***
Седьмой в повседневной одежде кажется чересчур странным и необычным явлением, потому Леша несколько раз протирает все еще сонные глаза, прежде чем разглядеть парня в темном свитшоте и мешковатых брюках, которые в силу высокого роста парня, даже до лодыжек не достают. А еще он в маске. Не в той, что любезно предоставил ему «LABELCOM», а обычной, черной, закрывающей только половину лица. Щербаков поднимается с постели и на соседней находит другой комплект одежды, предназначенной для него. — Мне тоже переодеться? — Ну, если ты хочешь быть похожим на, как ты там выражался, «неоновую вывеску бара», то можешь и не переодеваться. Леша по-детски недовольно закатывает глаза, попутно стягивая с себя одежду, отвернувшись при этом от напарника. Тот даже и не смотрит, наоборот, уводит взгляд в сторону, не собираясь лишний раз смущать Щербакова. Когда он натягивает на себя одежду и вновь капризничает на то, что та слишком велика для него, пусть так кажется явно только ему из-за непривычки носить что-то мешковатое. — Вот и прекрасно, не ругайся, тебе идет, — Седьмой тихо хмыкает и подходит к единственному в комнате зеркалу, окантованному золотым узором, что ярким блеском переливается на свету. Он сам устало стягивает расческу с маленького столика, дотянуться до которого парню приходится, только немного пригнувшись. Отросшие темные волосы спадают на глаза мелкими прядками, когда тот пытается их расчесать, недовольно фыркая и бурча что-то себе под нос, пока взъерошенный, вряд ли собирающийся даже в руки брать расческу Леша довольно стоит рядом, увлеченно наблюдая за попытками напарника распутать непослушные локоны, а после затянуть их в небольшой хвостик на затылке, который, к удивлению, очень даже шел Седьмому, пусть и некоторые прядки все равно выпадают из него, возвращаясь обратно на глаза. Щербаков завороженно хихикает с продолжающего ругать свои волосы напарника, пока тот все же откладывает расческу в сторону, шумно выдыхает, и тут же поправляет сползшую с носа маску, вновь нахмурив брови. Леша подходит к Седьмому сзади и берется за пряди в хвосте, осторожно разводя их в противоположные стороны и затягивая, стараясь не сделать это слишком сильно. А после его ладони скользнули вниз по широкой спине напарника, переходя на его талию и обвивая ее. Седьмой замирает и позволяет минуты полторы обоим постоять в такой позе в тишине, первым же ее и обрывая: — Нам стоит спуститься вниз и поесть. — Кстати, про тему с отелем и всем этим выходом на белый свет, а нам хотя бы деньги дадут? — Леша выпускает напарника из объятий и наблюдает, как тот собирается направиться к выходу, все же не позволяет тому сделать это и притягивает обратно. — Я с тобой разговариваю, если что. — Да, они где-то в этом номере, — Седьмой сам берет Щербакова за руку и тащит в сторону выхода из комнаты, грозясь самому обуть его, если тот не прекратит упрямиться. — Потом с деньгами разберемся, я есть хочу. Леша недовольно фыркает, но послушно следует за напарником, который спешно идет по долго тянущемуся коридору, будто назло им обоим, а на лестнице чуть ли не толкает Щербакова вперед, злостно бормоча что-то себе под нос. Леша пихается в ответ, из-за чего ближе к концу лестницы происходящее становится похожим на ситуацию в детском саде, когда два мальчика не поделили между собой какую-то машинку. — Ты чего такой злой вообще с утра? Ай! — Не строй из себя ребенка и шагай. — Не говори так, будто мы в армии. — Просто замолчи, пока я сам тебя не заткнул. Леша выразительно фыркает, но протестовать перестает, послушно тащась вслед за почему-то чересчур заведенным парнем, что пусть и было свойственно ему, но хотя бы по каким-то понятным причинам, а не вот так с утра. Щербакова едва ли не насильно усаживают на стул, держа за плечи, на