***
Однажды Брюс сделал еще одну ошибку — начал с Джокером разговор. Они закончили, безумец лежал на спине и безмятежно улыбался ему, а затем, опираясь на локти, поднялся. Брюс успел заметить, что между ног клоуна течет кровь, прежде чем тот натянул свои запачканные фиолетовые штаны. Он спросил, почему Джокер всегда возвращается, чтобы получить еще, зная, каково это будет. Дыхание Джокера сделалось прерывистым. Он рассмеялся. — Я просто… пока ты хочешь дать мне хоть что-то… без разницы что… Я приму все. Потому что это от тебя, дорогуша. С этого момента все и пошло под откос, размываясь и искажаясь по пути, пока не достигло логова Джокера, пока Брюс не оказался здесь похмельным и несчастным, но все еще подозрительно спокойным. Его не беспокоило тихое присутствие Софии. Он не слишком сожалел о том, что провел последние двадцать четыре часа с Джокером. Брюс не знал, овладела ли им отрешенность или он уже сходит с ума; так или иначе, он все еще был погружен в защитное оцепенение, и это все еще было хорошо. Наконец, звук открывающейся двери ванной и недовольное ворчание прервали воспоминания. — Я оторвал все пуговицы на рубашке прошлой ночью, не так ли… Позор, позор, позор, — пробормотал Джокер под нос, подходя к стойке с одеждой и принявшись просматривать наряды. На нем были только серые брюки в тонкую полоску и черные носки в горошек. Утреннее солнце, проникающее в открытое окно, подчеркивало все шрамы на обнаженном торсе. Взгляд скользнул по спине Джокера; Брюс помнил, что был причиной слишком многих шрамов. Он повесил голову, рассматривая пылинки, что плавали в уютном луче света. Джокер, напевая какую-то веселую мелодию, суетился по комнате. Наконец он нашел рубашку, которую посчитал подходящей для этого случая, накинул и застегнул ее, затем он натянул подтяжки и обулся. — Давай позаботимся об этих надоедливых засосах, ладно, дорогуша? — ухмыляясь, безумец стянул зеленую резинку со своего запястья и завязал волосы в небольшой хвост. Найдя у себя в карманах немного косметики, он сел на кровать рядом с Брюсом. — Оу! И все это я сделал с тобой? — пробормотал он, оценив ущерб, и открыл тубу тонального крема. Пыль лениво плыла, и теплые руки Джокера приносили удовольствие, хотя он не делал ничего сексуального. Брюс поднял глаза и увидел его лицо. Шрамы теперь были видны целиком, но почему-то взгляд сначала остановился не на изъянах, а на бледных веснушках, покрывающих широкий нос. Затем Брюс заметил пару маленьких шрамов на левой скуле. Тоже его рук дело. В ту ночь он чуть не убил клоуна. — Вот. Как благопристойная девственница, — Джокер улыбнулся, закусив нижнюю губу, и нанес последние штрихи. — Готовы? — София нетерпеливо шаркала ногами. — Мне все еще нужно припудрить носик, знаешь ли, — Джокер ухмыльнулся и обхватил лицо Брюса ладонями, с гордостью оценивая работу. — Хватит уже. У нас затемненные окна. Давайте, я уже хочу зашить это дерьмо. Она бросила пропитанный кровью комок туалетной бумаги, и тот шлепнулся на пол с тошнотворным звуком. Джокер закатил глаза от такой грубости. Встав с кровати, он поднял Брюса за руку, подхватил свой черный пиджак со стула и зашагал к двери. София одобрительно хлопнула в ладоши, наблюдая, как безумец возится с замком. Брюс вдохнул затхлый воздух, когда они вышли из квартиры. Джокер отпустил на секунду его руку, чтобы как следует закрыть дверь, но как только он закончил с этим, его пальцы тут же обвились вокруг локтя Брюса. София первой спустилась по лестнице. Звон пряжек ее ковбойских сапог и скрип древесины эхом разносились по лестнице. Через несколько секунд мужчины догнали ее и в полной тишине вышли на солнце. Брюс прищурился, не готовый к обилию света, что слепил, отражаясь от больших луж. Вспомнилось: ночью шел дождь. Брюс посмотрел на Джокера, который все еще цеплялся за него, и заметил еще несколько деталей, например, то, какими чистыми и мягкими выглядят его волосы даже без капли зеленого цвета. Должно быть, он перестал краситься давным-давно, но Брюс не замечал этого, всегда встречая его в темноте. Он