Но когда поднимается солнце Над внезапно притихнувшим миром, Когда слов недосказанных нет, Наступает рассвет…
Жизнь – странная штука. Даётся лишь раз и на такой короткий срок. Казалось бы, надо использовать это время с пользой. Радоваться, улыбаться, заниматься любимым делом, любить, но… это – жизнь и у неё на каждого из нас свои планы и свой список пиздеца. Но в каждом плане есть изъян и это – ты сам. Нилу Джостену часто кажется, что он уже огрёб все пункты из этого списка, что больше просто некуда. В детстве он не мог ничего сделать в силу возраста, не мог ничем помочь матери, не мог ответить придурку отцу, не мог послать куда подальше его цепных псов. Единственное, что он научился делать хорошо – это бежать и прятаться. Что, в конечном итоге, его не спасло. Но спасло другое – вера в себя, в собственный мозг и силу. Вера в будущее, вера в жизнь. И вот сейчас он стоит у окна своей спальни, которую уже очень долго они делили с Эндрю, и не может понять, куда эта вера, а самое главное, в какой момент, исчезла? Он понимает, что во многом виноват сам. Поддался эмоциям, наворотил дел, подверг опасности свою семью, своего единственного близкого человека. Близкого. Как вернуть эту близость? Как в глаза ему смотреть? Как говорить? Что вообще теперь делать? Как разгрести тот пиздец, что они устроили? И вообще, возможно-ли это? Нил не знает, хочет он этого, или нет. Но он знает одно – когда Эндрю ранил этот мудак, и он умирал у него на руках, Нил принял решение в тот же миг. «Если его не станет, я пойду вслед за ним» Джостен плохо помнит эти дни и ночи в больнице рядом с Эндрю, как будто это было во сне. «Ты сможешь меня когда-нибудь простить?» Нил не знает ответа на этот вопрос, но он готов попытаться. Вина Эндрю ясна, как сегодняшний день. И Нил ещё злится, но где-то глубоко он так хочет забыть всё, обнять его, поцеловать и больше никогда не отпускать. Идиот. Это не сказка, это грёбаная жизнь. И он уже не будет прежним. Нет. Не будет. Никто из них не будет.***
Они практически не видятся, Эндрю выписали две недели назад, но с кучей запретов, рецептов и графиком перевязок. На процедуры его возил Никки и Аарон. Эндрю запретили какое-то время садится за руль из-за возможности появления резкой боли в области ранения. Интересно, что на это ответил сам Эндрю? Но, видимо, спорить не стал и прислушался. Вот только, зачем они ездят втроём, Нил не понимал. Что, Аарон страдает топографическим кретинизмом и не может запомнить дорогу? Кажется, эти двое сблизились, пока Нил отсутствовал. Наверное, это хорошо. Хоть что-то хорошее. Нил был благодарен Аарону, что не оставил брата, что помог во всём этом дерьме, хотя и не ожидал от младшего Миньярда таких подвигов. «Нил Джостен, семейный психолог. Мои методы радикальны, но эффективны» Сейчас Нил в их с Эндрю комнате, но живёт с Мэттом. Никто не сказал ни слова, даже сам Миньярд. Он понимает. Он, сука, всегда все знает и понимает. «Лисы» тоже молчат, лишний раз не пристают. Про себя Нил знал, что обязан им всем, снова. Мысли Нила прервал автомобиль Никки, паркующийся на стоянке общежития. Троица братьев вышла по очереди, и Нил поспешил вернуться к Мэтту. «Эти трое теперь вечно где-то пропадают. Ну, не пол дня же Эндрю делают перевязку? Хотя, с его дружелюбностью, может и так» Нилу было необходимо проветриться и привести ворох мыслей в порядок. Мэтт с Дэн пошли в кино. Девочки уехали по магазинам. Кевин смылся ещё с утра, и, бог знает, где его носит. И хорошо. Теперь Нил полюбил быть один. Но глоток свежего воздуха нужен и одиноким волкам. Нил дождался, пока братья разбредутся по комнатам, и незаметно вышел. Он решил пойти пробежаться на сон грядущий, хотя, какой, в жопу сон. Что это? Спят только нормальные люди. Он не такой. Нил бегал часа два и не заметил как сгущаются сумерки. Хочешь, не хочешь, а возвращаться надо. Может, ему повезёт и все уже спят. Он тихонько зашёл в общежитие, на кухне горел свет, но был там один Кевин, который что-то упорно высматривал на