Небольшой участок был завален гниющим мусором, а задняя дверь заперта. К счастью, здесь не было окон, которые выдавали присутствие незванных гостей.
Джокер указал на три решетки, едва различимые в слабом свете, исходящем с далекой главной улицы. Он вытащил фонарик и аккумуляторную отвертку, настроил режим вращения, проверил размер сверла и включил. Решетка поддалась достаточно быстро. Джокер указал на непривлекательную темноту воздуховода и улыбнулся Софии.
— Он приведет тебя на кухню, верно? Держи ацетон и, когда дойдешь почти до конца, начинай качать, пока все не уснут.
— Эта кухня кажется большой, этого достаточно? — Моше посмотрел на баллон, который достал из спортивной сумки. — А как с Уэйном? Его мы тоже усыпляем, что ли?
— М-м-м, любой другой способ слишком рискован. И все должно быть хорошо, я уже делал такое раньше, — Джокер тихо хихикнул, проверил сопло и помог Софии положить баллон в рюкзак.
К счастью, вентиляционные отверстия в ресторанах достаточно большие, чтобы в них поместился человек ее роста, даже с большим цилиндром на спине. Будет ли ей комфортно — другой вопрос.
София произнесла множество проклятий и нецензурных слов, прежде чем двинулась в зияющий вход.
— Подожди, подожди, подожди, — чуть не пропел Джокер и протянул ей противогаз. — Надень.
— Хорошо, когда они вырубятся, что будешь делать?
— Тогда нам не придется беспокоиться о тишине. Мы просто напустим газа, — Джокер поднял маленькую гранулу, которую взял из тайника Бэтмена, — который убьет их. А Брюса вытащим через черный ход. Кто-то должен пригнать машину сюда, когда мы закончим с убийствами, — он быстро взглянул на Ягучи и прочистил горло. — Потом взорвем здание и пойдем домой, что-то в этом роде.
— Безупречно, — пробормотала София и полезла внутрь.
Через несколько секунд она снова появилась, сняла туфли и двинулась обратно.
Джокер сел на землю, прислонившись спиной к стене, открыл ноутбук, расположив камеру так, чтобы она подавала ему изображение под нужным углом. Он видел, как София извивается в вентиляционном отверстии, медленно приближаясь к месту назначения.
Ягучи снял куртку, бросил ее на землю, ослабил галстук. Он казался более замкнутым, чем обычно, но никто не обращал на это внимания. В этой работе он усвоил одну вещь: если вас ни в чем не обвиняют, не берите на себя вину, как бы ни были виноваты. Он должен был понять, что имела в виду Лючия, проявляя такой острый интерес к их с Уэйном проекту. Ягучи заметил, что Джокер смотрел на него странным ледяным взглядом, поэтому повернул к нему искусственный глаз, пытаясь оставаться невозмутимым. Минуты тянулись, а не шли. Джокер перевел взгляд с Ягучи на экран.
— Хотите посмотреть? — спросил он Ягучи и Моше и встал.
Они подошли к нему, вытягивая шеи. Они могли видеть Софию, температура ее тела была намного ниже, чем у людей, которых она должна была усыпить. Можно было видеть все ее движения.
Джокер почувствовал, как его внутренности скручиваются, когда он увидел, что происходило в одной из комнат: Брюса, очевидно, пытали. Через мучительное долгое время эти мучительные движения начали замедляться. Азот начал действовать. Бандиты были слишком далеко от двери, чтобы предупредить парней впереди, что их накачивают снотворным.
— Ты. Возьми это. Когда все будет готово, бери машину, — Джокер протянул Моше ноутбук и фотоаппарат, и тот неуклюже поднял их.
— Ты… возьми пистолет, есть глушитель? Отлично. Иди со мной, — сказал Джокер Ягучи. — И надень это.
Джокер вручил небольшой противогаз, такой же, как у Софии. Он достал из сумки еще один и надел, затем вновь взглянул на экран. Казалось, что все устроились спать на полу. Далекие фигуры часовых у входной двери не двигались. Моше наблюдал, как его друг исчез в переулке вслед за быстро шагающим Джокером. Затем он пристально посмотрел на экран и больше не отводил глаз. Он вычислил, в какой момент Джокер бросил внутрь газовую гранулу. Все было очень тихо. И лишь двое отравленных газом парня корчились на полу, пытаясь уклониться от направленного на них оружия. Две внезапные вспышки яркого света, и они перестали корчиться.
