Свет во тьме

Долгий и длинный путь всегда начинается с первого шага (Лао-цзы).              — Алина Старкова! Мальен Оретцев!       Грозный голос Аны Куи, казалось, разносился намного километров от поместья Князя Керамзова, ныне являющегося приютом для осиротевших детей. Дети попадали сюда по самым разным причинам: чьи-то жизни постоянно забирала война, болезни или голод, а кто-то просто оказался не нужен, представляя из себя очередной голодный рот в большой семье. Были и те, кто по своей воле сбежал из родного дома, где его могла ждать участь, гораздо более худшая, чем смерть.        Две детских фигурки — мальчика и девочки, стремительно исчезли в поле золотистой ржи неподалеку от поместья. Некогда величавое здание с белыми колоннами, резными окнами, множеством лестниц и комнат, сейчас серело пятном на фоне голубого неба и белоснежных как снег облаков, сверкая облупленной краской и потемневшим от времени деревом оконных рам.              — Ну вот, и снова мы попали в переделку, — простонал мальчик, устало опустившись на траву посреди поля, понуро опустив голову. Темные кудряшки на волосах слегка топорщились, а на лице отражалось самое настоящее беспокойство.       Девочка, запыхавшись, плюхнулась рядом и вытянула вперед худые ноги. В привычной манере разгладила подол заношенного платья, отмечая очередную дырку на ткани — вероятно, вылезая через окно, она зацепилась за злополучный гвоздь в деревяшке. Еще один повод получить нагоняй от экономки князя.              — Да ладно тебе, Мал, — отмахнулась девочка. — За столько лет уже можно было и привыкнуть, — она вдруг лучезарно улыбнулась. — Зато ты видел лицо Насти, когда она открыла свою шкатулку с заколками! И где ты только умудрился найти кузнечика так быстро?        Мал вдруг улыбнулся, а затем и свободно рассмеялся, откидываясь назад, распластавшись на траве и подставив лицо теплому летнему солнцу.              — Это было легко, Алина, — с улыбкой в голосе отозвался он. — А как тебе удалось проникнуть незамеченной в ее комнату?              — Это был отвлекающий маневр, — хитро отозвалась Алина, так же опускаясь на траву и сладко потянувшись. Вдруг, ее лицо посерьезнело. — Она заслужила это.              — И что в этот раз она сделала, и по какой причине я тебе помог? — деловито поинтересовался Мал.        Алина грустно вздохнула и присмотрелась к облакам.              — Назвала меня шуханским отродьем, — нехотя отозвалась девочка и нахмурилась. — Может быть это поможет ей запомнить, что я и без нее знаю, как выгляжу. А помог ты мне, потому что ты мой лучший друг.       Мальчик улыбнулся и повернул голову в сторону подруги. В его взгляде мелькнули шальные искорки.              — Значит, точно заслужила, — он улыбнулся. — И пусть даже Ана Куя непременно устроит нам взбучку.        Алина улыбнулась и встретилась взглядом с Малом.              — Спасибо.              — Не за что, Алина. Я буду тебя защищать, несмотря ни на что.              — Обещаешь? — хитро прищурилась Старкова.              — Конечно, обещаю! — подорвался Мал. — Я жизнь за тебя отдам!       Девочка рассмеялась.        Вдруг, совсем недалеко от них, раздался строгий голос экономки князя, разыскивающей детей в поле. Алина вздрогнула, схватив друга за руку.              — Но сейчас я еще не готов! — Мал резко побледнел.       Оба ребенка вскочили с земли и рванули дальше по полю, под громкий крик Аны Куи. ***       Алина едва слышно кралась по поместью, окутанному ночной темнотой. Ночь опустилась на Керамзин как всегда — слишком быстро, по мнению Алины, погружая все вокруг в состояние дремы. В темных коридорах то и дело ей мерещились странные темные силуэты, исчезавшие как только девочка подходила ближе, а темнота казалась пугающей, меняя очертания предметов. Потрескавшиеся стены, старинная мебель — все это было так знакомо, но во тьме, принимало совершенно другой облик.        Несмотря на маленькое финансирование, поместье старательно содержали в максимально приличном виде — на окнах не было ни пылинки, старинные ковры частенько выбивались, а кое-где удалось даже сохранить еще довоенного времени украшения и витражи. Один из любимых Алины находился в библиотеке — небольшой пейзаж с высокими горами, зеленой травой и голубым небом. За детьми здесь тщательно следили, одевали и кормили по мере возможностей.       