Свет во тьме

POV Алина        Что такое страх? Страх — это неизвестность, неосязаемость того, что будет дальше. Туманное и, возможно, никогда не осуществимое будущее. Страх — это одиночество, когда остаешься один на один с самим собой, а рядом больше никого. И ты один в целом мире. Страх — это боль, которая никогда не прекращается, и сводит тебя с ума. Страх — это выйти за предел возможностей и потерять контроль. Страх — не оправдать ожиданий. Страх — это сила. Страх — это Дарклинг.        Я не знаю, чувствую, что он рядом. Как будто все тени мира стягиваются суда. Меня пугает собственное отражение — сталь в цвете волос и она же, мягко переливающаяся в моем взгляде. Я должна чувствовать сожаление, боль, скорбь, хоть что-то из знакомых мне эмоций. Но их нет. Лишь безвкусные отголоски. Все перекрывает надвигающееся волной, которую я не в силах контролировать, беспокойство.        Я доверяю ему. Я должна доверять ему. Ведь так? Но я боюсь того, что сделала. Того, кем я стала. Того, что я превзошла его самого. Уже отдаленно ощущаю его недовольство и непонимание. Пока, он не знает, что произошло, но совсем скоро это изменится. Он увидит все своими глазами, и почувствует, что я могла его превзойти. И одним Святым известно, что сделает тогда его Скверна. Он умеет быть жестоким, я знаю.        Отдаленно слышу топот копыт коней по покрытой инеем листве. А при выдохе, изо рта вырывается облачко пара. Странно похолодало здесь в горах. Но солнце при этом сияет. Тьма начинает сгущаться.        Неспешно поправляю форму и накидываю плащ, тщательно пряча волосы под капюшон. Я не боюсь. Я делаю вдох. И оторвавшись от зеркала выхожу из палатки, чтобы встретится лицом к лицу со своими страхами. END POV Алина