впервые увидел его среди бела дня, и мысль об этом заставила сердце сжаться. Прикосновение Джокера было твердым и теплым, черты лица были отчетливо видны: неокрашенная кожа, темные круги вокруг слегка налитых кровью глаз; он выглядел таким человечным… Джокер понял, что Брюс смотрит на него, и наклонил голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Эй, я знаю, что выгляжу сегодня утром не ахти как, но, слушай… тебе самому нужна косметика, так что не смотри так, дай перевести дух. Брюс приподнял бровь и ухмыльнулся. — Лезьте уже в машину, педики, — София открыла дверь и села за руль. — Мне придется позаботиться об этой проклятой пожарной лестнице, — пробормотал Джокер, глядя на неправильно развернутую лестницу, прежде чем занять место рядом с Брюсом на заднем сиденье. — А теперь… дай мне пять минут, — София полезла под пассажирское сиденье и вытащила аптечку. Порылась в ней, пока не нашла шовный инструмент с флаконом дезинфицирующего средства, и повернула зеркало заднего вида так, чтобы лучше видеть свой разрезанный рот. Начала штопать. Разрез был не слишком большим, потребовалось всего два стежка. Плюнув на салфетку, София вытерла засохшую кровь с подбородка и затем наложила на шов лейкопластырь. — Готово. Нет. Еще кое-что, — она открыла бардачок, взяла черный маркер и написала «Не смеяться» на левой руке. — Да. Это невозможно не заметить, — Джокер нахмурился. — Ты такая стойкая, что жрешь боль на завтрак, или ты просто… гм… — Что?! — София обернулась и подозрительно посмотрела на него, но безумец закатил глаза, словно ища подходящее выражение. В конце концов, он просто пожал плечами и надулся. — Это называется врожденной нечувствительностью к боли, и она у меня есть, — процедила она и повернулась к рулю. Джокера это объяснение зацепило, у него, привыкшего лишь притворяться, что он не испытывает боль, возникло множество вопросов, но он промолчал. — Давай, — София завела двигатель. — Куда? Пентхаус, поместье? — Пентхаус, — тихо сказал Брюс. — Ты вообще когда-нибудь собираешься переехать в поместье? Ты закончил его перестраивать, не так ли? — она сунула в рот сигарету и нажала на педаль газа. — Не понимаю, почему это должно тебя беспокоить. Кроме того, я не думаю, что тебе можно курить, когда во рту открытая рана. — Не понимаю, почему это должно тебя беспокоить. Кроме того, если бы я делала что-то не так, младенец Иисус уже покарал бы меня. А теперь, пристегните свои гребаные ремни безопасности. Джокер прислонился к Брюсу и обнял его, уткнувшись головой в изгиб плеча. — Я буду его ремнем безопасности, — пропел он. София на секунду оглянулась, на ее лице отразилось сомнение: — Он бывает еще более больным на голову, чем сейчас? — пробормотала она, свешивая сигарету с неповрежденного уголка рта. — Редко, — Брюс вздохнул. Он прислонился головой к Джокеру, и ему потребовалось время, чтобы осознать свои действия, но, осознав, он лишь мысленно пожал плечами. Он чувствовал себя так комфортно и был слишком похмельным, чтобы сопротивляться борьбе тела за удобство. София опустила окно, позволяя свежему воздуху смешаться с густым запахом салона, состоящим в основном из металла, бензина, кожи и табака. В салоне не было кондиционера, тем более не было освежителя воздуха, поэтому Брюс с признательностью воспринял порыв прохладного ветра на коже. — Слушай. Ты двигай домой и объясняйся с дворецким, отдохни еще и все такое, у меня нет проблем с этим. Но в девять вечера я жду тебя в Cheetah — знаешь, старомодный go-go клуб в центре города, которым владел Марони… Теперь он принадлежит мне. И это твой последний шанс: если тебя не будет сегодня вечером, ты знаешь, что произойдет. У нас больше нет времени, если мы хотим сделать все качественно. Брюс не ответил, отвлеченный внезапной волной хихиканья, сотрясшей тело Джокера. Но остановился тот так же внезапно, как и начал смеяться, без объяснения причин. — Так что? — спросила София. — Ладно, ладно, — Брюс наклонил голову, чтобы поудобнее устроиться рядом с Джокером, и закрыл глаза, пытаясь насладиться моментом, пока