Глубоко в сердце

Первого сентября Техен подскочил ни свет ни заря и сразу засобирался к себе домой. Зефирку он решил взять с собой, чтобы дать папочкам поспать подольше, написав записку и прилепив ее к холодильнику. Взяв смесь, которую прекрасно научился готовить сам, в отличие от всего остального, на случай, если малышка проголодается раньше, чем папочка Чимин присоединится к ним, Техен положил ее в коляску и, позвав Ёнтана, вышел из квартиры. До их с Чонгуком нового дома пешком было идти минут семь-десять. Погода была чудесная, как и настроение Техена. Прошли три с лишним месяца! Три месяца тоски, отчаянья и одиночества! Три месяца воли, взятой в кулак, и терпения, бравшегося уже просто неизвестно откуда! Три месяца неуверенности и страха: не придумает ли мать Чонгука еще какие-нибудь уловки, чтобы разорвать их отношения. Три месяца надежды и веры в любовь и в любимого! Техен шел неспеша, вспоминая каждый день, каждый час и каждую минуту, проведенную без самого смысла его жизни… Как он стал им за такое короткое время? Техен и сам не знал… Чуть больше года назад, когда Чимин познакомил их там, на остановке, он и представить не мог и не смел, что всего за год его жизнь так изменится! Вспоминая сейчас того мальчишку, следившего за ним с весны, мог ли он подумать, что спустя год не сможет представить даже в мыслях своей жизни без него! Как же он жил до него? Разве это была жизнь? Существование, бессмысленное и безрадостное существование, вот что это было… Чонгук теперь его воздух, его вода, его солнце! С сегодняшнего дня Техен надеялся, что они не расстанутся ни на один миг! Боже! Как же он будет любить его! Он так будет его любить! Замечтавшись, Техен чуть было не прошел мимо собственного дома. Он еще не привык к тому, что это его дом. Увидев впервые квартиру, которую выбрал для него отец, увидев сам дом и весь жилой комплекс, Техен испугался и стал отказываться, уверяя, что не может принять такой подарок! Это не его уровень, он не стоит этого! На что Джунги строгим голосом заявил, чтобы никогда больше не смел произносить таких слов! Достоин и примет как миленький, сказал как отрезал отец. — Ты замечательный сын, Техен! Я и мечтать не мог о таком сыне, как ты! И ты достоин всех благ, которые мне по силам тебе дать. А уж то, что эта квартира мне по карману, можешь даже не сомневаться! Живи и будь счастлив в ней! — сказал тогда Джунги. И Техен принял. Принял и даже уже начал обставлять ее потихоньку, готовясь к совместной жизни с Чонгуком. Это Джин посоветовал. Он сказал, что думать надо только о хорошем и проецировать свои мысли в жизнь! Нужно не грустить и переживать, а планировать совместное будущее. И Техен планировал. Он, не без помощи отца и друзей, частично обставил гостиную и кухню. Их с Чонгуком совместную спальню он решил оставить напоследок, чтобы вместе выбрать туда мебель и аксессуары. Две же другие комнаты имели особое назначение. И одна из них была обставлена полностью им самим и была похожа на сказочный домик. Потому что была ничем иным, как детской, и предназначалась, конечно, для второй любви всей его жизни, для Зефирки! Как и без Чонгука, он уже не мог представить своей жизни и без нее. Последняя же комната была сейчас закрыта на ключ и пока была совсем пустой, не считая одной ценной вещи, стоявшей в центре, доставленной курьером два дня назад и оставленной здесь до особого момента. Техен трепетал в предвкушении реакции, когда сможет показать и подарить это. Сейчас же в планах было украсить гостиную шарами и надписями, а также проверить вся ли посуда куплена и все ли готово. Переложив Зефирку на игральный коврик на диване, чтобы ей было удобно и интересно когда проснется, Техен занялся небольшой уборкой, после чего, успев покормить малышку, взял баллон с гелием и принялся надувать шары. За этим делом и застал его Чимин, когда пришел чуть позже. Юри, довольная, лежала рядом и тихонько пускала слюни, слушая очередную сказку собственного сочинения от любимого Тэ. У нее сегодня тоже был праздник. «Полуденьрожденья» как