то выглядела ещё более соблазнительной.
Без тени сомнения Итачи тут же отправился за ней, целеустремлённо и с полным осознанием своих действий. Он вполне допускал, что Кин могла отвергнуть его, но ничто уже не сделало бы ему хуже, чем было сейчас. Итачи стоял в её спальне, и ему казалось, что время тянулось бесконечно долго, пока он смотрел на ту, которую безмерно любил. Кин же больше не пыталась совладать со своим дыханием, напротив, она, кажется, перестала дышать. Итачи уже не мог сдерживаться, да и не собирался.
Тело с удивлением наткнулось на ответное проявление чувств со стороны Кин, когда она кинулась в его объятия. В этот момент Итачи понял, что назад пути уже не было. Он целовал её так, как никогда ещё не целовал, а она в ответ дарила всю себя, чего тоже ещё ни разу не происходило до этой минуты. Учиха чувствовал её тоску по нему, чувствовал её желание, ощущал её всю, каждой клеточкой тела. Когда он нетерпеливо приспустил халат с её плеч и прильнул губами к её тонкой шее, она произнесла то, чего Итачи так отчаянно и страстно желал:
— Я люблю тебя...
Он мог бы решить, что ему послышалось, но в тишине спальни было слышно только их прерывистое дыхание, и голос Кин прозвучал очень отчётливо и ясно в этой тиши. Итачи медленно выпрямился, до глубины души поражённый столь долгожданным признанием, и сглотнул застрявший назойливый ком в горле. Он посмотрел в глаза Кин, опасаясь обнаружить в них страх или сожаление, но вместо этого он увидел отражение самого себя, потому как они блестели от возбуждения. В этих лучистых глазах Итачи с внутренним ликованием не нашёл ни фальши, ни сомнения, только любовь. Кин смотрела на него так, как никогда раньше, так искренно и проникновенно, что все внутренние противоречия, злоба и смятение тут же исчезли. Итачи не смог сдержать торжествующей улыбки, это была самая большая победа из всех, что он когда-либо одерживал, и счастье, успокаивающее и тихое, проникло в его сердце.
Учиха с чувством прильнул к манящим губам, потом ещё и ещё, пока Кин со смущением не захихикала.
— Скажи ещё раз, — хриплым от волнения голосом попросил Итачи, пристально глядя в её глаза.
Кин мягко улыбнулась и даже, кажется, смутилась от такой просьбы. Она опустила глаза, улыбка не сходила с её лица, а щёки порозовели ещё сильнее, после чего девушка вновь взглянула на Итачи.
— Я люблю тебя, — уверенно и тихо повторила она.
И снова целебный бальзам на все сердечные раны. Итачи готов был слушать это бесконечно, чтобы Кин повторяла эти слова снова и снова, но он почувствовал, что вновь начал распаляться. Учиха крепко обхватил её талию двумя руками и слегка приподнял, чтобы бесконечно целовать любимые губы. Кин же проявляла нехарактерную для неё активность, чувственно постанывала в его рот, слегка сжимала его волосы, водила тонкими пальчиками по шее и скулам, вызывая новые волны желания. Итачи подталкивал её всё ближе к кровати, и Кин не сопротивлялась, однако в какой-то момент она остановилась и слегка отвернула лицо, не позволяя ему целовать себя.
Девушка слегка отодвинулась и подняла голову, заглядывая в глаза Итачи. Её взгляд был серьёзным и даже немного напуганным, Кин начала слегка подрагивать в его руках. Сперва Учиха не понял, в чём проблема, но осознание пришло к нему в тот момент, как она начала говорить.
— Я доверяю тебе, — вполголоса проговорила Кин, пристально глядя Итачи в глаза. — Ты лучший человек из всех, кого я знаю. Я бы... доверила тебе свою жизнь. Но сейчас... мне страшно, потому что под этим халатом ты снова увидишь...
— Я увижу тебя, — нетерпеливо перебил её Итачи со счастливой улыбкой на лице.