Путь на кухню пролегал мимо комнат старших ребят и гостиной, в которой в этот час едва слышно потрескивал догорающий камин, согревающий обитателей поместья поздней осенью. Тенью проскользив по гостиной, девочка оказалась у дверей кухни. Воровато оглянувшись по сторонам, Алина толкнула тяжелую дверь и поблагодарив Святых за то, что петли были хорошо смазаны и не издали ни скрипа, скользнула во внутрь, плотно прикрывая за собой дверь.       Сегодня, за очередную выходку, она и Мал остались без ужина, что было нужно совершенно срочно исправить. Алина дала себе несколько секунд привыкнуть к темноте и размеренным шагом двинулась в сторону стеллажей. Небо сегодня было затянуто стального цвета тучами, не пропускающими ни капли лунного света.       Старкова недовольно прищурилась, пытаясь разглядеть необходимый ей шкаф, где наверняка завалялись остатки хлеба. Осталось только найти яблочный джем, которого было в достатке после сбора осеннего урожая и со всей ношей, добраться до комнаты, где совсем скоро должен был появится и Мал.       В этот раз, Мал ввязался в драку с одним из старших воспитанников приюта, защищая Алину. С того самого дня на поле, когда он пообещал ей защиту, прошло уже целых три года, и ни разу Мал не позволил Старковой усомнится в правдивости своих слов. Они всегда защищали друг друга, выгораживали, не единожды оказывались наказанными и дружба крепла с каждым годом.       Со стороны это было удивительно — девочка, почти всегда проводившая время в одиночестве — за чтением книг или излюбленным рисованием, встававшая на защиту единственного друга и мальчик не имевший проблем с друзьями, который не брезговал дружить с вечной одиночкой.       Они могли часами болтать обо всем на свете — о погоде, о проделках, они вместе мечтали о том, какой будет их жизнь вне стен Керамзина. Мал говорил, что непременно станет следопытом в Первой армии, а Алина хотела стать картографом. Она не знала, куда еще ей идти, и что будет потом, если судьба вдруг отнимет у нее последнего близкого человека.              — Совсем скоро приедут гриши, — сказала как-то Алина, задумавшись о будущем. — Будут проверять старших…        Краем глаза, девочка отметила, как помрачнело лицо Мала. Он не любил гришей, считал их чем-то опасным, словно запомнил только плохое из рассказов Анны Куи, старших ребят, сказок и легенд.              — Ну и пусть, — буркнул он. — Главное, что мы — не они.        Алина вздохнула.              — Они ведь тоже люди, как и мы, — произнесла девочка.              — Они другие, Алина, — отозвался Мал. — Они… Ведьмы! Один из таких как раз и создал Тенистый Каньон, где погибло столько людей, да и он сам. Из-за него есть и волькры, а Равка разделена на две части, — голос его становился все напряжённее и злее. — Это все дело рук гришей. А еще они могут погубить тебя одним взмахом руки. Так что хорошо, что их забирают от нормальных людей.        Алина так не считала, но спорить не стала. В прошлый раз, это закончилось двухнедельной размолвкой лучших друзей — более вытерпеть отсутствие общества друг друга дети не смогли. С тех пор, они плавно обходили эту тему стороной, памятуя, что их взгляды расходятся.        Вдруг Старкова хитро усмехнулась и заглянула Малу в глаза.              — А если бы я вдруг оказалась гришом? — загадочно спросила она. — Ты бы перестал со мной дружить?        Мал улыбнулся.              — Не говори глупостей, Алина, — он улыбнулся. — Ну какой из тебя гриш? Они не такие, как ты.        В груди у Алины что-то шевельнулось, заставляя покраснеть.       Девочка с улыбкой отмахнулась от воспоминаний и продолжила рыскать по кухне. Неожиданно, она услышала шорох за спиной и ощутила тяжелые руки на своих плечах.              — Попалась! — громко произнес Мал ей на ухо и девочка вздрогнула, взмахнув руками.        С кончиков пальцев сорвалось несколько ярких искорок, на мгновение озаряя ночную кухню. Алина резко развернулась и в вспышке света, увидела перекошенное лицо Мала. В его глазах с огромной скоростью сменялись эмоции — страх, непонимание, обида и разочарование.        Старкова удивленно посмотрела на свои руки в темноте. Никакого света не было и в помине. Она ощущала, как все тело потряхивало от пережитых только что эмоций и от осознания ужасной правды.              — Так ты гриш… — прошептал мальчик в темноте.        Алина заставила себя проглотить ком в горле. На глаза тут же навернулись слезы, как будто бы она сделала что-то ужасное.              — Мал, я… — Алина всхлипнула. — Я не знала… Пожалуйста, не говори никому, прошу! — она едва не повысила голос, вспомнив, где находится. Однако сейчас, даже самое страшное наказание Аны Куи казалось ей мелочью, по сравнению с перспективой навсегда потерять лучшего друга. По щеке скатилась слезинка.        Во тьме, она видела нахмуренное лицо Мала. Она знала, что будет если кто-то об этом узнает — ее заберут. Их непременно разлучат, а страх, который они делили один на двоих — одиночество, был намного сильнее страха гришей. Ведь так?       Улыбка у Мала вышла натянутой.              — Конечно, — кивнул он и вздохнул. — Я никому не скажу, обещаю. А теперь, давай-ка уходить отсюда. Мне кажется, я слышу как сюда кто-то идет.        Мал развернулся в сторону маленькой неприметной дверки для прислуги, когда Алина схватила его за руку. Мальчик дернулся и словно попытался вырвать руку из ладони подруги, но в последний момент сдержался.              — Мал, это все та же я — Алина. Ничего ведь не изменилось… — она попыталась улыбнуться. — Правда?        Мал кивнул и Старкова отпустила ладонь друга, ныряя вслед за ним в служебную дверь, за секунду до того, как главная дверь на кухню распахнулась. ***       Наступила зима. Деревья и поля вокруг поместья были укутаны снежным искрящимся покровом, а ближайшее озеро уже покрылось тонкой корочкой льда. Совсем скоро, можно будет кататься на коньках. На деревьях иногда можно было встретить синичек, а окна покрывались невероятными снежными узорами. Алина любила сидеть на подоконнике, укутавшись в одеяло, защищаясь от холода, проникавшего сквозь старую оконную раму, и наблюдать за заснеженной тишиной Керамзина. В ее альбоме появлялись все новые и новые наброски, которые с каждым разом становились все лучше и лучше. К своим одиннадцати годам, Алина умела прекрасно рисовать и Ана Куя пророчила ей карьеру картографа, что не могло не радовать темноволосую девочку.       С того злополучного дня минуло уже больше года и Алина лишь раз попробовала использовать свои скрытые силы. Ей удалось высечь лишь несколько огненных искорок, прежде, чем ее окутала чудовищная боль в голове, заставившая девочку едва не потерять сознание и просидеть в своей комнате на протяжении целого дня. Мал, казалось, смирился и даже попытался забыть о том, что видел в ту ночь на кухне, однако что-то едва уловимое в нем изменилось.       В тот вечер, Алина, одетая в ночную сорочку, сидела у окна, уткнувшись носом в стекло, наблюдая, как оно запотевает от ее дыхания и пальцем выводила свои узоры, будто соревнуясь с морозом. За окном бушевала вьюга. От интересного занятия, ее отвлек тихий стук в дверь. Три быстрых. Два медленных. Один быстрый.              — Мал, — выдохнула девочка, почувствовав, как в груди что-то шелохнулась и одним движением спрыгнула с подоконника, подбегая к двери.       И действительно, в коридоре виднелся силуэт Мала. Многие в это время уже спали, но только не он. Что-то показалось Алине странным — то как он уверенно стоял после отбоя около ее двери, не боясь наказания, его напряжённое выражение лица и появившаяся напряженная улыбка.              — Алина, пойдем! — шепнул мальчик, кивая головой в сторону коридора. — Такое покажу!        Старкова тут же оживилась и кивнула. Все сомнения тут же оказались отброшены прочь — вероятно, это все темнота в коридоре. В груди вспыхнул крохотный огонек надежды — а вдруг все станет как прежде?        Алина скользнула в коридор вслед за Малом, прикрывая дверь и направляясь к лестнице. На первом этаже было непривычно холодно, как будто-бы кто-то додумался проветривать помещение в такую погоду. Крадучись, девочка шла вслед за другом по направлению к гостиной.        Войдя во внутрь, Алина остолбенела. Посреди гостиной, рядом с Аной Куей, стояла девушка, одетая в красные одежды. Ее светлые волосы были убраны назад в незамысловатую прическу, а на щеках горел румянец, видимо, после мороза.              — Гриш! — пронеслось в голове Алины и она невольно попятилась.              — Это она? — следующий удар настиг ее следом — девушка-гриш обращалась к Малу.              — Она, — и третий удар словно добил Старкову — Мал им рассказал. Он ее предал.        Девочка уже хотела развернуться и рвануть обратно в комнату, или на улицу, да куда угодно — только прочь отсюда, но тут ощутила сильную, но мягкую хватку на руках. По правую и левую руку от нее, стояло еще два гриша — оба мужчины, чья одежда отличалась цветами — была синей и фиолетовой.        