But I'm just a soul whose intentions are good, Oh Lord, please don't let me be misunderstood. Don't let me be misunderstood (Lana Del Rey)
После разговора с Сандрой Лайе стало легче. Немного, но стало. Все невысказанные опасения и переживания, что роились в душе, наконец нашли выход. Но одно надсадное чувство по-прежнему свербило где-то под горлом. То, чему она никогда не даст волю. То, что она постарается похоронить как можно глубже, уйдя с головой в работу над картинами и в заботу о том, чтобы Влад не чувствовал себя покинутым. Для этого она приложит все возможные усилия. Жертвенность. Такая яркая, такая сильная черта. Ослабляющая Лайю день ото дня. Это не вытесать, не выжечь. Да она и пытаться не станет. Пока что. А когда все останется позади, она просто уедет подальше от Лэствилла, подальше от Румынии… Куда-нибудь на Карибские острова. А лучше – на остров необитаемый. Где не нужно будет переживать за других. Добровольное отшельничество – вот что ей было необходимо. Но до этого еще нужно дожить… Погруженная в мысли, Бёрнелл на автопилоте брела по дороге к замку, пока Сандра болтала о предстоящем празднике и подготовке к нему. Суббота огней. Может быть, хотя бы в этот день Лайе удастся выкинуть из головы всё тревожное и немного расслабиться. Ведь на то и нужны праздники – чтобы радоваться. Чтобы забыть о суете и побыть счастливым, беззаботным человеком. Хотя бы один вечер. Потянув на себя витую ручку входной двери, Лайя вошла в главный зал, но тут же застыла как вкопанная. Сандра врезалась ей в спину, тихо выругалась, но увидев то, что заставило Бёрнелл замереть, тоже остановилась, обводя настороженным взглядом присутствующих. В зале царило странное столпотворение. Мэр Маккензи первым обернулся на стоящих в дверях девушек и шумно воскликнул: — Ох, мисс Бёрнелл! Рад приветствовать! А мы как раз собирались уходить. Столько всего ещё нужно сделать перед Субботой огней. — Ну уже не так много, как мы планировали, — скривилась будущая миссис Маккензи, проходя мимо Лайи и небрежно задевая ту плечом. Она была явно не в духе. — Что тут случилось? — нашлась Сандра, вжимаясь в косяк, чтобы не быть сбитой с ног гневно удаляющейся блондинкой. — Ничего примечательного, — начал было мэр, но шериф Дуган его перебил: — Учащиеся детского центра попросили господина Влада выступить в качестве Хранителя Огня на сегодняшнем празднике, и он любезно согласился. Чему мы крайне рады, верно, Маккензи? Мэр печально кивнул и добавил, обращаясь к стоящему у подножия лестницы Владу: — Ещё раз поздравляю… — После чего понуро прошествовал вместе с шерифом к выходу. — Вы пропустили такое представление… Было чрезвычайно интересно наблюдать, как эти двое спасали положение! — Как только дверь за мужчинами закрылась, Ноэ, как всегда безупречно одетый и лучезарно улыбающийся, преодолев несколько ступенек за один шаг, вышел в центр зала и бросил взгляд на трёх замерших у стены девочек. Кэти, Милли и… Ужас от догадки прострелил мозг, словно пуля навылет. На ней был голубой балахон, полностью прикрывающий спину мавки. И по испуганным глазам сестры и Кэти Лайя поняла — видели… Успели спрятать, но сами видели всё… Побледневшая Милли слегка осоловевше взглянула на вошедших и попыталась изобразить подобие улыбки, нервно оправляя края балахона, пока Мика стискивала в тонких ручках ластящегося к ней Носферату. — Больше никто не заметил? — с дрожью в голосе спросила Лайя и тут же облегченно выдохнула, увидев, как девочки почти синхронно замотали головами. — О, эту актерскую игру надо было видеть! — Локид продолжал своё выступление. — Даже я не справился бы лучше. Браво! — Он принялся театрально хлопать в ладоши, наслаждаясь происходящим. — Угомонись, Ноэ, — холодно осадил его Влад. — Твои речи звучат вопиюще невежливо. — Нет, всё нормально, — наконец вымолвила Милли. — Мне уже пора привыкнуть к странностям, которые происходят с нами в последнее время… Мы наверх пойдём, нам ещё готовиться… — Она потянула бледную девочку за край плаща, показывая, чтобы та следовала за ней, и тихо шепнула подруге: — Кэти, я тебе всё объясню позже. — Я тоже удалюсь, если вы не