его внутренние голоса продолжали дремать. Джокер лениво ласкал его шею кончиками пальцев, делая его еще более расслабленным и сонным. Внезапный рык двигателя за пару минут до остановки привел Брюса в чувства. Когда София остановилась, никто не был этому рад. — Окей, мы на месте. Верно? Это здесь, да? — Да, это здесь, — Брюс нерешительно потянулся и открыл дверь, но Джокер испуганно схватил его за руку и визгливо воскликнул: — Эй! Не поцелуешь меня на прощание? Брюс развернулся к нему, слегка озадаченный, и бросил быстрый взгляд на Софию, но та, похоже, нисколько не интересовалась тем, что они делают, поэтому он снова посмотрел на Джокера. Он чувствовал, как при виде этого лица что-то шевелится внутри. Похожее на страх, но такое приятное. Брюс решил не думать об этом. Он наклонился вперед и поцеловал Джокера, положив ладонь на его затылок; удивительно, насколько это получалось легко, естественно. Джокер удовлетворенно мурлыкнул и улыбнулся, не отпуская нижнюю губу Брюса. — Господи, перестаньте, — зарычала София, выбрасывая окурок в окно. — Ш-ш-ш… — Джокер махнул рукой девушке и схватил Брюса, чтобы в последний раз обнять его, прижимаясь крепче. — Ты взял с собой пистолет? — прошептал Брюс ему на ухо, почувствовав что-то твердое под курткой. — Ммм… — Знаешь, что… не… не делай ей больно, хорошо? — Ой, давай… Брюс подавил волну протестов еще одним поцелуем. — Не делай, — тихо повторил он, отстраняясь. София обернулась, явно раздраженная. — Уходи, Уэйн. Скажи своему дворецкому, чтобы он приготовил тебе что-нибудь питательное, потому что ты выглядишь как дерьмо. И увидимся вечером. Доброго дня! — Запомни: вот так не разговаривай, — Джокер поджал губы. — Это невежливо. Знаешь, если он выглядит как дерьмо, значит, ты выглядишь как весьма раздраженный нижний отдел кишечника, но ты заметила, чтобы мы смеялись над тобой за это? Нет. София криво взглянула на него, но не сказала ни слова. Брюс усмехнулся и покачал головой. Он снова открыл дверь и вышел, еще раз взглянув на Джокера с легкой улыбкой, прежде чем направиться ко входу. Джокер не закрывал дверь, пока Брюс не исчез в здании. Мечтательно вздохнув, клоун раскинул руки и растянулся на всю длину заднего сидения, не обращая внимания на Софию, которая уставилась на него с сарказмом во взгляде. — Ты это видела? — лицо безумца светилось блаженством. — Он опять улыбнулся мне! София всплеснула руками. — О, боги! Он точно это сделал! — Джокер бросил на нее укоризненный взгляд. — Так ты ждешь, что я отвезу тебя домой, что ли? — спросила она. — Нет! Нет-нет, не-е-ет, мы идем в ресторанчик фаст-фуда, и ты покупаешь мне завтрак. — Ладно. Безумец сел ровно и подозрительно посмотрел на нее, но она лишь спокойно завела двигатель. Они проехали несколько минут в полной тишине, пока Джокер не спросил: — Почему ты вдруг так любезна? — Ой? Я всегда любезна, о чем ты? — Оу, ты ведь обманываешь. Сначала шантаж, потом брызгаешь мне в лицо какой-то веселой субстанцией, бьешь меня, затем вламываешься в дом, просто чтобы принести нам воды, потом отвозишь Брюса домой, а теперь… я ошеломлен. — Прямо сейчас в моих интересах убедиться, что Уэйн находится в нужном состоянии, так что это просто бизнес, и если тебя настораживает моя любезность, я всегда могу отрезать тебе большие пальцы баланса ради. — Вот как. Гм, послушай… — он вытащил пистолет и приставил дуло к ее голове, не вызвав никакой реакции. — Я заметил, тебе нравится делать вид, что ты не против концепции… насилия. Но… есть же способы сделать это неприятным. Даже если ты не чувствуешь боль. — Возможно. — Смотри. Я всего лишь говорю: если хочешь использовать Брюса для своих дурацких начинаний, лучше бы тебе давать ему что-нибудь взамен. Я могу сказать, видишь ли, он серьезно подумывает подыграть, по крайней мере, некоторое время. Я действительно считаю, что ему нужно то, что поможет отвлечься от одних вещей и взглянуть на другие вещи со стороны, и тому подобное. — Продолжай. — Просто дружеский совет. Убедись, что он получает от этого хоть чуточку веселья. Ему это нужно, а