Смерть идёт по следу

Жить можно только тогда, когда ты забудешь, что умрёшь. Смерть не заслуживает того, чтобы о ней думали.

      Пока Панов, на ходу ворча, что кто-кто, а Швецова всегда найдет работы, как свинья грязи, вместе с дежурным санитаром определял тело из канавы сначала на каталку, а потом и в секционную, Маша пыталась решить волнующий ее вопрос.       Стоит ли оставаться Винокурову, когда он приедет, вместе с ней. В том, что он не поедет домой она не сомневалась. С одной стороны такое понимание и забота приятно грели душу, а с другой она знала, что он нормально не отдохнет, не выспится, а с утра — снова на службу, и насколько сложным будет день, предположить было невозможно.       Решив, что все-таки отправит Володю домой, а сама в полное удовольствие займется работой, раз уж не может успокоиться и благополучно уехать домой, прошла до комнаты дежурного эксперта, чтобы скинуть верхнюю одежду. Телефон прихватила с собой, а дамскую сумочку, подумав, оставила. Чужих здесь не наблюдалось, а своим Маша доверяла.       Дежурный санитар Валера, не очень-то довольный свалившейся на него работой, тем временем рассортировал по каталкам привезенные тела.       После обнаружения тел, морг почему-то казался Маше особенно мрачным и жутким местом, похожим на склеп. Ее не утешала мысль, что она была в морге не одна — Панов, дежурный санитар, эксперт Иван — все-таки мужчины, готовые если что, прийти на помощь. Ощущение чего-то мрачного, тяжелого, угнетающего, не желало проходить, сдаваясь логичным и разумным мыслям. Становилось не по себе от взглядов на тела мужчин и женщин, с восковой бледной кожей. Иррационально казалось, что они вот-вот встанут, продолжат жить свою обычную жизнь.       Зазвонивший телефон заставил Швецову вздрогнуть. Оказалось, она пропустила несколько сообщений от Владимира и сейчас он решил, видимо, перезвонить.       — Маш, ты где сейчас?       — В морге, на вскрытии.       В динамике слышался уличный шум, что-то похожее на вой милицейской сирены.       — Меня тут вызвали, другой район, не по работе… Массовое убийство — один придурок перестрелял семью из четверых человек, взяли на месте. Вину признал.       — Какой ужас!       — Бывший мент. Ты позвони, как закончишь, я тебя заберу.       — Мне кажется, мы тут надолго, можешь приехать.       — Хорошо.       Винокуров отключился, оставив Машу в задумчивой прострации. Но мысли ее быстро переключились с чудовищного происшествия, об этом она узнает и завтра, на дело текущее. Кем был убитый? Сектантом? Психически нездоровым человеком, попавшим в плохую историю? Или все-таки связан с чем-то мистическим и потусторонним? Стоило вспомнить его лицо, как сразу же появлялось желание склониться к последней версии — у живых людей не могло быть такого ужасного лица и глаз, налитых кровью. Мысль, толком не оформившаяся, промелькнула и исчезла. Маша убрала телефон и направилась к секционной, ориентируясь на голоса.       — Ну, что, Мань, боишься? — по-доброму усмехнулся Панов, стоило ей остановиться на пороге. — Слушай, а помнишь, как Петьку на выезде труп укусил?       Невольно поежившись, Швецова кивнула. Эту историю было не забыть. Прошлым летом случился забавный, но неприятный случай. Буевич дежурил, и первый же вызов -нашли тело мужчины на берегу залива. Петя прибыл на место, а когда склонился над трупом, его что-то больно цапнуло за руку. Впечатлительный, еще очень молодой Петя, чуть не рухнул рядом, испугавшись, что за руку его укусил труп. Оказалось, что под одежду убитого забрался угорь, вот он и укусил доверчивого следователя.       — Помню конечно. А я, помнишь, под новый год, выехала на труп в подвале. Оказался бомжом… Мы подошли поближе, а он зарычал.       — Да, впечатлений хватило, — поддакнул Лёня. — Давай, проходи, чего как неродная. Мы сейчас по-быстрому, раз-два, и готово.       Маша направилась к столу, возле которого уже крутился Иван.       На каталке в углу была сложена одежда, снятая с трупа — вся черного цвета, а туфли стояли под каталкой. Неожиданно на высоком каблуке. Приглядевшись к одежде, сделала вывод, что она не из дешевых, к тому же почти не ношенная.       Иван, едва Маша отошла, сделал несколько снимков. Их клиент был модником, что не вязалось с его внешним видом. К тому же оделся он слегка не по погоде. За окном — всего лишь плюс три, с ветром, снегом и дождем.       Панов наконец-то приготовил необходимое и с гордостью сделал приглашающий жест.       — Манюнь, я его на спину положил. Кол торчит из грудины сантиметров на тридцать, грудную клетку пробило почти насквозь.       Швецова, отвлекшись от рассматривания одежды, подошла поближе к секционному столу. Все размышления и логические доводы тут же вылетели из головы — перед ней лежало, без преувеличения, чудовище из фильма ужасов. Контраст между белокожим, пропорциональным телом молодого мужчины, головой и кистями рук был по-настоящему кошмарным.       Темные длинные волосы, вьющиеся, слипшиеся от грязи, откинутые назад, обрамляли багрово-бурое лицо. Кожа была ссохшейся, грубой, изъязвленной, в глубоких морщинах. На висках виднелись грубые рубцы, ушные раковины, слишком большие, покрытые язвами, выглядели так, будто бы хрящи ломали. Если бы не следы запекшейся крови, можно было бы подумать, что на лицо мужчины кто-то надел маску из темного дерева.       Пальцы, скрюченные, с узловатыми суставами, напоминали руки древнего старика, как будто цеплялись за края стола. Маша перевела взгляд на лицо клиента и невольно вздрогнула. Сердце громко застучало, стоило увидеть, что глаза у трупа приоткрыты, а белки глаз имею розовато-красный оттенок. Налитые кровью глаза казались самой страшной деталью.       — Я, Манюнь, подумал, что это мелкоточечные кровоизлияния, но нет, у него просто розовые белки глаз, — резюмировал Панов. Он осматривал фронт работ слегка задумавшись, как будто не зная, с чего начать.       — Почему?       Иван, впечатленный увиденным в более хорошем освещении, присвистнул. Он тоже, как и Мария Сергеевна, не знал причин такого странного внешнего вида и, наверное, не очень-то хотел узнать, в отличие от нее.       — Ну что, писать-то будем? — будничным тоном поинтересовался Панов.       Маша нехотя повернулась обратно к каталке. В это же самое мгновение свет мигнул, отчего на мгновение показалось, что труп посмотрел в Машину сторону и угрожающе оскалился.       Иван, поймав Машу, испуганно отшатнувшуюся, покачал головой.       — Маш, ну чего ты?       — Господи, какой он страшный! Он же скалится…       При плохом тусклом освещении показалось, что верхняя губа отсутствовала, обнажая острые, коричневато-красные клыки.       — Да он смеется над нами, — растеряв слегка шутливый вид, проговорил Панов, держа руки в перчатках на весу.       И сразу же после этих слов свет окончательно погас. Рефлекторно вцепившись в руку Ивана, Маша, явно испуганная, поймала себя на постыдной мысли — уйти отсюда как можно скорее. От тела, лежавшего на секционном столе исходила темная, тяжелая волна какой-то энергии. А может быть ей, уставшей после рабочего дня, так казалось.       В коридоре раздались шаркающие шаги, в гулкой тишине коридоров они звучали как ход старинных тяжелых часов. Дверь в секционную была приоткрыта и первым Маша увидела источник света, а уже потом темную фигуру, закутанную то ли в какую-то удлиненную куртку, то ли в балахон, с низко опущенным на лицо капюшоном. В руке неизвестный держал свечу с оплывшими жирными боками.       