***
— Седьмой, ты знаешь, даже в такой ебнутой голове, как у меня, нет цели напиздеть тебе! — Леша старается не кричать, но голос будто не слушается хозяина, срываясь на несвойственный ему повышенный тон. Его пальцы отражают пальцы Седьмого. Их пробивает мелкая дрожь. Щербаков впервые за всю жизнь испытывает столько нескончаемого, нагнетающего стресса за короткое время. Впервые за долгое время негатив возвышается над позитивом в его жизни. — Я хочу помочь не только себе, Нур. Я хочу помочь тебе! Каким бы эгоистичным дауном я не выглядел, у меня есть мозги! — Как ты себе это представляешь? — Седьмой звучит до покалывания в груди хладно, как при их первой встрече. И Леша уверен, что готов вырвать себе уши и глаза, лишь бы не слышать, видеть такого напарника. Такого, каким он был вначале. Он боится по неосторожности вернуть прежнего Седьмого. Именно Седьмого, не Нурлана. Механического робота, который беспрекословно выполняет приказы «свыше» и не умеет испытывать эмоции. — Думаешь, все так легко? Знаешь, кем были люди, с которыми мне ежедневно приходится сражаться? Такими же наивными глупцами! Вы хотите этого? Возвращаться в постель поздно ночью с рваными ранами, порезами, зная, что всем наплевать на вас в этом мире?! Ты пожалеешь о том, что попытаешься сбежать. — Седьмой… Щербакова будто швыряет в сторону какая-то сила, спасая от выпада напарника с острым осколком стекла в руке. Дыхание спирает. Он не хотел, чтобы этот диалог закончился так. Он не хотел ранить и без того раненого. Но судьба не предоставляет другого выбора. — Послушай меня! Приди в себя! — Леша сваливается на кровать, неудобно перегнувшись через переднюю спинку и выставив ноги перед собой, не позволяя Седьмому приблизиться. — Нурлан, мать твою! Мне казалось, ты хотел, чтобы этот момент никогда не наступал, а не чтобы он настал раньше времени! — Невыносимый… — Седьмой отбрасывает так и не использованный по первоначальному назначению осколок и грубо хватает парня за лодыжки, резко дергая к себе под язвительное «пошел на хуй» от напарника. — Ты невыносимый… — он толкает одну ногу в противоположную сторону от другой и судорожно нависает над Щербаковым, который лишь выставляет перед собой руки, с опаской наблюдая дальнейшую реакцию. — Тебя невозможно терпеть… Темные, растрепанные пряди неосторожно спадают на такого же оттенка глаза, в которых, как иногда казалось Леше, промелькивал алый блеск, отражающийся от неоновых полос на его обычной одежде, которая выглядела на нем привычнее, чем повседневная. Но сейчас его глаз видно не было. Но даже так Щербаков чувствует, как те беспрерывно жжет едкая пелена мутных слез, которую Нурлан старается незаметно стряхнуть рукой. Но Леша останавливает его, крепко хватая за поднятую руку. — Пореви, если станет легче. Я не кусаю за это. Голова с торчащими из нее вороньими перьями трепетно прижимается к также нервно вздымающейся груди. Щербаков еще долго не может расслабиться, пока Нурлан весь дрожит и всхлипывает, вновь лежа на нем. Он пытался ранить. Пытался, но знал, что Леша не позволит. Он сделал вид. Он хотел скрыть. Он опять проявляет себя того. Но сейчас это у него выходит так нелепо и беспомощно заметно, что рыдать хочется только больше. — И зачем я только согласился на это…***
Большую часть ночи Леша попросту не спал. Голову тревожили мысли о возможности побега отсюда и какие у них шансы. А еще беспокоила реакция Лены на него. Он не сможет как-либо извиниться перед ней. Да и прощения он не заслуживает, только не так. Была только надежда, что Ди как-то это уладит. По крайней мере, она пообещала. А держать слово она точно может. В скором времени им нужно будет собраться вместе. Желательно не попадаясь на чужие острые и подозревающие что-то глаза, например, Алексии. Седьмому явно будет нелегко. Он до сих пор находится в неком смятении от предложенного и точного ответа не дал. Ди хочет ему помочь. Леша хочет ему помочь. Но увидеть и понять это Нурлану слишком сложно. Еще с детства одна и та