***
Герда заворочалась в постели. Тело не слушалось, как и раньше, но какой-никакой прогресс всё же был. И тем сильнее ощущалась боль. Суставы словно скручивало и выворачивало наизнанку, а повернуться, чтобы хоть как-то избавиться от этого ощущения, она не могла. И почему это всегда происходило, стоило фейри куда-то улететь? Герде ни разу не было так плохо, когда тот находился рядом. «Это всё магия этих тварей! — злость хоть как-то позволяла не думать о боли. Девушка зажмурилась и прикусила губу, чтобы не застонать в голос, хоть и понимала, что её всё равно никто не услышит, даже если она закричит. Она сильная, всё вытерпит. — И куда он запропастился?! Никогда ведь так надолго не уходил…» Не оставлял надолго, кормил, ухаживал, замечал, когда ей было больно, отпаивал травами и наносил целебные мази. И с каких пор для неё, Герды, это стало чем-то само собой разумеющимся, стало частью её существования? На глаза навернулись непрошенные слёзы. Теперь она злилась уже не на фейри, а на себя, за то, что проявила слабость, за то, что позволила себе привыкнуть к такой заботе. Подрагивающие пальцы сжались в кулаки, впиваясь отросшими ногтями в ладони. Подобного рода боль позволяла мыслить яснее, ведь она её контролировала. Пара глубоких вдохов и выдохов помогли окончательно взять себя в руки. «Как он там говорил? Всё зависит только от меня, от моего желания подняться на ноги. Ну что ж, сейчас оно как никогда сильное», — сжав зубы, Герда на пробу пару раз поводила плечами, а затем рывком дёрнулась, чтобы лечь на бок. У неё получилось, вот только все силы на это движение ушли, и замереть ей не удалось — по инерции перевалилась через край кровати. Удар оказался болезненным, что-то неприятно хрустнуло, а под щекой расползлась тёплая и влажная лужица, отдающая привкусом меди.***
— Это был подлый приём, — Удо скрестил на груди руки, с укором глядя на Борру. Тот своей вины не признавал. — А что я такого сделал? Они по тебе соскучились, вот и не хотели отпускать. — А ты и рад был их подначивать, — в голос прокрались ледяные нотки. Удо планировал лишь ненадолго заглянуть в Обитель, чтобы проведать подопечных и повидаться с сородичами, но задержался непозволительно долго. И виноват в этом был Борра, подкинувший идею молодым фейри, что если очень-очень попросить, то Удо задержится ещё немного. А те с удовольствием воспользовались лазейкой — знали, что им воспитатель мало в чём отказать может. — Никого я не подначивал, — как-то по-детски насупился Борра, — просто здесь ты бываешь реже, чем со своей… рыжей бестией. Напускная строгость сменилась удивлением, а затем — пониманием. Такое поведение Удо наблюдал лишь у своих подопечных, и то — редко. Он всегда старался уделять всем внимание в равной мере, чтобы избежать возникновения ревности. А чувство это у тех, кто только-только попадал под его крыло, возникало довольно часто. Удо и сам не мог объяснить по какой причине. Борра даже как-то пошутил, что в северного фейри сложно не влюбиться, и хочется его себе, всего и без остатка. — В отличие от всех вас, она о себе самостоятельно позаботиться не может, — примирительно произнёс Удо, легонько поправляя прядь волос, упавшую пустынному фейри на лицо — привычка поглаживать подопечных по голове, когда хотел их успокоить, давала о себе знать. — Как только Герда встанет на ноги, я чаще буду здесь появляться. Обещаю. Имя девушки резануло слух, но Борра виду не подал, чувствуя умиротворение от нехитрой ласки. Магию тот что ли какую использовал? Совершенно незаметную, но такую действенную. — Хорошо, — криво усмехнулся Борра, стараясь скрыть сожаление от убравшего руку Удо. — Лети к своей беспомощной бестии. Хоть и примирившись с положением дел, пустынный фейри всё же чувствовал досаду, наблюдая, как быстро удаляется силуэт Удо. Тот спешил, пытаясь хоть так наверстать упущенное время и унять смутное беспокойство о подопечной.***
