«Этого не должно было произойти»
— Седьмой! — обеспокоенный женский голос звенит прямо над парнем, из-за которого он жмурится, так как боль начинает отдавать еще и в голову. — Боже, ты чего такой растерянный сегодня? Давай помогу… — девушка опускается около него на колени и осторожно касается пальцами уголка раны. Седьмой не видит, но чувствует, как садистская ухмылка касается губ Алексии, стоит небольшой капли крови скатиться по ее ладони. Ладонь полностью прижимается к адско жгучей ране, из-за чего Седьмой громко рычит, сквозь перчатку пытаясь расцарапать пол. Порез постепенно срастается, что со стороны могло бы выглядеть жутко, если бы только парень да и все окружающие не привыкли. Вслед за странным лечением остается огромный шрам, похожий на тот, который Леша еще давно приметил у напарника на груди. Седьмой шумно дышит, старается не дергаться, но сейчас это слишком сложная задача. Больно. Чересчур больно. — В медицинский пункт, золотце, лучше быстрее. Смысла жаловаться, что он не дойдет, не выдержит, упадет и останется лежать полумертвым посреди коридора, все равно нет. Именно поэтому Седьмой послушно поднимается, как бы остро уже, казалось бы, заживший порез не отдавал болью в спине. Он медленно выходит из зала, шатается, тихо всхлипывая и направляется в сторону ближайшего места, где ему могут помочь.И медицинским пунктом это не является.
Лена сидит посреди комнаты и вновь читает принесенную ее напарницей книжку. Вряд ли она занималась бы подобным в повседневной жизни, но сейчас хочется любыми способами скоротать время, надеясь, что все это закончится. Конечно, девушка, как и ее муж, понимает, что с малой вероятностью она сможет жить, как прежде, после произошедшего. Возможно, появится страх выходить из дома без сопровождения, как только начнет темнеть. Возможно, вздрагивать от каждого неизведанного шороха за спиной начнет. Лена не знает… Первый день после пропажи Леши обернулся для Щербаковой сущим адом, который еще и приходилось упорно прятать от детей, которые также обеспокоенно интересовались, где их отец. Придумывать глупые отмазки было невыносимо. Она понимала, что лжет собственным сыновьям и с большим шансом это быстро вскроется. Ведь никто понятия не имеет, где Леша. Лена звонила, писала, на третий день начала обзванивать кучу его знакомых и друзей, но никто даже близко не знал, о чем идет речь. Пришлось обратиться в полицию. Вернее, она хотела, но не знала, что ее настигнет та же участь, что и мужа. Не знала, что мелькнувшее в ночной тьме за углом улицы аловатое пятно, даже таким жестом указывающее, что представляет опасность и приближаться к нему не стоит, в итоге заломает руки девушки назад и зажмет нос какой-то тряпкой, как бы та не пыталась брыкаться. Конечно, Щербакова не была в восторге, оказавшись непонятно где с рядом сидящей, также абсолютно незнакомой ей девушкой в странной маске. Лена старалась успокоиться, но реветь хотелось гораздо больше. Попытки вспомнить произошедшее, как колючие ветви, впивались в грудь и проникали до самого сердца, болезненно терзая и мучая его. Ди — так представилась незнакомка — старалась утихомирить впавшую в истерику девушку, кажется, полностью игнорируя ее попытки выбиться из цепкой хватки. Лишь спустя время Щербакова просто молча уткнулась лицом в подушку, пока девушка, назвавшаяся ее будущей партнершей, правда, пока непонятно в чем, успокаивающе поглаживала ее по спине, в каком-то смысле понимая пережитый опыт. Она была гораздо человечнее и сочувственнее, чем Седьмой, с которым у нее, видимо, были достаточно тесные отношения до появления Леши. Была ли Ди зла на нового напарника друга? Нет. На самого друга? Возможно, лишь немного. Конечно, ей нравилось проводить с ним время, но и кучи внимания от него она не собиралась требовать. Не ей это решать. И в самом деле, в отличие от парней, у этих девушек получилось достаточно быстро найти общий язык. Конечно, не без проблем, но Ди была куда легче Седьмого. Она похожа на самого обычного и добродушного человека, с которым можно было бы легко подружиться и начать общаться, что в какой-то степени и получилось у Лены. Да, как и было сказано, Ди действительно посещала комнату Щербаковой не слишком часто, но та считала это скорее позволением чувствовать свободу и не ощущать дискомфорт от постоянного присутствия