назвал его Техен, ведь Зефирке сегодня исполнилось ровно полгода. По такому случаю для нее уже была приготовлена праздничная одежда: мягкий ободок с бантом и розовое хлопковое платьице с крошечными белыми гольфиками вместо обычных ползунков. В общем, на сегодняшнем мероприятии она обещала затмить всех своей красотой, тем более, что была единственной особой женского пола на празднике и всеобщей любимицей, конечно. Пока младший занимался шарами, Чимин развесил большие разноцветные буквы на противоположной от входа стене в виде предложения «С Днем Рождения, Куки!» и занялся флажками. Еще чуть позже пришел Сокджин, освободивший сегодня весь день для друзей. Закончив с украшением, Чимин с Джином занялись нарезкой того, что нужно было подать на стол помимо заказной еды из ресторана и украшением торта для именинника, коржи для которого Чимин успел за это время испечь. Юнги с Намджуном обещали подъехать позже, закончив поскорее с делами. Техен также пригласил Соджун-хена, поддерживавшего его все это непростое время и еще незнакомого с Чонгуком. Джунги обещал приехать вместе с именинником в качестве поддержки после непростого разговора с родными. Из-за этого разговора Техен не находил себе места с самого утра. Чего им ждать? Чем все закончится? Ведь даже если все закончится хорошо для них двоих, не исключено, что это повлечет за собой разрыв Чонгука с семьей. И хоть младший уверял, что готов на все и, не задумываясь, уйдет из дома, Техен, не имевший своей семьи с рождения и обретя ее сейчас, все равно очень переживал и категорически не хотел, чтобы так вышло. В это время, когда Тэ метался в сомнениях, предмет его переживаний взял себя в руки и унял дрожь в теле. Держа в руке небольшой файл, он вошел в просторный кабинет нотариуса для оглашения завещания его отца, подписания всех бумаг и передачи прав на имущество. В комнате уже находился сам нотариус, старый друг их семьи, господин Чхве. Кроме него здесь были мать и адвокат Ли, как опекун и доверенное лицо Чонгука на протяжении всей его жизни. — Ты опаздываешь, Чонгук, и заставляешь себя ждать! — сказала строго мать. — Разве, мама? — спросил младший и демонстративно посмотрел на часы, висевшие на стене, на которых было без одной минуты двенадцать и на которые все машинально повернули головы. — Я так не думаю… — с этими словами он сел за стол рядом с крестным напротив матери. Господин Чхве, сидевший во главе стола, раскрыл папку: — Не думаю, что для кого-то секрет то, что здесь написано. У Чон Сонде не было секретов от своей семьи относительно завещания. Как все мы знаем, все свое имущество он завещал жене и сыну в равных долях, с оговоркой, что Юна будет заботиться о его матери. Бизнес же был полностью завещан Чонгуку по достижении им совершеннолетия, которое, ко всеобщей нашей радости, наступило сегодня. Поздравляю, Чонгук! — Спасибо, дядя! — ответил, поклонившись, младший. — Постойте! — сказала тихо Юна. — Если не ошибаюсь, там было одно условие, о котором вы не упомянули! — Какое же? — удивившись, спросил нотариус. — По-моему, здесь все предельно ясно… — Разве я не должна сначала подписать передачу фирмы сыну и только после этого он сможет считать себя ее собственником? До той же поры всем владею я, не так ли? — уточнила женщина. — Юна, я не понимаю… — в замешательстве ответил нотариус. — Да, формально это так, но разве не для этого мы здесь? Разве Чонгук не является и так уже директором и разве это не просто бюрократические мелочи, которые в нашем случае не имеют значения? Зная ваши отношения в семье, по-моему, излишне даже говорить об этом… — И все же я настаиваю на соблюдении всех правил! — настойчиво требовала женщина. — И у меня есть пара условий! Без этого я не собираюсь… — Мама! Не утруждай себя! — прервал ее Чонгук. — Что это значит, Чонгук? Я не позволю тебе указывать мне! — Я не указываю, мама, Боже избавь! Я просто не хочу, чтобы этот разговор затягивался, у меня День рождения все-таки и меня ждут. Поэтому давай закончим это дело побыстрее. Я уже понял, что