против. — Пронзительные синие глаза Дракулы скользнули по напряжённому лицу Бёрнелл. Он обращался к ней? Возможно, это шанс поговорить… — Влад, если ты не сильно занят, я бы хотела… — начала было она, пытаясь воспользоваться его секундной заминкой. — Не сейчас, — оборвал он фразу. Резко, безоговорочно. — У меня много дел. Подавившись недосказанностью, Лайя стиснула зубы, а Ноэ, бросив странный взгляд на удаляющегося друга, спрятал руки в карманы, вальяжно приблизился к девушкам и обратился к румынке: — Сандра, милая, не оставишь нас ненадолго? Мне нужно кое-что обсудить с моей новоиспеченной «подчинённой». — Последнее слово он словно вывел в воздухе. «Да что он себе позволяет?» Громко втянув воздух ноздрями, Лайя прикусила кончик языка почти до крови, старательно подавляя клокочущие эмоции. Нет, она не станет закатывать скандал при подруге. Не доставит ему такого удовольствия. Не в этот раз. Сандра опасливо покосилась на неё, но вмешиваться не решилась, лишь тихо шепнула девушке на ухо, легонько сжав её локоть: — Я у себя, если что, — и тоже скрылась на лестнице вслед за Владом и девочками. — Ты что о себе возомнил?… — Змеиное шипение, сдерживать которое больше не выходило, сорвалось с губ. По венам струился чистый яд, его хотелось выплеснуть. И желательно, прямо в лицо бесу. Залить им глаза, эти чертовы разномастные глаза, забирающиеся ей под кожу… — Какая я тебе подчинённая?… — А разве нет? Я думал, мы договорились… Или ты уже не хочешь быть арт-директором? — Локид поиграл бровями и вновь ощерился. — Что тебе от меня нужно? — Сомневаюсь, что ответ тебе понравится, поэтому проигнорирую вопрос. А лучше – переиначу. Что ты можешь сделать…? Да, так пойдёт. — Он довольно кивнул сказанному. — А сделать ты можешь следующее… — Бес выдержал многозначительную паузу, пристально вглядываясь в раскрасневшееся лицо Бёрнелл, считывая движение каждой напрягшейся до треска мышцы. И убедившись, наконец, что девушка всё же решила его выслушать, продолжил: — От меня не укрылось, что ваши отношения с моим дражайшим приятелем по-прежнему крайне натянуты. Поэтому, дабы сгладить уже слишком заострившиеся углы, тебе придётся поговорить с ним. Не вечером, а сейчас. И решить наконец этот ваш заскорузлый вопрос… Больше тянуть не имеет смысла. — О чём ты? — Лайя не понимала. Или просто не хотела понимать, отсрочивая неизбежное. — О вашей «дружбе», про которую Влад, судя по всему, уже догадывается, — спокойно, без озорных нот в голосе, ответил бес. — Сделай это. Пожалуйста. — Я не ослышалась? — Ей захотелось рассмеяться ему в лицо. Хватало же Локиду наглости просить её о чём-то после очередной порции желчи, которой он её так щедро угостил. — Ты знаешь такие слова как «пожалуйста»? Так почему же не разучил ещё и «доброе утро?» Или два вежливых слова за раз – слишком сложно запомнить? Её понесло. Ярость, сорвавшая с петель хлипкие дверцы благоразумия, ринулась наружу. Руки дрожали, непроизвольно сжимаясь в кулаки, натягивая кожу на костяшках. Глаза застила пелена то ли гнева, то ли солёного моря, плещущегося там. Нет, он не увидит её слёз. Её обиды. Её смятения. Он этого не достоин. Внезапный щелчок пальцами сбил с толку, а накрывшая темнота ввергла в оцепенение. От реального мира остался только его голос, звучащий на краю сознания. Вкрадчиво. И непривычно близко. — Ты так легко принимаешь всё на свой счёт, что меня это даже пугает. Стоит раз оступиться, и ты уже готова меня распять… Я не умею извиняться, а потому не буду. И объясняться тоже не хочется. Как-нибудь потом. — Смех над ухом – грустный и честный. — Но вернёмся к моей просьбе, пока ты зафиксирована и не способна накинуться на меня с кулаками… Лайя попыталась оглядеться, но не смогла повернуть голову. Тело парализовало, а слова застряли в горле, так и не найдя выхода. Её словно засушили. Точно бабочку – прикололи булавкой и накрыли стеклом. Голос Ноэ раздался у самого её виска: — Прошу тебя ещё раз. Оторви пластырь. Расскажи ему. И это развяжет руки не только тебе. Очередной щелчок вернул Бёрнелл в реальность так же внезапно, как до этого замуровал её в темноте. Она стояла посреди зала, щурясь от слишком яркого света. Совершенно одна.***
