Глубоко в сердце

Они подъехали к дому Джина и оба вышли из машины. Проводив его до двери, предварительно поставив машину на сигнализацию, Джун проговорил: — Джин, если ты и сейчас пошлешь меня и не разрешишь остаться, я… — Заткнись, Джун! — прошипел Джин, на этот раз безошибочно попадая по нужным кнопкам, открыл дверь и втянул Намджуна за собой, уцепив за одежду. — Я не выгоню тебя. Более того, советую тебе как следует подготовиться в гостевой ванной! Потому что если ты надеешься «выйти сухим из воды» после четырех лет моего воздержания и лишь воспользоваться мной, то ты очень ошибаешься! Ты даже не представляешь, что тебя ждет! И лучше подготовься и растянись как следует, потому что я за себя не ручаюсь! — с этими словами он, не останавливаясь, помчался в свою комнату, уверенный, что этот тюлень никуда не денется и сделает все, как он сказал. Джун, и правда, никуда не собирался уходить и на слегка дрожащих ногах отправился туда, куда приказал ему идти хозяин дома. Однако дрожали его ноги вовсе не от страха и неуверенности, как он поначалу сам подумал, а от начинающегося возбуждения и предвкушения надвигающегося переворота, который сейчас ему был просто необходим. За все три с небольшим года, пока они были вместе, Джун ни разу не был снизу и даже мысли такой не допускал, с трудом приняв уже сам факт своей нетрадиционной ориентации. Однако сейчас он воспринял это как что-то естественное и абсолютно нормальное. Оказавшись в ванной и заглянув в шкаф, он обнаружил там все необходимое и подумал, что Джин подготовил это сегодня, зная наверняка, что им предстоит. Знал бы он, что все это лежало там на протяжении всех этих лет и ждало своего часа, потому что Сокджин — профессионал, и все, что советует другим, делает и сам, а именно планирует и проецирует в жизнь все свои желания. Не очень хорошо зная, что он должен делать, но умея в нужный момент применять логику и смекалку, Джун вроде справился со всем, лишь в конце немного порезавшись бритвой. Но на то он и Ким Намджун: не может же все быть дано одному человеку. С такими мыслями он надел халат и вышел из ванной в поисках любви всей своей жизни. Эта самая любовь нашлась в своей комнате, полулежа на кровати, привалившись к мягкой спинке и листая что-то в телефоне. — Джин, а знал ли ты, что… — Джун, лучше заткнись! — снова прервал его возлюбленный. — Ты, конечно, не дурак, и даже очень умный, с хрен знает каким IQ, но сегодня твоя начитанность и умные речи никому не сдались. Изречения Кафки и Лао Цзы процитируешь в другой раз. Иди сюда! Джун безропотно послушался и, приблизившись, сел рядом и посмотрел на Джина в ожидании дальнейших указаний. — Хм… Так просил хоть один поцелуй, а теперь холоден, как памятник… — надув полные губы, задумчиво произнес Джин. — Перехотел? — Нет… — ответил тихо Нам. — Я просто боюсь сделать что-то не так и вывести тебя из себя… — Я истеричка, по-твоему? — проскрипел возмущенно красавчик. — Впрочем, правильно боишься, но если не поцелуешь сейчас, можешь катиться ко… Он не договорил, потому что Намджун, резко схватив его за плечи, повалил на подушку и впился губами с такой силой, что даже вампир позавидовал бы. Не отпуская и не ослабляя хватку на затылке, он протискивался языком внутрь и, после недолгого сопротивления услышав тихий стон, наконец ворвался в горячую и сладкую глубину рта любимого, тут же захватывая в плен его язык. Джин, так долго мечтавший и ждавший этого, сейчас плавился и распадался на атомы, чувствуя такие сильные и такие необходимые объятья. Он позволил себе ненадолго забыться и просто наслаждаться, не думая ни о чем. Спустя долгое время Джун отпустил его губы, но не отстранился, перейдя на щеки, подбородок, скулы, лизнув и пососав мочку уха, он томно шепнул: — Как же долго я мечтал об этом. Как же мне этого не хватало! И Джин вынырнул из этой эйфории. Услышав слово «долго», которое произвело эффект команды «фас!», он, опомнившись и вспомнив все свои долгие мучения, все слезы в подушку и удовлетворения собственной рукой в холодной постели, вдруг взбрыкнул всем телом и, применив нехилый захват, перевернул предателя на лопатки, нависнув сверху. — Ну нет! Не надейся избежать расплаты, дорогой! Надеюсь, ты готов! Потому что на долгие прелюдии я сейчас не настроен! Так что не обессудь! — с этими словами он развязал пояс махрового халата, который был надет на Джуне, и, распахнув, стянул его с плеч и далее с рук. Оглядев тело возлюбленного пристальным взглядом, Джин был приятно