ноутбуке. Заметив Нила, он слабо улыбнулся и кивнул головой. Джостен кивнул в ответ и поспешил к себе. Было тихо, даже непривычно. Мэтта в комнате не оказалось, и Нил облегчённо выдохнул. Бойд его друг, и Нил ценил его дружбу и всё, что тот для него делает. Когда-нибудь Джостен скажет ему об этом, но не сегодня. Нил быстро принял душ и хотел лечь, но на глаза попался листок бумаги, сложенный вдвое. На его (временно) кровати. «Что за детский сад? Теперь они будут со мной переписываться записочками?» Своего телефона у Нила пока не было, он пользовался тем, что дал Ваймак, но даже на этом раритете была функция отправки смс. С некоторым раздражением Джостен развернул записку и замер. «На крыше в 12» Твою мать. Нил перечитал записку раз двадцать и невольно посмотрел на часы. 23:53 Одна часть мозга заставляла ноги нестись бегом на крышу, в чём был. Другая – забить болт и лечь спать. И она победила. Нет, он не собирался идти у него на поводу. Хватит. Когда сам решит, что готов говорить, тогда и разберётся. Нил лёг в постель и попытался уснуть. Он крутился очень долго, но в итоге задремал. Проснулся резко от дичи, которая ему снилась и на этом всё. Сон как рукой сняло. Глаза нашли часы. 3:20 «Интересно, он всё ещё там? Так. Стоп. Нет. Хватит. Я не пойду туда» Кровать стала резко неудобной, подушка не такой, а одеяло вообще бесило, мразь. Нил разозлился сам на себя и встал. «Надо покурить» Он быстро оделся (зачем?) и открыл окно. Мэтт не любил, когда курят в комнате, но ничего другого сделать было нельзя. Нил уж было закурил, когда дверь в комнату открылась и вошёл Бойд. – Привет, я думал ты с Дэн остался, – Джостен быстрым движением руки выкинул сигарету в окно. – Дэн у себя. Я подумал, что ты тут один и… – Я в порядке, Мэтт, правда. – Я вижу – куришь в окно, пользуясь моим отсутствием. Хороший знак. – Извини, знаю, не любишь этого. Отдыхай, я пойду на улицу. – Да ладно, чувак, кури. Не надо никуда ходить ночью. – Нет, я быстро. Ложись. С этими словами Нил, не мешкая, вышел в коридор. «Чёрт его принёс»***
Везде было темно. В комнате Эндрю тоже. Джостен вышел к лестнице, но, по неведомой причине, пошёл не вниз к выходу, а наверх – на крышу. У двери он немного замялся, но все же открыл её. «Ну, естественно» На своём привычном месте сидел Эндрю. Он прекрасно слышал, что открылась дверь, но выдал себя лишь лёгким движением головы в её сторону. Нил задрожал, как лист на ветру. «Чёрт. Он ждал меня все это время? И кто теперь из нас идиот? Наверное, опять я» Нил подошёл к краю, сел и тут же закурил. Тишина угнетала. Совсем. Руки дрожали, как у наркомана. Лицо горело. «Слава богу, темно» Где-то за горизонтом уже маячил рассвет. – Не спится? Его голос, как разряд тока, прошёл по Нилу. Такой спокойный, такой твёрдый. Такой родной… – Тебе, смотрю, тоже. Я не собирался приходить. – Однако, ты тут. – Так получилось. Миньярд молчал. В тишине они докурили свои сигареты, и Нил уже хотел уйти, но Эндрю вдруг резко вскочил и посмотрел сверху вниз на Нила. – Я бы не отнял у тебя много времени. Я лишь хотел решить кое-что. Одно дело. Нил так и остался сидеть, пригвождённый взглядом. – Я слушаю. Миньярд достал какой-то предмет из кармана толстовки. Нил узнал его тотчас. «Кинжал. Мой подарок Эндрю. Что за чёрт?» – Неплохая вещь. Такая тонкая работа. Представляю, чего тебе он стоил, – Миньярд с осторожностью и с какой-то небывалой нежностью водил пальцами по лезвию. «Нет, не представляешь» – Аарон его нашёл и отдал мне. Я всё думал, почему я не умер тогда? Почему выжил? Ведь тогда бы все мои проблемы решились разом, потому что они бы больше меня не касались. Нилу надоел этот цирк. Он резко встал и подошёл ближе к Эндрю. – Чего ты хочешь? Миньярд не шелохнулся и продолжил. – А потом я понял, что я не умру сам и ни у кого другого нет права меня убить. Ни у кого, кроме тебя, – Эндрю протянул кинжал Нилу. – Это последняя моя просьба. На лице Нила не дрогнул ни один мускул. «Совсем что-ли мозги отбил? Или записался в театральный