я не могу дать это сейчас, потому что… гм… да. Если ты не прислушаешься, я убью тебя, а он позаботится о твоем наследстве, как только ему станет лучше. А он уже поправляется. — Да, я заметила. Ты должен был видеть его, когда я показывала ему это видео, — София прижала руку ко рту, чтобы унять внезапный приступ смеха. — Но чему я обязана таким дружеским советом? — Что ж, задним умом все умны, и теперь я вижу, что твое вмешательство до сих пор было полезным. — Тебе? Каким образом? — Тебя не касается. София бросила на него взгляд в зеркало: — Думаешь, ты слишком крут для ремней безопасности, да? Если пистолет, который ты нацелил в мою голову, случайно сработает, будет автокатастрофа вроде той, что Дент устроил Марони. — Откуда ты знаешь? — спросил клоун, пряча пистолет обратно в карман. — Я, конечно, провела последние семь лет за границей, но это все еще мой город. Я знаю все, что должна знать. — Придется перефразировать. Это не твой город, дуреха. — Такой же мой, как и твой или Уэйна. Думаю, Готэм принадлежит всем, кому он интересен. А вот и фаст-фуд… — пробормотала она, когда они подъехали к динамику закусочной. — Твой заказ, сынок? — Детский завтрак «Кid's Meal». Чизбургер, фри и газировка. София злобно хихикнула и повторила заказ говорящему. — Не вижу, что в этом смешного. Вполне обычно, — пробормотал Джокер, укладываясь на заднее сиденье, когда они отъехали. — Убери обувь с моей обивки, иначе я вытряхну из тебя твою детскую пищу. — Не будь такой злюкой, — Джокер послушно снял ноги с сиденья, когда они подъехали к окну выдачи заказов. Что-то привлекло его внимание, пока он слушал разговор Софии с сотрудником. Он сел и наклонился вперед, чтобы взглянуть на него. — Привет, Шифф, — Джокер махнул рукой мужчине в окне, заставив того нервно вздрогнуть. — М… Мистер Джо- — Ах, та-та-та, мы не используем здесь слово на букву «J», приятель. Итак. Ты уже откинулся и устроился на шикарную работу, я вижу. — Ну, эээ… да… эээ, это часть программы, ээ, социальные работники, они… они дали мне эту работу, и я работаю здесь сейчас… — О, это мило. Как твоя мама? — спросил Джокер, но Шифф, сглотнув, вздрогнул еще сильнее. — Посмотри на него, он был таким крепким молодым парнем, когда работал на меня, а теперь… — безумец неодобрительно щелкнул языком. — Какая утрата… А теперь дай мне заказ, неблагодарный. — О-о, конечно… с собой, — Шифф попытался улыбнуться, но то, что проявилось на его мокром от пота лице, больше походило на болезненную судорогу. Он выдал коробку и тут же исчез. София фыркнула и уехала, глядя, как Джокер с аппетитом крутится вокруг еды. — Какую игрушку ты получил? — О, великолепную. Пазл. — Пазл… словами не передать великолепие. — Ты просто завидуешь, — возразил он с набитым ртом. — Ага. Куда теперь? — Который теперь час? — 11:30. — И ты сказала Брюсу прийти в девять? Что же я должен делать все это время?! — Ты хочешь присутствовать везде, где он присутствует? — А что, я давал тебе повод думать иначе? Так что… я не знаю. Придумай что-нибудь, чтобы меня развлечь. — Почему ты не можешь придумать что-нибудь сам? — Потому что после вчерашней ночи я не в состоянии думать. Кроме того, я немного нервничаю и волнуюсь, когда он где-то там, а не со мной, и это еще одно дружеское предупреждение, которое тебе стоит учесть. — Почему бы вам двоим просто не пожениться? — Оу, я уверен, мы рано или поздно займемся этим вопросом.***
— Мастер Уэйн… Что случилось, сэр? Вы в порядке? — Альфред… послушай, я… мне жаль, что я так просто ушел… — Брюс застенчиво улыбнулся. Было совершенно очевидно, что Альфред провел последние двадцать четыре часа в смертельной тревоге, но все же изо всех сил старался сохранить самообладание, как только его работодатель вошел в дверь. — Но все в порядке, — прибавил Брюс. — При всем уважении, сэр, ваша внешность свидетельствует об обратном. Брюс мягко рассмеялся: — Если бы ты был так любезен и приготовил мне завтрак… Я думаю, это может очень помочь. — Сэр… Я знаю, у меня нет права задавать вопросы, но… — Нет, Альфред, ты имеешь полное право