удивлен. За эти четыре года физическая форма Нама претерпела серьезные метаморфозы и нехило изменилась. Он всегда был крупным и довольно сильным мужчиной, не прилагая никаких усилий для поддержания своей физической формы, в отличии от самого Джина, регулярно посещающего спортзал. Однако сейчас было видно, что Джун серьезно взялся за себя и не ленился все это время заниматься на тренажерах. Дельты, бицепсы, грудные мышцы, пресс, наружная коса, это все открылось сейчас Джину, знающему в этом толк. Проведя пальцами по кубикам, он довольно мурлыкнул, оценив проделанную работу. — Для кого так старался-то? Неужто перед многочисленными невестами неловко стало за свой мягкий животик, м? — Джин, ну хватит, а? Я же не кобель! Я не спал с ними всеми, только с двумя дошел до этого! Да и то, со второй ничего так и не получилось. Я даже раздеться не успел. — Почему? — удивился Джин. — Потому что она — не ты… — потупившись ответил Джун. — Оххх! Посмотрите на этого верного скромника! Верится с трудом! — радуясь в душе, но не показывая вида, произнес Джин. — Но с одной-то, значит, получилось? Выходит, все-таки кобель! — констатировал он. — Сколько еще ты будешь издеваться? — возмутился Нам. — Оооо! Я еще даже не начинал… — ехидно проговорил мучитель. — Это так, прелюдия! Куда ж без нее. Ты давай, ножки-то свои накаченные раздвигай! Намджун закатил глаза и вздохнул. Однако приказу вновь подчинился и раскрылся, готовый ко всему. Джин пристроился между его ног, слегка согнув их в коленях и склонился к паху. Увидев порезы от бритвы в нескольких местах, некоторые из которых все еще кровили, он мысленно сделал жест «рука-лицо» и прошептал себе под нос: — Господи, ну какой-же рукожоп! И за что мне это?! — и склонившись ниже, почти вплотную приблизил лицо и раздвинул руками половинки. С сочувствием разглядывая еще большее количество ранок внутри и представляя этого дурня в ванной с бритвой, с любовью прошептал: — МОЙ рукожоп! — после чего принялся целовать и зализывать каждую. У Намджуна от этих его действий перехватило дыхание. Понимая теперь, насколько он сам был скупым на ласки, никогда даже не думая доставлять удовольствие Джину таким образом, Джун решил с этого дня в корне изменить свое поведение и досконально изучить тело партнера на предмет эрогенных зон и способа доставления ему удовольствия. И дело не в том, что раньше он был брезгливым или ленивым. Просто, не имея до Джина большого количества партнерш, он был не слишком опытен в прелюдиях. А впервые начав отношения с парнем, и вовсе всему учился у него, тупо повторяя все действия и ласки, которые использовал Джин. Тот же, в свою очередь, частенько делая ему минет, дальше не заходил, не зная понравится ли ему это, учитывая его неизменную верхнюю позицию, и боясь вызвать протест. А Наму и в голову не приходило посмотреть видео или полистать сайты, чтобы поучиться. Он был уверен, что у них все хорошо и всего достаточно. И теперь, плавясь под нежными руками и жаркими губами, Джун сгорал со стыда от своей былой сухости и неопытности. Джин же, в свою очередь, подозревая, что растяжка и подготовка этого недотепы вряд ли отличаются от бритья, решил все же все сделать сам и на будущее дал себе слово, что и брить его в интимных местах тоже будет сам. Взяв в руки смазку и надев на указательный палец презерватив, он принялся за дело. Однако был приятно удивлен, когда палец беспрепятственно проскользнул внутрь, а Джун даже не поморщился, что говорило о том, что к подготовке он все же подошел со всей ответственностью. Добавив уже без прежнего опасения второй, а после и третий палец, Джин какое-то время спустя понял, что можно… Достав еще один презерватив и раскатав его уже по своему члену, он придвинулся ближе и сильней согнул в коленях ноги Намджуна, посмотрев в его лицо. Тот лежал с таким выражением подчинения и готовности ко всему, что Джину на секунду стало смешно. Он понял, что Джун всерьез воспринимает свое нынешнее положение как наказание и готов понести его со всей ответственностью, ожидая, видимо, что он набросится на него со всей дури. «Ну как ребенок, ей Богу!» — подумал он с щемящей нежностью в душе и начал аккуратно и неспеша входить в беззащитно открытый проход. Джун напрягся, но дал себе слово не показывать виду, если ему будет больно или неприятно. Он попытался держать глаза открытыми, но чувства и ощущения, наполняющие его всего до краев, были настолько сильными, что это казалось невыполнимым, и он сомкнул ресницы, не