Жизнь гораздо лучше, когда ты мертв

— Дом здесь, — промурлыкал Джокер на ухо Брюсу, когда они заехали в особо мрачный переулок. Брюс заглушил двигатель и огляделся. Квартал состоял из старых многоквартирных домов, явно заброшенных и лишенных следов обитания. Он имел дурную славу, поскольку средства массовой информации называли эти здания огнеопасными ловушками: деревянные элементы делали их чрезвычайно уязвимыми для нападения какого-то пиромана-любителя, который устраивал тут пожары. Поджигателя так и не поймали. Пожары продолжались пару месяцев, пока квартал не был опустошен. Несколько бездомных погибло, и теперь даже бродяги не рисковали тут ночевать. Раз это был дом Джокера, Брюс начинал догадываться, какой именно человек, не желающий чтобы кто-либо резвился на его территории, стоял за всеми этими происшествиями. Брюс припарковал байк под пожарной лестницей и слез с него. — Нужна помощь? — тихо спросил он. Джокер вытянул руки, пытаясь оценить, не сломано ли у него ребро. К его разочарованию, несмотря на пережитое за последний час, все было почти в норме, за исключением пары синяков и пульсирующей головной боли. — Ты мог бы, знаешь ли, дать мне руку. Брюс со вздохом протянул руку, и Джокер с радостью схватился за нее обеими руками и слез с мотоцикла. Преувеличенно покачиваясь, он обнял Брюса и навалился на него. — Теперь тебе придется помочь мне подняться наверх, — заявил Джокер с хитрой улыбкой. Брюс устало посмотрел на него: — Ты можешь ходить самостоятельно. — А кто говорит, что не могу? — Джокер ухмыльнулся и направился к ветхой входной двери, обнимая рукой шею Брюса и осторожно таща его за собой. Распахнув двери, клоун помялся немного и спросил: — Так, нууу… не хочешь ли зайти? Брюс опустил глаза. Этот, казалось бы, простой вопрос озадачил его гораздо больше, чем следовало бы. Хотя Джокер уже вел себя как обычно, все еще не было и намека на то, что он замышляет что-то дурное. Он просто стоял в открытой двери и смотрел со странным блеском предвкушения в глазах. — Зачем…? — спросил Брюс, не в силах избежать дрожи в голосе. Этот крошечный намек на неуверенность — все, что нужно было безумцу. Он схватил за руку Брюса и затащил его внутрь, на скрипучую деревянную лестницу, и Темный рыцарь не смог найти сил, чтобы возразить. Он медленно поднимался по ступенькам, стараясь не споткнуться, и вдыхал затхлый воздух, смешанный с запахом крови и пота Джокера. Когда они остановились перед другой ветхой дверью, пальцы в перчатках сжали его запястье сильнее. Джокер отпустил его и начал обыскивать карманы. Металлический звон, раздавшийся в темноте, вызвал у него победоносное мурлыканье. После нескольких неудачных попыток и проклятий недостаточному освещению, ему наконец удалось вставить ключ в замок и повернуть. — Входи, — сказал он и зашел. Спотыкаясь о разные предметы, разбросанные по полу, Джокер добрался до стола, протянул руку к стоявшему на нем ночнику и включил свет. Брюс закрыл за собой дверь и огляделся. Это была простая однокомнатная квартира с кухонной пристройкой. На первый взгляд, в ней не было ничего экстраординарного, ничего из того, что можно было бы ожидать от такого арендатора. Ни брызг крови, ни художественно разложенных частей тела, ни бочек с разлагающейся органикой. Квартирка была далеко не чистой, но все же ей не хватало грязи и жути, которой всегда веяло от Джокера. Ночник, единственный источник света, освещал кровать среднего размера, расположенную рядом с чем-то, что могло сойти за тумбочку. Кровать не выглядела бы подозрительно, если бы не следы макияжа на подушке и пятна засохшей крови. Брюс посмотрел направо. Простой деревянный стул и большой стол, заваленный газетными вырезками, среди которых валялись отвертки. В центре стоял проигрыватель. Стена над столом была обклеена страницами «Готэм Таймс», вырезанными или соединенными в виде коллажей. Под