***

***        Казалось, что именно в этот момент замер. Птицы перестали петь свои протяжные песни, ветер не шумел у подножия гор, не слышалось ни слова от обитателей военного лагеря. Сердцебиты наверняка могли уловить множество сердец, которые слишком быстро перекачивали кровь. И лишь стук копыт прерывал тишину этого места.        Впереди появилась пара наездников в цветных кафтанах. За ними — еще и еще, Алина даже видела среди них знакомые лица. Вперемешку с черными кефтами опричников мелькнул алый кафтан Ивана, синий Зои. А затем, появился он.        Еще до того, как их взгляды схлестнулись, она ощутила его злость. Злость от неизвестности того, что произошло. От неподчинения приказам. Хотя, спустя несколько минут, он будет явно зол еще сильнее. Однако она покорно кивает ему головой в приветствии, когда все склоняются в глубоком почтительном поклоне. Солнце равно тьме. Она не должна преклоняться перед ним. Молчит, пока он спешивается. Молчит, пока он задает вопросы и на все ответы получает единый ответ — Заклинательница Солнца ответит на них все. Едва сдерживает усмешку. Но горда — они выполнили ее приказ.        Он обманчиво спокойно следует к ней через лагерь и за его спиной тот начинает оживать. Войско принимает подкрепление, которое уже не нужно. Вот перед ней возникает его спокойное лицо. Но она видит его насквозь, как никогда раньше.              — Мой суверенный, — кивок.              — Моя суверенная, — ответ.        И они вдвоем скрываются за пологами ее шатра. ***              Что произошло, Алина? — голос мягкий, как шелк. Тем и опасен. Шелк очень прочный — способен удавить.              — У меня не было выбора, — краткий ответ и взгляд, направленный в сторону. — У нас были стуки. Времени было мало. Я приняла решение. Мы никого не потеряли. И спасли… почти всех. Почти.        Его шаги утопают в мягкости ковра, подкрадывается, едва слышно, как зверь. Алина чувствует его запах, так, словно он уже у нее под кожей. Кожа та самая мурашками покрывается. И Заклинательница боится поднять взгляд.              — Я не спрашиваю, почему. Я спрашиваю, что произошло, — отрезает он. А в ответ тишина. — Посмотри на меня, Алина, — она не шелохнется. — На меня.        Она отрывает взгляд от необычайно интересного узора на ковре и поднимает голову вверх. Видит в его глазах что-то, как ей кажется, живое. Беспокойство? Вопрос. Она и сама знает, как выглядит. С синяками под глазами. С ссадинами, царапинами, запекшейся кровью на разбитом виске. Его рука неспешно оказывается возле ее лица, мягко обводя острую челюсть и откидывает прочь капюшон с головы. Его взгляд меняется. Бегает по ее лицу, волосам, но неизменно возвращается к ее глазам.              — Что ты сделала?        Она сглатывает ком в горле, глядя в его глаза. Дрожит, стараясь этого не показать. Боится, как жертва своего хищника. Ведь от этого дня, зависит что будет дальше. Это страшно. Непонятно. Неизвестно. Но ее голос предельно тверд.              — Я покажу. ***        Она не была готова вернуться на пепелище так скоро. Но ей пришлось. При свете дня, здесь было еще страшнее. Почерневший и местами расплавленный камень почти разрушенной крепости, много пепла, да чужие кости и черепа. Дым, окутавший все мягким туманом. Эхо предсмертных молитв и криков. И стаи черных ворон, летавших кругами где-то далеко в небе.        Но пугало не это. А тишина и пустота там, внутри. Полное безразличие и уверенность в правильности своего поступка.              — Я сожгла их. Всех, — даже голос кажется безжизненным, пока она рассказывала Дарклингу все, от начала до конца. Они вдвоем сидели на лошадях, глядя на пепелище, что осталось от города.        Некоторое время, Александр молчал.              — Ты уничтожила целый город, — задумчиво начал он.              — Да, — просто ответила Алина.              — Шухан непременно узнает об этом.              — Уже, скорее всего.              — Возможно, будет война.              — Да.              — Тебе жаль?        Она не думала ни секунды.              — Нет.        Она чувствует на себе его взгляд, но головы не поворачивает. Ее взгляд направлен прямо перед собой, но она ничего не видит. Пустота внутри ее поедает и Алина не понимает, что происходит. Она спешивается, видя, как он зеркалит её действие.              — Ты не должна была так рисковать, — наконец произносит Дарклинг. — Это было опасно. Твой план хорош своей рискованностью, но именно этот фактор и заставляет меня едва сдерживаться от желания казнить всех тех, кто дал согласие на его реализацию.              — Не трогай их. Я настояла. Ты сам дал мне полномочия.              — А что было, если бы ты просчиталась? — продолжает он, терпеливо игнорируя её слова. — Что было, если бы ты погибла?              — Незаменимых нет, твои слова, — хмыкнула она и ощутила, как её с силой тряхнули его руки. Это выводило из равновесия.              — Это правило никак не относится к тебе, — выдохнул он ей, глядя в лицо. — Ты и я. Таких как мы больше нет, Алина. Что бы было, милая, если бы ты погибла?        Она грубо скинула его руки.              — А как бы я жила дальше, зная, что могла помочь и не сделала бы этого. Что на это ответишь, Александр?!              — Нельзя спасти всех, Алина, как же ты не поймешь! — Дарклинг начинал выходить из себя. — Что будет, если умрут те, кто действительно может спасти их? Им не поможет уже никто и никогда. Иногда проиграть битву, значит выиграть войну.              — У любого проигрыша есть последствия, и тебе ли об этом не знать! — рявкнула она. — Ты прав, я не могу спасти всех, но я буду пытаться. И плевать мне на последствия! Плевать, сколько крови придётся пролить!              — Это не разумно, Алина. Это глупо.        Алина почти захлебнулась своим негодованием.              — Да что ты! А мне плевать. И понимай ты, о чём я говорю, додумайся до этого тогда, возможно, сейчас гриши были бы сильнее, мощнее, а не прятались за стенами Малого Дворца, как комнатные растения!        Это был край. Она успела поймать момент, когда тени стали густыми, осязаемыми и начали обретать форму крылатых чудовищ. И сама того не чувствуя, Алина прикоснулась к своей скверне, зная, что за ее спиной уже стоит ряд солнечных солдат.        Взгляд Дарклинга стал нечитаемым, он тяжело дышал и вдруг, усмехнулся, заставляя тени исчезнуть.              — Так вот, как ты это сделала. Скверна. Достойная ученица.              — Которая превзошла своего учителя, — отозвалась Алина, не спеша просить своих солдат уйти. — Я буду бороться за свою точку зрения. Ты был прав, Александр. Таких как мы больше нет. И в наших силах все изменить. И я готова сделать это. И это, — она указала рукой на город. — Лишь начало.              — Я знаю, — его ответ был каким-то глухим. — Знаю, Алина.        Заклинательница почувствовала ликование и улыбнулась. Солдаты за ее спиной начали уходить. Внутри снова ощущалась пустота, но чувство стало другим. Желание. Какое-то совершенно странное желание заполнило всю грудную клетку, зудя в свободном от костяных браслетов запястий.              — Мы с тобой изменим мир, — вернула она ему его слова. — Вместе. Теперь не время отсиживаться, Александр. Время действовать. Они все должны ответить за каждую отнятую жизнь.        И Александр улыбнулся ей, подходя ближе, мягко касаясь ее лица. Глядя ее в глаза, медленно, чертовски медленно целуя ее, обещая большее.              — Как долго я этого ждал, — выдохнул Александр ей в губы, чуть отстранившись. — Мы изменим мир, Алина. И нам явно пора возвращаться.        Она кивнула ему, направляясь к своей лошади, не замечая его взгляда в спину, в котором словно впервые за сотни лет сквозило то, что казалось, было утрачено навсегда.        Человечность.