Он слегка наклонился ей навстречу и потёр хрупкие плечи. Итачи понимал её страхи и сейчас он бы сделал для неё что угодно, лишь бы девушка не чувствовала себя плохо.
— Если тебе страшно или ты не готова, то ты не обязана переступать через себя, — мягко добавил Итачи. — Но ты должна понять, что я приму тебя всю, любую, потому что для меня нет никого желаннее и прекраснее, чем ты.
Учиха видел, как её серьёзное личико преобразилось от этих слов и словно засияло. Он столько раз говорил ей это, но лишь сейчас, в эту минуту, она, наконец, поверила ему. Кин глубоко вздохнула и решительно развернула Итачи спиной к кровати. Она положила руки на его плечи и заставила сесть, а Учиха, между тем, почти сгорал от предвкушения. Он был готов в любую минуту отступить, дать Кин время, возможность прийти в себя, но искренне надеялся на то, что этого не потребуется.
Кин дрожащими руками принялась развязывать узел на своём халате, и Итачи показалось, что она слишком боится делать это.
— Кин... — беспокойно начал он.
Однако девушка в нетерпении накрыла его губы указательным пальцем и мягко улыбнулась.
— Всё хорошо, — прошептала она. — Я хочу сделать это...
Кин продолжила свои манипуляции, не отрывая взгляда от лица Итачи, который еле удерживался от того, чтобы самому не сорвать с неё этот халат. Наконец, девушка развязала узел, и пояс бесшумно упал к её ногам, после чего она медленно и осторожно принялась спускать со своих плеч халат, всё ниже и ниже, всё также глядя на Учиху чуть помутневшими глазами, пока он окончательно не сполз с её тела.
В комнате горела лишь ночная лампа, и она освещала тонкое тело Кин оранжевым светом. Шрамы в этом свете казались причудливыми рисунками, бледными, еле заметными на белой коже. Итачи заставил себя сосредоточиться на красоте изгибов и соблазнительных формах и позабыть о шрамах, которых так боялась Кин. И ему это удалось. Кин была полностью обнажена, и теперь он видел аккуратную упругую грудь, тонкую талию, тугие бёдра, плоский животик, маленький светлый кустик чуть ниже, длинные и тонкие ноги. Итачи с вожделением разглядывал её довольно долго и, кажется, заставил девушку нервничать. Кин неуверенно пыталась прикрыть себя двумя руками, но Учиха быстрым, но мягким движением придвинул её за бёдра к себе. Он смотрел на Кин снизу вверх с неподдельным восхищением, словно она была самым безупречным произведением искусства. Под этим взглядом девушка ещё сильнее зарделась и прикрыла ладошками горящие щёки.
— Ты совершенна, — с нескрываемым волнением проговорил Итачи, и Кин застенчиво улыбнулась.
Учиха тем временем принялся поглаживать её напрягшееся тело в попытке расслабить, и каждый раз, когда он задевал какую-нибудь чувствительную точку, Кин слегка вздрагивала. Её руки легли на его плечи, и, кажется, девушка начала расслабляться, полностью отдавшись ощущениям. В какой-то момент Итачи аккуратно обхватил её и медленно уложил на постель, заворожённо наблюдая за тем, как спутанные жемчужные волосы разметались на покрывале. Он гладил Кин по щеке и долго смотрел в её потемневшие глаза. Итачи аккуратно раздвинул её ноги и умостился между ними, ощущая жар, исходивший от её тела. Кин уже не выглядела напуганной или напряжённой, напротив, она требовательно притянула к себе Итачи. От прикосновения её груди к его обнаженному торсу Учиха распалился ещё больше и уже гораздо увереннее принялся ласкать девушку.
Он покрывал поцелуями каждый сантиметр её кожи, бережно прикасался губами к каждому шраму на её теле, руками поглаживая талию и бёдра. Кин же судорожными движениями водила руками по его плечам и груди, а её дыхание становилось прерывистым. Девушка податливо выгнула спину, когда Итачи властно обхватил её талию одной рукой. Другая его рука скользила по её бедру и ягодицам, а губами он медленно и нежно ласкал её живот.