столом — картонные коробки, заполненные виниловыми пластинками, журналами, съемочным оборудованием, разнообразная взрывчатка и другие безделушки. Когда Брюс прошел дальше, его взгляд остановился на кухонной пристройке. Опять же, ничего особенного, кроме того, что каждая вещь там выглядела винтажно, будто Джокер унаследовал это жилье от старика. Единственными предметами, которые не были полностью покрыты пылью, были ручка холодильника, кофеварка эспрессо и металлический чайник со свистком. Брюс обернулся налево. Деревянные полки, заполненные различной дребеденью, инструментами, книгами, клубками веревок, стопками DVD-дисков и видеокассет. Старенький телевизор, стоящий на маленьком столике с VHS /DVD-плеером. Изношенное кресло. Стойка для одежды, набитая нарядами ярких цветов и с разнообразными узорами. Пол был завален кучками тряпок, стеклянными бутылками, окурками и тому подобным. — Чувствуй себя как дома, дорогуша. Извини за беспорядок, я не был здесь несколько недель, — Джокер чуть смущено улыбнулся и снял перчатки. — Присаживайся, где захочешь. Он многозначительно посмотрел на кровать. Брюс замер на несколько секунд. Адреналин уже полностью покинул кровеносную систему, и без холодного ночного воздуха, который поддерживал его бдительность, тело медленно начало напоминать о своем истощенном состоянии. Он подошел к кровати и сел. — Вряд ли у меня есть что тебе предложить… Я имею в виду: мои припасы… э-э, заканчиваются… упс, уже закончились, но все же мне есть, что тебе дать… я был бы более чем счастлив, понимаешь ли. . удовлетворить какие-то другие твои потребности… Брюс посмотрел на него, чувствуя, как внезапная волна спокойствия прокатилась по его телу. — Мне пора, — сказал он, не двигаясь с места. Кровать Джокера, должно быть, была старой, пружины почти торчали из матраса, и все же Брюс чувствовал себя странно комфортно. — Вот только не говори мне, что Альфред ввел тебе комендантский час. Безумец покосился на Брюса и забрался к нему на колени. Он давно заметил, что Темный рыцарь не совсем здоров. Скулы заострились сильнее, чем на старых газетных фотографиях, темные круги под глазами, растрепанные волосы, легкая щетина на подбородке. Все эти детали не ускользнули от его внимания, когда он нежно погладил Брюса по щеке. — Итак, о том разговоре, который у нас был сегодня вечером. Если я правильно помню… ты сказал, что не спал, как следует, два года из-за меня? Бедняжка! Единственным ответом Брюса была легкая ухмылка. Его голова внезапно стала тяжелой. Он не мог даже поднять глаза, и так и рассматривал замысловатый узор рубашки Джокера сквозь полуприкрытые веки. Тепло, исходящее от сумасшедшего, втягивало его, и постепенно он начал ощущать, что его чувства отключаются, пока мягкие руки нежно скользят по его бокам. В ушах звенела тишина, к которой добавилось лишь тихое дыхание Джокера, когда он наклонился ближе, положил покрытое жирной краской лицо на плечо Брюса и крепко его обнял. — Хочешь знать, что я думаю? — прошептал клоун ему на ухо, наслаждаясь тем, что Темный рыцарь уступает. — Как бы мне ни нравилось видеть тебя таким податливым… Верю, что тебе нужно немного отдохнуть. Итак, — он провел пальцами по темным волосам Брюса, притянув его еще ближе. — Как насчет небольшой ночевки? Хм? Я позабочусь о твоем… состоянии… Брюс закрыл глаза. — Не думаю, что тебе придется о чем-то заботиться, — тихо пробормотал он. — Это же не значит, что ты так и уснешь на мне? Брюс улыбнулся, чувствуя, что его сознание еще больше растворяется в тепле. Тело полностью победило, и он неосознанно уткнулся лицом в шею безумца. — Думаю, это означает «да», — вздохнул Джокер и положил руки на плечи Бэтмена, мягко подталкивая его. — Ты мог бы хоть лечь, понимаешь ли. Он отпустил Брюса и забрался на кровать, затаскивая его за собой. Прежде чем какая-то крохотная часть сознания Брюса успела