Глубоко в сердце

И снова началась работа и учеба. Юнги по-прежнему отвозил Чимина в школу утром. После уроков младший сам добирался в агентство и тренировался до вечера, но теперь Юнги пересмотрел свой график и старался как можно чаще уезжать домой вместе с Паком, а не оставаться работать до ночи, как делал это раньше. Если же старшему все-таки приходилось задерживаться допоздна, Чимин, как правило, тоже оставался и либо тренировался дольше, либо сидел тихонько и наблюдал как работает Юнги. Поначалу все были от этого в шоке: еще никогда и никто не допускался в святая святых — студию, во время записи, кроме непосредственно участников. Чимину же разрешалось не только присутствовать, но иногда старший даже советовался с ним по тому или иному поводу, или же мог поговорить на отвлеченную тему, пока исполнитель настраивался и перечитывал текст. Со временем все приняли данный факт, недовольные смирились, остальным, по большому счету, было все равно, и только один человек никак не мог признать эти отношения. Ёнхва всеми правдами и неправдами пыталась добиться от Юнги разговора наедине. Он же в последнее время старался избегать ее и, по возможности, всю работу с ней сваливал на Намджуна. Так незаметно пролетел сентябрь, начался октябрь. Юнги стал задумываться, что подарить младшему на день рождения, перебрав в голове кучу вариантов, но ни один его не устраивал. В один из этих дней Ёнхва не выдержала и заявилась в студию к Юнги без стука, плотно прикрыв за собой дверь. — Ты совсем страх потеряла? Не помню, чтобы звал тебя. — Оппа, мне нужно поговорить с тобой, это важно. Ты избегаешь меня в последнее время, а я не могу больше ждать. Боюсь, и так уже поздно, — на ее глазах выступили слезы и было видно, что девушка и в самом деле взволнована, и это не очередная уловка, чтобы подкатить. — Говори. — Оппа, я беременна. Что мне делать? — Ёнхва, ты дура? Ты думаешь, я поведусь на это? Выйди вон и закрой за собой дверь. — Оппа, но это правда. Не знаю, как так получилось, но это так. Я сама в ужасе. — И какой же срок? — Четыре месяца. — Ты точно дура. Стоило ли так тянуть? — Оппа, я сама не сразу узнала, хотела тебе рассказать, но ты уехал с этим… А потом ты стал избегать меня здесь и запретил появляться у тебя дома. Что мне оставалось? — Подожди, четыре месяца, говоришь? Значит, конец мая или даже начало июня. На тот момент это был уже не первый и не второй раз, и не по пьяни. Ты же говорила, что обо всем позаботилась и можно не волноваться. Как же ты это объяснишь? Я уж не спрашиваю, сколько партнеров у тебя было за это время, кроме меня. — Оппа, не обижай меня. Я сама не понимаю, как так получилось. Я вела календарь, принимала таблетки. Врач сказал, такое бывает. После нашего первого раза у меня никого не было кроме тебя, клянусь. — Что от меня-то ты хочешь? Не думаешь же ты таким образом превратить меня в семьянина? У тебя же хоть что-то должно быть в голове вместо мозга. — Прошу, оппа, помоги мне. Я не знаю что делать. Четыре месяца — большой срок. Мне страшно. Юнги встал и прошел в соседнюю комнату через внутреннюю дверь. Там находился его небольшой кабинет. Стол, кресло, стеллаж, небольшой шкаф и сейф. Вернувшись, он бросил на стол пачку купюр. — Вот, это тебе на решение проблемы и реабилитацию. Надеюсь, знаешь, что делать. Здесь достаточно, еще и на моральное восстановление хватит. Не затягивай. Я тебя не тороплю с возвращением, можешь… оклематься там, в себя прийти. Но с данным вопросом не тяни. Если узнаю, что это очередной твой дурацкий план, не посмотрю ни на что, даже на Намджуна — вылетишь из агентства в ту же минуту. — А ты не можешь… со мной?.. — Не наглей! Свободна. Вопрос с твоим отсутствием на какое-то время я решу. Ёнхва взяла деньги и вышла, закрыв за собой дверь. Юнги остался сидеть, обхватив голову руками. В таком состоянии и застал его младший, войдя через какое-то время в студию. — Хен, что с тобой? Что-то случилось? Кошмар опять? — Нет, малыш, все в порядке, просто устал немного. Может, поедем домой? — Домой? Но у меня тренировка еще. — Начальство с тобой, оно разрешило, значит, все в порядке. Поехали. Уже сидя в машине, Чимин предложил: — Хен, раз такое дело и мы сегодня ленимся, может, закажем вредной еды и поваляемся перед телевизором? — Я