же фраза крутится у него в голове, следит и управляет его действиями. И от нее хочется избавиться больше всего на свете. Не доверяй. Нурлан принял эту фразу слишком близко, впечатал ее в свой разум и с тех пор отодрать не может. Она вертится перед глазами каждый раз, когда кто-то относится к нему тепло, заботливо, пусть таких людей можно было бы и по пальцам пересчитать. Ему неприятно от самого себя. Седьмой повинуется Алексии и восхищается ей, а Нурлан терпеть ее не может, представляет, как на месте того парня, безжалостно растерзавшего собаку, она. Ее разодранное горло в его дрожащих руках. И на душе так легко от этих мыслей, что пугает не меньше. Ухмылка касается мягких губ, обладательница которых скалит зубы. Неровный стук в дверь раздается эхом по всему номеру и заставляет до сих пор неспящего парня судорожно поежиться. И кто наведался к ним так поздно и невовремя?.. Был бы Щербаков у себя дома — проигнорировал бы, но сейчас это может обернуться не слишком хорошими для него последствиями. Он осторожно спихивает с себя к удивлению уснувшего Нурлана и вяло поднимается. Ноги почти не держат. Несмотря на и без того отвратительный режим сна, сейчас он чувствовал себя в несколько раз хуже обычного. Поэтому сил хватает лишь дойти до двери, неловко приоткрыть ее и застыть на месте. — Здравствуй, Алексей. Она не должна быть тут. Кто угодно, но не эта садистская тварь. Не та, кто испортил жизни им всем. Не она. — Не пугайся, Алексей, мой непредусмотренный визит не несет негатива. «От тебя самой негативом за километр прет» — произносится где-то в подсознании Леши, прежде чем он все же отходит в сторону, впуская ненавистную ему девушку, которая летящей походкой оказывается в комнате, мельком посматривая на не слишком удобно лежащего на постели Седьмого. — Да, я так точно не рассчитывал на то, что в мой номер вломится девушка посреди ночи, — Щербаков тихо шикает и прикрывает дверь, такими же шаткими движениями оборачиваясь в сторону Алексии. — Так какими судьбами тут? — Я редко вижу Седьмого в последнее время из-за этого мини-отпуска в отеле, — она касается кончиками пальцев растрепанных темных прядей на макушке Нурлана и Леша едва сдерживает желание что-то съязвить, убрав сжатые в кулаки руки за спину. — Или тебе уже привычнее называть его Нурланом? Вся сонливость полностью сходит на нет, а сердце падает в пятки, глухим ударом отдав в виски. Щербаков застывает на месте, не зная, что сказать. Хочется взмолиться Богу, лишь бы это был кошмар. Чертов кошмар, которому так захотелось попытать уставшего от всего происходящего Лешу. — Можешь не отвечать, — Алексия кажется абсолютно спокойной в отличие от другого компонента, который неосознанно вжимается спиной в стену за собой. Она чувствует превосходство над ним. Вот же черт. –Ты ведь не хочешь, чтобы он проснулся? Ты знаешь, как он боится меня, Алексей. Думаешь, ты сможешь заставить его преодолеть главный страх, который таился в нем с самого детства? — девушка смотрит в единственное в помещении окно, уперевшись руками о подоконник. — Просто знай, ничего в этом мире не сойдет тебе с рук так легко. И я не собираюсь рушить весь ваш план прямо сейчас, — из-за мутной пелены в глазах Леша не сразу замечает, что Алексия оказывается уже около него и невесомо держит за подбородок. — Мне хочется посмотреть за тем, как ваши надежды будут медленно рушиться, а вы будете впадать в отчаяние. Я буду ломать Седьмого сколько моей душе угодно, пока он не подчинится мне полностью. И это будет на твоей совести, Алексей. Сладких снов. Малиновые губы мягко касаются его щеки, но остаются таким тяжелым осадком, когда девушка исчезает из помещения, оставив Щербакова медленно разъедаться осознанием в прострации.***