Итачи опускался всё ниже, губами прокладывая путь от живота к самой нежной и возбуждённой точке её тела. Кин тем временем чувственно извивалась в его руках от предвкушения и нетерпения, и Учиха слышал её тихие всхлипы. Когда он коснулся языком нежного бугорочка, Кин вздрогнула от неожиданности и издала приглушённый стон, чуть больше выгибая дугой спину. Итачи лукаво улыбнулся, опьяненный произведённым эффектом, и продолжил свои ласки с большим рвением. Кин начала активно двигаться в такт его движениям, что несколько мешало, а потому Итачи слегка придавил её бёдра одной рукой, чтобы зафиксировать положение. С её губ всё чаще слетали тихие стоны наслаждения и страсти, и это кружило его и без того замутнённую голову. Итачи обнаружил, что реакция Кин становится сильнее, когда он задевал одну точку, а потому уделял ей более усердное внимание. Ему было до умопомрачения приятно дарить ей такое наслаждение, видеть её такой открытой и податливой, это то, о чём он мечтал с самого начала их сложных и запутанных отношений. Кин с каждой секундой напрягалась всё сильнее, а стоны её становились всё громче. Итачи не хотел, чтобы она заканчивала сейчас, а потому прекратил свои ласки и с хитрой улыбкой поднял голову, чтобы взглянуть на лицо девушки. Её глаза были закрыты, и она то и дело закусывала нижнюю губу, однако когда Учиха закончил с ласками, Кин нетерпеливо захныкала и открыла глаза.
Догадывался ли он, что видеть её лицо таким, каким оно было сейчас, станет для него наивысшим счастьем? Думал ли он, что это именно то, что было необходимо для полного доверия? Нет. Итачи не мог себе представить, что Кин способна быть такой открытой и чувственной, полной любви и страсти, а с недавнего времени он не осмеливался даже подумать о чём-то подобном. Итачи никогда не думал о Кин в подобном ключе, ему было достаточно просто быть рядом, а теперь понял, насколько мало они, в сущности, испытали друг с другом до сего дня. Учиха намеревался отдать ей всё, что у него было, отдать ей всего себя, потому что она, наконец, делала для него то же самое.
Итачи видел, что девушка уже на грани. Он не прикасался к ней, но Кин продолжала нетерпеливо ёрзать в ожидании продолжения. Учиха тоже еле сдерживался, но знал, что должен быть осторожен, что торопиться не стоит. Он привстал и стянул с себя штаны, и при виде полностью обнаженного Итачи Кин смущённо зарделась и с мягкой улыбкой отвела глаза.
Чтобы не смущать её дольше положенного, Итачи снова опустился к ней и прильнул к её влажным и припухлым губам. Этот поцелуй был невероятно глубоким и чувственным, задевающим каждую нервную клеточку. Они оба знали, что последует за этим поцелуем, и оттого он стал моментом сладкого предвкушения. Итачи боялся причинить ей боль, поэтому попытался сделать всё возможное, чтобы Кин была полностью готова к нему. Момент проникновения был на удивление простым, Итачи медленно, но беспрепятственно вошёл в неё, ощущая, как сексуальное напряжение заискрилось, словно оголенные провода. Кин глухо застонала и прикрыла глаза, и Итачи на несколько секунд замер, отслеживая её реакцию, давая ей возможность привыкнуть.
— Продолжай, — хрипло прошептала она прямо возле его уха.
Итачи немедленно подчинился её требованию. Он стал медленно двигаться внутри Кин, распаляя в ней очередные волны страсти и желания, а она в свою очередь податливо отвечала ему. Учиха обхватил её талию, чтобы быть ещё ближе, его пальцы нетерпеливо блуждали по её спине и заставляли её тело выгибаться ему навстречу.