Незнакомец постоял на пороге некоторое время, оглядывая собравшихся, Маша вообще не могла произнести ни слова — и куда делась ее хваленая выдержка и самообладание. Когда дело касалось работы она вела себя иначе, в личной же жизни была самой настоящей трусихой.       — Напряжение опять скачет, блин. Свет вырубили, черти. Я вот, свечку вам принес.       Тяжело ступая, мужчина оказался рядом с секционным столом. И Маша прекрасно рассмотрела, что незнакомец просто закутан в старый, местами дырявый плед. От нежданного гостя пахло свежевыпитым на старые дрожжи, на ногах он держался не слишком уверенно, но был полон решимости помочь в борьбе с темнотой.       — Спасибо за заботу, — ехидно отозвался Панов и отошел от стола чуть в сторону. Он внимательно следил за действиями санитара, не скрывая своего настороженно-снисходительного отношения.       Пошатываясь, незнакомец склонился над лицом трупа, капая воском на край секционного стола, чтобы установить свечу.       — Ну и рожа у тебя, — странно улыбаясь, произнес санитар, рассматривая тело, лежавшее перед ним во всем своем великолепии. — Упырюга. Кто-то тебя, браток, грохнул по всем правилам. Кол осиновый — прямо в сердце загнали.       — А почему осиновый? — почему-то осипшим голосом поинтересовалась Швецова. Ей, атеистке, находящей всему материальное объяснение, отчего-то захотелось перекреститься и прочитать молитву. Единственное, что она помнила и то смутно — «Отче наш».       — Да потому что осиновый! Что я, не вижу, что ли? — в подтверждение своих слов, горе-санитар отлепил свечку с края стола и поднес к колу, торчавшему из груди убитого. — Вот, осина — не горит без керосина. Свету до утра не будет, вы может спать пойдете?       Панов, Иван и Маша дружно замотали головами. В нынешних обстоятельствах было совершенно не до сна, даже если пару часов назад казалось, что усталость вот-вот готова взять верх. За всеми волнениями и заботами Маша даже забыла, что Винокуров ей позвонил, «обрадовал» тем, что случилось очередное ЧП и как долго он там пробудет — никто не знает. Понимание, что фигурант в этом деле, вполне возможно является существом мистическим, из потустороннего мира перетянуло внимание с прочих проблем на себя.       «Еще не доводилось спать в одном помещении с вампиром…» — подумала Швецова. На фоне их нового клиента все остальные тела, находящиеся в морге не пугали. Объективных причин бояться убитого с колом в сердце не было, но тем не менее, Маша ощущала необъяснимый суеверный страх.       — Тут что главное? Чтобы в сердце попали, — санитар, не замечая выражения лиц собравшихся, продолжил странный диалог с мертвецом. — Чтобы упыря обезвредить, надо попасть точно в сердце.       — А если не попасть? — поинтересовался Иван дрогнувшим голосом.       Санитар усмехнулся.       — Тогда полежит-полежит и встанет. Но только ночью, они ж света боятся. Как утро настает, так и прячутся.       — Раньше, в мертвецких, на трупах искали следы биологического происхождения со свечкой, в косо падающем свете, — заметила Маша, ни к кому конкретно не обращаясь. Думать о том, что лежащее на столе тело может встать, было страшно.       — Маш, предлагаешь искать со свечкой? — Иван удивленно посмотрел на Швецову.       Панов обиженно засопел.       — Уважаемые, у нас вообще-то есть лампа ультрафиолетовая, и аккумулятор есть, маленький. Минут на семь-десять точно хватит.       — ОЛД-41? — проявила знание вопроса Мария Сергеевна, на что судмедэксперт сразу же заулыбался.       — Приятно иметь дело с умными людьми.       Санитар, что-то несвязно пробормотав себя под нос, наконец-то отлепился от секционного стола и вышел в коридор, оставив при этом капающую воском свечу. Панов вышел следом, чтобы забрать лампу из лаборантской. Маша и Иван невольно переглянулись — эта ночь им определенно запомнится на всю жизнь.       — Наш новый клиент конечно не красавец, но чтобы сразу так — вампир…       — Ну да, больно нелепо выглядит ситуация. Ну какие в двадцать первом веке, среди города-миллионника вампиры?       Панов вернулся быстро, с аккумулятором и ультрафиолетовой лампой подмышкой, с таким видом, будто она весила не три килограмма, а раза в четыре больше. Овальная коробка черного цвета переместилась на ближайший стол.       — Если бы она была на вооружении и сейчас, то раскрываемость была бы выше. А то, как показывает практика, следователи вообще не знают, как искать следы. Хорошо, если такие эксперты как мы с Иваном подскажут. Но юные следователи не всегда и прислушаются…       Маша сразу вспомнила своих молодых, но амбициозных коллег — Буевича и Олю. Если из первого при должном старании мог получиться хороший следователь, то насчет Цветковой возникали сомнения.       — Правда и эксперты сейчас многого не знают. На лицо — регресс поколений, — поддержала Панова Маша.       — И куда мы катимся? — явно риторически поинтересовался Лёня, расправив шнур, подключил лампу. Лица собравшихся при синем свете выглядели крайне непривычно.       — Лёнечка, не все так плохо. Я вот знаю, как выглядят биологические следы при свете ультрафиолета, и молодняку нашему тоже рассказывала. Кровь — просто темные пятна, они не светятся, как слюна или моча, а сперма дает голубоватое свечение.       — С тобой, Манюня, и работать приятно. Умница, красавица, — Панов склонился над телом, направляя лампу ближе к лицу мужчины. Игривый тон, продиктованный скорее усталостью и желанием разбавить гнетущую атмосферу, моментально испарился, стоило увидеть несильное свечение от носа, зубов и белков глаз убитого мужчины. — Такого я еще не видел…       — А кровь-то есть? — поинтересовалась не менее шокированная Маша. Иван просто стоял и наблюдал за происходящим, даже не заметив, что в углу секционной на колченогом стуле пристроился нетрезвый давешний санитар.       — На зубах и деснах, вокруг клыков темные островки отложений. Не светятся — похоже, на кровь, — лампа в руках Панова дрогнула. — Смывы-то берем?       — Конечно.       В коридоре громко хлопнула оконная рама, посыпалось разбитое стекло и стало слышно, как гудит ветер и стучит дождь. Маша, вздрогнув, испуганно посмотрела на коллег.       — Не бойся, в коридоре раму часто открывает ветром, все руки не доходят заняться. Утром Юре скажу, — пообещал Лёня, беря смывы. Сквозь шум ветра и дождя раздался отчетливый стук в дверь.       — Открывайте! Вы там уснули, что ли?! — голос определенно принадлежал Винокурову. Только Маше все равно было страшно высунуться в коридор и убедиться, что это действительно он.       — Лёнь, я открою пойду.       — Ага. Но учти, твоего кавалера на вскрытие не пущу, пусть ждет в дежурной комнате.       Маша, пробираясь к входной двери подсвечивая себе мобильным телефоном, пару раз налетела на каталки с телами, больно стукнувшись разными частями тела.       — Что у вас тут происходит? Света нет…       — Володя, свет вырубило, снова что-то с напряжением. Ты представляешь, нашли тело в канаве у нашего дома, в груди — осиновый кол.       Винокуров с усталой, но теплой улыбкой выслушал этот страстный короткий монолог. Маша, увлеченная делом, нравилась ему еще сильнее. Хотя он порой и сомневался, можно ли в принципе любить сильнее.       — Маша, вампиров не существует. Может психи какие-то или сектанты?       — Не знаю. Пойдем, посмотришь сам.       Они вдвоем тщательно заперли входную дверь. Разом успокоившись и перестав бояться общей гнетущей атмосферы, Маша позволила себя обнять и, прижимаясь к холодной, с улицы, мокрой куртке Владимира, крепко обняла в ответ. Ей нужно было набраться моральных сил для продолжения бесконечного рабочего дня.