Щупальца

      — Да ты красавчик, Паркер, — тяжело вздохнул Питер, увидев себя в отражении витрин обувного магазина. — Доктор оценит твой чудесный вид. О, — он встал перед стеклом, театрально изобразив удивление, — у тебя еще и висок рассечен, а я и не заметил. Питер, что с тобой случилось? Тебя кто-то побил? Или ты переводил через дорогу бабушку, и тебя сбил грузовик? Может быть, ты доставал котенка с дерева и упал своей без того опухшей рожей на асфальт? Питер, Питер! — продолжал осыпать себя ядовитыми колкостями Паркер, пародируя голос Коннорса.       Это было самое дурацкое начало дня. Того самого дня. Ровно неделю назад Питер божился перед Коннорсом и Октавиусом, что будет в лаборатории Оскорпа, как штык. В семь утра. Свежий, бодрый, с горящими глазами молодого ученого, готового к покорению новых научных вершин. Что вышло в итоге? Нью-Йорк уже давно шумел, точно огромный муравейник. Сигнал машин, велосипедных звонков, тарахтение скутеров и густой, неразборчивый гул голосов, обволакивающий уши со всех сторон — все говорило о том, что город не просто проснулся, он на самом пике рабочего дня и скоро уйдет на обед. Ни о каких семи утра не могло быть и речи. Более того, Питер вообще боялся смотреть на вывески с часами, чтобы в конец не самоуничтожиться чувством вины и стыда. Хромая, по улицам Нью-Йорка плелся сонный студент с подбитым глазом и рассеченной губой. Вдобавок ко всему, лютый голод выкручивал его кишки так, что почти тошнило, да только тошниться было нечем. Почуяв запах из ближайшей пиццерии, Паркер с трудом проглотил моментально накопившуюся слюну:       — А денег даже на проезд нет — все оставил в куртке, которую забыл, — прошипел Питер, отворачиваясь от витрины, где остывала пицца с грибами, чтобы не распалять свой желудок до самопожирания. — Что скажет доктор Октавиус? Боже, что я сам-то ему скажу? Я же должен как-то объясниться…       На ресепшене Оскорпа Паркера одарили взглядом, которым обычно смотрят на бесконечно жалких людей. Вид Питера настолько расходился с образом прилежного ассистента одного из ведущих ученых компании, что за спиной студента даже вырос огромный, как скала, охранник, явно готовый вышвырнуть его за стеклянные двери.       — П-паркер, Питер Паркер, — еле шевелил разбитыми губами юноша, умоляющим взглядом смотря на девушку за стойкой, которая с абсолютным безразличием уставилась в монитор. — Мне вообще пропуск должны были сделать, но я его… не забрал. Забыл. Да, забыл.       — Не находит, — отрезала девушка.       — Ну еще раз посмотрите, пожалуйста… — Питер готов был разреветься прямо на руках охранника, который уже был на низком старте, чтобы пробить головой Паркера вход. — Пропуск же дали? Дали. Ой, ну точнее, не дали, а сделали. Я должен быть где-то в базе!       Администратор закатила глаза:       — Нету вас там.       Питер стиснул больные зубы, чтобы не начать орать от бессилия: — Доктор. Доктор Октавиус. Вы можете ему позвонить? Он знает меня в лицо, возможно, он вспомнит меня по имени и фамилии, или вообще спустится сюда, чтобы подтвердить вам, что я…       — Молодой человек, — монотонно прервала Питера администратор, — не путайте, пожалуйста, свою школу…       — Университет, — мягко поправил Питер.       — Ну, университет, мне все равно, — прыснула администратор. — Не путайте… где вы там учитесь с научной компанией. Доктор Октавиус не преподаватель, которого все могут дергать. Ему нельзя просто так позвонить, отвлечь от работы и попросить спуститься из лаборатории ради какого-то студента. С ним можно связываться максимум только через старшего научного сотрудника. Он в курсе, что вас взял доктор Октавиус?       