девушки. Но и выдавались определенные дни, в которых Ди почти все время сопровождала Лену, болтала с ней, о чем угодно, скрывалась совсем минимально, чем вновь разнилась с Седьмым. — Ди, я могу спросить? — неуверенно однажды произносит Щербакова и обеспокоенно смотрит на рядом сидящую девушку, которая тут же насторожилась, но кивнула. — А где мои дети?.. — Лен, я не могу рассказать полностью, ты понимаешь, — в какой-то мере виновато шепчет Ди, уже по привычке беря напарницу за руку. — Но знай, что с ними все хорошо, Ленусь, правда. Они не голодают, не бьются в агониях, не ревут безостановочно изо дня в день. О них заботятся и, возможно, вы с Лешей скоро сможете увидеться с ними. А пока, просто знай, что они в порядке. — Хорошо… — девушка ответно обвивает пальцами ладонь Ди и чуть сжимает, заметно волнуясь. — По крайней мере, я просто надеюсь, что с ними все будет в порядке. — Конечно. «LABELCOM» не настолько безжалостный и хладнокровный, чтобы бросать детей в несчастную и мучительную судьбу из-за своих целей, — Ди осторожно пододвигается ближе и затягивает Лену в свои объятия, невесомо поглаживая по спине нервную девушку. — Все хорошо, ну, не плачь только…***
Только подойдя к до ужаса знакомым дверям, Седьмой чувствует, как со спины тонкими ручьями стекает и капает на пол кровь, что могло было быть странным, но не в понятии Седьмого. Не в первый раз после того, как девушка заживляла его раны, после них оставались более маленькие и менее глубокие, но приносящие такой же дискомфорт. Он старается как можно быстрее впечатать чертов код на панели, едва держась на ногах. Седьмой знает, что человек за дверью ему поможет. Потому что, несмотря на то, как он относится к парню, его эмпатия и доброта банально не позволят ему просто оставить Седьмого молча валяться на полу в крови. Именно это сейчас успокаивает его. И стоит только пластинам с уже привычным скрежетом открыться, как Седьмого моментально валит с ног, благодаря чему он с гулким грохотом падает на пол и тихо шипит. — Помоги…***
— Ди. — М-м? — А ты можешь рассказать что-то о… Седьмом, кажется, да? Хотя бы что-то базовое. Просто, он же напарник Леши? Мне интересно… Ди пару секунд смотрит на отложившую книгу Щербакову и тяжко выдыхает, пытаясь собраться с мыслями. Что-то базовое… Что-то базовое… — Твоему мужу явно несладко с ним, — девушка старается говорить забавно, чтобы не огорчать напарницу, мило улыбаясь и постоянно тихо хихикая. — Седьмой и я — почти полные противоположности. Он достаточно строгий и хладнокровный. А иногда вообще на человека не похож, скорее на робота! Но у него тоже есть свои слабости. У каждого они есть… Думаю, Леша точно нашел парочку.***
— Седьмой, прием, бля, — Леша растерянно осматривает кучу мелких ран на спине напарника, заодно параллельно нащупывая пульс на запястье, убеждаясь, что тот живой. — Какого хера произошло? — Под кроватью… — хриплый голос смрадом вины режет уши, потому Щербаков шустро поднимается и уже оказывается около своей кровати, заглядывая под нее. — Раны… Обработай… Первое, что замечает Леша, — небольшой, но чертовски нужный сейчас белоснежный чемоданчик, который он вытягивает из-под кровати и спешит к Седьмому, понимая, что делать. Он хочет завалить напарника кучей вопросов о том, что случилось, раз тот пришел таким ослабшим и израненным, но видя, мягко говоря, плохое состояние напарника, быстро отбрасывает эту идею. По крайней мере, ему нужны полные ответы, а не тихий и малоразборчивый скулеж, что является единственным способом Седьмого хоть что-то говорить сейчас. — Терпи, — больше нервно, чем грозно рыкнул Щербаков, когда напарник в очередной раз дергается и шипит от боли, стоит ватке коснуться какой-то из ран. — Так с какого хуя ты пришел такой? — чуть спокойнее спрашивает Леша, заканчивая обработку и откладывая в сторону аптечку. — Ты ходить можешь или тебе еще и ноги переломали? — Могу… Энергии… Нет… — Седьмой тихо шипит, старается «сжать» пол в ладонях, постоянно скребет по нему пальцами. Он поднимает взгляд на сидящего рядом напарника и склоняет голову чуть вбок, без слов упрашивая того помочь. Леша тяжко выдыхает и аккуратно подхватывает парня под руки, приподнимает. Он, конечно, не легкий, но и не такой тяжелый, как могло бы показаться, так что Щербаков почти без проблем дотаскивает его до постели и