спрашивать. И я действительно хотел бы… рассказать тебе обо всем. Но я не могу, понимаешь… некоторые из этих вещей, они просто… слишком личные. — Ну, пока вы не пострадаете, сэр, я не претендую на то, чтобы знать, чем именно вы занимались в последнее время. Я приготовлю вам завтрак, — дворецкий улыбнулся. Хотя Брюс все еще выглядел адски, он определенно казался более расслабленным по сравнению с прошлыми месяцами. Если забота о личных делах в таком драматическом стиле принесла ему душевное спокойствие, Альфред не собирался противиться этому. — Спасибо, Альфред. Я… я пойду в ванную. — Очень хорошо, сэр.***
— Да ладно тебе. Не говори мне, что это все, что ты смогла придумать. — Хватит ныть, ублюдок. — Но почему из всех заведений Готэма, я должен сидеть в гоу-клубе? Девять часов! София зарычала и лязгнула Джокера по голове серебряным портсигаром, который так удачно оказался у нее руках. — По крайней мере, заходи уже! — прошипела она, когда они подбрели ко входу в клуб. — Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел тебя со мной. Иисусе! Знаешь, что? Я могу избить тебя до потери сознания, и время пролетит незаметно. Как тебе? — Я рассмотрю этот вариант, — клоун насупился, но проследовал внутрь помещения. Интерьер клуба оказался довольно старомодным, слегка потрепанным и определенно создавал ощущение присутствия мафии. Широкая деревянная перекладина; изобилие экзотических напитков; несколько красных кожаных кабинок в так называемой VIP-зоне. Завершали картину просторная, но не слишком экстравагантная сцена и несколько простых столов и стульев для клиентов с ограниченными финансовыми возможностями. Было слишком рано, клуб еще не открылся для посетителей, однако, он не пустовал. — Хе-хе, посмотри-ка, что сорока на хвосте принесла, — воскликнул Ягучи из бара. — Кого, блядь, ты назвал сорокой, китаец? — отозвалась София с кривой, но, казалось бы, добродушной ухмылкой. — Никого, кроме тебя, пташка, — Ягучи вышел из-за барной стойки и подошел к ним, слегка прихрамывая. Улыбнувшись Джокеру, он вежливо склонил голову. — Рад познакомиться с Вами должным образом. Приятно видеть Вас в добром здравии! В тот раз, думается, она поступила с Вами грубовато. — О, нет! Нет-нет, не-е-ет, я в порядке, в полном порядке! — Джокер угрожающе ухмыльнулся и взмахнул рукой. — Хороший глаз. С ним что-то случилось? — он указал на левый глаз Ягучи, который был совершенно синим. Мужчина вынул его из глазницы и любезно подал ему. — Как видите, с ним все прекрасно. Внезапно София выхватила глаз у него из руки и бросила на стойку: — Черт возьми, что я тебе говорила о том, чтобы ты не вытаскивал при мне этот гребаный глаз? Иди прочь и приведи себя в порядок! Ягучи закатил здоровый глаз и легонько хлопнул ее по лбу: — Клянусь, однажды ночью я сошью тебе все конечности, пока ты будешь спать, — пробормотал он, разыскивая искусственное глазное яблоко. — Клянусь, еще раз напомнишь, и я вживую пришью твой член к глазнице. — София посмотрела на Джокера и прищурилась. — Так, а с тобой мне что делать?..***
Брюс заметил солнечные блики, блуждающие по его телу и искаженные поверхностью воды. Следы царапин и укусов, оставленные Джокером, немного жгли, но он находил это ощущение приятным. Он потер лицо руками, словно пытаясь стереть усталость, и поудобнее откинулся в ванне. Брюс закрыл глаза. За веками стали появляться яркие образы, казалось бы, ни с чем не связанные, словно реклама по телевизору; в последнее время это случалось довольно часто. Еще один признак истощения. Минута за минутой образы начинали смешиваться со случайными мыслями, медленно собираясь в сообщение, которое необходимо принять ему одному. Он действительно достиг поворотного момента. И пути назад нет. Брюс запомнил все, что сказал сегодня. Как он объяснил Альфреду?.. Ему нужно было позаботиться о личном деле. Личное. Забавно, что он решил использовать именно это слово. До сих пор его взгляд на мир вращался в основном вокруг символов. Это была смерть родителей, символ вынужденного перехода во взрослую жизнь. Был