ты хочешь мне сказать. Ты хочешь выдвинуть свои условия, чтобы я смог получить фирму. Так вот, мне это не нужно! Я отказываюсь от семейного бизнеса и от всего имущества. Прошу Вас, господин Чхве, зафиксируйте мою волю письменно и передайте мне бумаги, я все подпишу. Так что, мама, можешь считать себя полноправной хозяйкой всего, что имеешь. — Ты с ума сошел, сын? Что ты несешь? Это твоя неправильная любовь так вскружила тебе голову? — Да, мама! Именно эта любовь помогла мне понять что я делаю не так! Эта неправильная любовь, как ты изволила выразиться, есть смысл всей моей жизни! И ты, мама, либо примешь ее со всей ее неправильностью, либо нет. — Никогда этого не будет, Чонгук! И лучше выбирай здесь и сейчас, семья или эта твоя пикантная интрижка, видимо, модная сейчас в ваших молодежных кругах. — Я люблю тебя, мама, очень люблю, но прошу, не ставь мне таких условий, потому что ты и сама наверняка догадываешься, что мой выбор будет не в твою пользу! Я выберу Тэ в любом случае, при любых условиях и на всю жизнь. И прошу тебя, мама, не предпринимай ничего, чтобы нас разлучить, не заставляй меня возненавидеть тебя! — За кого ты меня принимаешь, Чонгук? Я и пальцем не пошевелю, чтобы вам мешать! Если ты потерял себя и не уважаешь свою мать, не признаешь ее авторитет, унижусь ли я до того, чтобы вмешиваться в эту грязь? Если ты забыл, до чего довел свою бабушку! И переживет ли она теперь это!.. — Вот только этого не надо, мама! Прошу, не спекулируй бабушкиным здоровьем! И позволь ей уже выходить из комнаты, сжалься хоть над солидным возрастом пожилой женщины! Ведь это мать твоего горячо любимого мужа, за что ты так с ней?! Юна от возмущения и, видимо, стыда не нашлась с ответом и только хватала воздух открытым ртом. Кожа на ее лице пошла красными пятнами, что было заметно даже сквозь искусно наложенный слой тонального крема. Господин Чхве поспешил налить в стакан воды и протянуть ей. — Чего ты добиваешься, Чонгук? — не притронувшись к воде и отставив стакан в сторону, спросила мать. — Свободы, мама! Свободы во всем! В любви, в желаниях, образе жизни и в самой жизни, наконец. Своим запретом на отношения ты открыла мне глаза! И несмотря на три месяца тоски и отчаянья, я в какой-то мере даже благодарен тебе за это! Ведь если бы не твое отношение к моему выбору, я бы так и считал себя обязанным всем тебе и семье. Я бы продолжал заниматься нелюбимым, непонятным и до сих пор тягостным для меня семейным бизнесом, вопреки своим настоящим желаниям и мечтам. И ты ведь знала, что это не мое, мама! С моего детства знала! Но осознанно не обращала внимания на мое увлечение, делая вид, что это несерьезное хобби, и целенаправленно готовила меня к продолжению дела отца даже тогда, когда он был жив и ничто не предвещало его скорого ухода. Просто ты так решила и тебе так было удобно, не так ли? С этими словами Чонгук вытащил из файла несколько листов: — Ты ведь помнишь эти рисунки, мама? Ты называла их «домиками», помнишь? Один из них, вот этот… — он подвинул к ней один из рисунков-чертежей. — Занял первое место на городском архитектурном конкурсе среди школьников, но ты даже не поздравила меня с этим, сделав вид, что это ерунда. И я стал думать, что это действительно несерьезно. И что вся моя жизнь - это компания отца! — с разочарованием во взгляде посмотрел на нее Чонгук. — Спасибо, мама, я наконец-то смог понять, чем действительно хочу заниматься всю жизнь и с кем ее прожить! Я написал отказ от наследства! — переведя дыхание, продолжил он, достав еще один листок из файла. — И я ушел из университета. Я пройду подготовку и в следующем году поступлю в архитектурный. Это моя мечта и я ее исполню! — Отказавшись от фирмы и наследства, ты не получишь ни копейки! — только и смогла вымолвить шокированная Юна. — Ты же не надеешься все это время жить на деньги крестного, подозрительно молчаливого сейчас и так преданно на тебя смотрящего? Или вы и с ним уже успели сговориться? Я права, Джунги? — повернувшись к адвокату, спросила она. — Юна, не накручивай! Я