В комнате становилось всё жарче, их тела покрылись испариной, в тишине помещения раздавались негромкие постанывания Кин и тяжёлое дыхание Итачи. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного, эта головокружительная близость заставляла сердце биться в рваном темпе, а внутри всё ликовало от переполняющих чувств. Казалось, будто не было ничего важнее в мире, чем это сладостное мгновение, чем расслабленное лицо Кин, полное наслаждения и счастья, её мягкое податливое тело, принимающее Итачи со всей отдачей. Вряд ли когда-нибудь ему удастся забыть эту лучшую в его жизни ночь.
***
Кин крепко спала, укутанная по шею в одеяло. Итачи сидел на краю кровати лицом ко входу и просто смотрел на неё, вслушиваясь в мерное сопение. Он уже отошёл от эйфории, переполнявшей его минутами ранее, внутреннее ликование уступило место назойливому страху и раздражению. Итачи знал, в чём причина таких перемен, и продолжал упорствовать, но времени у него оставалось мало. Кин подарила ему то, о чём он и мечтать не смел: саму себя. Но надолго ли? Теперь Итачи сомневался и боялся, что если он снова вляпается в это, то боль от её потери будет уже невыносимой. Кин была в этом не виновата, вся проблема крылась только в Итачи. Он так сильно презирал и не принимал силу клана, что теперь она начинала завладевать им.
Итачи хотел бы, чтобы всё произошедшее этой ночью осталось с ним навсегда, чтобы Кин осталась с ним навсегда, но впереди их ждала жуткая неизвестность, а враги рыскали где-то неподалёку в поисках. Учиха не собирался отступать и готов был защищать Кин до последнего, после их недавней близости любовь его лишь укоренилась. Однако чем сильнее она становилась, тем отчаяннее сила, которую подавлял Итачи, рвалась наружу. Инстинкты кровного наследия, которые на генетическом уровне диктуют каждому Учихе становиться сильнее для защиты любимых, пугали Итачи. Он не был уверен в том, что справится, но выбора у него уже не оставалось.
Учиха настолько погрузился в свои размышления, не спуская глаз со спящей Кин, что не заметил приближения Катори. Она бесцеремонно завалилась в спальню с бодрым:
— Завтрак ждёт!
Итачи смерил её грозным взглядом и грубо шикнул, чтобы та не разбудила Кин. Катори осеклась и замерла на пороге, переводя взгляд с Итачи на Кин и обратно. Догадка отразилась в её глазах, и наглая ухмылка, которую Учиха с удовольствием бы сбил, застыла на её лице. Катори не пришлось долго прогонять, она с пониманием кивнула и тут же поспешила ретироваться, пока Итачи с раздражением наблюдал за ней.
После он вдруг понял, что уже наступило утро, а значит, его очередь сменить Какаши в патруле.
***
Когда Итачи вернулся к вечеру, чтобы сменить Саске, они с Кин играли на кухне в какую-то настольную игру и были так увлечены, что не заметили приближения старшего Учихи.
— Ну ты и жулик! — Воскликнула Кин и усмехнулась.
— Просто ты играть не умеешь, — сухо констатировал Саске. — Если бы играла на деньги, то уже осталась бы без штанов.
— Я умею играть, — недовольно протянула Кин и обидчиво надула губы. — А ты жульничаешь.
— Я всегда играю честно, — более высоким тоном возразил Саске.
Кин принялась дразнить его и даже, кажется, получать от этого удовольствие. Итачи знал, что с Саске лучше так не шутить, а потому решил вмешаться.
— Почему не спишь? — Строго осведомился он у своего брата.
— Выспался уже, — буркнул Саске и обратился к Кин. — Чтоб я ещё раз сел с тобой играть…
Впрочем, Кин ни капли не смутилась и одарила Саске милой улыбкой.
— Как же? Я должна взять реванш!
Младший Учиха недовольно фыркнул и медленно поднялся на ноги.
— Я пошёл, — холодно заключил он и, не дожидаясь ответа, покинул кухню.