Моше закрыл ноутбук, поставил на землю и помчался к «Ягуару», быстро завел, вылетел в узкий переулок, еле увернувшись от группы пьяных пешеходов, появившихся из ниоткуда. Он припарковал машину у задней двери, как только София вышла из воздуховода, покрытая пылью и явно довольная. Она сняла маску.
— Убивать людей газом — так круто! — сказала она и вытащила паутину из взъерошенных волос.
Через несколько секунд послышался тихий шорох, и задняя дверь распахнулась. Еще несколько секунд, и Уэйна вынесли из заведения: Джокер держал верхнюю часть тела, Ягучи заботился о ногах.
На территории, кишащей мусором, наконец стало проще не спотыкаться: ее освещали фары «Ягуара». Брюса удалось отнести к машине, не поскользнувшись на дохлой крысе или другой гадости.
— Ребята, идите и поставьте несколько бомб внутри, вот, наденьте, — Джокер снял маску в машине и положил голову Брюса себе на колени.
Он швырнул маску Моше. Тот сделал знак Софии, схватил спортивную сумку и исчез внутри.
Ягучи собрал разбросанные гаджеты, завернул их в куртку, положил в багажник, а затем залез на заднее сиденье, бормоча извинения, и положил ноги Брюса на свои. Джокер, похоже, не возражал против тесноты.
Брюс был холодным на ощупь и мертвецки бледным. На его лице остались синяки и порезы, нанесенные кем-то другим, не Джокером, два ногтя вырваны.
Джокер чувствовал, как по его лицу текут слезы. Зрение померкло, он прижался лбом к Брюсу и впился пальцами в холодную липкую кожу там, где она была обнажена. Джокер замер, кажется, не в силах даже дышать. Он молчал, пока София и Моше не вернулись. София поспешно завела машину, прежде чем Моше успел как следует закрыть дверь.
— Его пульс замедляется, — сказал Джокер, не поднимая головы.
— Что ты имеешь в виду?
— Пульс замедляется, — голос Джокера был ровным и безжизненно тихим.
— Почему Бэтмен должен быть такой гребаной нежной фиалкой? — рявкнула София, резко свернув налево.
Взрыв был слышен даже с далекого, все время увлеличивающегося расстояния. Никто не потрудился обернуться и посмотреть.
— Куда мы едем? — спросил Моше.
— Позвони доктору Маркотти, скажи, чтобы приготовил адреналин. И чтобы приготовил его, черт возьми, прямо на входе.
Моше вытащил телефон и сделал все, как было сказано.
Джокер с трудом разобрал слова. Он прижимал голову к шее Брюса, обхватив руками неподвижное тело, и все, что он мог чувствовать, — это была пустота.
Легкие не нуждались в воздухе, нервные клетки не нуждались в раздражителях, он стал слепым и глухим ко всему, кроме затихающего пульса под пальцами.
Джокер заметил короткую остановку в пути, не зная, сколько времени они уже ехали и что вообще происходило. Он не знал, что София нарушила несколько правил дорожного движения, то их останавливала полиция. Он едва уловил звук открывающегося бардачка, опускающееся стекло и голос Софии, говорящий что-то вроде «У нас человек при смерти, офицер, а вот бонус для вас». Бонус, наверное, был хорош, поскольку до конца поездки их больше не беспокоили.
Джокер понятия не имел, сколько времени все это заняло.
Пульсация почти исчезла.
Почти.
Машина остановилась. Что-то щелкнуло в голове Джокера, и он ожил. Он выпрямился и огляделся. София уже вышла из машины, Моше тоже, Ягучи открывал дверь на своей стороне, и Джокер последовал их примеру, даже не задумываясь.
Все казалось белым и приглушенным. Джокер почти не чувствовал собственные руки и ноги, а верхняя часть тела Брюса казалась странно невесомой, когда они с Ягучи несли его на какой-то старый склад.
Джокер узнал запах; они были в доках. Затем он узнал место. Это была одна из многих подпольных клиник в Готэме. В свое время он пару раз наслаждался их гостеприимством. Давным-давно. Это мало утешало.
Несоответствие между складом снаружи и изнутри было поразительным. Помещение было хорошо освещено, достаточно хорошо, чтобы еще больше ухудшить и без того ослабленное зрение Джокера. Тем не менее, ему, наравне с Ягучи, удалось дотащить Брюса до каталки.