и сам хотел это предложить. Заедем в ресторан, возьмем все, что захотим, а потом еще закажем пиццу. — И курочку? — И курочку, — улыбнувшись, повторил Юнги. Он не знал почему, но так получилось, что он ни в чем не мог отказать этому ребенку. Именно ребенку, потому что Юнги именно так его и воспринимал, даже в моменты близости ощущая себя неким педофилом. Надо отметить, что детей в принципе Юнги не любил, более того, они его раздражали, абсолютно все. Но Чимин... Откуда в Юнги бралось столько нежности, черт, он и сам не понимал. Приехав домой, приняв по очереди душ и смыв с себя усталость, парни разложили диван, чтобы было комфортнее. К этому времени как раз подоспела доставка. Пока Юнги расплачивался с курьером, Чимин расстелил плед, как скатерть, чтобы можно было валяться и есть не вставая, как на пикнике, благо, огромный размер дивана это позволял. — Что будем смотреть? Аниме, дораму или что-то другое? — крикнул он Юнги, достающему напитки из холодильника. — Выбирай сам, я сегодня согласен на все. — На все? — Чимин хитро сощурил глаза. — Не играй словами, ты же понял, что я имел ввиду. — Да понял я, — вздохнув, пробормотал себе под нос младший. Вернувшись из деревни, парни наслаждались близостью каждую ночь. Они целовались, ласкали друг друга и не могли насытиться порой до середины ночи. После всех нежностей Чимин неизменно оставался с Юнги, усыпляя его их любимым способом, хоть в этом уже и не было необходимости. Юнги засыпал рядом с Чимином и без пения и поглаживаний, но они оба так полюбили эти моменты, что отказываться от них не собирались. Однако Юнги все чаще стал замечать, что младшему уже мало одного петтинга, он желал большего и его юное тело явно давало это понять, хоть вслух сказать об этом его Пухляш никогда бы не осмелился. Но сегодня, после инцидента с Ёнхвой, Юнги и сам был на взводе и хотел отвлечься и расслабиться, поэтому этим вечером малыша ждал сюрприз. Юнги не часто делал минет, вернее, за свою жизнь он делал его всего два раза, в далекой юности, когда только начал признавать тот факт, что ему одинаково нравятся как девушки, так и юноши. Тогда это были, скорей, эксперименты. Первый раз – чтобы попробовать, что это вообще такое. Второй же случился после того, как он впервые побыл в роли пассива и понял, что это не его. Он тогда решил расслабить минетом своего партнера, убежденного актива, и убедить его быть снизу. Нужно отметить, что ему это удалось, несмотря на отсутствие опыта в данном деле. С тех пор отсасывали только ему. Однако, сейчас он так хотел доставить удовольствие малышу, что у него даже скулы сводило и рот наполнялся слюной. Была бы возможность, он вылизал и обсосал бы его всего, как леденец. Возможно, когда-нибудь так и будет. Чимин убрал остатки еды в холодильник, помыл стаканы, убрал плед и снова завалился на диван, пристроившись поближе к старшему и положил голову ему на плечо. Юнги какое-то время посидел так, наслаждаясь близостью, повернул голову и чмокнул младшего в нос. Затем, подвинувшись удобнее, начал целовать его брови, полуприкрытые веками глаза, щеки, подбородок и скулы. Губы он осознанно обходил, но младший, не сдержавшись, сам ухватил зубами его нижнюю губу и впился поцелуем. Юнги ответил со всем пылом. Поцелуй становился все горячее. Руки блуждали по телам друг друга, гладя, сжимая, потирая открытые участки кожи. Чимин задышал часто и загнанно. У Юнги дыхание тоже сбилось. Но обоим этого было мало, оба хотели большего. — Малыш, расслабься. Я хочу сделать кое-что, чтобы тебе было хорошо, только не пугайся, ладно? — Хен, я готов ко всему и не испугаюсь, даже если ты нарядишься в костюм кумамона и начнешь танцевать заводной танец. — Это будет когда-нибудь в другой раз, а сейчас давай разденем тебя. Чимин хотел было снять с себя одежду, но Юнги остановил его. — Позволь мне. Это был его фетиш — раздевать младшего. Он не мог объяснить, но ему доставляло это охренительное удовольствие. Сняв с него футболку, Юнги приник губами к ключицам, постепенно спускаясь вниз. Плавно перейдя к груди, он обвел языком ореол соска, втянул темно-розовую горошинку в рот, пососал, затем, прикусив слегка зубами, начал теребить языком, зализывая укус. Поласкав таким образом один сосок, он перешел на другой, играя с ним