Альфред, фигура отца. Была Рэйчел, воплощение всего правильного и справедливого, явно недостижимого. Одна из причин, по которой он решил превратить себя в символ — в Бэтмена. Затем был Брюс Уэйн, реалистичный типаж. И так далее, и так далее. Все, что когда-либо происходило с ним, всех, кого он когда-либо встречал, его мозг классифицировал, превращал в идеи, скрывая его чувства даже от него самого. Ничего личного не было, пока не появился претендент. Сначала все было просто. Джокер был очередным символом, и он идеально вписался в схему. Но клоун давно вырвался из этой схемы и незаметно увлек за собой Брюса. Со временем каждое преступление, которое совершал Джокер, переставало иметь смысл, превратившись в возможности. Примерно в то время Брюс начал подозревать, что на самом деле влекло его к безумцу, и это было что-то настолько до смешного человечное, что он сначала не мог поверить. Джокер приветствовал все исходящее от Брюса, особенно худшее, что он мог предложить, независимо от того, чем это для него обернется. Казалось, клоун знает о нем все, каждую мелочь, даже самую незначительную. Джокер предсказывал каждое движение, угадывал каждое намерение. Затем Брюс понял, что Джокер провоцирует его для того, чтобы дать ему оправдание, позволяя делать все, что он пожелает, подстраивая под Темного рыцаря собственные привычки и потребности, самоотверженно и даже не признаваясь в этом. И вот Брюс загнан в угол. Он жаждет прикосновений тех пальцев в перчатках, что покрыты жирной краской и кровью клоуна, пролитой из-за Темного рыцаря. Джокер, казалось, принимал его как единое целое, а Бэтмена бесило, что хорошо скрытая потребность в простом принятии была так глубоко удовлетворена преступником. Но постепенно Бэтмен стал не актуальным, и все, что осталось, это кто-то без маски, кем Брюс и был. Брюс открыл глаза и посмотрел на отметины, покрывающие его тело. Ему спокойно. Он либо чокнулся, либо нашел свой собственный, личный наркотик, и не известно, к худшему это или к лучшему. Однако ему хорошо, и, возможно, это все, о чем он должен помнить в данный момент.***
— Который сейчас час? — Ты, блядь, перестанешь задавать мне этот вопрос каждые пять минут? Сейчас 20:43, — София неодобрительно скривилась и налила Джокеру еще одну порцию «Джека Дэниэлса», опустошив бутылку. — Так… так, так, так, — взволнованно пробормотал безумец, — это значит… значит, он войдет сюда уже через пятнадцать минут? — невнятно добавил он, опершись головой о стол. — Да, он будет здесь, если вообще приедет. Это логично. Джокер издал что-то среднее между визгом и рычанием: — Ты… Еще раз скажешь, что он не придет, и я… ммм… Я подробно расскажу, что делал с ним прошлой ночью. — О, нет! — София закрыла уши. — У тебя так сияют глаза, когда ты говоришь о нем, это какая-то болезнь. — Нет… это не болезнь, нет. Это… тьфу… — он сжал руками голову и вздохнул. — Это способно уничтожить, но это не болезнь, — Джокер допил виски в два глотка. — Где тот японец? Он забавный. — У него есть работа, сынок, но — да, он знает несколько безумных историй. — Разве у тебя их нет? Ради бога, женщина… придумай что-нибудь, напрягись, — Джокер начал барабанить пальцами по своему «глоку», который лежал на столе рядом с его стаканом. — Подожди-ка. Я уже рассказывала тебе, как убедила Крейна поделиться со мной токсином страха? — Не рассказывала. Давай! Тем временем Брюс уже был у дверей клуба, где его сердечно приветствовал Ягучи, ожидавший его прибытия. Миллиардер старался не привлекать внимания своей внешностью: он был в дешевой одежде, с капюшоном на голове, небритый. Тем не менее одноглазый мужчина сразу узнал его и обратился с улыбкой: — Добрый вечер, мистер Уэйн! Я вижу, Вы приняли некоторые меры предосторожности, но Вам не стоит беспокоиться о том, что Вас заметят не те люди. У нас сегодня, так сказать, VIP-вечеринка. Сюда, пожалуйста, — он протянул руку к столу, за которым сидели София и Джокер. Брюс сделал несколько шагов. Первое, что поразило его, это знакомый визгливый смех. Он приподнял бровь и медленно подошел к