В помещении повисла неловкая пауза. После того, что случилось ночью, Кин и Итачи не разговаривали. Девушка смущённо опустила глаза и принялась нервно перебирать свои пальцы, после чего спохватилась и решила обратить всё своё внимание на уборку игры со стола. Итачи всё это время с тоской наблюдал за ней. Он понимал, что должен что-то сказать, но ему хотелось, чтобы Кин начала говорить первой.
— Ты голоден? — Вдруг спросила она, осмелившись поднять глаза на Учиху.
Он отрицательно хмыкнул, и Кин тут же поникла. Она уложила все карточки и фишки в коробку и направилась в комнату, однако Итачи аккуратно удержал её на пороге за плечо. Девушка медленно повернула к нему голову, и в её глазах читался неподдельный страх. Чего же она боялась?
— Как ты? — Неуверенно осведомился Итачи.
Ему было так же неловко, как и ей, кроме того, Итачи всё ещё пребывал глубоко в своих переживаниях о силе и сопротивлении. Кин в недоумении нахмурилась, глядя на него.
— Я… — растерянно протянула она, — в порядке. Спасибо.
Итачи не знал, как продолжить разговор, а потому опустил руку и дал Кин пройти. Её лицо тут же погрустнело, она опустила голову, крепко прижав к груди коробку с игрой, и прошла мимо него.
Итачи сосредоточился лишь на том, чтобы защитить её, он постарался отринуть все мешающие сосредоточиться чувства, и ему это удалось. Однако произошедшее теперь всё усложняло для них обоих.
— Я сижу здесь, в заточении, уже несколько дней, — вдруг подала голос Кин, и Итачи резко обернулся. — Мне кажется, что я уже задыхаюсь. Пожалуйста, Итачи… Можно мне выйти хоть на несколько минут?
Он хмуро смотрел на неё, предавшись размышлениям касательно данной просьбы. Кин буквально молила его, и он ей верил. Пребывание безвылазно в четырёх стенах действительно не прибавляло оптимизма, однако были риски.
— Это опасно, — сухо отозвался Итачи.
На глаза Кин уже наворачивались слёзы, и от этого зрелища в груди защемило.
— Извини, — бесстрастно добавил Итачи. — Но лучше пока не рисковать.
Кин какое-то время смотрела на него, и казалось, будто она не верила своим глазам. Итачи тоже не отрывал от неё бесстрастного взгляда, ожидая какой-то бури, однако девушка устало вздохнула и неторопливо направилась в свою комнату. Лишь красноречивый грохот двери, раздавшийся в тишине убежища, выдал её негодование.
Учиха замер на одном месте и смотрел в закрытую дверь, не понимая, что должен делать и как поступать в данную минуту. С одной стороны, он сам стал инициатором ночной близости, не стоило идти за Кин. С другой, Итачи ни о чём не жалел и всё ещё считал эту ночь лучшей в жизни, он хотел быть с Кин и уж точно не желал делать ей больно. Однако теперь Учиха стоял на перепутье, он окончательно запутался во всей этой мешанине из чувств и страхов.
Нельзя было оставлять юную девушку в недоумении после произошедшего. Мало ли, что она себе уже напридумывала? Зная Кин, Итачи подозревал, что ничего хорошего. Оцепенение спало, и Учиха решительно двинулся в её спальню.
Девушка лежала спиной ко входу, свернувшись калачиком, и наверняка лила слёзы. Итачи вспомнил, что раньше его не пугали её слёзы или замкнутость, он всегда находил способ успокоить Кин. Но сейчас он чувствовал себя настоящим болваном. Какое-то время Учиха просто топтался на месте, пока не решился подойти. Он присел на край кровати и уже точно убедился в том, что Кин плакала, тихонько всхлипывая и шмыгая носом.
— Прости, — тихо начал Итачи. — Я знаю, что тебе здесь не просто, но я не хочу рисковать. Нужно потерпеть, пока ситуация…
Кин вдруг резко перевернулась на спину и села на постели. На её заплаканном лице отразилась вся степень злости и негодования, она смерила Итачи уничтожающим взглядом.
— Ты думаешь, я из-за этого здесь разрыдалась? — Её голос стал выше и звонче, а из глаз всё ещё лились слёзы.