и сам впервые слышу обо всем, кроме отношений. Но я могу с уверенностью сказать, что готов поддержать его во всем! — глядя ей в глаза, заявил крестный. — Так ты знал! Я так и думала, что без тебя не обошлось! Без тебя и этого его дружка, к которому он зачастил в последнее время! Но там-то понятно, происхождение не смоешь! Но ты! Ты знал о его пакостном увлечении и не сказал мне об этом! Как ты мог? — Нуна, держи себя в руках! Не опускайся до скандала! — предостерег Джунги. — При всем моем уважении и любви к тебе, он мой сын! И я всегда буду на его стороне, что бы ни было! — Не спорьте, прошу! — попросил младший. — Я не хочу, чтобы по моей вине и у вас двоих испортились отношения! Не волнуйся, мама, я не собираюсь сидеть на шее крестного. Я уже устроился простым чертежником в одну фирму. Посмотрев мои работы, они взяли меня не раздумывая! Я буду зарабатывать сам. — Интересно, где ты собираешься жить? Квартира ведь тоже… — Я оставил ключи от нее дома, на столе в гостиной. Вещи все тоже, кроме кое-какой одежды. Надеюсь, на нее я все же заработал за столько времени в компании? — грустно улыбнулся Чонгук. — А теперь мне пора. Извини, мама, но меня ждут. Господин Чхве, дядя, простите за этот небольшой спектакль. Позвоните, когда будут готовы документы, я приеду и все подпишу. Привет Сону и Мине, давно не видел Ваших детей. Возможно, как-нибудь увидимся с ними… Крестный, ты со мной? — спросил он, повернувшись к адвокату. — Нет, я приеду позже, — ответил Джунги. — Отвезу твою мать домой. — У нас вообще-то планируется торжество в честь твоего Дня рождения! Все уже приглашены! Ты осознаешь, что делаешь, Чонгук?! — вслед сыну выкрикнула Юна. — Прости, мама, но это без меня! Меня ждут в другой компании, и она мне слишком дорога! — ответил сын и вышел за дверь. Мать, посмотрев ему вслед, закусила губу от отчаянья, раздражения и злости, впервые за много лет не обращая внимания на идеально нанесенный тинт. — Джунги! Ты видел это? Как он мог? — с дрожью гнева в голосе произнесла она. Господин Чхве деликатно покинул собственный кабинет вслед за Чонгуком, дав возможность двум оставшимся поговорить наедине. — А чего ты ожидала, нуна? — ответил адвокат. — Он любит и любим. Разумеется, как только смог, он вырвался на свободу! — Уж не эту ли его грязь ты называешь любовью? Хоть ты-то опомнись, Джунги! — возмутилась женщина. — Он пренебрег приличиями, пренебрег приказом матери, и все из-за какой-то неправильной, извращенной интрижки? И это любовь? Господи, мой сын — извращенец! — Юна! Возьми себя в руки! — прикрикнул Джунги. — Он вправе любить того, кого хочет! Ты не можешь ему запретить это! — А что подумают о нас в обществе? Это же позор, ты понимаешь? Наш статус… — Опомнись, нуна! Статус, общество! Давно ли ты стала такой? — не верил своим ушам Джунги. — Какой такой, Джунги? Я не понимаю… — удивленно проговорила она. — Ты хоть представляешь, какие люди приглашены к нам сегодня? Это элита, сливки общества! Ты предлагаешь мне сказать им, что виновник торжества отсутствует на собственном празднике, потому что крутит шашни с человеком своего пола неизвестно какого происхождения? Он отказался от семейного бизнеса ради него, ты слышал? Отказался от всех возможностей, от положения в обществе, которое он дает! — Послушай себя, Юна! Элита, сливки, происхождение! — усмехнулся Джунги. — Какой из Чонгука чеболь? Откуда в тебе все это? Ты забыла, кто мы? Мы простые люди, Юна! Из простых семей: и ты, и Сонде, про меня и говорить нечего! Твоя свекровь до сих пор не может привыкнуть к такой жизни и даже к дому, устроив в своей комнате все по-своему, по-простому! Семейный бизнес, положение? Да какое, к черту, положение? Сонде создал эту фирму с нуля, не имея никакой финансовой поддержки, лишь благодаря своим незаурядным математическим способностям и таланту. Он тянул ее только для того, чтобы создать вам достойные финансовые условия для жизни! Да, не спорю, он хотел, чтобы Чонгук принял у него управление компанией. Но уверен, он никогда не стал бы