кабинке. Стол был завален пустыми бутылками, стаканами и несколькими пепельницами, и ни Джокер, ни София не заметили его, поскольку валялись на столе, ослабленные яростными волнами смеха. — И самое лучшее… и самое лучшее, что… Микки, — бормотала София, — он установил несколько камер в палате и, Господи… я имею в виду… о, привет, Уэйн! Джокер поднял глаза. Даже его зрачки расширились, а на лице появилась до смешного восторженная улыбка. Он вскочил со своего места и в считанные доли секунды бросился на Брюса, обхватив его так, что тот чуть не упал. — Итак, ты тоже пришел? — Брюс весело посмотрел на пьяного безумца, поддерживая его и стараясь не выдавать, что он думает по поводу его восторга. — Я… Я все время был здесь… ждал тебя, дорогуша, — промурлыкал Джокер и прижался к губам Брюса влажным, со вкусом виски, ртом. — Да, сначала он не затыкался насчет тебя, поэтому я подумала, что напою его, чтобы он вырубился и заткнулся, но это сработало лишь часа на два. Затем он проснулся трезвым как судья, желая большего, — отчиталась София, немного запинаясь. — Подожди… не говори мне, что ты весь день сидел здесь и говорил с ней обо мне, — Брюс недоверчиво скривился и попытался сесть, хотя Джокер все еще цеплялся за него. — О, нет, нет, не говори глупостей, я хотел разговорить ее. — Иисусе! Это ты в основном болтал… о том, о чем мне абсолютно не нужно знать. Клянусь, я бы убила его, если бы пришлось и дальше смотреть на девичий румянец и масляные глазки, когда бы он ни упоминал твое имя, Уэйн. Брюсу, наконец, удалось сесть, позволив Джокеру остаться у него на коленях. Бэтмен внимательно посмотрел на него; тот был совершенно пьян, но поскольку на этот раз сам он был трезв, было настоящим удовольствием наблюдать, что алкоголь способен сделать с этим безумцем. Джокер определенно не был алкоголиком, это состояние явно было непривычно ему; его движения и жесты утратили дерганость, стали плавными и словно детскими, во взгляде не осталось и следа коварства, но он смотрел настолько пронзительно и преданно, что по спине Брюса пробежала дрожь. — Я скучал по тебе, — Джокер наклонился вперед и нежно поцеловал его. Брюс сразу почувствовал теплое покалывание в животе, но отстранился и попытался ухмыльнуться. — Мы только что встречались утром. София кашлянула и бросила на них укоризненный взгляд. Брюс ответил ей извиняющейся улыбкой, и его глаза снова встретились с Джокером. Он почувствовал новую волну покалывания. Бэтмен протянул руку и погладил безумца сзади по шее. — Иди сюда, — сказал он, слегка притянув его и обняв за талию, и Джокер прижался, закрыл глаза и уткнулся лицом в шею Брюса. — Эй вы, двое блядских голубков, вы сейчас просто превзошли себя, бэээ, — пробормотала София, но Брюс не счел нужным возражать. Он просто поднял брови, глядя на нее. — Мы можем поговорить? — Да, думаю, можем. — Итак, назови мне все твои аргументы «против», и я скажу, почему они не годятся. — Послушай, я немного подумал. Зачем я тебе нужен? Мускулы? Защита? Способ выглядеть более законно? — Все вышеперечисленное. — Ты не нуждаешься во мне для всего этого. Ты можешь купить столько людей, сколько захочешь, если надо выглядеть достойнее. Ты можешь получить столько мышц, сколько надо, можешь себе это позволить, если нужна защита. Так почему речь идет именно обо мне? — Прежде чем я отвечу, позволь сначала кое-что спросить. У тебя есть моральные ограничения из-за вида работы, которую я выполняю? — Помимо прочего, да. — Можно спросить, почему? — Ну, насколько я могу судить, общение с мафией на любом уровне никогда не приводит ни к чему хорошему. А если что-то дает, то ненадолго. — Знаешь, как профессионал, я должна похвалить тебя, сформулировано точно, все так и есть. И это потому, что для мафии всегда важна прибыль. Личная прибыль. Вот почему всегда есть риск, что кто-то выйдет из строя и потянет всех, — София слегка наклонилась через стол. — Я тебе уже говорила, что мы — не типичная мафия. Я заработала достаточно денег, чтобы продержаться безбедно до конца своих дней, вместе с китайцем за стойкой