кружок? Хорошо. Пусть будет по-твоему. В последний раз» Нил взял протянутый кинжал, с минуту повертел его в руке, впервые демонстрируя Эндрю своё умение обращаться с холодным оружием, затем резко схатил Миньярда за шею. – Ты же знаешь, кто был мой отец? Мясник Балтимора. Он не любил сразу убивать своих жертв. Он любил их мучить, истязать, чтобы они истекали кровью. Медленно. Очень медленно, – Нил приставил кинжал к сердцу Эндрю. – Вдруг, я такой же? Вдруг, я не хочу твоей быстрой смерти? – Если тебе от этого станет легче, пусть так. Я не сдержал данного тебе слова. Я заслужил, – Эндрю не отрываясь смотрел в голубые глаза. Он утонет в них. И пусть. «А, так ты себя в жертву хочешь мне принести. Решил пойти по лёгкому пути. Нет, так просто не получится» Они смотрели друг на друга, будто видели в первый раз. Внутри Нила закипала злость и он не мог сдержать прерывистое дыхание. Эндрю же стоял как статуя. С ножом у сердца. Начало светать. – Будь ты проклят, Эндрю Миньярд! – крик Нила был слышен далеко отсюда. – Будь ты проклят! Кинжал полетел вниз, отброшенный Нилом как источник всех бед. В тот же миг он резко притянул Эндрю к себе и поцеловал. Нил вложил в этот поцелуй всю свою ненависть и любовь, всю обиду и прощение, все переживания и весь свет. Боже, как он соскучился по этим губам. Эндрю, поначалу, опешил от происходящего, но вмиг пришёл в себя и стал отвечал ему с не меньшей яростью, боясь, что это ему снится. Первые лучи озарили парней на крыше. – Я даю нам последний шанс, слышишь? – отпрянув, словно от чумы, сказал Нил, но продолжая до синяков стискивать запястья Эндрю. – Последний, сука, шанс. И мне очень интересно, как ты его используешь. Слова давались Нилу с большим трудом, сердце выпрыгивало из груди, а внутри росло непреодолимое желание остаться здесь и отдаться на растерзание своим чувствам прямо на бетоне. В потемневших глазах напротив он увидел то же самое. Нил взглянул на свои руки, так крепко сжимающие запястья Эндрю. «Что же я творю?» Он рванул блондина на себя, вновь впиваясь в его губы. Эндрю попытался выпустить свою руку, чувствуя критическую необходимость прижать к себе Джостена, ощутить его тепло рядом. Нил не отпускал его, лишь сильнее сжимая, не позволяя ничего с собой делать. От возбуждения и недостатка кислорода ноги Эндрю обмякли, он опасно покачнулся назад, едва не разделив судьбу кинжала, но Нил вновь дёрнул его на себя, не выпуская из плена своих губ. И всё же, Джостен не смог удержаться – он отпустил одно запястье Эндрю, затем второе. В порыве страсти одна рука коснулась шеи, вторая крепко схватила волосы на затылке. Он продолжал кусать его губы и язык, не позволяя отстраниться от себя, хотя Эндрю даже не пытался. Получив свободу рукам, Миньярд крепко прижал к себе Нила, позволяя рыжему чертёнку сотворять с собой всё, что угодно. Позволяя крепко сжимать шею, позволяя терзать свои губы до крови, позволяя тянуть себя за волосы. Позволяя ему всё. Нил почувствовал привкус меди на своем языке, когда в очередной раз с силой прикусил несчастную губу Эндрю. В голове что-то щёлкнуло, и он резко отпустил Миньярда, замечая красно-фиолетовые следы в тех местах, где секунду назад впивались его пальцы. Губы напротив были искусаны в кровь, на шее остались следы его пальцев, запястья… «Господи, как я не сломал их?» Затем он снова бросил взгляд в карие омуты. «Какой же я идиот. Что я натворил? Я же сделал тебе больно! Ты же ранен! Я не хотел так…» Всё внутри кричало. Эндрю проследил за взглядом рыжего, запястья нестерпимо жгло, но он продолжал стоять как монумент. Затем подался чуть вперёд, собираясь подарить ответный поцелуй. Нил по взгляду считал мысли Миньярда, сделал шаг назад, затем развернулся на пятках, и, едва не спотыкаясь о свои ноги, сбежал прочь. Эндрю ещё стоял какое-то время, повернув лицо к Солнцу. Отсалютовав Ему двумя пальцами, покинул крышу сам. Он спустился на улицу, нашёл и поднял кинжал. И, прижимая его к себе, первый раз за много дней (лет) улыбнулся.