укладывает на нее, бегло пробежавшись взглядом по кровати напротив. Видимо, сегодня придется спать там. По крайней мере, ложится в маленькую постель вместе с парнем, тем более с этим, он не собирается точно. — Утром все расскажешь, а сейчас — спи, — Леша несильно хлопает Седьмого ладонью по голове и направляется к месту, которое он уже успел приметить. Все равно это пугает. Ужасно пугает. Мало кто захочет, чтобы посреди ночи к ним забрался израненный парень, неспособный даже говорить нормально. А учитывая, что это был еще и Седьмой, страх только усиливался. Потому что Леша вспоминает, как видел достаточно свежий, все еще чуть аловатый шрам на нижней губе. И вряд ли он появился там по превеликой случайности. А сейчас теория, что вместо того, чтобы, как и положено обычным людям, спать по ночам, Седьмой занимается явно чем-то другим. Вряд ли, конечно, его просто избивают группой, но мысль о том, что тот возможно каждую ночь возвращается в свою постель с ранами, которые невыносимо жгут огнем даже после обработки, заставляет тело содрогнуться. Щербаков пялится на Седьмого, уткнувшегося в подушку лицом, обеспокоенно осматривает, будто пытаясь заметить какие-то другие следы от побоев. Но те, к счастью, не находятся. С ракурса Леши как минимум. Все это не кажется чем-то нормальным, даже в таких «необычных» условиях проживания здесь. За что вообще Седьмому могло так достаться? Что вообще, блять, случилось? Почему он пришел именно к Леше, а не попросил помощи у какого-то работника или не пошел в медицинский пункт? Хер этого Седьмого знает. Щербаков наблюдает еще пару секунд, прежде чем решиться закрыть глаза, отбросив все плохие мысли и воспоминания о произошедшем в сторону.***
— Седьмой, тебя не было в медпункте, — Алексия настороженно хмурится, осматривая вошедшего в зал парня, который чувствовал себя значительно лучше, чем ночью. — Почему? — Я не смог дойти до него, поэтому попросил помощи у напарника, — Седьмой шумно сглатывает, подходя ближе к девушке и понимая, что сейчас может произойти. — Повтори, — Алексия в один миг загорается, как огонь на костре, в который подлили масло, и кладет тяжелую ладонь на плечо парня, ощутимо сжимая его. — Ты не смог? — Я не смог дойти, — Седьмой еще пару секунд молча стоит и смотрит в темные глаза напротив, которые моментально обрамили адские языки алого пламени, прежде чем его тело пробивает электрический разряд, из-за которого он приземляется на колени и тихо рычит, схватившись за ранее сжатое чужими пальцами плечо. — Ты в детстве и не с подобным справлялся, Седьмой, — длинные, плетущиеся, как ветки, пальцы путаются в темных волосах и болезненно сжимают, тянут грубо назад, пока вторая рука расправляется с ремешками на затылке. — Расслабился? — острые ногти рывком проезжаются по гладкой коже, заставляя парня вздрогнуть, но тот банально не позволяет себе отвернуться или отвести взгляд. — Может, нам возобновить те тренировки, а, Седьмой? Хочешь больше шрамов на своем прелестном теле, золотце? Седьмой поджимает губы, чувствуя, как горячие капли крови медленно скатываются по его щеке, чересчур громко в повисшей тишине капают на блестящий пол. Он не знает, что ответить. Нет — просто боится. Боится, что любое слово, вылетевшее из его рта, обернется негативными последствиями. Их запихают обратно ему в глотку, как и было всегда. — Ты язык прикусил? — Алексия не может сдержаться. Садистская ухмылка касается ее губ, ужасает своим видом, как и все, что делала девушка. — Могу отрезать его, чтобы не было больше больно, — она наклоняется к самому уху и сжимает пряди в ладони только сильнее, тихонько усмехается, шепчет: — И чтобы лезть целоваться ни к кому больше не смог, Седьмой.***