что тот поднимает собственный, мало что понимающий взгляд на нервного напарника, который молча отходит и садится напротив. Их стол уже накрыли, так что оба в напряженной тишине решили начать трапезу, хоть Леша и продолжает сверлить своими небесно-голубыми глазами лицо напротив, скулы и нос которого прикрыт достаточно бесполезной маской. — Чего ты смотришь? — Седьмой срывается первым, откладывает вилку в сторону и поднимает взгляд на Щербакова, вопросительно изогнув бровь. — Только не говори, что ты из-за вчерашнего дуешься, — Леша ответно хмурится, отзеркаливая только что сделанное парнем действие. — Ты о чем вообще? — Седьмой не дожидается ответа, вернее, Щербаков не успевает даже рот открыть, прежде чем до того доходит. — Нет, не из-за этого, мне понравилось, — он слышит сдавленный смешок напротив, который, скорее всего, пытались сдержать, и сводит брови к переносице, тихо фыркая. — Что? — Ты смешной, — Леша произносит это несвойственно для себя, самозабвенно, с полуприкрытыми глазами наблюдая за растерянностью на чужом лице. — Я выгляжу сейчас хуже всех моих представлений о гомиках. — А мне кажется, что ты красивый. На пару секунд оба замолкают. Седьмой пытается продолжить завтрак, а Леша буквально приковался к нему взглядом, теперь еще и с умилительно-нежной улыбочкой, к тому же, что его напарник пытается игнорировать, пока около губ того не возникает хрустящая соленая палочка, которую Щербаков зажал меж своих пальцев. — Укуси. — Что? — Седьмой становится еще более растерянным, бегая взглядом с все еще не отрывающего от него взгляда напарника на палочку рядом, окончательно запутываясь и не понимая причину такого поведения. — Укуси ее. Седьмой пару секунд продолжает непонимающе хлопать глазами, прежде чем все же послушаться, осторожно прикусывая чуть ли не самый кончик лакомства.«Слушается.»
Леша чувствует, как у того в кончиках ушей алым пылает, что говорить про щеки, хотя у самого ситуация была не намного лучше точно. Он завороженно наблюдает за тем, как Седьмой аккуратно, но неравномерно отламывает новую часть, все еще с непониманием смотря на напарника, только теперь еще и довольно хрумкая при этом. Щербаков отдергивает руку назад только когда ранее достаточно длинная соленая палочка становится слишком короткой, чтобы опять ее укусить, и съедает сам под возмущенное хмыканье Седьмого. — Кстати, я спросить хотел, — Леша моментально перескакивает с темы, возвращая себя обычного, из-за чего у Седьмого будто перезагрузка в голове происходит, прежде чем он осознанно подключается к беседе. — А тут есть у кого-нибудь узнать, куда можно съебать прогуляться, попиздеть, а то я не вынесу все время в душном отеле жопу просиживать. — Да, у консьержа на входе, как я помню, он должен знать это, а на какие-то мероприятия может и билеты продать, в зависимости с кем этот отель сотрудничает. Щербаков кивает и приступает обратно к все еще незаконченному завтраку, после которого он, не дожидаясь все еще оставшегося под осадком произошедшего Седьмого, уходит в сторону выхода из отеля, где и планирует найти и позадавать несколько вопросов консьержу. И это выходит достаточно быстро, так как тот отвечает четко и кратко, что и помогает Леше шустро найти реализацию своей идеи, которую он пока не будет открывать своему напарнику.***