проснуться, Джокер крепко обнял его, устраиваясь на постели, пока они оба не улеглись поудобнее на скрипучем матрасе и окровавленной подушке. Брюс уткнулся в него, едва понимая, что делает. Убаюканный биением сердца Джокера, он заснул в считанные секунды. Минута за минутой проходили в полной тишине. Вскоре Джокер обнаружил, что, несмотря на усталость, не может уснуть, когда теплые губы Брюса прижимаются к его шее, а медленное дыхание касается кожи. Он закрыл глаза и тяжело вздохнул, пытаясь справиться с тем, что вся кровь, кажется, собралась внизу живота. Быть с Брюсом так близко, с таким беззащитным, совсем без брони — почти нереально! Джокер почувствовал, как его пальцы вцепились в тело Бэтмена сами по себе в порыве эмоций, названия для которых он даже не знал. Нет, нет-нет, нееет. Брюси надо спать. Джокер еще раз глубоко вздохнул, но ощущение щекотки под кожей не желало исчезать. Пока он пытался очистить свой разум и оставаться абсолютно неподвижным, Брюс придвинулся во сне ближе, а Джокер зажмурился еще сильнее. Он начал чувствовать знакомое покалывание внизу. Через пару минут этих жутких страданий Джокер смиренно вздохнул и начал считать про себя. К тому времени, когда он дошел до пятисот, он понял, что левая рука полностью онемела. К сожалению, это была рука, на которой лежала голова Брюса, и любая попытка пошевелиться скорее всего разбудила бы его. Джокер стиснул зубы. Это будет действительно долгая ночь.

***

Брюс вскочил, весь в поту. Он огляделся, зрение все еще оставалось туманным; он едва узнал загроможденную комнату. Дом Джокера, вспомнил он через несколько секунд. Однако самого Джокера нигде не было. Он прижал ладони к лицу, пытаясь прогнать остатки кошмара. Вскоре Брюс почувствовал, как неизбежная хватка реальности пробуждает сознание. Он убрал пряди волос с мокрого от пота лба и снова огляделся, на этот раз внимательнее. Полуденное солнце, едва проникающее сквозь грязные оконные стекла, в сочетании с его ошеломленным состоянием, делало комнату почти сюрреалистичной. Взгляд остановился на прикроватной тумбочке, на которой лежал лист бумаги. На нем что-то было написано. Он потянулся и попытался сосредоточиться на причудливых красных буквах. «Пройдусь по магазинам, скоро вернусь, ТАК ЧТО НИКУДА, НИКУДА НЕ УХОДИ ИЛИ (несколько строк перечеркнуты и вымараны). Просто никуда не уходи. Чувствуй себя как дома (смайлик). Поцелуи и обнимашки. J» Брюс вздохнул. Почему-то ему не хотелось нарушать указания Джокера. Он был слишком слаб, чтобы куда-нибудь пойти. Брюс потер виски, чувствуя, как кровь бежит по телу. Он давно не спал так долго; его тело, должно быть, забыло, как это бывает. Во рту пересохло, и толстый слой пота казался тяжелым. Мысль о воде в любом виде победила все остальные. Брюс снял куртку и подошел к приоткрытой двери, ведущей в ванную. Включил свет. Все выглядело… почти нормально. Довольно старая, как и кухня, ванна с занавесками, раковина, унитаз, зеркальный шкафчик, кафель салатового цвета. Полотенце, лежащее на полу. Брюс подошел к раковине и посмотрел в зеркало. Он поморщился при виде отражения и решил сосредоточиться на пятнах жирной краски на лице. Из любопытства он открыл шкафчик и увидел множество косметических средств, но не только с клоунской палитрой. Высококачественная основа для макияжа и тональный крем, немного прессованной пудры и бутылочка с жидким латексом привлекли его взгляд на несколько секунд, прежде чем он заинтересовался коллекцией бритв, аккуратно разложенных на нижней полке. Несколько бинтов, пластырей, йод, небольшая пластиковая расческа, на вид совершенно новая зубная щетка и почти полный тюбик зубной пасты завершали картину. Большинство этих вещей было испачкано косметикой и другими веществами, которые Брюс не решился бы анализировать в данный момент. Он обнаружил, что с тоской смотрит на зубную пасту; кислый привкус во рту