языком. Юнги тем временем потихоньку расстегивал джинсы младшего. Чимин царапал короткими ногтями обивку дивана и дышал так, как будто тренировался перед этим десять часов без перерыва. Оторвавшись ненадолго от любимого тела, Юнги аккуратно стянул джинсы с бедер младшего, задевая ширинкой уже вовсю стоявший член, скрытый боксерами. Сняв джинсы до конца, он взялся пальцами за резинку трусов, но не спешил их снимать, вместо этого вернувшись к груди, постепенно спускался поцелуями вниз. Добравшись до впадинки пупка, он проник в нее языком, вырвав этим из младшего первый стон. Когда Юнги спустился ниже и опалил горячим дыханием головку через ткань, а затем слегка потянул резинку боксеров вниз, Чимин, осознав, к чему все идет, возбудился так, что не сдержался и позорно кончил, не успев освободиться от белья. Заскулив от стыда, он закрыл красное лицо руками, но Юнги успел увидеть в его глазах навернувшиеся слезы. — Малыш, ну ты чего, — тихо прошептал он ему на ушко, одновременно целуя и облизывая раковину. — Тебе нечего стыдиться. Только не со мной. Мы сейчас все исправим и наверстаем. Маленький, посмотри на меня. Хороший мой. Такой чувствительный. Говоря ласковые слова, Юнги снова спустился поцелуями вниз, стянув белье с Чимина. Он начал целовать его ноги, чмокнул и лизнул сначала одну, потом другую круглую коленку, со стоном выцеловывая бедра, поднялся выше и посмотрел вверх, на младшего. Чимин уже убрал ладони от лица, но на Юнги не смотрел, закрыв глаза, снова тяжело дышал. Его член не успел опасть, он лишь слегка потерял упругость после первого легкого оргазма, но уже вновь поднимал свою розовую головку в предвкушении неизведанного удовольствия. Юнги не заставил его долго ждать. Проведя языком по всей длине и собрав им остатки спермы, он немного посмаковал ее во рту, как гурман элитное вино, хотя этот вкус для него не мог сравниться ни с одним самым дорогим напитком. Вылизав все дочиста, не забыв про яички, он взял уже твердый член в руку и, погладив шелковистый ствол пальцами, обхватил губами головку. Она была такой гладкой, горячей и сладкой, несмотря на солоноватый вкус выделяющегося предэякулята, что у Юнги закружилась голова от удовольствия. Он начал насаживаться ртом на член, чтобы заглотить как можно глубже, одновременно втягивая щеки, чтобы создать вакуум. Чимин застонал громко и протяжно, интуитивно слегка дернув бедра вверх. Юнги понимал, что без должного опыта не сможет сделать глубокий минет. Хоть член младшего и был небольшим, нёбо все равно начало саднить от трения, но Юнги постарался расслабить горло, чтобы уменьшить рвотные позывы и доставить малышу максимальное удовольствие. Чимин уже не сдерживал стоны, сжимая и разжимая пальцы на руках, пытаясь ухватить ими хоть что-то, чтобы немного ослабить напряжение. Юнги, заметив это, протянул одну руку и переплел свои пальцы с пальчиками младшего, другой рукой удерживая его за бедро, чтобы он ненароком не дернулся и не толкнулся слишком резко. Спустя несколько минут старший почувствовал, что малыш снова приближается к пику. Усилив давление между языком и нёбом, он начал еще резче и чаще насаживаться на член младшего и как только струя спермы ударила в горло, замер и глотал до последней капли, посасывая головку. Облизав напоследок все дочиста, он переместился вверх и захватив младшего в объятия прижал к себе. Стоявший колом собственный член был проигнорирован, свое удовольствие было отложено когда-нибудь на потом, сегодня вечер младшего. Чимин все еще не мог отдышаться, но, немного придя в себя, открыл глаза и посмотрел на Юнги. — Понравилось? — немного осипшим голосом спросил старший. — Хен… Я… Ты… — Ты забыл все слова от восторга? Или это было настолько плохо? Я ведь не профессионал. — Ты издеваешься? Я не знал, что в жизни бывает такое! — Маленький мой! Ты столького еще не знаешь! Я так много хочу тебе показать. Юнги поцеловал младшего в висок, не удержавшись, перешел поцелуем на скулу и в конце спустился к губам. Чимин почувствовал остатки своего вкуса на губах старшего, и это было так волнующе, что внутри него все затрепетало. Сегодня Юнги еще чуть шире приоткрыл для него дверь в этот взрослый, запретный мир, и он не мог дождаться в предвкушении, когда эта дверь распахнется перед ним полностью.