— Пожалуйста, не делай так больше, — хоть голос Удо и звучал спокойно, но то и дело подрагивал от пережитого. Когда он вернулся и обнаружил Герду на полу в крови, то испугался не на шутку, не сразу поняв, что именно произошло. — По крайней мере, не в одиночестве. Попытка, конечно, похвальная, но… Ох… Нос придётся вправлять. Потерпи немного. Герда слушала слова фейри в пол уха, подавляя желание огрызнуться и обвинить во всём произошедшем своего надзирателя, который по какой-то причине где-то пропадал. Но в то же время её переполняла радость от того, что тот вернулся, не бросил её, и даже сейчас, вправляя ей нос (сломанный, судя по всему), делал это так аккуратно, что боль почти не чувствовалась. Одного присутствия фейри оказалось достаточно, чтобы она почувствовала себя лучше. Кровь хлынула с новой силой, пачкая белые одежды, но Удо на это не обратил внимания, завершая лечение с помощью магии. Повезло, что это было единственным серьёзным повреждением, не считая пары синяков. — Ну вот, так-то лучше. Осталось смыть кровь и можно выйти погулять, — Удо ободряюще улыбнулся, а затем добавил чуть виноватым тоном: — Прости, что не предупредил, что могу задержаться. В следующий раз, если куда-то надолго отлучусь, попрошу кого-нибудь с тобой посидеть. — Достаточно будет просто предупредить, — тихо и даже как-то устало отозвалась Герда. Злиться на фейри ей не хотелось, а поблагодарить за заботу она не могла из-за принципов и гордости. Но перемену в голосе Удо почувствовал — пусть и понемногу, но отношение девушки к нему менялось, и он был рад этому. Остаток дня прошёл спокойно. Герда безропотно позволила отмыть себя от крови, чуть поворачиваясь, подставляя шею и плечи, чтобы Удо было удобно. А когда тот мыл ей голову, даже сумела насладиться процессом. Было приятно, когда пальцы, на удивление ласково и почти по-матерински, перебирали немного отросшие волосы (в лазарете пациентов стригли коротко, чтобы паразиты не заводились). Следом были ужин и прогулка, после которой Удо всё же заметил кровавые пятна на своей одежде и отправился их отстирывать. Впервые Герда видела фейри обнажённым по пояс. Худощавый, с чётко выраженными ключицами, острыми плечами и просвечивающими рёбрами. По сравнению с телом крылья выглядели нереально большими. Даже казалось, что если он сложит их вокруг себя «лодочкой», то его и вовсе видно не будет. На белой, словно снег, коже выделялись тёмными пятнышками соски и застарелые шрамы. Больше всего шрамов оказалось на спине, и все, как один, казалось, оставлены звериной лапой. Или скорее — когтистой рукой. Такой, как у фейри. «Сам себя исцарапал? — прикрыв глаза, размышляла Герда. Ей лишь мельком удалось разглядеть фейри — тот ненадолго в комнату зашёл, чтобы взять полотенце, и перед девушкой особо не позировал. — Или это тот, второй, его так пометил», — вспомнился другой фейри, который часто посещал этот дом, но исключительно ради белокрылого — в комнату к Герде он не заходил, но в саду часто засиживался. Их голоса прекрасно слышны были через приоткрытое окно. Впрочем, сильно заострять на этом внимание Герда не стала. Быть может однажды она спросит своего надзирателя о шрамах, быть может даже сможет как-то использовать полученную информацию. Но не сейчас. Сейчас стоит сосредоточится на восстановлении. Пальцы гораздо послушнее сжались в кулак, и Герда улыбнулась.