после стольких часов сна был неприятен. Наконец он потянулся за ней и открыл кран, слегка удивленный, что у безумца была проточная вода. Брюс выдавил немного зубной пасты прямо в рот, наклонился над раковиной и смешав ее с водой, создал импровизированный ополаскиватель для рта. Через несколько секунд он выплеснул смесь и подставил лицо под холодную струю, утоляя жажду. Брюс закрыл кран и неуверенно посмотрел на ванну. Он отдернул занавеску, оценивая ситуацию. Опять же, ничего, что могло бы оттолкнуть: флакон шампуня и остатки геля для душа, стоящие на краю ванны. Все было достаточно чистоплотно. Брюс действительно не знал, чего ожидал, но, очевидно, не этого. Может, Джокер, правда, давно здесь не был? Все выглядело слишком нормальным. Брюс взглянул на полотенце, валяющееся на полу, и нерешительно поднял его. Оно было слегка влажным — очевидно, перед уходом Джокер принимал душ. Очевидно, у него есть привычка делать это регулярно. Брюс недоверчиво поморщился, но и при ближайшем рассмотрении не обнаружил каких-либо пятен на полотенце и решил, что им можно воспользоваться безопасно. Он снова посмотрел на ванну и вздохнул. В конце концов он принял решение: снял одежду, залез, закрыл занавеску и включил воду. И это было хорошее решение. Брюс закрыл глаза, позволяя горячей струе смывать скованность, поразившую мышцы. Мрачное царство кошмаров, все еще прятавшееся во глубине рассудка, медленно начало расплываться, пока не исчезло полностью. Через пару минут он вышел и потянулся за полотенцем. Пахло Джокером. Ни потом, ни кровью, ни какими-то другими выделениями. Это был едва уловимый нежный запах, который Брюс иногда чувствовал, когда подпускал Джокера достаточно близко. Еще один из множества тревожных моментов. Вытеревшись, Брюс снова оделся и вышел из ванной, оглядывая квартиру. Сначала его внимание привлекла стена, обклеенная газетными вырезками. Он сразу заметил пожелтевшую фотографию Бэтмена. Она появилась в The Gotham Times много лет назад, в самом начале его деятельности, когда вездесущие папарацци еще не слишком его беспокоили. Брюс прищурился. Надпись от руки на вырезке гласила: «Не полнит ли меня этот плащик?». Он усмехнулся и покачал головой. Брюс провел некоторое время перед стеной, изредка улыбаясь, прежде чем его внимание переключилось на проигрыватель. Он опустился на колени на деревянный пол, потянувшись к коробке, заполненной виниловыми пластинками. Слегка заинтригованный, Темный рыцарь начал рыться в обширной коллекции. Множество классических рок-групп, таких как The Stooges, в которой солировал Игги Поп, или Dr Hook, множество различных синглов, таких как «На тебе мое заклятье» «кричащего» Джея Хоукинса («Чары, чары. Я наложил на тебя любовное заклятье. Я заполучу тебя. Я никогда не лгу. Не беда, если ты меня не хочешь. Я заполучу тебя. Прямо сейчас я твой».) Брюс припомнил, как получил этот сингл на прошлогодний День святого Валентина. Музыка пришла по почте без какого-либо пояснения или подписи, но Брюс слишком хорошо знал, кто ее послал. Звук открывающейся двери оторвал от воспоминаний, и Брюс автоматически посмотрел налево. Темный рыцарь застыл при виде человека, вошедшего в квартиру. Черный помятый костюм, кудрявые светлые волосы, торчащие из-под старомодной шляпы, рубашка с узором «индийские огурцы». Серые замшевые туфли, черные кожаные перчатки. Два полиэтиленовых пакета с продуктами. И это лицо… — Ну, привет, — он поприветствовал Брюса широкой, едва знакомой улыбкой, и, пнув дверь, поставил сумки на пол. — О, я вижу, ты рылся в моих сокровищах, вот непослушный, — протянул он и подошел к Брюсу, все еще стоявшему на коленях у стола. Джокер сел на пол рядом, ухмылка не сходила с его лица. — Нашел что-нибудь, что тебе нравится? Брюс прищурился, пытаясь нанести на эти черты лица воображаемый макияж и шрамы. — Ты для этого используешь латекс? — спросил