Залапанное зеркало

      После занятий Вольфганг захотел найти Су Хёка, чтобы обсудить с ним одну нерешенную задачу, крепко засевшую у него в голове последнюю неделю. Принц забежал в библиотеку, в особый отдел, но Шина там не было. Коридорные смотрители его не видели, стражники не выдавали. Вольфганг уже было подумал, что Су Хёка позвал к себе Король или в «Покоях цветения» проходили какие-то гуляния, от которых Шин не мог отлынивать, но потом вспомнил, Его величество третий день был на охоте. Принц залез в окно служебных корпусов, где на втором этаже расположились спальни эскортников, но среди многочисленных девушек и юношей приятеля не было. Вольфганг насторожится. Шин уже несколько дней не предлагал интима, всячески увиливая от встречных предложений любовника, и у принца сложилось такое впечатление, будто Су Хёк решил для разнообразия уединиться с кем-то ещё. Принц обошёл все «укромные» уголки дворца, по которым Шин водил его и требовательно настаивал зажиматься, и в полутемноте веранды обнаружил знакомый силуэт и узнаваемый тихий голос, характерный шорох от поступательных движений и шумное дыхание.       Вольфганг тихо подкрался к эскортникам со спины, до послднего стараясь оставаться незамеченным, а после положил руку на плечо высокому беловолосому юноше, по пояс раздетому и раскрасневшемуся. Парень сначала не обращал внимание, думая, его это рука Су Хёка, а когда Шин обнял его за поясницу и прижался теснее, блондин взвизгнул и резко обернулся. У него перехватило дыхание, и юноша попятился боязливо, пока не упёрся нагими лопатками в стену. Су Хёк сам смертельно перепугался, закрывая лицо руками и отворачиваясь, как если бы, оказавшись «в домике» его не было видно, и человек, застукавший их, подумал, что ему показалось.       - Шин, это ты? – спросил Вольфганг строго и потряс Су Хёка за предплечье, заставляя его развернуться к себе лицом. Парень обомлел, в ужасе раздвигая пальцы и выглядывая, кто пришёл за ним, и не с первого слова узнал в голосе своего приятеля. Шин первым делом подумал, что это эскортный надсмотрщик заметил, как после отбоя парни выскочили через черновой ход, проследил за ними и поймал с поличным.       Сердце бешено застучало у обоих.       - Чего творишь, мы же с тобой договорились?! – возмутился Вольфганг, активно жестикулируя и кривя лицо.       Беловолосый юноша юркнул на пол, хватая вещи наощупь, не разбирая, где чьи, и пустился бежать в коридор, не боясь попасться стражникам и коридорным смотрителям. Су Хёк дёрнулся было тоже бежать, но Вольфганг молниеносно схватил его за предплечье и рванул на себя, не давая двинуться. В этот момент у Шина кровь похолодела.       - Ваше высочество, вы? – спросил он испуганно, щурясь и стараясь в потёмках разглядеть знакомые очертания. В далёком желтоватом свете различались недлинные золотистые волосы, светлые глаза и сдвинутые брови, в строгом нахмурившемся лице принца Су Хёк узнал черты, определённо принадлежавшие его отцу, визуально один в один так же приходящего в ярость. Сердце пропустило удар снова, когда Шин отчётливо увидел Вольфганга, злого и лично обиженного, такого, каким Су Хёк его ещё не видел.       - Мы ведь уже решили это, чего тебя дёрнуло? Если ты хочешь, приходи ко мне и больше ни к кому, понял? – шептал он надрывно, сдерживая порыв крикнуть в полный голос, но и этого хватило, чтобы Шин задрожал.       - Я… - попробовал оправдаться Су Хёк косноязычно, но слова от паники застряли в горле. Он что-то мямлил про «случайности» и «непонимание», а потом пристыженно опустил глаза в пол, закрывая горящее лицо прохладными дрожащими ладонями и говорил «угу» каждый раз когда Вольф что-то говорил, вне зависимости от того, спрашивал ли он что-то или утвердительно восклицал.       - Ну не молчи, а, бесишь, - усмиряя ярость, заговорил Вольфганг сдержаннее и сложил руки на груди, смотря на Су Хёка с удушающей прямотой.       - Клянусь, сир, это в первый и в последний раз, я больше никогда, клянусь, ни в жизни… - оправдывался Шин путанно, лепеча себе под нос по-детски неправдоподобные отговорки и испуганно прося прощения. Он готов был упасть перед Вольфгангом на колени и обнимать его щиколотки, унизить себя настолько, чтобы вымолить у него прощение, чтобы принц сделал вид, будто ничего не видел.       Вольфганг на секунду замолчал, возвращаясь в реальность рывком, и увидел перед собой испуганного глупого ребёнка, насильно вырванного из мира деревянных солдатиков, лошадок и шалашей на деревьях, очень рано пристрастившегося к взрослым удовольствиям и ополоумевшего от своего избранника. Он юношей испил чашу взрослого наслаждения, гораздо раньше, чем стоило бы, и не знал, как теперь с ним жить. Су Хёк на самом деле был очень интеллигентным скромным юношей: лишний раз не просил даже там, где это было не зазорно, не брал последний кусок и всегда наоборот старался отдавать, участливо помогал Вольфгангу в учебе, терпеливо учил его письму, чтению, красноречию, этикету, повторяя первоочевидные элементарные вещи по нескольку раз. Принц не мог даже поверить, что такой сдержанный, пунктуальный, вежливый и молчаливый юноша мог иметь бесконтрольное эротическое влечение, которое никак не мог в себе подавить. Вольфганг видел униженного, разбитого, наизнанку вывернутого человека, ошибшегося и ужасно боящегося своей ошибки. Шин был готов расплакаться от обиды, самоненависти и смущения, настолько тошно и гадко ему было одновременно.       Вольфганг молчал, с каждой секундой сердце его смягчалось, жалость заполняла грудь. Су Хёк терпеливо учил его бальным танцам, дотошно и скрупулёзно контролируя каждое движение и мягко ругая за «топтание на месте» и «косолапость», смешно кривил рот, когда принц сутулился и ковырял мизинцем в зубах. Вольфганг вспомнил, как Шин читал ему вслух, пока принц не научился членораздельно быстро различать письменные слова, вспомнил, как Су Хёк беззлобно брал его руку в свою и поправлял крючки и петельки, помогал составлять речи. Вольфганг вспомнил напускную строгость в лице приятеля, когда он десертной ложкой лез в суп, путал бокалы для красного и белого вина, нож втыкал в мясо, как для разделки, вместо того чтобы отрезать кусочки, а не потрошить тушу. Шин любезно учил любовника дворцовой жизни, шаг за шагом поддерживая его в становлении полноценным «членом королевского двора», и Вольфганг, чувствуя за собой должок, вспоминая все его неоценимые услуги, понял, что не может больше вынимать из Су Хёка душу.       Шин был ненасытным развращённым юношей, перенявшим натуру Короля. Он был не виноват в том, что какое-то совершенно инстинктивное непреодолимое чувство волокло его на произвол и авантюры.       Шин ошибся. И он достаточно наказал себя за свой проступок.       - Ваше высочество, - позвал Су Хёк его тихо, - пощадите остатки моего самолюбия. Презрение многократно хуже гнева. Ударьте, ударьте как следует, спустите свой гнев. Не молчите…       Вольфганг глубоко вздохнул.       - Шин… - юноша вздёрнул нос, поднимая блестящие глаза.       У него от волнения дрожали губы, щёки и уши стали румяными.       - Шин, признайся, сколько у тебя было любовников помимо меня? Скажи честно, без обмана, и я всех тебе прощу. Всех до единого. Но чтобы это было искренне и в последний раз.       Су Хёк помялся. В глазах у него читалась растерянность, его точно застали врасплох таким интимным и странным вопросом. Шин хотел было неправдоподобно отовраться, что Вольфганг был у него вторым сразу после Короля, но вовремя вспомнил, что друг только что снял его со шлюхи и знал предысторию с принцами.       