Доктор Маркотти был там, проверял жизненно важные органы Брюса и что-то вводил, но все было так расплывчато. На мгновение Джокер полностью сосредоточился на лице Брюса, когда посмотрел на него сверху вниз: синяки, сухие слегка приоткрытые губы, кровь. Изображение было таким четким! Джокеру показалось, что оно вспыхнуло в сознании.
Уши Джокера были словно набиты ватой, а колени наконец подогнулись. Джокер сполз по стенке в импровизированном коридоре больницы. Собственно, это было больше похоже на проход: пластиковые занавески и полустены делили пространство на специализированные зоны. Рядом было несколько настоящих комнат, офисов для отделений интенсивной терапии.
Казалось, кишки пробивали путь через горло. Джокера вырвало, но он все же услышал, как колеса каталки загремели по голому бетону. Еще один промежуток времени, еще один приступ слепоты. Кто-то дал ему пощечину. Он поднял глаза. Джокер дрожал от холода, осознавая, что промок от пота.
— Уэйн сейчас на капельнице. У него анафилактический шок или что-то в этом роде, я полагаю, двойная седация, которую он испытал за последние несколько часов, была слишком сильной. Его накачивают адреналином, но мы должны поскорее выяснить, что именно ему подсунули в ресторане. Мои люди ищут подкупленный персонал, скоро разберемся, что к чему.
Джокер смотрел на Софию, пока она говорила, ни разу не моргнув.
— Мне нужно ударить тебя еще раз?
Джокер встал, покачиваясь на ногах, пока не нашел равновесие. София тоже выпрямилась, недоуменно глядя на него. Он наклонил голову, глядя на нее, не зная, что он чувствовал и чувствовал ли что-нибудь вообще. Джокер знал, что где-то в глубине, под ступором, он злится, иди даже в ярость, и думал, что все это не так уж важно.Но все равно внезапно ударил Софию кулаком в челюсть.
Она качнулась назад, пока не ухватилась за стену, кровь хлынула изо рта. София все еще казалась бесстрастной, но только до того момента, как проверила зубы языком. Одного не хватало. Он лежал на земле, весь в каплях крови.
Поведение Софии резко изменилось. Она вытащила пистолет из-за пояса и ударила Джокера рукоятью по голове. Прежде, чем оглушение прошло, она уже била ногой в живот.
— Зачем ты это сделал?!
Голос отдавал паникой, и Джокер с проблеском ясности вспомнил о ее фобии: потеря физической целостности. Ему захотелось рассмеяться, но вместо этого он выпрямился и схватил Софию за волосы. Хотя она ничего не чувствовала, это казалось лучшим выходом.
Он заорал на нее внезапно гортанным голосом:
— Зачем я сделал это, а?! Как насчет того, что вы, глупые гангстеры, не можете справиться с семейными проблемами и из-за вас страдают невиновные люди? Хм? Достаточная причина?
Во время разговора он яростно тряс ее за волосы. София взмахнула рукой, рукоять пистолета ударилась о его подбородок, и зрение померкло. Когда оно вернулось, сознание показалось яснее.
Джокер несколько раз моргнул и вздохнул:
— Да, это помогло, м-м-м, спасибо. Но…
Он не смог закончить фразу из-за внезапной разрывающей боли в промежности, куда София ударила коленом. Согнувшись пополам, он почувствовал, как небольшой твердый предмет затолкали ему в рот, а затем получил еще один удар рукояткой пистолета в челюсть. Джокер оставался в сознании. Он выплюнул нечто: оказалось, это был зуб Софии. И много крови.
— Хорошо, подожди здесь, — София похлопала его по спине, как будто ничего не произошло. — Я приведу к тебе Лючию и братьев Марони, чтобы ты мог избить тех, кто этого заслуживает, неблагодарный ублюдок. Твою ж мать! Серьезно, после всего, что я сделала!
Джокер уже не слышал, что еще она говорила, так как она исчезла за дверью. Через время Ягучи прошел мимо него. Джокер услышал звук двигателя. Наконец воцарилась тишина.
Джокер вскочил на ноги. От осознания того, что во рту побывал зуб Софии, его снова вырвало, хотя было уже почти нечем. Он сунул зуб в карман и, пошатываясь, двинулся в том направлении, куда унесли Брюса. Это была одна из комнат.
Джокер не удосужился постучать или объявить о своем прибытии. Моше и доктор Маркотти что-то обсуждали в углу, Брюс лежал на больничной койке, а пухлая медсестра пыталась перевязать его пальцы без ногтей. Жизненно важные показатели отображались на экране. На данный момент они казались довольно стабильными.