он, указывав на щеки Джокера. — Ага, — безумец сбросил шляпу, открыв волосы, заплетенные в небольшой хвостик. — Коварный дьявол, ты все уже обшарил, не так ли? — Нет, еще не все. Где ты был? — Оу! Просто шопинг. Скучал по мне? — Джокер игриво взъерошил Брюсу волосы и поднялся на ноги, направившись к сумкам, которые оставил у двери. — Я не покупал ничего существенного… не знал, что тебе нравится… но кое-что найдется, ммм… сэндвичи и прочее… если хочешь… Он отдал один из пакетов Брюсу, а второй отнес в холодильник. Брюс слышал звон стеклянных бутылок с кухни, пока проверял первый пакет. Действительно, сэндвичи «Старбакс». Поначалу неуверенный в своем аппетите, он наконец признал, что ничего не ел два дня, и взял один бутерброд. — Ты выспался? — спросил Джокер, все еще сражаясь с бутылками спиртного. — Можно и так сказать, — промычал Брюс с набитым ртом. — Давай, побольше энтузиазма, а то я захвачу тебя в заложники и буду здесь удерживать до тех пор, пока ты не вернешься в форму. Наконец он вышел из кухни. Сняв куртку и перчатки, Джокер подошел к Брюсу. Тот дожевал бутерброд и поднял глаза, все еще испытывая трепет от той кропотливой работы, которую, должно быть, проделывает Джокер, скрывая шрамы. Он не мог отвести глаз от его лица, даже когда он опустился на колени рядом с ним, глядя удивленно. — Да уж… ты все еще не в своей тарелке, дорогуша, — Джокер слегка ущипнул Брюса за щеку. Он полез в карман за сигаретами и сунул одну в рот. — Хочешь? Брюс отвел глаза и покачал головой. — Аах, девственные легкие? Но я уверен, что смогу приготовить тебе потрясающую выпивку, а? — Что? — Выпивка, Брюс. Вы-пив-ка. Только… о нет! Пожалуйста, не говори, что ты трезвенник или что-то в этом роде. — Скажу. — Почему? — Я просто… Я предпочитаю трезво мыслить. — Не очень-то ты трезво мыслил в последние несколько месяцев, знаешь ли, — Джокер придвинулся немного ближе. — «Нет» не принимается. Я что, зря тащил сюда все эти жидкости? — тихо сказал он и показал язык. Брюс просто смотрел на него, приподняв бровь. Нереально было слышать этот знакомый голос, видеть его обладателя без шрамов и покрывающего их слоя жирной краски. — Так-так-так, а ну-ка перестань пялиться. Я знаю, что выгляжу как модель для древнего журнала моды GQ, когда я такой. Так что, ммм… — Джокер барабанил пальцами по плечу Брюса и хмурил брови, глубоко задумавшись. — Вот с чего мы начнем… Он поднялся и снова исчез на кухне. На мгновение Брюс задумался, не спит ли он. Если все это правда, он провел ночь в объятиях самого разыскиваемого преступника Готэма, сейчас он пользуется его гостеприимством и собирается выпить с ним — и при этом в душе не шевельнулось ничего, что бы напомнило, что это ненормально. Он винил во всем слабость, но перспектива уйти, остаться одному и вернуться в стерильно чистый пентхаус наполняла страхом. Почему-то очень не хотелось уходить, легкая сюрреалистичность ситуации только забавляла. Все еще ошеломленные чувства усиливали эффект, убеждая уступить и не обращать внимания на остатки разума. Брюс уселся поудобнее и прислонился спиной к краю кровати, в то время как Джокер продолжал грохотать на кухне, звон стекла и его раздраженное ворчание доносилось каждые пять секунд. Наконец, он появился, с сигаретой в зубах, с бутылкой какого-то дорогого на вид виски и двумя бокалами, и быстро двинулся к Брюсу. — Со льдом? — спросил он и сел. — Я не пью, Джокер, — пробормотал Брюс, но его голос звучал не так уверенно, как хотелось бы. — Безо льда, — сумасшедший налил каждому изрядное количество и протянул руку к столу, шаря вслепую по его поверхности, пока рука не коснулась сколотой керамической пепельницы. Он схватил ее и поставил на пол перед собой. — Да… ммм… я знаю, что еще рано, но… — он взял Брюса за руку и обхватил его пальцами бокал, а другой рукой мягко постучал по его запястью. — Вот… Гм, я хочу сказать, разве