Волнение перед предстоящей встречей всей компании щемило в груди у всех, в особенности у Леши. Произошедшее ночью хотелось воспринимать как кошмар. Чересчур реальный, пугающий и отвратительный кошмар, о котором он ни за что никому бы не рассказал. Или рассказал, но только когда все вернется на круги свои, с язвительным смешком. Но сейчас ситуация другая. Алексия была реальной. Ее приход ночью тоже. Щербаков взмолился всем Богам, лишь бы тогда Нурлан не проснулся. Он до сих пор не может толком смириться с предстоящим для них всех побегом. Сейчас главным образом нужно было встретиться с остальными. Только… теперь Леша даже не уверен, что им нужно искать укромное место. Смысла нет. Но ради остальных нужно подыграть на первое время. Уголки глаза болезненно щиплет, когда он замечает подходящих девушек, одна из которых была его женой. Женой, которой он изменил. И которая, скорее всего, видеть ни его, ни Седьмого больше не желает. Но даже так Щербаков никогда не винил бы ее за это. Ни за что. Вина полностью на нем, и он признает это. С мерзким комом в горле и спутанными мыслями, но признает. Нурлану тоже до жути неловко. Он не знает, что именно происходит между Лешей и Леной, не до конца понимает всех чувств, что те испытывают, но чувство вины ощутимо оседает на его широких плечах и давит, прижимая к земле. Они не смотрят с девушкой друг на друга. Сабуров хочет поговорить с ней наедине, но чуть позже. Когда она, возможно, захочет его слушать. Если вообще захочет. — Седьмой, ответь на важный вопрос, — заметив явное напряжение, что витает между остальными тремя участниками, начинает Ди, усаживаясь на ближайший диванчик. Они решили выбрать небольшой участок за отелем, который, кажется, тоже ему принадлежал. Что-то вроде «места отдыха». — Можно утверждать, что в организации есть место, где содержат документы о принявших в ней участие компонентах и тебя в том числе? — Да, — Нурлан задумчиво подносит палец к губам, скрытым под маской, вспоминая что-то подобное. — У меня есть доступ к ней с учетом, что я буду под надзором. Там же я считывал данные об Алексее… Леше и Ди. Но что насчет документов про меня… Я не видел их собственными глазами, но, если следовать логике, они должны там быть. Я помню, что однажды заметил листовку, похожую на контракт. Не могу утверждать точно, но если то, что сказала Алексия про моих родителей, было правдой, то и какой-то контракт или документ должен был остаться, подтверждающий их согласие и мое нахождение здесь. — Можешь называть Дианой, смысла скрываться больше нет, а доверять друг другу нам так или иначе нужно, — девушка кивает. — Нурлан, нам нужны любые сведения о тебе оттуда. Желательно тот контракт. — Звучит легко, пока не попробуешь, — подает наконец голос и без того поникшая Лена, на которую все моментально оборачиваются. — Охраны везде немало. Седьмой не сможет пробраться через них всех незамеченным. Нужно отвлечь хотя бы тех, кто снаружи. И еще. Как попасть из отеля в организацию без подозрений? Та баба говорила, что камер и прослушки нет в номерах, но про остальное она не сказала ровным счетом ничего. — Именно. Нурлан заводит руку за спину и что-то кратко щелкает. Он выставляет эту же ладонь перед собой и раскрывает. В ней оказывается совершенно маленький чип, который парень тут же ломает, грубо сжимая кулак. — Предсказуемо для Алексии, — Ди повторяет то же, что и ее бывший напарник, быстро находя такой же чип и на себе. — Прослушки нет конкретно в номерах. Прослушки на нас самих. Вот же ебнутая женщина. — Леша, ты ничего не хочешь сказать? — Сабуров переходит взглядом на напарника и впивается, заставляя поежиться, пока тот совершает то же самое, что и остальные вместе с Леной. Леша понимает, что тот имеет в виду, почти моментально. Притворяться спящим у Нурлана выходит лучше всего. Даже Алексия это распознать не смогла. Но сейчас поражало не это, а то, каким спокойным он казался. Обычно Алексия для него символизировала что-то по-настоящему адское, да что там, что-то похуже описанного в религиозных книжках ада. — Алексия знает, что мы задумали сбежать. И я знал это до обнаружения чипов, — врать и соскакивать с темы смысла не было. Диана права, здесь все должны доверять друг другу, иначе их план с крахом провалиться. — Я