Шин кусал губы, заламывая пальцы и подлезая ноготками под ногти, чистя и без того ровную белую ногтевую пластину с внутренней стороны. Су Хёк приоткрыл рот, не зная, с чего начать признательную исповедальную речь, и до последнего надеялся, что Вольфганг просто изобьёт его, а наутро они просто обо всём забудут.       - Первым был Король. Я клянусь, я не хотел этого, правда. Так просто не могло быть по-другому. Я тогда так расстроился, что мой избранник – жестокий противный старик, что мне было все равно, кем его заменить. Я хотел убежать от него, понимаете? Я хотел кем-то утешиться и не стал далеко ходить. Стефан, это тот юноша, с которым вы сегодня виделись, я попросил его спать со мной. Он был не против. Взамен я отдавал ему шоколад, фрукты и красивые леденцы, которые мне привозил отец из других стран. Мне было жалко, но это всё ещё походило на равноценный обмен. Потом Стефан стал меня избегать, боясь, что его заловят, да и вообще он привык к пассивной роли, как и я, так что в постели он прямо слабоват. Да и мне не нравилось с ним, он какой-то… в общем, это не то. Так что один раз я в шутку предложил интим третьему принцу, а он взял и согласился. Тогда меня впервые за долгое время по-настоящему отпустило. Это была иллюзия, но тогда мне это было очень нужно. Это было почти как с вашим отцом, только поспокойнее. Второй принц и первый, их долго просить не пришлось. Мы договорились, что они меня обхаживают сначала, а потом я делаю, что они захотят. Это отвратительное условие, но парни так хорошо по началу это делали, да и принадлежность к королевской крови очень мне помогала… а теперь… не знаю, чем я думал, когда спутался с ними. Это я правда зря. Я дурной, Ваше высочество.       - Значит, я шестой? – спрашивал Вольфганг дотошно, добиваясь конкретики.       Шин с тяжёлым сердцем утвердительно качнул головой.       - Шестой, значит, шестой, - сказал принц как-то легко и обнял Су Хёка первым, чувствуя, как под руками дрожит маленькая человеческая душа, болезненная, беспомощная, сжавшаяся в тугой комочек.       Шин тихонечко хныкал, прижимаясь к Вольфгангу в ответ, и прерывисто выдохнул ему в плечо, тяжело засопев. Он старался не расплакаться, чтобы не выглядеть ещё более жалким, но принц осторожно гладил его по волосам, утешая больное сердце, держа его в своих руках, хрупкое, ломкое, пережившее столько потрясений и уколов, не готовое открыться ещё раз.       - Не скули, тефтелька, - похлопал Вольфганг любовника по плечу и, едва касаясь, чмокнул влажную щёку, солёную от слёз, - так уж и быть, я тебя прощаю. Не хнычь только, всё, оставим это. Но чтобы больше ни-ни, по рукам?       Су Хёк стал часто-часто кивать головой, приговаривая тихое «угу» каждый раз, когда подбородком касался чужого плеча, и крепко прижался к Вольфгангу, обнимая его ослабевшими дрожащими руками.       - Вы такой великодушный человек, Ваше сиятельство, - прошептал Шин одними губами, но в звенящей тишине зала Вольфганг отчётливо услышал его слова. У него самого ужасно закололо сердце, когда он увидел такого разбитого, наизнанку вывернутого Су Хёка, обычно очень сдержанного и сильного.       - Оставим это, просто не думай. Не делай так больше, и ладно. Правда. Я не злюсь. Ты же просто с горяча.       - Вот у нормальных людей хорошие верные искренние избранники. А знаете, где сейчас мой предназначенный? Не знаете? Я знаю. Я прямо вот здесь чувствую, - Шин просунул руку между их напряжёнными телами и сжал расстёгнутую рубашку на груди в области сердца, - он приглашает чужих женщин и юношей на своё ложе и упивается ими, развращает, опускает, насилует. А я… я тоже хочу упиваться похотью прямо сейчас, прямо вместо них. Клянусь, меня выворачивает от его гнусных словечек и вот этих лапаний, щупаний, - говоря это, Шин хватал себя рукой за плечи, за живот, имитируя вульгарные домогательства на самом себе.       - Это правда, что у избранников перекликаются ощущения? Ты знаешь, что он ест? Что ему снится? – спросил Вольфганг скромно, чувствуя, что Су Хёк подуспокоился и стал разговорчивее.       Су Хёк отрицательно мотнул головой и смахнул слёзы тыльной стороной манжета.       - Нет-нет, это всё глупости. Я такого не знаю. Хотя мы только три года узнали о предназначении друг другу. Я слышал, что со временем избранники срастаются мышлением в одного человека, но… я надеюсь, это всего лишь россказни. Я просто ощущаю отголоски самых сильных его эмоций. Уверен, он точно чувствует сейчас мою боль и страх, я порчу ему ночь. Завтра он пошлёт за мной надсмотрщика и прикажет вычитать. Вот так. Я правда не знаю, как унять свою похоть, не умею.       - Я думал, это всё враки, - скептически продолжил Вольфганг, делая напускное изумление.       - Знаете, Ваше высочество, я бы не верил в это, если бы не видел своими глазами, - разоткровенничался Шин, запахивая полы рубашки плотнее и зябко передёрнув плечами, - у нас в гареме есть два человека… это юноша и девушка, Кельвин и Элеонора. Вы бы видели, какие они счастливые. Я очень им завидую, по-доброму, конечно. Глаз радуется смотреть, как они держатся за руки мизинчиками, переглядываются во время обедов, как хорошо им вместе просто молчать. Келя рассказывал, что у него в груди щекочет, когда она улыбается, а во время объятий так приятно тепло по всему телу расходится… один короткий разговор, одна встреча, а потом ходят, как конфет наевшись. Им так хорошо вместе. Келя ревнует её к Королю и даже сам специально напрашивается к нему на ложе, чтобы только ей не приходилось ложиться под старика. Вы представляете? Чтобы кто-то разделил мою боль пополам, забрал хотя бы часть? Мой предназначенный никогда не пойдёт на это, - голос у Су Хёка срывался с шёпота на хрип и погас к последним словам. Вольфганг не разрывал объятий, поглаживая Шина по плечам, целуя его щёки, скулы и лоб.       - Им просто повезло, это редкость. Я вот видел всего пару избранников, и не сказать что они были этому рады…       - Я хочу любви, Ваше высочество. Хочу. Меня разрывает это чувство неполноценности, брошенности, не нужности. И это никуда не денется. Я зря вам всё это рассказываю, просто ною, как девчонка, и оправдываю свою блядоватость. Как вы только меня тер…       Вольфганг перебил его поцелуем, накрывая своими губами губы Су Хёка, вынуждая его замолчать. Шин затаил дыхание, вцепился принцу в воротник спального облачения и с удовольствием поддался ласкам, позволяя наловчившемуся любовнику целовать его шею, плечи, ключицы, оставляя на коже тёплые влажные следы. Принц был очень осторожен и нежен, дотрагиваясь до своего любовника, как до самой большой ценности, едва-едва обнимая его хрупкое тело.       - Что ты сегодня хочешь? Что мне сделать? – разрывая поцелуй, прошептал Вольфганг, но Су Хёк жадно впился в его губы снова.       - Ещё, ещё, - просил он, когда принц опустился на корточки и стал мягонько целовать его живот, щекоча дыханием нежную кожу, перехватывая его руками под коленями.       - Мне это сделать? – спросил Вольфганг, глядя на Шина исподлобья и щекой прижимаясь к его впалому пупку. Парень держал его голову обеими руками, сжимая ладонью виски и с придыханием следя за каждым его действием.       - Рукой, - попросил Су Хёк и показал в воздухе похабный жест.       - Тогда схватись за что-нибудь и давай поворачивайся. Я сейчас. Я помогу тебе.       Шин молча спустил мешковатые спальные штаны, через которые виден был подёргивающийся выпирающий стояк, мучавший юношу весь вечер с самого ужина. Вольфганг встал впритирку к нему, приобнимая парня под грудью и спуская руки к паху, чувствуя, как Су Хёк на вдохе сжимается, вытягиваясь и елозя бёдрами, подаваясь навстречу. Он одобрительно замычал, когда Вольфганг взял его достоинство в руку, целовал шею и открытые плечи, а другой гладил его вздёрнутый голый зад, соблазнительно выглядывающий из-под рубашки.       