ты не можешь взять выходной? Видишь, если ты хандришь весь день, выходишь ночью и еще больше расстраиваешься, вот что бывает. — Джокер обвел круг рукой, указывая на Брюса. — Тебе следует чаще встречаться с друзьями, дорогуша. Он затянулся сигаретой и усмехнулся. Брюс молчал, почти весело глядя на него. — Да, гм, я знаю… Я знаю, ты бы предпочел нахмуриться и сказать, что у тебя нет друзей, но они есть, дорогуша. Есть, — он похлопал Брюса по колену. — Просто… да ладно… выпей. Брюс продолжал смотреть на него; он все еще не мог справиться с отсутствием макияжа и шрамов. Он внезапно осознал, что это было лучшее, что он чувствовал за последние несколько месяцев, хотя разум все еще был погружен в своеобразное сновидческое состояние. Казалось, что он был кем-то совершенно другим, и незнакомец, которого он знал всю жизнь, составлял ему компанию в доме, чьи контуры постепенно начали размываться с заходом солнца. Он усмехнулся. Джокер хотел с ним выпить. Брюс почти надеялся, что напиток отравлен, чтобы избавиться от угрызений совести, потому что он уже принял решение. Брюс поднес бокал к губам и сделал большой глоток. Приятное тепло начало разливаться по телу. Он взглянул на безумца, только чтобы увидеть широкую ухмылку и одобрительный блеск карих глаз. — Что я говорил, — сказал Джокер и мягко усмехнулся. Брюс прищурился, неуверенный, действительно ли слышит искреннюю радость в его голосе или просто воображает. Он наклонил бокал, почти опустошил, и почувствовал, как алкоголь начинает творить чудеса. Безумец выпил свой бокал одним глотком, и его лицо скривилось в кислой гримасе. Наконец Джокеру удалось открыть глаза. — Давай, давай… до дна, — пробормотал он. Его пальцы просяще коснулись запястья Брюса, пока он налил себе еще одну порцию. — Ты выглядишь фанатиком выпивки, — тихо сказал Брюс. — Я борюсь за правое дело, — Джокер чокнулся о бокал Брюса и посмотрел, как он делает еще один большой глоток. — Ты ведь не в первый раз? Пьешь, как чемпион, дорогуша. Брюс почувствовал, как уголки его губ дрогнули, но в последний момент удалось не улыбнуться. — Я предпочитал пить самогон с бутанцами до того, как попасть в тюрьму, — Брюс поднял глаза на Джокера, чтобы увидеть его реакцию, и на этот раз ему пришлось прикусить внутреннюю часть щеки, чтобы не рассмеяться. Он бросил взгляд на стоящую рядом бутылку — 60 градусов. — Что? — Джокер недоверчиво наклонил голову. Брюс прикусил щеку сильнее. — Тебе что, повторить? — пробормотал он. — Нет… нет, просто… пей еще, и… — Джокер щедро долил. — И, ммм, рассказывай, рассказывай. — Лучше не вспоминать. — Оу? Так плохо? Ты что, ронял в тюрьме мыло или что-то в этом роде, а? — У них там точно не было мыла. — Не было мыла? Так что, эти грязные дегенераты поимели тебя в натуральном виде? — Ну, они попробовали, — Брюс вздохнул, отчаянно пытаясь оставаться невозмутимым. Он сделал еще глоток, наблюдая за жидкостью в бокале, пока Джокер заходился от смеха. Брюс подумал, что, должно быть, уже хорошо набрался, раз не слышит ни малейшей насмешки в хихиканье безумца. А может, он действительно видел сон. Это больше не имело значения. Джокер сунул в рот новую сигарету и закурил, все еще трясясь и хихикая. — Оу, дорогуша. Расскажи, как ты справлялся с дебильными приставаниями? Брюс запрокинул голову. Он больше не мог бороться с усмешкой. — Однажды я был немного не в себе, и они набросились на меня… и, чтобы компенсировать мою прежнюю холодность, пытались заставить меня сделать минет каждому из них. — Как… как в «Побеге из Шоушенка»? — Совершенно верно. За исключением того, что я откусил первый же член, который мне сунули в рот, — Брюс проследил за медленно плывущими клубами дыма. — Затем я им разъяснил… то есть, вначале я их, конечно, избил, а потом разъяснил, что они больше не должны ко мне подходить. Джокер закрыл лицо руками, заходясь от смеха, сигарета