видел ее этой ночью. Она приходила в наш номер сообщить о том, что знает, что мы собираемся устроить. Только зачем она наведалась ко мне лично, чтобы рассказать об этом, в душе не ебу. И да, Нур, я не хотел тебя будить. — Я сам проснулся, неважно. Значит, нам ничего не остается, кроме как идти напролом. Но для этого необходимо оружие. По пути придется забежать в оружейную и собрать хоть что-то. У кого чем лучше получается пользоваться? — Одноручный меч. — Клинки. — Лук. — Понял. Я возьму двуручник, — Нурлан кратко кивает, а затем возвращает взгляд на почти ни разу не поднявшую с пола взгляда Лену, и что-то ударяет ему в голову. — Елена, если Вы не против, можем отойти? Девушка удивленно вскидывает брови, но, цокнув краткое «Давай на ‘’ты», следует за Сабуровым под не менее ошеломленные взгляды двух оставшихся участников всего этого недо-восстания. — Так… ты что-то хотел? — Лена вместе с компонентом достаточно отдаляются от оставшихся на заднем дворе, в ожидании непонятно чего. — Мне жаль, — Нурлан внезапно останавливается, из-за чего девушка по неосторожности врезается ему в спину, но тот никак на это не реагирует, поворачиваясь к ней лицом. — Мне, которым я был пару месяцев назад, обычно было чуждо подобное, но я чувствую вину перед тобой. Поэтому я и позвал тебя сюда, — он так непривычно для других, да и себя, чересчур робко складывает руки на груди. — У людей принято, что после извинений обычно становится чуть легче, но я вряд ли смогу простить себя за все то, что делал по отношению к вашей семье. Мне непонятны многие эмоции, которые вы испытываете, но я чувствую, что то, что я сделал, — неправильно. Просто знай, что я сейчас — не тот, кто был раньше. Я впервые ощущаю себя живым человеком, а не инструментом или бесчувственной машиной. И, кажется, я наконец-то научился критиковать и анализировать не только чужие поступки, но и свои. Правда, это до сих пор сложно. Люди слишком странные и непонятные существа, — Сабуров произносит это немного отстраненно, поднеся сжатую в кулак ладонь к губам. — Тем не менее… Я хотел сказать, что, если нам удастся выбраться… Я не хочу больше тревожить вашу семью. Я уйду. На момент Лена застывает на месте, ошеломленно смотря на парня перед собой. Уйдет? После всего этого просто возьмет и уйдет? Хочет, чтобы все остальные просто с катушек слетели? — Тебе не нужно извиняться за это, — девушка пытается собраться с мыслями. Во всем этом не было вины Седьмого, как бы она не злилась на него, как бы желание ударить, оттолкнуть, уйти не давило ей на плечи. Была бы она такой, как Леша, — сделала бы это все в ту же секунду, но совесть не позволяет. Нурлан тоже жертва. И страдал он все это время похуже всех остальных вместе взятых. — И ты никуда не уйдешь, только не после всего… вот этого. Не будь эгоистичным долбоебом хоть ты, прошу. — Как это работает, я же хочу сделать лучше вам… — Нурлан неловко потирает глаза, пока его на хватают за руки и не оттягивают их вниз. — Но таким образом ты это не сделаешь! — Лена грубо впивается пальцами в его предплечья, заставляя вздрогнуть и на пару секунд погрузиться в собственные воспоминания. — Ты сделаешь ему только больнее, раз он действительно умудрился втюриться в тебя. — Вы так похожи… — неуверенно произносит Нурлан, пожав плечами. — Вам обоим так и хочется покричать на меня лишний раз. Вы очаровательные. Лена отпускает его запястья и старается не думать о только что сказанном, желая скрыть смущение, которое все же с легкостью выдает аловатый румянец, покрывший ее щеки. Сабуров мягко усмехается и убирает руки за спину, кивая самому себе. Да, они определенно похожи друг на друга. Неудивительно, учитывая, что они муж с женой. — Я подумаю над сказанным тобой, — Нурлан обходит девушку, собираясь вернуться к остальным. Ее слова действительно заставили его задуматься. Возможно, из-за того, что он увидел в ней Лешу, возможно, просто стал лучше понимать и воспринимать людей. — А сейчас давай вернемся. У нас целое приключение впереди.