На негнущихся ногах Лайя приблизилась к его комнате. Прислушалась, занеся ладонь над медной ручкой двери. Тихо. Может Влада и нет там. Хорошо, если так. Это даст ей ещё немного времени, чтобы собраться… И снова развалиться на части при следующей их встрече. «Это необходимость, — уговаривала она себя. — Это освобождение обоим». Шумный вдох. Ещё один. Скрип двери. Лайя крадучись вошла в комнату, укутанную в полумрак из-за задёрнутых штор. Бегло огляделась, поведя напряженными плечами. — Почему-то я не удивлен, что ты здесь. Даже несмотря на мои слова. — Влад вышел из тени, клубящейся в углу. Бледный, строгий, холодный. — Как бы я ни отгораживался от тебя, ты всё равно норовишь приблизиться ко мне. И я не знаю, благодарить ли тебя за это или же, наоборот, вновь отгонять подальше. — Влад… — Горечь колола язык. — Не прогоняй меня. Выслушай. Он повел рукой в приглашающем жесте, указав на стул возле письменного стола. Лайя послушно пересекла комнату и присела, сцепив дрожащие пальцы на коленях. Сейчас она скажет это. Сейчас она скажет. Сейчас… Влад внимательно смотрел на неё, нахмурив брови, терпеливо ожидая, когда Бёрнелл соберется с мыслями. Но она продолжала молчать. Начать этот разговор оказалось куда тяжелее. Тишина начинала давить, выталкивать её из его покоев. Малодушно помышляя о бегстве, Лайя бросила взгляд на дверь, оставшуюся за спиной. Но от себя не убежать. Необходимо оторвать пластырь. Прямо сейчас. Вырвать с мясом и уйти зализывать рану, которая вряд ли скоро затянется у неё. А у него – никогда. — Я внимательно тебя слушаю, если ты всё ещё хочешь что-то сказать. — голос Влада вернул Бёрнелл из-под гнета мыслей к кошмару наяву. — Я хочу попросить у тебя прощения, — дрожа всем телом, произнесла она и наконец посмотрела на него. — Знаю. — Ответ ошарашил, заставив Лайю затаить дыхание. — Но это не твоя вина, а потому и извинения излишни. — П-постой, ты не понял… — Она начала заикаться, окончательно сбитая с толку. — Нет, понял. Ты хочешь сказать мне, что ты – не она. Я и сам уже не могу разобрать в тебе черты, столь знакомые мне когда-то. Они стёрлись… И с моей стороны изначально было нелепо надеяться на что-то. — Влад был спокоен, говорил ровно, но его глаза были полны скорби, темными звездами поблескивая во мраке. — Прости меня! — Лайя даже не поняла, в какой момент её щеки покрылись влажными дорожками от слёз. — Пожалуйста… Прости меня за неоправданные ожидания, за мои глупые действия, давшие тебе надежду! И за то, что я не смогла стать для тебя той, кем ты хотел меня видеть! Прости! — Она почти кричала, но сдавивший горло спазм превращал голос в хрип, заставляя задыхаться. Влад порывисто приблизился к вжавшейся в спинку стула Бёрнелл, опустился перед ней на колени, протянул руку к заплаканному лицу. Но не коснулся. Никогда не коснется. — Это ты прости меня. — Его шепот прошелся ножом по сухожилиям, вспарывая грудь, легкие, сердце. — Я не имел никакого права… Никакого права ожидать от тебя чего-то. Но заставил. Увёз, упрятал рядом, как вещь. Как сакральный оберег. Ты этого не заслужила. Не заслужила всех тех страданий, которым я тебя подверг. — Он замолчал на несколько секунд, медленно кивнул своим мыслям и продолжил: — Не знаю, сколько ещё мне бродить в темноте. Поэтому я уеду. Завтра. Ноэ останется и поможет завершить все оставшиеся дела с музеем. А я не хочу больше обременять тебя своим присутствием здесь… Не справляясь с натиском эмоций, Лайя схватила Влада за запястье, спрятанное за высоким манжетом и затараторила пылко и требовательно: — Нет! Умоляю, не уезжай! Я помогу тебе, я могу помочь! И я тебя не отпущу. Ты дорог мне… Пусть не так, как ты того хотел бы, но для меня это чувство значит безгранично много. И я вытащу тебя… Обещаю. Я буду рядом. Влад нехотя высвободил свою руку из её хватки, поднялся и посмотрел на Лайю как-то совсем по-другому. Но тепло. — Хорошо. Я подумаю над этим. Только пообещай мне больше не плакать. Я этого просто не заслуживаю. Лайя робко кивнула, вытерла слезы, шмыгнув покрасневшим носом, и прислушалась к своим чувствам. Вулкан внутри, казалось, затих. Но облегчения не было. Словно что-то всё ещё тлело в ней недогоревшим до конца обрывком бумаги с непрочтёнными словами. Груз на плечах не уменьшил веса, всё так же давя, пригибая к земле. Преодолевая эту тяжесть, она встала со стула и направилась к двери. — И спасибо тебе. За честность. И искреннее желание помочь. Увидимся на празднике. — Слова, донесшиеся из темноты, застали её на пороге. Секунду помедлив, Лайя бросила на Дракулу наполненный сожалением взгляд и вышла из комнаты.***