торчала между пальцев. — Когда они снова смогли ходить, попытались отомстить мне… — Брюс задавался вопросом, почему он все это рассказывает Джокеру. — Но после того, как я объяснил все еще раз, меня перевели в одиночку. Вот и все. Брюс закрыл глаза, вдыхая едкий дым. Как ни удивительно, это были довольно приятные воспоминания. Последний эпизод его небытия, когда он мог позволить себе быть неспокойным и неуверенным, просто пытаясь пережить еще один день. Затем он осознал свой путь. Начал движение. Был вынужден решать. Возвратился к жизни. Он вздохнул, и разлепил глаза только для того, чтобы долить себе. Джокер все еще тихонько хихикал. — А как этот зэк… — Джокер согнулся пополам от новой волны смеха, утыкаясь головой в колени Брюса. — … как он себя чувствовал? Когда ты увел его… гм, добро? — Я не знаю, я не смотрел ему в глаза. Я плохо делаю минет. Джокер задохнулся от смеха и еще несколько минут хватал ртом воздух, прежде чем ему удалось взять себя в руки ровно настолько, чтобы встать и дойти до ванной. Он оставил дверь приоткрытой, и Брюс смотрел, как он расстегивает штаны и справляет нужду. Это что-то ему смутно напоминало. Наконец он вспомнил и позволил себе беззвучный смешок. Джокер, должно быть, подумал о том же, потому что его смех взорвался с удвоенной силой, когда он стряхивал последние капли. Он вышел из ванной, цепляясь за стены, включил ночник, так как стало уже совсем темно, и с глухим стуком опустился на колени перед столом. — У меня только что был флешбэк, дорогуша, о, я скучал по ним, — бормотал он, глядя на свою коллекцию виниловых пластинок. — Помнишь? Это была темная и грозная ночь, и все такое, и… одна из наших первых встреч. Я просто не мог… хе-хе. В смысле… что случилось? Слишком много кофе перед уходом из дома? Брюс зажмурился, на этот раз опасаясь разразиться громким смехом. Если бы он сам не вспомнил это только что, вряд ли он что-то бы понял из болтовни Джокера, но Брюс прекрасно знал, о чем речь. Безумец поставил пластинку The Stooges на проигрыватель, включил, а затем устроился рядом с Темным рыцарем. — Я гуляю по городу, занимаюсь делами, и что я внезапно вижу? — Джокер допил свой бокал и улегся на пол, пристроив голову на бедре Брюса как на подушке. — Ты же не против… ничего, если я скажу? Когда я тебя тогда увидел в полном обмундировании, писающего на стену… — еще одна жестокая атака смеха. — О чем ты думал?! — О чем я думал? — Брюс сделал еще глоток и заглянул в стакан. Тот снова был пуст. — Да ни о чем конкретном, пока ты не появился рядом со мной с членом в руке и не начал мочиться. — Хе-хе-хе, да, ты выглядел довольно напуганным, дорогуша. Что же… что же я тебе тогда сказал? Брюс вздохнул. Приятное гудение в его голове становилось все слаще. — Помнится, ты поинтересовался, обрезан ли я. Джокер устроился поудобнее, глядя на него с улыбкой. — О, да! — Он потянулся назад и повозился, пытаясь нащупать руку Брюса. Наконец он взял ее и пустой бокал. Джокер снова наполнил его, все еще лежа, и вернул ему. — И ты был слишком ошеломлен, чтобы что-нибудь сделать, хех? — Вообще-то ты взмахнул детонатором перед моим лицом, как только я попытался. — Да, да… а потом я просто застегнул молнию на штанах и исчез в ночи, не правда ли… Шли минуты, а Джокер продолжал трепаться, вспоминая не менее забавные случаи. Брюс поймал себя на том, что слушает. Просто слушает, а не анализирует, не пытается взвешивать каждое предложение ни разгадывать грандиозный план безумца. Музыка смешалась со словами, и он просто откинулся поудобнее, голова Джокера все еще лежала на коленях. Брюс не возражал. К этому моменту он был почти уверен, что видит сон — а может быть, все остальное до этой минуты было сном. Он смотрел вниз, пока Джокер возился, сковыривая латекс, покрывающий его щеки. — Через время начинает чесаться, — пожаловался он, медленно очищая кожу и морщась от