Эта идея пришла ему спонтанно, но и весомых причин отрекаться от нее также не было, поэтому Щербакову почти сразу захотелось приступить к ее выполнению. В этот раз он тащит напарника вслед за собой, за пару минут до выхода из отеля поинтересовавшись вновь, где находятся выданные им деньги и, найдя их, свалив куда-то вниз, не дожидаясь полностью растерявшегося из-за странного поведения Леши Седьмого. Последнему ничего не остается, кроме как послушно идти вслед за парнем, взглядом останавливаясь на пробегающих мимо бездомных кошек или собак, сдерживая сильное желание потрогать, погладить, пообнимать зверьков. — Ты не раз говорил что-то про то, что тебе зверюшки нравятся, — Леша останавливается у каких-то ворот, прежде чем Седьмой поднимает взгляд повыше и его глаза буквально вспыхивают. — Можешь считать это подарком на День Рождения, когда бы он у тебя ни был. Спустя уже пару минут Седьмой, теперь уже сам, не дожидаясь своего напарника, проходит внутрь и восхищенно окидывает взглядом освещенные лазурными светом вольеры с милыми, как ему всегда казалось, ящерками. Он опускается перед одним из таких и, как маленький ребенок, впервые увидев кого-то, кроме везде бегающих кошек и собачек, подперев ладонями подбородок. Хамелеон, сидящий внутри вольера, медленно повернул голову в сторону завороженного парня у стекла, поморгал пару раз, прежде чем перебежать в другой угол. Леша становится рядом с неотрывающим взгляд от красивой рептилии Седьмым, осторожно зарываясь пальцами в его мягких, сплетенных в небольшой хвост на затылке, прядях, поглаживая. Ему всегда было забавно наблюдать за таким Седьмым, особенно как противоположно сейчас поведение его внешности. Высокий подтянутый мужчина наблюдает с пылающими восхищением глазами за небольшим зверьком в зоопарке. Прелесть. В целом, идея Щербакова удалась, а реакция была даже сильнее, чем он ожидал. Седьмой мог на протяжении двадцати минут пялиться в один и тот же вольер, но глаза его пылать так и не перестали. Особенно в отделе на улице с огромными животными, через решетку клеток которых Седьмой постоянно неосознанно пытался протянуть руку. Хорошо, что Леша рядом, ведь каждый раз оттягивать напарника назад, параллельно незлобно ругаясь, вряд ли можно было назвать легкой задачей. Седьмой сейчас кажется ему необычайно милым, пусть и таким же неловким и растерянным, осторожно рассматривающим интересных зверьков в клетках. Щербаков любуется не столько животными, сколько своим напарником, в какой раз ловя себя на мысли, что такой Седьмой кажется самым искренним и чудесным. Он давно понял, что Седьмой не такой, каким пытается выставить себя в чужих глазах. У него доброе и чуткое сердце, которое пришлось укрыть плотным слоем льда из-за указов организации. На выходе из зоопарка, где они провели больше полутора часов точно, ведь Седьмому нужно много времени, чтобы полюбоваться каждым присутствующим там зверьком, Леша вновь убеждается в вышесказанном, потому что напарник молча пялится на стенд с мягкими игрушками разных животных. Щербаков качнул головой, закатив глаза. Деньги все равно не его, значит тратить можно. Он шепотом спрашивает у напарника, что именно он хочет, заметив, как неловко тому отвечать. — Не стоит, наверное… — Я спросил что ты хочешь, а не стоит или не стоит. — Сова. Леша пожимает плечами и отходит к прилавку, пока Седьмой все еще смущенно пялится в пол, сложив руки на груди, неловко покачивается из стороны в сторону. Игрушки он даже видел редко, что говорить о потрогать и пожамкать, потому что его детство не было детством, коим привыкли его представлять все люди. Он всю жизнь тлеет в собственном персональном аду, где вместо милых плюшевых игрушек огромные шипы и острые лезвия. Седьмой возвращается с небес на землю, когда в его руки буквально впихивают достаточно большую игрушечную сову. Он рефлекторно обнимает ее, толком не рассмотрев, поднимая взгляд на Лешу, который все также самозабвенно улыбается, с прищуром смотря на напарника. Они возвращаются в отель не то чтобы быстро, скорее в небольшой спешке из-за быстрого шага Седьмого, который носом довольно ткнулся в макушку мягкой совы.***