Джокер понял, что пропустил момент перехода между умиранием и возрождением Брюса. Но эта мысль достаточно быстро исчезла из головы.
Джокер подошел к кровати. Никто не отреагировал. Одно из преимуществ подпольных клиник: никто не спрашивает, ближайшие вы родственники или нет. Никто ничего не спрашивает.
Доктор Маркотти взглянул поверх очков толщиной в дюйм, и в глазах вспыхнуло узнавание. У него была причина реагировать на Джокера. Но это было так давно.
Взгляд Джокера скользнул по фигуре Брюса; на нем была окровавленная белая рубашка, галстук, который сегодня утром он сам для него подобрал, жилет (двух пуговиц не хватало, он мог бы пришить), брюки в тонкую полоску. Все было в крови. Джокер замер, рассматривая.
Медсестра завершила перевязку. Большая часть крови была смыта с лица Брюса, но он все еще казался бледным. Кто-то подошел. Это был Маркотти, невысокий толстый старик. У доктора была привычка никого не осуждать и на этой привычке он сколотил состояние.
— Кажется, я помню вас, не так ли, — сказал он приятным голосом.
— Ага, — пробормотал Джокер. — Что Вы думаете об этом?
Он сделал неопределенный жест в сторону Брюса.
— Ну, он довольно силен, меня это удивило. Преса давно расписала, что Уэйн наркоман или алкоголик, но посмотрите-ка на него, он выкарабкается. Но все же с ним что-то не так, он недавно болел? Что-то серьезное?
— М-м-м, бессонница?
— Да, я проверяю анализы крови, и с первого взгляда могу сказать, что есть какое-то еще заболевание, — доктор вздохнул. — Ему понадобится много отдыха. И нам все еще нужно знать, какое успокоительное ему дали. Надо нейтрализовать лекарство как можно быстрее.
— Но он будет в порядке? — голос Джокера казался ему самому тихим.
Еще один поворотный момент в его жизни и еще одна встреча с доктором Маркотти. Он вздрогнул от симметрии.
— Думаю, да.
Маркотти, извинившись, вышел из комнаты и вернулся к исследованию крови Брюса. Джокер и Моше остались вдвоем, но Джокер не чувствовал чьего-либо присутствия. Его глаза были нацелены только на то, что принадлежало ему. Постепенно разум начал вращаться с обычной частотой. Джокер заметил, что Брюс дышит самостоятельно. С ним все будет в порядке.
Моше спросил, не хочет ли он стул, и Джокер только покачал головой. Тогда помощник Софии тоже ушел.
Слезы Джокера текли свободно. Он боялся момента, когда Брюс проснется, потому что не мог поручиться за себя. Он не знал, что тогда вытворит. Страх — вещь интересная; он может придать новый облик даже такому независимому созданию, как Джокер. Он больше не мог рассчитывать даже на самого себя.
Он коснулся щеки Брюса. Она была немного теплее, чем раньше, и пальцы начали приятно покалывать. Джокер провел по подбородку, пока не коснулся шеи. Пульс был не таким сильным, как обычно, но стабильным.
Джокер упал на колени и прислонился головой к краю кровати, наслаждаясь холодной сталью. Рука держалась на запястье Брюса, чутко ощущая любые изменения в пульсе. Джокер погрузился в царство звенящей серой тишины. Глаза были горячими и раздраженными, горло покрылось наждачной бумагой, и Джокер, вероятно, заснул на несколько секунд или минут, он не знал.
А может, он спал намного дольше.
Его разбудило похлопывание по плечу. Ниссенбаум возвышался над ним, улыбаясь. Его одежда была запачкана кровью.
— Эй, я нашел девушку, которая подсунула это дерьмо в напиток мистера Уэйну. Я попросил отдать мне упаковку от вещества, и Маркотти определил, что это было. Что-то банальное, не о чем беспокоиться. Доктор даст ему что-то и поможет с быстрым детоксом. Оказывается, у Уэйна что-то не так с метаболизмом, сбой в очищении организма от вредных веществ.
— Когда тебе удалось? — спросил Джокер, все еще сжимая запястье Брюса, все еще стоя на коленях на полу.
— За последний час, — Моше теребил кончики заплетенной косичкой бороды.
Джокер кое-что вспомнил о нем. Этот парень любил делать грязную работу, и ему нравилось делать ее даже за других. Он осмотрел пятна крови и причмокнул.
— Ты сам поговорил с ней, хм?