покалывания. Наконец проступили шрамы. Брюс прищурился. Может, он все-таки не спал. Это был Джокер, с которым он напился, это он использовал его бедро как подушку, он щебетал об их прошлом. Брюс тщательно обдумал мысль, объясняя ее самому себе, но почему-то все равно не возражал. Он посмотрел на бокал. Опять пусто. — Эй, а ты помнишь, что я пел, когда ты меня поймал на том, как я скармливал кошкам печень одного типа? — «Круг жизни»… из «Короля Льва». Почему он помнил такие вещи? Джокер все еще смеялся, а музыка становилась все более громкой. На секунду Брюсу показалось, что он забыл о чем-то очень важном, но этот момент быстро сменился новой волной болтовни сумасшедшего, и он обнаружил, что плывет по течению без угрызений совести. Глаза Темного рыцаря сосредоточились на собственной руке. Оказывается, он играл с замками на подтяжках Джокера, осторожно раскрывая и защелкивая их, и только сейчас понял это. Джокера это не смущало, или он не заметил. Взгляд Брюса скользнул по лицу мужчины, и он почувствовал странное желание протянуть руку и коснуться его шрамов. Нет, это не было желанием, он, оказывается, уже делал это. Джокер замер, затих и настороженно поднял глаза, когда кончики пальцев Брюса потрогали его щеку. Скорее жест любопытства, чем сладострастия. — Тяжело бриться? — спросил Брюс, удаляя особо упрямый кусок латекса из одной ямки. Да, вот он; это был человек, которого он жестоко насиловал последние два года, но в его воспоминаниях не было ни единого упрека, ни единого упоминания об этих мрачных эпизодах. Сейчас в его глазах была какая-то необъяснимая нежность. — Нет, не тяжело, если ты такой виртуоз бритвы, как я, — промурлыкал Джокер. Вскоре пальцы Брюса вернулись к интересующим их подтяжкам. — Ты еще держишься? Безумец выпрямился и сел, изучая бокал Брюса. Он схватил бутылку и начал наливать еще одну порцию, его рука обняла Брюса за шею. — Думаю, с меня хватит, — пробормотал Брюс. Все плясало и расплывалось перед его глазами. Внезапно стало очень тепло, и он начал чувствовать странное, но приятное покалывание под кожей, когда Джокер прислонился к нему. Рука подхватила бокал, поднесла его ко рту. Безумец похлопал Брюса по спине и он машинально проглотил виски. Последовал влажный поцелуй в щеку, и Темный рыцарь напрягся. Его сердцебиение, как ни странно, участилось. — Вот это мой мальчик, — проворковал безумец, утыкаясь в плечо Брюса. Он тихо посмеивался, но без насмешливых ноток. Пальцы не отпускали запястье Брюса. Тот вздохнул, борясь с внезапным желанием повернуть голову в сторону Джокера. — Давай, дай посмотреть на тебя, — Джокер позаботился об этом за него. — Ты справляешься со всем так хорошо, дорогуша. Это… это просто душераздирающе, понимаешь? Я знаю, о чем ты думаешь. Что тебе это просто снится, хм? И внезапно Брюсу пришло в голову, что он не против того, чтобы Джокер смотрел ему в глаза настолько близко. На самом деле он не против всего этого. — Как бы я хотел просто оставить тебя здесь. Починить тебя… — мягкие, покрытые шрамами губы прижались к его щеке, но слишком быстро исчезли. — Я починю тебя. Я просто такой человек, я забочусь о своих… вещах. Пришиваю недостающие пуговицы и все такое. Брюс услышал свой голос, который сказал: — Только пуговицы на твоей одежде не всегда одного цвета. — О, так ты замечал?! — безумец радостно хихикнул. Губы вернулись, наполняя теплом все тело. Брюс закрыл глаза, позволяя влажному языку раздвинуть его вялые губы и скользнуть в рот. — Ты же остаешься, да? Правда? Брюс не стал отвечать. Что-то внутри него начинало таять. — Ты остаешься, да-а-а… Язык скользнул по шее, лениво облизывая кожу, в то время как руки извивались по его телу под рубашкой. Горячее дыхание и нежное прикосновение заставили Брюса вздрогнуть, и он не был уверен, действительно ли издал тихий стон, но точно знал, что никуда идти не собирается. Он оставался.