— Леша, — Седьмой замирает, зайдя в номер и стянув с лица душную маску, пока Щербаков стягивает с ног обувь и поворачивается к нему, прежде чем его самого притягивают за талию и нежно, пусть и все еще чуть неловко целуют, — спасибо. Леша, кивнув, обнимает напарника вместе с совушкой, правда, первого гораздо крепче, прижимаясь к нему. Он слышит, как шустро стучит чужое сердце в груди. И он прекрасно понимает это трепетное чувство. Ведь именно его чувствует Щербаков, наблюдая, как парень усаживается на свою кровать, расположив мягкую игрушку на коленках, и осматривает ее, забавно трогая и взмахивая ее крылышками. Седьмой милый, нежный и прекрасный комочек света, которого пытаются заточить в бездонную, мрачную тьму. Именно от этой мысли у Леши все то же чувство тяжко щемит в груди, провоцируя подойти ближе к напарнику и осторожно обнять его. Щербаков никогда не стремился быть спасателем и помогать первому встречному. Только теперь Седьмой не первый встречный. Теперь он что-то большее в его сознании. Что-то уникальное и необычное. Что-то, что он любит и не хочет отпускать.***
— Лен, кофе будешь? Девушка в такой же непривычной для себя повседневной одежде тихо размешивает содержимое чашки, которую после ставит на прикроватную тумбочку возле напарницы. — Да, спасибо, — Щербакова нежно улыбается, буквально изливается лучами яркого солнца, мило попивая напиток на своей постели. Ди усаживается рядом и подбирает под себя ноги. Ее взгляд кажется взволнованным нервным, будто что-то долгое время не дает покоя ей, но в то же время, когда она смотрит на Лену, эта тревожность куда-то испаряется, а на замену приходят такие же ответные ласковые лучи, отличающиеся лишь своей блеклостью, словно исходят они от луны в окрытом тьсой небе. — Лена, я хочу рассказать тебе кое-что, — Ди чувствует перескочивший на нее заинтересованный взгляд Лены и нервность возвращается, уводя глаза в стену. — Я часто пропадаю, потому что помогаю Алексею. — Помогаешь? — девушка удивленно склоняет голову в бок. — Чем? — Я хочу выбраться отсюда. Щербакова вздрагивает, едва не подавившись предложенным ей кофе. Ди замолкает на пару минут, собираясь с мыслями и, наверное, где-то внутри тая надежду, что слова об отсутствии камер или какой-либо другой подслушки в номерах были правдой. — Все хотят. Но без Седьмого это будет сделать почти невозможно, — она усмехается, подняв растерянный взгляд на напарницу. — Седьмой не обычный компонент. Он находится здесь очень давно, когда организация «LABELCOM» только зарождалась. Соответственно, Седьмой много знает об этом месте и о тех кто тут находится. — Но как это все относится к Леше? — Лена все же отставляет чашку в сторону и удобнее устраивается на кровати, стараясь сохранять более менее позитивный настрой, чтобы еще больше не давить на Ди. — Я наблюдала за ними и развитием их отношений. Они точно привязались друг к другу. Причем сильно, — девушка складывает руки на груди и окидывает взглядом комнату, тихо хмыкая. — Кажется, твой муженек Седьмому нравится гораздо больше, чем я. По крайней мере, по рассказам Алексея. В том и дело. Алексею нужно изменить Седьмого. — Но Леша вряд ли бы согласился так использовать кого-то… — Он и не использует, — Ди задумчиво смотрит в окно, кажется, вспоминая последний их диалог с Щербаковым. — Я уверена в этом. Потому что глаза — отражение души. Когда он говорит о Седьмом, его глаза горят лучами летнего солнца, согревая все на своем пути… — Что ты хочешь этим сказать? — Лена сводит брови ближе к переносице и поджимает уголки губ. — Я не знаю, — Ди возвращает моментально растерявшийся взгляд на напарницу, прежде чем она взволнованно взмахивает ладонями. — Боже, я точно не это имела в виду, Лена! — девушка неловко хихикает и спокойней складывает руки на груди, видя, что напарница расслабилась, а сама же сходит на шепот: — Я не знаю, что между ними, но иначе мы не выберемся.