выдержав. Эти ощущения не были болезненными, но и очень приятными их назвать было нельзя. Они были… непонятными… Новыми… Не сравнимыми ни с чем, испытанным ранее. Но это было не главное. Главное было в том, что он до дрожи в коленях наслаждался чувством подчинения и преклонения перед мужчиной, возвышавшимся сейчас над ним! Это было настолько восхитительно — чувствовать себя в его власти, отдавать себя ему без остатка! Он — взрослый, сильный, самодостаточный мужчина, не мог сдержать восторга от этого и готов был продолжать это бесконечно. Но долгое воздержание у обоих дало о себе знать, и они, как два подростка, не успев начать, уже были на грани и еще через какое-то время кончили друг за другом, не сдерживаясь более и упиваясь близостью друг друга. — Эй! — немного отдышавшись, проговорил тихо Джин, вытирая любимого салфетками после того, как стянул и завязал презерватив. — Ты живой там? Все цело? И тело, и гордость? Ты ведь сегодня девственности лишился. Не жалеешь? — вроде потешаясь, но на самом деле очень переживая в душе — «не переборщил ли» — продолжил Джин. Намджун приоткрыл один глаз и, протянув руку, обнял возлюбленного за талию и опрокинул на себя. Поцеловав его куда-то в висок, он прошептал: — Я не жалею ни об одном мгновении, проведенном с тобой рядом, Джин! Ни об одном! А то, что было только что… Это было прекрасно! Это было восхитительно! И мне не жаль, что это произошло впервые только сейчас, а не тогда. Потому что раньше я, возможно, не смог бы оценить все это! Спасибо тебе! — Нууу… Раз так, тогда сейчас отдышусь немного и сможем повторить! — улыбаясь, ответил Джин. — Увы, мы уже не так молоды, как семь и даже четыре года назад. Нужно немного отдохнуть и набраться сил… — с этими словами он опустил голову Джуну на грудь и закрыл глаза, слушая стук постепенно успокаивающегося сердца любимого. Наверное, этот длинный день, волнения по поводу встречи с родителями, само знакомство и все, что случилось после, дало о себе знать, и он ненадолго задремал, потому что очнувшись, услышал над головой тихий всхлип. Подняв резко голову, Джин пристально посмотрел в лицо Намджуна, и тот, быстро поднеся руку к глазам, вытер их как-то трогательно, двумя пальцами от внешних уголков к переносице. Так обычно вытирают глаза те, кто очень стесняется своих слез. — Эй, Джун! В чем дело? Что случилось? — с беспокойством спросил Джин. — Я сделал тебе больно? Или неприятно? Или перегнул палку с этим? Что? — Нет, что ты! Все хорошо! — ответил Джун, обнимая крепче любимого. — Это просто слезы счастья! — Эй, дурень! Ты не забыл, кто я? По-твоему, люди зря платят деньги за мои сеансы? Ты думаешь, я не отличу слезы счастья от того, что происходит с тобой сейчас? — Прости… — ответил Намджун. — Прости меня, Джин! — Ну все! Все уже в прошлом! И раз я сейчас здесь, с тобой, значит, простил давно, — Джин поцеловал его в подбородок и попытался заглянуть в глаза, которые Джун то закрывал, то смотрел в потолок. — Знаешь, Намджун, ты, конечно, тюлень еще тот! Но я не мог на тебя долго злиться и в какой-то мере даже понимал тебя, хоть мне и было очень больно… — Джин! Если бы он только намекнул о том, что знает! Если бы я мог догадаться, если бы хоть что-то заподозрил! Но ничего! Ничего не говорило о том, что он знает! — Ну все, все! Успокойся! — Джин подтянулся повыше, чтобы прижать его к себе и, обняв, зарылся пальцами в мягкие волосы на затылке. — Джин, ты не понимаешь! Ты ведь все эти годы думал, что я боялся? Боялся вызвать гнев и непонимание отца и поэтому скрывал все! Но это не так! Действительно, я боялся! Но не его, а за него! Я не рассказывал тебе… Просто как-то не было повода… Когда мне было четырнадцать, по пути в школу я попал в аварию… Был август, жара… Водителю встречного автобуса, слава Богу, пустого, стало плохо. Он потерял управление и выехал на встречку… Справа от нас было дорожное ограждение, нам некуда было свернуть… В последний момент мой водитель вывернул руль как смог и принял весь основной удар на себя… Мне, конечно, тоже досталось. Врачи боролись за него как могли, но через три дня он умер, так и не приходя в себя, а я на растяжках провел полгода в больнице. У отца тогда случился инфаркт. Врачи смогли его вытянуть, но сказали, что нервничать ему категорически запрещено. А учитывая его работу, которая нервы, конечно, не щадит, потребовали от нас с мамой полного спокойствия дома. Мама тогда чуть с ума не сошла. Металась между мной и отцом. Я, когда в себя на следующий