Моше поправил галстук:
— Раньше я был юристом.
— Ты знаешь, как спрашивать.
— Что я и делаю. Как он? — Моше указал на Брюса подбородком.
Джокер не ответил, просто сильнее сжал запястье Брюса. Он не знал, воображает ли или правда, но теперь тело было еще теплее. Возможно, впитало часть тепла Джокера.
— И знаешь, что? — сказал Моше, как будто продолжая начатую тему. — Звонила София. Она использовала некоторые игрушки, которые ты принес, например, ту камеру и прочее. И вытащила Лючию из пентхауса, я имею в виду, наши парни сделали это, одного убили, но остальные везут сейчас сюда Лючию. Я не знаю насчет братьев Марони, Ягучи все еще выслеживает их, ты же знаешь, как это бывает…
— Когда ей это удалось?
— За последний час. Ты спал? Да, да, — Моше указал на отпечатавшиеся следы кровати на щеке Джокера.
Моше расстегнул запонки и закатал рукава, чтобы вымыть руки в раковине. Вода на несколько секунд стала малиновой, пока не смылась кровь.
Джокер некоторое время смотрел на него. Все они были такой странной компанией, эти бандиты. Иногда вы просто сталкиваетесь с такими чудаками и не знаете, как к ним относиться. Иногда они пригождаются. Джокер никогда раньше никого не считал полезным. Так много перемен за такое короткое время!
Джокер встал и подошел к раковине после Моше. Вытащил из кармана зуб Софии и сполоснул в теплой водой. Он не знал зачем.
Следующие двадцать минут Джокер провел, считая крошечные морщинки вокруг глаз Брюса. Моше, вероятно, пошел переодеться или перекусить. Маркотти ненадолго появился, вводя что-то в капельницу. Еще десять минут, и на лицо Брюса, казалось, вернулась тень.
Потом было много криков. Много ругани и мольбы, грохот и другие сумасшедшие звуки. Джокер не отводил взгляда от Брюса, пока София не появилась в двери.
Лючия Витти в наручниках, стояла на четвереньках, пытаясь увернуться от дула дробовика, прижатого к ее виску. Колени и локти Лючии были в мусоре, София заставила ее доползти от машиины до больницы.
— Послушай, Джеркер, тебя ждет классическая вендетта, или я могу оказать честь? — спросила София, явно довольная, со щербатой улыбкой.
Доктор Маркотти выглянул из крошечной лаборатории:
— Если хотите что-нибудь с ней делать, лучше в морге, ладно? На кафеле? Там мы можем все хорошо промыть, спасибо.
Доктор снова исчез.
Внезапно Джокер почувствовал себя лучше, хотя знал, что месть отвлечет его ненадолго. Рано или поздно все это обрушится снова, но сейчас было необходимо немного посмеяться. Он встал и с легкой улыбкой погладил Брюса по волосам, как бы говоря ему, что скоро вернется.
Джокер подошел к двери и посмотрел на корчащуюся толстушку. Он ударил ее ногой в живот.
— Так, София, где морг? — спросил он.
— Вон там, — она сделала неопределенный жест вправо.
— Слышишь, Лючия? Вон там, — София при помощи дробовика заставляла ее ползти в нужном направлении.
Лючия не очень охотно соглашалась.
— Ты хочешь, чтобы я принесла твоего ребенка посмотреть? Двигайся, чертова чиабатта.
Похоже, это сработало, хотя Джокер не мог определить, что именно: угроза принести ребенка или намек на лишний вес. Он наслаждался видом толстой женщины, медленно лезущей навстречу смерти, как большая сочная гусеница. Обычно он ничего не чувствовал по поводу подобных вещей. Теперь это было приятно.
Пока ее пинали и подталкивали, Лючия пыталась умолять сквозь сопли и слезы. Характер сломался, ораторское мастерство осталось за этими дверями. Всего несколько часов назад она была готова захватить весь Готэм и стать главой мафии, потому что чувствовала, что заслужила это. Теперь от нее осталось не так уж много.
— Лючия, ты выглядишь очень глупо, понимаешь? — сказала София и пихнула дробовиком задницу женщины в наряде от Живанши, заставляя ее ползти быстрее. — Знаешь, как узнать, что кто-то — претенциозный придурок? Он выглядит глупо, когда умирает. Как в кино, — София повернулась к Джокеру. — Когда кто-то выглядит самодовольным, потому что чего-то добился, или важно спускается по лестнице в замедленном темпе, я всегда думаю: было бы забавно, если б кто-то выстрелил ему в лицо прямо в этот момент. Я бы выстрелила в нее, когда она сидела в кресле с бокалом вина, замышляла, улыбалась сама себе, блестела наманикюренными пальцами, когда говорила «отлично»… Если бы я могла еще и заснять это, черт, это было бы волшебно!