Итачи так не думал, просто он понятия не имел, как начать разговор касательно их недавней связи. Кин же вдруг тряхнула головой и опустила глаза, стараясь придти в себя.
— Извини, — тихо произнесла она. — Ты не должен… ничего объяснять. Я всё и так понимаю.
— Что именно? — Настороженно вопросил Итачи, повернувшись к Кин всем корпусом.
Она явно растерялась от данного вопроса и отвела глаза. Учиха догадывался, какие выводы она уже успела сделать, и уже был готов убедить её в обратном.
— Вряд ли это был предел твоих мечтаний, — тихо и неуверенно проговорила Кин. — Я про… эту ночь. Ты пытался меня утешить, но я же знаю, что…
— Кин…
—… ты никогда бы не стал меня так обижать, поэтому и продолжил…
— Кин.
— Ничего, я понимаю, правда. Уж мне не привыкать…
— Кин! — Итачи схватил её за плечо и легонько встряхнул, отчего девушка испуганно посмотрела на него.
Итачи мягко улыбнулся ей, но руки не убрал. Он осторожно провёл пальцами по её щеке, а после по жемчужным волосам, наслаждаясь гладкостью и мягкостью прядей.
— Я не удивлён, что ты всё поняла неправильно, — проговорил он и приблизился к её лицу, заглядывая в испуганные зелёные глаза. — Не вздумай копаться в себе, искать причины в себе, а не во мне.
— Но… как же ещё мне думать? — Хрипло вопросила она, сдерживая слёзы. — Я столько всего натворила, причинила тебе столько зла… Ещё и эти безобразные шрамы. Тот ещё подарочек…
— Кин, — требовательно повторил Итачи, — я говорил тебе уже тысячу раз и повторю снова: для меня нет никого прекраснее, чем ты. Мои чувства к тебе не изменились. И эта ночь…
Итачи прислонился лбом к её лбу и прикрыл глаза со счастливой улыбкой.
—… лучшая в моей жизни. Ты — лучшее, что есть в моей жизни. Несмотря на всю боль, на все беды, произошедшие с нами, я ни о чём не жалею. Прошу, не терзай себя и просто поверь мне.
Кин с чувством обхватила его лицо двумя руками и прижалась сильнее, крепко зажмурив глаза.
— Вечно ты выдумываешь всякую ерунду, — решил отшутиться Итачи, но Кин, очевидно, было не до шуток.
Девушка отстранилась и со всей серьёзностью посмотрела в глаза Учихе. Её руки всё ещё лежали на его щеках, и она пристально смотрела на него.
— Итачи, — вкрадчиво начала она. — Я вижу, что с тобой происходит… Я боюсь за тебя.
Итачи взял одну её прохладную руку и легонько сжал. Он постарался ободряюще улыбнуться ей, но Кин на это не купилась. Она укоризненно оглядела его и даже покачала головой.
— Это из-за меня, — горько вздохнула она. — Ты столько всего пережил из меня, а теперь вот… Мне очень жаль, Итачи.
— Ты снова винишь себя, — укоризненно произнёс Итачи. — Уж это точно не твоя вина.
— Ты сам говорил, что сила Учихи пробуждается и совершенствуется от сильных переживаний, — возразила Кин. — И я стала причиной…
— Причин много, Кин, — нетерпеливо перебил Итачи. — Это сложный процесс, не нужно тебе в это вникать. Я справлюсь. И я был бы счастлив, если бы ты просто была рядом.
В глазах Кин снова заблестели слёзы, и она улыбнулась дрожащими губами.
— И я буду, — прошептала она и крепко обняла Итачи.
Больше ему ничего не было нужно. Только Кин.
— Я с тобой, — добавила Кин и шумно выдохнула в его шею.
Итачи верил, что она не лжёт, но его всё ещё беспокоило и пугало тёмное будущее. Он мрачно хмыкнул в ответ, крепче прижимая Кин к себе, чтобы больше никогда не отпускать.