заставлять его делать это, если бы понял, что оно ему в тягость! А ему это действительно в тягость, с его-то гуманитарным складом ума и творческой натурой! Зачем ему эти цифры? Неужели ты настолько изменилась, что на чувства сына тебе уже плевать? — Джунги, я не говорила тебе, но сейчас не могу промолчать, — тихо произнесла женщина. — Ты знаешь, сколько наших друзей, теперь уже бывших, подходили ко мне после смерти Сонде и предлагали стать совладельцами компании? Не купить, нет, а именно войти в долю. Двое умудрились это сделать даже на похоронах. Конечно! Ничего не понимающая в бизнесе женщина и ребенок — легкая добыча! Я, разумеется, отказала им всем. И как ты думаешь, где теперь эти друзья? Их нет, Джунги! Их просто больше нет! Исчезла половина! А как ты думаешь, сколько останется после того, как узнают о нашем позоре? А это позор, Джунги! И не переубеждай меня в обратном, не переубедишь! Он опозорит семью, и все отвернутся от нас. Я не смогу заниматься фирмой, и мы просто разоримся и вернемся даже не к тому, с чего начинали, а станем нищими. Ты этого хочешь? Чего ты добиваешься, со своим любимым крестником? — со слезами на глазах проговорила женщина. — Отпусти его, Юна! — тихо ответил адвокат. — Прими его таким, какой есть, с его любовью, или просто отпусти! Пусть занимается тем, чем хочет и любит кого хочет. Почему ты не можешь смириться с этим? — И что ты предлагаешь, Джунги? Пустить по ветру фирму, приносящую стабильный доход, и позволить ему заниматься непонятно чем? — Не пустить по ветру, а продать. Думаю, Сонде одобрил бы такое решение. Продай фирму, пока она прибыльна и живите с матушкой в свое удовольствие! За Чонгука не волнуйся, даже если у него не получится то, что он задумал, я всегда помогу и поддержу его и найду ему другое дело, которое будет ему по душе. — Продать и предать дело жизни его отца? — удивилась Юна. — Это не было делом его жизни, нуна. И ты прекрасно знаешь об этом. Это просто было тем, что он умел и любил. Чонгук же не любит! Вот и все! Ты можешь и не продавать компанию. Я найду человека, который сможет проследить за всем. Но, думаю, Сонде бы выбрал первый вариант. Юна задумалась, и Джунги не торопил ее. Вернувшийся в кабинет господин Чхве застал уже успокоившихся друзей в полной тишине. Вылетев из здания нотариальной конторы, Чонгук увидел такси. Он тут же запрыгнул в него и назвал свой новый адрес, который сладкой карамелью прокатился на языке. Их дом! Их с Тэ дом! Боже! Чонгук уже в нетерпении тряс одной ногой, останавливаясь на светофорах или задерживаясь из-за небольших пробок. Если бы мог, он бы выскочил и побежал перед машиной, в надежде, что так будет быстрее! И вот такси подъехало к нужному и уже такому родному, хоть еще и незнакомому, дому. Расплатившись, он вылетел из машины и ворвался в подъезд, едва набрав код, который сообщил ему недавно Тэ. Не дожидаясь лифта, Чонгук помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, но не успел подняться на свой этаж, как увидел на площадке несколькими этажами ниже спешащего к нему на встречу Техена, который увидел его из окна. — Куки! Мой Куки! — крикнул тот, запрыгивая на него прямо со ступенек и обвивая руками и ногами. — Тэ! — только и смог вымолвить, едва дышащий от быстрого бега и захлебывающийся от счастья, Чонгук и уткнулся носом в плечо старшего, не в силах надышаться! — Больше никогда… Больше никогда… — неистово шептал Техен. — Да, Тэ! Больше никогда! — безоговорочно согласился с ним Чонгук и начал подниматься по лестнице, так и не выпуская любимого из объятий. Как бы они оба хотели сейчас остаться наедине! Но войдя в квартиру, уже с трудом переставляя ноги, ведь подняться по лестнице пешком на пятнадцатый этаж хоть и с любимой, но все же ношей на руках не так легко, и столкнувшись со всеми своими друзьями, Чонгук вынужден был разжать руки и отпустить Тэ. Поздравления, новые знакомства, подарки, веселый смех, громкий детский плач, веселые и порой немного пошлые тосты, игры, крики, нетрезвые обиды и чересчур горячие примирения, пение