Джокер молчал. Забавно: София говорила взволнованно. Удивительно, как семья заставляет человека проявлять себя. Даже такая, как София, не лишена чувств. Ее сотовый телефон заорал «Тарзан Бой», и она остановилась на полуслове, передав дробовик Джокеру.
— Твоя очередь, — сказала она и ответила по телефону: — Да? Что? Почему? И? Дерьмо. И? Ну что ж, ладно.
— Кто это? — спросил Джокер и похлопал Лючию по заднице.
Они были почти там, и женщина сопротивлялась толканию вперед. Однако у нее не было права голоса.
— Ягучи. Он сказал, что пришлось взорвать братьев Марони, потому что вокруг было слишком много людей. Он просто, так сказать, разобрался с ними оптом. И избавил нас от хлопот. Это отстой, но, эй, у нас все еще есть ты, драгоценная, — защебетала София в сторону Лючии. — Ага, и мы здесь.
Морг располагался полностью позади склада, изолированного от остальной части клиники настоящими прочными стенами. Он был выложен плиткой, да и шланг был под рукой на случай, если случится что-нибудь плохое.
София ударила Лючию по почке и перевернула ее, нанеся ей еще один удар по ребрам.
— Какие-нибудь пошледние слова? — спросила София шепеляво.
Она еще не привыкла к уменьшению количества зубов. Лючия подавилась собственными соплями, скованные наручниками руки поднялись в умоляющем жесте.
— Мой… мой ребенок … — начала она, но Джокер выстрелил в голову.
Он ничего не чувствовал, кроме легкости. Как бы приятно не было, Джокер знал, что это всего лишь немного природной анестезии.
— Еще одно, София, — сказал он и сделал неловкий жест дробовиком, пытаясь найти подходящее место, чтобы положить его.
Он просто прислонил его к трупу.
— Что еще? — София снова стала бесстрастной, но казалась довольной.
— Мне очень жаль, что я выбил тебе зуб, — Джокер полез в карман. — Вот.
Он схватил ее за запястье и вложил зуб ей в руку:
— Я вымыл его для тебя.
— Это потрясающе, — София сунула его в передний карман и начала осматривать морг в поисках мешка для трупов или чего-то подобного.
Опыт подсказывал, что Маркотти запасался такими вещами. Она посмотрела на Лючию, и та с развороченным лицом действительно выглядела глупо.
София оглянулась, но Джокера уже не было.
***
Джокера не было даже в его собственном сознании. Он исчез, продолжая пересчитывать крошечные морщинки Брюса, словно живое пособие по посттравматическому стрессовому расстройству.
***
У Джокера все болело. Небольшой комфортный стул, который принесла услужливая медсестра, мало облегчал тупое напряжение, которое он ощущал в мышцах при каждом движении, даже при каждом вдохе.
С тех пор, как состояние Брюса стабилизировалось, прошло несколько часов, и доктор заявил, что он может очнуться в любую секунду. По анализам крови Маркотти смог определить, среди прочего, что Брюс страдает анемией, но организм был все еще сильным. Достаточно сильным, чтобы гарантировать, что он не умрет этой ночью. Но это не рассеевало едкий страх в мышцах Джокера.
Казалось, он будет сидеть тут вечно. Время тоже чем-то заболело. Оно стало тяжелым, слишком плотным, слишком медленным, гнетущим. Плотность времени была тем, что Джокер не очень часто испытывал; обычно он прострелил бы его и ушел без следа. Но не сейчас; теперь приходилось сидеть и осознавать каждую частичку мучительного веса времени.
Джокер не был уверен, как долго был тут наедине с Брюсом. София что-то сказала о обследовании, потому что, как она выразилась, ее нога выглядит странно. Он не углублялся в ее способность оценивать странности. Джокер едва чувствовал, как его рука держит запястье Брюса, но очень хорошо чувствовал пульс. Теперь тот был сильным, но от страха не избавлял. Джокеру нужно было собраться, но, хоть убей, он не мог понять, как это сделать.