Принц был мягким и очень ласковым любовником, таким, как Су Хёк под себя его воспитывал. Вольфганг переминал его чувствительную очертившуюся головку между пальцев, размазывая выступающие ниточки смазки по гудящему стволу и выдавливая из Шина одобрительный писк и шёпот, грудью чувствовал, как мышцы на спине любовника напрягаются и расслабляются по мере того, как он делал поступательные движения. Шин был напряжён, как струна, каждое прикосновение к которой отзывалось звучной дрожью. Юноша закусил руку в области большого пальца, оставляя на ладони отчётливые отпечатки зубов, но ни звука не проронил, когда Вольфганг смачно сжимал его гудящие яички, встряхивал околевший член и круговыми движениями обводя его увершие, теребил самые чувствительные части. Су Хёк чувствовал, что он как-то очень синхронно со своим избранником почувствовал остренькое стремительное окончание.       - Ах, сир, ну же, - пискнул Шин и снова укусил себя за руку. Вольфганг со временем привык, что во время интима любовник обращается к нему, как к Королю, так что просто пропускал это недоразумение мимо ушей.       - Давай. Давай, давай, давай, давай, - помогал ему принц, шепча на ухо сладкий похотливый бред, тот, который особенно нравился Су Хёку и о котором Шин сам его просил. Он подстёгивал его, попадая словами в такт резких сильных движений, и прижимался к нему своим вяло привставшим членом, потираясь бугорком штанов о ложбинку между его ягодиц.       Шин отчётливо дышал через приоткрытый рот, задыхаясь от наслаждения и особенно горячо шепча имя любовника перед окончанием. Вольфганг подставил ладошку и почувствовал, как на неё потекло склизкое семя, тонкими ниточками тянувшееся от напряжённой головки до подушечек пальцев, и стал массирующими движениями переминать в руке его обмякающий член, а после полюбовно похлопал по лобку и поцеловал в чувствительное место за ушком.       - Ты молодец, Шин. Ты такой хороший, милый, нежный. Ничего не бойся, ни о чём не думай. Я рядом. Я с тобой. Посмотри на меня. Поверни личико, - шептал Вольфганг, прижимаясь к нему вплотную и запуская руку между их разгорячёнными вымотанными телами, чтобы прикоснуться к себе.       - Возьмите меня, если хотите, - обернувшись вполоборота, предложил Су Хёк, качнув бёдрами так, чтобы Вольфганг почувствовал на себе серьёзность его намерений. Шин так мастерски приподнимал и опускал ягодицы, имитируя проникающий секс.       - Ну я не знаю, мы вроде... э... ты хочешь? - неловко мялся Вольфганг, с осторожностью относясь к особенно смелому желанию своего любовника.       - Я сам, молодой господин, - Су Хёк пропустил руку под тканевый пояс штанов принца, ощупью находя его эрекцию.       - Давай так, чтобы не больно. Не делай это только для меня, не надо. Ты мне ничего не должен...       - Хорошо, сир, как скажете. Я вам не должен, это я у вас хочу попросить испробовать вашего тела. Так вы позволите? - Шин в два движения приспустил штаны Вольфганга, сами собой сползшие до колен.       - Ладно. Хочешь - давай. Что там?       Су Хёк взял Вольфганга за руку и подвёл к стулу, усаживая его на самый край и сбрасывая с себя шорты окончательно, так чтобы они не мешали широко раздвинуть ноги. Шин планировал оседлать принца, насаживаясь на него сверху, так что присел Вольфгангу на колени, предварительно доставая из кармашка флакончик свечного масла, которое он от безальтернативности использовал в качестве лубриканта.       - Я перед сном уже мастурбировал сегодня, так что там не так чтобы узко. Это не всегда так, не подумайте...