под караоке, стихи собственного сочинения, пьяные «а так слабо?», нечаянное толкание официанта и громкое битье посуды… Все это и не только творилось в их доме в этот день. Казалось, суматохе и веселью не будет конца! Но рано или поздно все заканчивается, и этот насыщенный событиями, грустью и весельем день тоже подошел к концу. На землю давно опустился вечер, и шумная компания начала потихоньку расходиться. Адвокат уехал рано, пробыв с ними чуть больше часа. Джунги по-прежнему не любил шумные компании, предпочитая одиночество с книгой в руках. К тому же он собирался еще раз проверить мать и бабушку Чонгука после утренних волнений. Пообещав позвонить завтра к вечеру, чтобы обсудить очередную поездку в детдом с Техеном, он откланялся, еще раз поздравив обоих крестников. Следующим был Доктор Пак, теперь уже для всех просто Соджун, или Соджун-хен. Он бы и рад был остаться подольше, с удовольствием проводя время в этой компании, но смену в клинике никто не отменял и нужно было успеть выспаться. Оставшись всемером с Зефиркой, друзья вышли все вместе на улицу. Была уже почти ночь, но расставаться не хотелось. Малышка лежала в коляске, Ёнтан носился по двору, обнюхивая все вокруг, а парни стояли и тихо посмеивались, вспоминая события дня. Джин в кои-то веки позволил себе сегодня расслабиться и выпить лишнего. А проще говоря — напиться. Поэтому сейчас он еле-еле стоял на ногах, держась рукой то за одного, то за другого донсена, стоявших по бокам от него. Намджун, заметив с самого начала, что Джин приехал не на машине и спокойно начал выпивать, сам лишь пригубил бокал с вином и больше не притронулся к спиртному, надеясь, что, может быть, это его шанс и сегодня ему повезет немного пошатнуть оборону «неприступной крепости». — Джин, как ты поедешь домой? — спросил Юнги, сам с улыбкой поглядывая на второго друга, неуверенно мнущегося в ожидании. — Я его отвезу, я на машине и не пил. И нам по пути! – проговорил Намджун, и Юнги заулыбался еще шире, открывая десны. — А, ну раз так, тогда мы спокойны! — сказал он, подмигивая другу и показав незаметно для остальных знак «окей». — А разве нам по пути? Странно, не помню в какой стороне ты живешь… — глупо посмеиваясь, заметил Джин. — Но в лю… ик… бом, пардон, случае, с тобой я не поеду! — Почему? — спросил Намджун. — Просто так! Не поеду и все! — как ему казалось, кокетничая, на самом же деле глупо улыбаясь, ответил Сокджин. — Я просто тебя отвезу! Не вредничай, Джин! — серьезно проговорил Намджун и все друзья начали хором его поддерживать. — Ой, ну всё! Всё! Ладно! Уговорили! Едем! — все еще немного ломаясь, ответил пьяный юморист. Джун подогнал машину и вылез, чтобы открыть пассажирскую дверь. Джин, отцепившись от Чимина, за которого все это время держался, сделал пару неуверенных шагов и пропахал бы землю носом, если бы не подоспевший вовремя, неловкий и неуклюжий до ужаса, но только не в этот важный момент, Джун. — Аккуратней! Держись за меня. Или лучше давай я тебя понесу! — предложил он. — Божечки, Намджун! Я пьян, а не присмерти! Сам дойду, отстань! — с этими словами Джин, хоть и обхватив его за руку, дошел до машины и плюхнулся на сидение. Джун с невероятной скоростью и невероятной для него ловкостью, обежал машину и сел за руль со счастливой улыбкой. Оставшиеся, посмотрев вслед удалявшейся машине, тоже решили расходиться. Но не тут-то было! Юри, привыкшая за это время засыпать на руках у любимого Тэ, разревелась так, что успокоить ее смог только он сам, взяв на руки. Однако, стоило ему поднести ее к коляске, плач возобновился. Ничего не оставалось делать, как укачивать, пока мелкая не уснет. Взяв ее поудобней, он безропотно стал ходить по двору, что-то тихо напевая. Папашки, довольные, что не им приходится мучиться в данный момент, но задумавшиеся — а как же теперь каждый день-то ее укладывать без Тэ, стояли обнявшись и тихо переговаривались. Чонгук же, сославшись на то, что нужно немного прибрать после шумного праздника, вернулся бегом в квартиру. Сегодняшняя ночь обещала быть…