Когда Брюс придет в себя, придется начать обратный отсчет до следующего такого случая. Когда-нибудь где-нибудь все повторится, и на этот раз кульминация не будет растянута и все закончится не так хорошо. Джокеру придется выдержать тяжесть смерти Брюса, но теперь Джокер не был уверен, сможет ли убить себя достаточно быстро, чтобы не сойти с ума от боли.
Джокер думал, что Брюс может пожалеть о том, что выжил, как только поймет, что попал под надзор Джокера. Иметь дело с таким тревожным Джокером будет не так уж забавно. Бэтмену не понравится изоляция. Но Джокер пока не будет его отпускать. Просто не сможет. Какое-то время. А может, даже дольше, чем какое-то время. Чего бы это ни стоило, неважно. Брюс не исчезнет из его поля зрения, не выйдет за пределы досягаемости, даже если Джокеру придется подохнуть, он останется с ним. Бэтмен отныне должен быть под присмотром Джокера. Он не отпустит его больше. Даже если придется его убить.
Пока Брюс не выяснит, как собрать из оставшихся душевных обломков какое-то подобие Джокера. Это было задачей Брюса; Джокер был абсолютно беспомощен.
Легкие Джокера болели, а воздух был слишком плотным. Внезапный стук отвлек его мысли от отвратительных планов на следующие недели. София одной рукой втолкнула в комнату столик-тележку, держа в другой складной стул.
— Молодец, моя нога не сломана, хе-хе, но этот стальной болт в колене сдвинулся, когда я тебя пнула, так что, надеюсь, тебе все же жаль.
Столик подъехал к Джокеру. София установила стул и села. Джокер покосился на столик; там была бутылка виски «Баллантайнс» и две, вроде бы, неиспользованные пробирки для сбора мочи.
— Извини, у Маркотти не было стаканов, — сказала София, наклоняясь к столу и открывая виски.
Она налила каждому из них по пробирке.
— Цвет идеально подходит для такой посудины, — пробормотал Джокер.
София выпила алкоголь в один глоток. Джокер какое-то время просто сидел неподвижно. Ему и в голову не приходило протянуть руку и схватить «пробирку с мочой».
— Синапсы тормозят? Выпей, станет лучше! — София схватила виски и вложила пробирку в слабую руку Джокера, избавив от необходимости шевелить хоть одной мышцей.
— Я верю в тебя! Ты сможешь! Давай! — сказала она с уверенностью тренера по бейсболу.
По какой-то диковинной причине ее присутствие и то, что она принесла алкоголь, Джокера не раздражало. Даже дало толчок. Пока Джокер думал, может ли питье из пробирки для мочи помочь тормозящим синапсам, он выпил виски.
Тепло, распространяющееся от горла к легким и животу, было первым приятным физическим ощущением за несколько часов, не считая пульса Брюса под пальцами. Хотя с пульсом все было неоднозначно: сколько удовольствия он приносил, столько же и страхов пробуждал.
Джокер глубоко вздохнул и почувствовал синяки, которые остались от ударов Софии. Он вспомнил некоторые события последних часов, труп Лючии Витти, лежащий где-то в морге, и ровно на этот морг его мир немного расширился. Как только Джокер чуть лучше начал ощущать пространство, немного уменьшился вес гнетущего времени. Немного контекста всегда помогает. Он знал, что попытка полностью стать прежним будет бесполезна. Все, что он мог сделать: выпить еще немного и пережить срыв с чуть большей ясностью.
София, выпив виски, закрыла глаза, вытянула травмированную ногу и откинулась на спинку стула. Джокер удивился, что кто-то, подобный ей, способен уставать. Она даже не потела, не чувствовала боли в мышцах. Он хотел бы поменяться с ней местами на несколько минут. Просто побыть в ее шкуре. И небольшая передышка тоже не помешала бы.
Он налил себе еще виски и выпил залпом.
— Разве ты не должна быть где-нибудь на допросах и на всех других этих забавных мероприятиях? — спросил Джокер.
— Нет, э-э, мой двойник сейчас разговаривает с Гордоном, и мы собираемся связать все это с мелкой мафией, вроде, какая-то сделка сорвалась, они психанули, и Лючию убрали, вот и вся история.
— Твой двойник?
— Да, я когда-то заплатила одной цыпочке, чтобы она сделала пластическую операцию и обучилась копировать мой голос, и она появляется на публике вместо меня, пока я предаюсь антисоциальному поведению или что-то в этом роде. Я плачу ей хорошие деньги. А еще пришлось немало заплатить свидетелям, чтобы подтвердить, что все дело в разборках мелких бандитов. И Центральная больница Готэма подтвердит, что Уэйн находится под врачебным наблюдением, но с ним ничего серьезного. Хотя он не принимает посетителей. Честно говоря, никого не волнует, где Уйэн. Думаю, мы единственные, кого он волнует.