Леша даже не задался вопросом, почему Седьмого не оказалось на кровати в его комнате. Сваливать, не предупредив и даже словечка не промолвив о том, какого хера вообще с ним вчера произошло, было в его репертуаре. Волновался ли Щербаков? Определенно. Но волнение было скорее способом проявить сочувствие, ведь он не столько переживал за состояние Седьмого, в общем, сколько за произошедшую ситуацию. Насколько же все это безумно, страшно, непонятно, таинственно, и все в одном флаконе. Леша точно с ума сойдет в этом месте, каким бы сильным он не был. В такой обстановке никакой нормальный человек не проживет, не съехав при этом с катушек. Сегодня его первая тренировка в бое. Как посчитал непонятно кто, он обучился достаточно, чтобы попробовать выйти на сражение с кем-то. И этим кем-то оказываются абсолютно незнакомые люди, которых Щербаков, может, и видел мельком, обходя извилистые коридоры организации, но лично не знал. В самом деле, это тоже не слишком опытные работники. Бои на клинках давались Леше легко — третий соперник оказался в безвыходном положении с острым лезвием у горла, так что, быстро признав свое поражение, в спешке скрылся где-то за дверью зала. Ранить серьезно никого было нельзя. Максимум случайные царапины и небольшие порезы, ведь, по словам Алексии, они заботятся о состоянии своих компонентов. Правда, по Седьмому это было малозаметно. Поправка, абсолютно незаметно. Щербаков никогда не выкинет из своей головы тот шрам, а теперь еще и прошедшую ночь. — Ты хорошо справляешься, Алексей, — девушка довольно хмыкает и треплет компонента по голове, прежде чем сменить лешины клинки на другие. С виду они кажутся острее, чем предыдущие. — Но следующего можешь не бояться ранить. На арену поднимается Седьмой, держащий в руках похожие клинки, но деревянные. Обычное тренировочное оружие, которым пользовался Щербаков ранее. И его это начинает пугать. Он знает, что Седьмой объективно сильнее и опытнее его в битвах, но то, что сказала Алексия, моментально показалось ему чем-то мерзким. Никогда он не будет ценить несправедливость. Особенно такую. — Почему у меня оружие настоящее, а у него — нет? — Леша возмущается, потому что драться вот так не хочет. Никакой нормальный человек бы не захотел. — Я не собираюсь резать его, если ему не дадут нормальное оружие. Что это? — Не будь таким самоуверенным, — холодный голос, почти механический вновь. Седьмой безразлично прокручивает в ладонях деревянные клинки и не сводит взгляд с напарника. — Не все опытные компоненты могли меня ранить. Поэтому не льсти себе, тем более ты даже не чувствовал, как я веду себя в бое. — И ты туда же? — Щербаков гневно вздыхает, наблюдая, как Седьмой разминается, ожидая звон, означающий начало боя. — Хорошо, ладно, только не обижайся потом.Правила победы над соперником: — Неслучайный порез. — Положение, в котором соперник отказывается сопротивляться. — Потеря сознания.
Но, зная их и смотря на оружие у соперника, Леша понимает, что первого пункта Седьмой уже лишается. Звон раздается над головой, прежде чем Седьмой буквально срывается с места. Он обещал, что не будет жалеть и поддаваться. А обещания он явно держать умеет. Щербаков отскакивает в сторону, но даже так его успевают схватить за руку. Он не раз видел технику напарника, когда наблюдал за его сражениями. Только на себе это чувствуется гораздо острее. Его пальцы, как орлиные когти, впиваются в кожу сквозь ткань, тянут, грозясь будто разорвать плоть в клочья. Конечно, Седьмой больше и из-за этого, возможно, сильнее, но при сражении на таком мелком оружии легче будет явно Леше. Он легко вырывается, но промахивается, благодаря быстрой реакции Седьмого. Внутри все бурлит адреналином. Седьмой не был как предыдущие противники. Он быстрый и ловкий, даже несмотря на свой рост. И опытный, конечно же. Именно это обещало интересный ход событий. Леша вспоминает все, чему его успели научить за все время, но даже это не спасает от того, что из левой руки клинок просто-напросто выбивают ногой, моментально отпинывая его на край арены. — Я говорил, что поддаваться не буду, — Седьмой возвращает взгляд с отброшенного оружия на Щербакова, которого на прежнем месте не оказывается. — Именно, только тебе пиздеть стоит поменьше, — рукоятка клинка болезненно ударяется в запястье, вынуждая парня расслабить ладонь и выронить оружие, которое летит вслед за чужим. Леша быстро заламывает руку, в которой остался второй клинок, за спину Седьмого. Тому же почти удается вырваться, если бы Леша вовремя не додумался попросту сбить его с ног, не слишком приятно свалив на холодный пол. Он старается первые пару секунд вырвать у парня клинок из руки, которую тот почти высвободил, но удача скачет от одного человека к другому. Потому Седьмому удается выбиться из чужой хватки, переваливая напарника на спину. Теперь сверху он. — Было близко. — Седьмой, — Щербаков спокойно улыбается, победно раскинув руки и ноги на полу, как звездочка. — Плечо.