и этими темными персонажами в углу, и всеми, кого нет сегодня. Мы управляем этой организацией, но не ради прибыли. — Зачем же тогда? — Кто-то же должен это делать. И мы просто чувствовали себя единственными, кто делает это правильно. Может, от скуки, может, потому, что нам нравится этот город. Это как служба. Я знаю точно одно: если хочешь казаться законным и получить качественную защиту, ты не можешь просто откупиться от чиновников, которые работают, чтобы что-то компенсировать, ощутить себя значимее. Они либо продажны, либо недолговечны и ненадежны. Если хочешь все делать правильно, нужно работать с нужными людьми. Ты по-прежнему символ справедливости в глазах нужных мне людей, вроде комиссара Гордона. Брюс повесил голову. Джокер уже заснул, обмяк и расслабился, как кошка. Он остался с этим наедине. — Слушай, — продолжила девушка. — Я знаю, что кому-то вроде тебя может показаться аморальным даже думать о работе на так называемых преступников, но ты достаточно взрослый, чтобы понимать, что они всегда будут рядом. Я спрашиваю: лучше ли создать систему сдерживания и противовесов с такими, как мы, или иметь дело с такими, как Витти? Их способ ведения бизнеса очень похож на способ моего отца, так что вы должны иметь довольно хорошее представление о них. — Я не знаю, что лучше, но, думаю, придется увидеть это самому. — Означает ли это, что ты согласен? — У меня, правда, нет выбора. Кроме того, мне просто любопытно, чего вы на самом деле ожидаете от меня. — Но у тебя есть выбор. Думаю, тебе просто так лучше, не так ли? — Может, в каком-то смысле. София одобрительно улыбнулась. — Что надо сделать. Помнишь, я сказала, что мы собираемся ставить Витти в недвусмысленные ситуации, а затем просто забить на них? Видишь ли, у меня есть своя «крыса» в Чикаго, и он сказал, что Карла Витти собирается навестить меня завтра. Она привезет с собой друзей. Мой человек уже передал ей мои планы, так что она знает, где я буду завтра вечером. Я буду в ресторане, который твой бойфренд недавно разрушил, говорить с ремонтной бригадой. Так что просто… тоже будь там. Наблюдай. Во всем здании установлены камеры наблюдения, поэтому, если они начнут «воспитывать» меня там, у нас будет очевидное свидетельство. Если нет, ну, просто следуй за ними, куда бы они меня ни отвезли. Подожди, пока они сломают большинство моих костей, а затем выпрыгни, схвати их, вызови для меня копов и скорую помощь, если они не убьют меня сразу. Но я сомневаюсь, что они так сделают. И я скажу всем, что Бэтмен меня спас. — Это несерьезно. — Почему нет? — Я знаю, что ты не чувствуешь боли, но это… уже слишком. — У меня все под контролем. Зайду настолько далеко, насколько мне нужно. Ты будешь там? Потому что, если не будешь, придется убить их всех, а это может вызвать подозрения. — Хорошо, я буду там. — Обещаешь? — Обещаю. София, ухмыляясь, откинулась назад. Швы в уголке рта уже были надорваны смехом, и крохотная струйка крови все время текла по ее подбородку из-под повязки. Брюс слегка поморщился. — Ты… ты вообще ничего не чувствуешь? — он указал на ее лицо. — Что? Бля, — она протянула руку и посмотрела на кровь, которая осталась на ее пальцах. — Ну, замечательно. Да, как видишь, не чувствую никакого дерьма. Приятный бонус, но делает жизнь намного сложнее. — Представляю. Послушай, он, — Джокер дернулся во сне, будто ощущая, что он будет следующей темой разговора. — Я имею в виду… что он наговорил тебе обо мне? — нерешительно спросил Брюс. — Он был ценным источником информации. Он рассказал, как вы были неразлучными друзьями в школе, как играли в мяч и вместе заботились о хомячке в «живом уголке», и… — Достаточно. Значит, он не … — Ага, он не сказал ни слова правды. — Что ж, это облегчение, — Брюс вздохнул и задумчиво посмотрел на Джокера. — Мне нужно отвезти его домой… — Чепуха. Я сделаю это, дай позвонить моему водителю, — София поманила Ягучи рукой. — Ты бы просто остался с ним и делал все эти запретные вещи, которые тебе не нужны завтра, ты должен оставаться в отличной форме. Это будет твой великий день.