Часы только-только пробили восемь утра, а он уже был во всеоружии. До блеска начищенные ботинки, небрежно расстегнутая рубашка, легкий беспорядок в волосах. И последний штрих: аккуратная серьга-колечко обхватила мочку левого уха. Ноэ нравилась его внешность. Его человеческая внешность. В какой-то момент он уже начал забывать этот облик, укрывшись за бесконечными стеллажами со свитками в своей комнате меж мирами, в ожидании пробуждения Влада. И как же было приятно узнать, что Дракула все-таки очухался. Снова вернуться в строй, заниматься тем, что так по душе и в чём ему нет равных. А мимоделом и другу подсобить с дамой сердца. Вот только как же криво всё обернулось в итоге… Бёрнелл… Эта маленькая язвочка, выросшая в огромную занозу… Засевшая где-то так глубоко, что до этого места было невозможно достать. Иначе бы Локид тут же с корнем вырвал ее. Но не смог. Не дотянулся. Ему было несвойственно ошибаться в людях. Достаточно представить самое скверное, что они могут натворить и вуаля! Беспроигрышно. Работало всегда. Но в этот раз многовековой опыт дал осечку. Девчонка оказалась слишком красива, и это стало для него первым звоночком к тому, что она могла быть простой пустышкой, ищущей «богатого спонсора». Но следом Ноэ отметил её интеллект и напрягся сильнее, начал пристальнее за ней наблюдать. Она всеми действиями пыталась показать, что святая. Однако Локида не провести так просто… Даже когда девчонка чуть ли ни с пеной у рта доказывала ему, что от Влада ей не нужно ничего, Ноэ не верил, потому что слишком хорошо знал: «если видишь человека, который говорит, что ему ничего не нужно — это значит, что ему нужно все». Однако, чем больше Локид узнавал её, видел отношение Бёрнелл к Владу и её друзьям, тем сильнее начинал сомневаться. В конце концов, эти сомнения настольно напугали его, сея смуту в холодном и расчётливом разуме, что он решился на импульс. Необдуманный и, возможно, заранее обреченный на провал. Но не попробовать он не мог. Девица совершенно точно вводила всех вокруг в заблуждение, прекрасно играя роль мисс добродетели. Нужно было действовать ей наперекор. Ноэ тоже решил сыграть. И проиграл. А она заступилась за него… За него! Того, кто всячески пытался выжить ее из замка подальше от Влада. Кто постоянно вставлял ей палки в колёса и даже использовал ее сестру. Она все равно просила Влада отпустить его. Искренне. «Старею, старею… — подумалось ему. — Два раза ошибиться в одном человеке – со мной такого ещё не случалось». Почему она его пожалела? Что разглядела в нём помимо безупречной внешности? Ноэ хмыкнул своим мыслям, но лицо его почти сразу приняло пасмурное выражение. Оправив ворот пиджака он бросил последний взгляд в зеркало и покинул свою комнату. Ему предстояла нелегкая беседа. Без стука, Локид вошёл в кабинет Дракулы. Тот даже не поднял головы, продолжая изучать какие-то документы, очевидно, связанные с его новым приобретением в виде замка-отеля-музея. Ноэ медленно прошествовал к письменному столу и уселся на его краешек, закинув ногу на ногу. Однако друг продолжал его игнорировать. — Влади-и-и… — елейно пропел бес, наклонившись к нему. — Отвлекись от мирских дел. Удели внимание старому приятелю. Есть разговор. Дракула взглянул на него исподлобья, надсадно выдохнул и откинулся на спинку стула: — Чего тебе? Только быстро, у меня полно работы. — Буду предельно краток, — заверил его Ноэ. — Уложусь в одно слово – «Бёрнелл». Синие глаза Влада округлились: — Ты опять за старое, Локид? Даже не думай, во второй раз у тебя этот номер не пройдёт… — Нет. Я за новое, Влад, — ответил Ноэ серьезно и напряжённо. — И надеюсь, ты меня поймёшь.