день пришел, увидев ее, не узнал. У нее полголовы седых волос появилось за один день. Она совсем молодая была, когда родители ее за отца замуж выдали. Все считали ее высокомерной и гордой, и в тоже время эксцентричной и легкомысленной. Но отец смог достучаться до ее сердца и разглядеть ее душу. А она у нее очень светлая, чистая и добрая. И хоть брак заключался по расчету, они действительно искренне любят друг друга. Мама тогда сильно плакала и просила никогда не заставлять отца так страдать. И я обещал… Один раз, правда, я не сдержал обещания, когда сказал, что не продолжу семейное дело… Но отец и сам уже догадывался об этом. А про нас с тобой… Я просто не знал, как смогу сказать ему об этом! — Намджун снова заплакал. — Если бы я знал, Джин! Если бы я только мог догадаться, что отец уже в курсе!.. Если бы он хотя бы намекнул!.. Я бы боролся! Я бы отстаивал свою любовь к тебе! Но я так боялся, что это будет ударом для него! И для мамы!.. Джун не мог больше говорить, он задохнулся от слез и отчаянья, и Джину ничего не оставалось, как прижать его к себе и дать выплакаться, гладя по голове и укачивая как маленького. — Почему ты не сказал мне об этом тогда, четыре года назад? — спросил Джин, спустя немного времени. — Потому что думал, что это будет звучать как оправдание. А какое оправдание может быть предательству? А факт оставался фактом: я ведь тебя предал, как ни крути! — тихо ответил Намджун. — Ты такой дурак, Джун! Какой же ты дурак! Но я так люблю тебя, дурака! Господи, как-же я тебя люблю! — тоже плача, прошептал Джин, целуя любимого. Двое взрослых мужчин плакали и обнимали друг друга, прижимаясь еще и еще теснее, как будто даже лишний миллиметр мог снова отдалить их друг от друга. Постепенно нежные успокаивающие поцелуи переросли в более длительные, горячие и требовательные. Оба так соскучились и истосковались по любимым телам, что снова завелись, стоило только немного успокоиться. На этот раз Джин, снова спустившись поцелуями ниже и поласкав немного член партнера, взял презерватив и натянул на него, под удивленным взглядом Джуна. — И не надо так смотреть! — гордо подняв подбородок, заявил он, глядя на Нама. — Сегодня моя ночь! Что хочу, то и делаю! — продолжил он и, добавив смазки, оседлал любимого, плавно опускаясь на его член. Несмотря на такое долгое отсутствие секса, боли он не почувствовал совсем. Как следует растянув себя еще днем на всякий случай, сейчас, когда Джун был в ванной, он сам в душе еще добавил немного смазки и убедился, что растяжки достаточно. Хоть он и планировал сегодня быть только сверху, «наказывая» таким образом и что-то доказывая, сейчас Джин забыл все свои планы и намерения. Он просто хотел любить и быть любимым. Джун, поднявшись, сел и согнул немного ноги, поддерживая любимого ладонями. Это всегда была их самая любимая поза. Джин обнял его руками и ногами и, уткнувшись лицом в изгиб шеи, начал неспеша подниматься и опускаться, ища нужный угол. Почувствовав первый прострел током от прикосновения головки к простате, он задвигался быстрее, и Нам помогал ему, поддерживая под бедра. Оба стонали, не стесняясь. Джин впился пальцами в плечи любимого, шепча какие-то слова между стонами, а Джун пытался поймать любой участок кожи возлюбленного, чтобы лишний раз поцеловать. Все вновь закончилось внезапно, хоть и продлилось немного дольше, чем в первый раз. Они снова кончили друг за другом, почти одновременно, причем Джину даже не пришлось прикасаться к себе рукой, достаточно было лишь того, что его член был зажат между их телами. Немного отдышавшись, они доплелись вместе до ванной, чтобы ополоснуться, помогая друг другу. Уже лежа в постели, крепко обнявшись и потихоньку засыпая, Джин вдруг поднял голову от подушки и посмотрел на Джуна: — Обещай мне! Обещай, что всегда будешь говорить обо всем, ничего не скрывая, не сомневаясь и не додумывая! А я уж сам буду решать как это выглядит: как оправдание, как отмазка или еще как что-то! Обещай! — Обещаю! — улыбнувшись, ответил счастливый Намджун. — Не просто обещаю, а клянусь никогда и ничего от тебя не скрывать! И клянусь: что бы ни случилось — это больше не разлучит нас! Я не предам тебя больше и не расстанусь с тобой ни за что, если только ты сам не пожелаешь этого! — Ты все-таки дурак, Джун, хоть и начитанный! Какой же ты дурак! МОЙ дурак! — прошептал Джин, снова ложась на подушку и прижимаясь теснее к возлюбленному. После этого они сладко уснули, обнявшись, удовлетворенные и счастливые.