Ее слова просто скользнули мимо Джокера, принося легкое утешение. Он не привык, чтобы люди заботились о важных для него вещах, да еще старались сделать ему лучше. Джокер вообще не привык, что у него может быть в жизни что-то важное.
Софию, похоже, тоже не особо заботили их отношения с Уэйном и с Джокером, несмотря на сказанное. Казалось, она умела лишь считать и оценивать.
— Мы попали в сложное положение, — внезапно сказал Джокер. — Если так будет продолжаться и дальше, мне, возможно, придется убить вас всех. Хотя я не хочу. Я не испытываю к тебе агрессии, понимаешь? Я просто пытаюсь быть таким же прагматичным, как ты.
— Не хочется обламать твой кайф, но мне до задницы, убьешь ли ты меня.
— Да, да, я знаю, но, послушай, не бояться смерти и не хотеть жить — разные вещи. Видишь ли, когда тебе на самом деле плевать, ты жаждешь смерти, ищешь ее, а не пытаешься выжить вопреки всему. Уж я-то знаю. Согласна? Ты понимаешь?
— Ага.
— О чем я? Мы можем все жить в Готэме. Мы просто должны договориться не ставить друг друга в трудное положение. Например, тебе не стоит делать того, из-за чего я буду вынужден тебя убить, то есть не стоит больше к нам с Брюсом приближаться.
— Ты что, дебил, мать твою?!
— Оу! Нет.
— Я не могу перестать общаться с Уэйном. У нас с ним бизнес, ничего личного. Успешный бизнес, заметь, который дает плоды!
— О, это не обсуждается!
София смотрела на Джокера добрых пару минут. Хотя она и не знала по своему опыту, что такое шок, психическое потрясение, она поняла, что именно это случилось с Джокером. И хотя он красиво изъяснялся и казался уверенным, сейчас он был не в себе и договариваться всерьез с ним не стоило. Необходим был деликатный подход.
— Хорошо, хорошо. Допустим, мы отказываемся от всех сделок, от любого этого дерьма. Что ты собираешься с ним делать?
Джокер пожал плечами.
— Нет, ты чертовски хорошо знаешь, что собираешься делать, — сказала София и налила им обоим еще выпить. — Точнее ты знаешь, чего хочешь. Я вижу это. Ты думаешь об этом. Пусть я не понимаю, какая херня с тобой творится, я все вижу. Конечно, весь этот нервный срыв, вся эта истерика — полный отстой. Но объективности ради давай, расскажи мне все. Может, я буду полезна.
София проглотила свой напиток и в задумчивости прижала пробирку к подбородку. Прошло время, прежде чем она вспомнила о пробирке и поставила ее на стол. Вокруг рта она уже натерла красный круг.
— Вот решение: отпусти пока что все это. Не делай глупостей. Ты в шоке, думаю, сам знаешь об этом. Не принимай решений ни за себя, ни за него.
Джокер молчал.
— Ты ведь не надумал убить его? — она склонила голову.
Таким же тоном она могла бы спрашивать о планах на отпуск. Джокер задержался с ответом.
— Мне придется убить тебя, прежде чем ты это сделаешь! Уэйн — мой золотой гусь. Даже не думай, слышишь? Ты, ребенок с особыми потребностями…
Услышав идею об убийстве Бэтмена со стороны, Джокер тут же ее вычеркнул. Другая идея пришла ему в голову. Или сразу несколько идей.
— Нет. Нет, что за бред! Я не собираюсь его убивать, — Джокер закатил глаза и глотнул спиртного.
Голова начала гудеть, и он понял, что не ел с прошлой ночи. Это напомнило про анемию Брюса.
— Я собираюсь отвезти его домой и убедиться, что с ним все в порядке. Вот и все, что я собираюсь сделать, — сказал Джокер небрежно.
— Я никогда не слышала ничего более зловещего! — София подняла пробирку, словно произнеся тост. — Позволь Брюсу хотя бы звонить, чтобы управлять всей этой монорельсовой ерундой? Это вроде как важно для Готэма.
— Подумаю.
— Уж подумай!
И тут внезапно прозвучал голос Бэтмена:
— С монорельсом я все сам улажу, не волнуйтесь.