Алина изворачивалась, пыталась вырваться, но хватка была сильной, а женщина гриш уже подошла к ней, опускаясь перед девочкой на корточки и совершенно по-доброму улыбаясь. Выглядела она совсем молодой, но вот ее глаза — они словно принадлежали кому-то другому — намного старше и сильнее.              — Не бойся, Алина, — мягко произнесла женщина. — Меня зовут Ирина и я хочу тебе помочь, — от мягкости ее голоса, у Старковой против воли защипало глаза. В грудную клетку словно вонзили нож и с каждым словом проворачивали.— Успокойся и не переживай, — пока Ирина вела разговор с девочкой, один из мужчин-гришей поднял рукав на ее ночной сорочке, оголяя запястье, и подвел девочку чуть ближе. Алина зажмурилась. — Прости, но будет немного больно.        Алина вздрогнула, когда что-то острое уверенно и без колебаний коснулось ее запястья. В груди Алины начало что-то разрастаться, что-то такое по ощущениям правильное, необходимое сейчас, готовое вырваться. Она пропустила момент, когда по щекам побежали слезы и усилием воли сжала зубы, заставляя это чувство в груди сжаться, и постепенно начать рассеиваться. Боль в груди нарастала, а голову словно сжали в тиски.        Она распахнула глаза и увидела, как из раны на запястье льется кровь, и на кончиках пальцев вспыхивают алые искры. Ирина провела ладонью по месту пореза, и тот исчез, оставив лишь неприятное жжение и небольшое покраснение. После, хватка на плечах Алины ослабла и ее руки безвольно повисли вдоль тела.              — Она инферн, Владимир? — негромко поинтересовалась Ирина у мужчины в синем.              — Возможно, — задумчиво ответил он. — В ней так мало силы… Никогда не видел подобного раньше…              — Она может быть младше одиннадцати лет, — проговорила Ана Куя. — Примерно на год. Неясно, сколько точно ей было лет, когда она попала сюда.              — Сила могла проявиться не в полном объеме, — согласно кивнул Владимир.              — В любом случае, мы забираем ее в Малый дворец, — отозвалась Ирина.              — Она ведьма, — хмыкнул Мал и девушка гриш обернулась, смеряя его изучающим взглядом, вновь переводя глаза на экономку.              — Так вот чему вы их учите? — удивленно и с толикой недовольства проговорила Ирина, заставляя Ану Кую чуть покраснеть. Она отвернулась от экономки, подходя ближе к Малу, заглядывая в его лицо. — Она не ведьма. Она — гриш. Будущий солдат Второй армии, которая будет защищать нашу страну от…              — От последствий действий, которые совершил тоже гриш, — отозвался Мал.        Алина сжала руки в кулаки и развернулась, встречаясь уверенным взглядом с Малом. Слезы застилали глаза, тело мелко подрагивало, но она сделала несколько уверенных шагов в сторону друга. Мал сделал едва заметный шаг назад и девочка замерла.              — Я тебе доверяла, — произнесла Старкова, шмыгнув носом. — А ты, меня предал! Ты был моим другом! Я считала тебя своим другом, а ты все равно меня сдал!        Лицо Мала на секунду перекосилось от непонятной для девочки эмоции.              — Ты ведьма, — произнес он разочарованно и Алина сжала зубы. — Ты мне больше не друг.              — Как и ты! — прикрикнула она в ответ. — И раз уж на то пошло, можешь не переживать — я стану самым сильным гришом, которых ты так боишься! И однажды, отомщу тебе, Мальен Оретцев!        Дыхание мальчика было рваным и он смотрел на бывшую подругу теперь совсем иначе. В его глазах горела злость, вперемешку с виной, разочарованием и хорошо скрытой болью. Такая же гамма эмоций отражалась и в глазах Алины.              — Алина, — мягко проговорила Ирина. — Собирай вещи. Мы ждем тебя здесь.        Девочка сморгнула слезы и грустно улыбнулась, в последний раз взглянув на Мала.              — Да уберегут тебя Святые от встречи со мной, Мал.        И она прошла мимо мальчика, который ощутимо вздрогнул и кинул грустный взгляд в спину бывшей подруги, а после, направился в противоположную сторону, оставляя гришей и экономку наедине.       Через некоторое время, Алина уже сидела в карете, одетая в зимнюю одежду, облокотившись головой на стекло, за которым все так же бушевала вьюга, блестел снег, только вот теперь Керамзин остался позади, а карета уносила ее все дальше и дальше от прошлого, в одну ночь причинившего ей столько боли.