Питер заморгал, понимая, что еще пара секунд, и он действительно окажется сейчас на улице.       — Я не знаю… — совершенно подавленно ответил Паркер, вцепляясь пальцами в стойку.       — Джимми, — девушка перекинула взгляд с юноши на охранника, который уже несколько минут выжидающе стоял за его спиной. На ноющее от ушибов плечо Паркера тут же опустилась тяжелая рука.       От ужаса, что его сейчас просто так выкинут из здания, из практики, из… его мечты, все нутро съежилось. Сейчас, Питер. Попрощайся со своими надеждами. Попрощайся с последним шансом быть рядом с гением Октавиуса. И не забудь сказать спасибо Человеку-Пауку! Да-да, это из-за него ты в пятницу не забрал пропуск, из-за него ты сегодня опоздал в лабораторию, из-за него тебя сейчас принимают за бомжа из подворотни. Из-за него… Так, стоп. Нет. Питер стиснул зубы и как-то нервно заулыбался. Это нечестно. Так просто нечестно, ну не может быть все так плохо. Сначала тебя унижают преступники с магнитным оружием, а потом тебя в грязь вмазывает какая-то девка с ресепшена.       — Не нужно, Джимми, — Питер широко улыбнулся и посмотрел на охранника стеклянными глазами. — Я сам.       Огромный тучный охранник с суровым грубым лицом, как у истуканов с острова Пасхи, коротко кивнул Питеру и убрал свою руку. Не отрывая с громилы немигающего взгляда, Паркер выдохнул, сжав кулаки. Сейчас или никогда.       — ЭЙ!       Если бы Питер участвовал в олимпийских играх, в какой-нибудь, например, дисциплине по бегу на короткую дистанцию, или же по бегу с препятствиями, то равных бы ему не было точно. Олимпийский комитет непременно бы повязал его после первого же соревнования, заподозрив юношу в употреблении допинга. В лошадиных дозах. Хотя, сложно ли это провернуть, когда ты Человек-Паук? Конечно, нет. Перепрыгнуть через турникет, раскидав персонал, и ошпаренным зайцем помчаться по лестнице, умоляя Фортуну вывести его на кабинет Октавиуса — легче легкого! Человек-Паук испортил всю неделю, сегодняшний день, так пусть Человек-Паук этот день спасает.       Питер мчался с завидной скоростью по бело-стеклянным коридорам Оскорпа, впиваясь глазами в каждую вывеску, которая хоть как-то могла указать верное направление. В голове был шум от дикого притока адреналина, сердце готово было вот-вот выскочить из груди. Где-то за спиной раздавались страшные крики, но Паркер, придерживаясь фразы «Вижу цель, не вижу препятствий», летел по скользкому полу, почти не касаясь ногами поверхности. Интересно, какое выражение лица будет у профессора Коннорса, когда он узнает о том, что его студент явился на практику, как террорист?       — Стой, засранец! — охранник не отставал ни на секунду, следуя за Питером пусть не настолько быстро и ловко, но уверенно и угрожающе.       — Я найду доктора Октавиуса и докажу вам, что мне можно здесь находиться! — выкрикнул Паркер, как вдруг глубокая рана на лодыжке, которую он получил в прошлую среду, сражаясь с бандой Шокера, раскрылась и обожгла парня адской, почти не выносимой болью. Питер завернул за угол, и, вскрикнув, замедлил ход. Через несколько мгновений он ощутил, как его всем телом прибивает к полу. Охранник навалился на него, вдавив колено в его позвоночник и с хрустом вывернув юноше руки. Питер охнул и сжал зубы, испытывая дичайший болевой шок, от которого на его глазах выступили слезы. Тяжелая пятерня грубо вбила его лицо в пол.       — Что происходит? — Питер услышал над своей головой холодный стальной голос. Паркер попробовал чуть оторвать голову от пола и заметил перед собой две пары ботинок. Одни из них были рыжие дерби с бежевой подошвой, Питер мог только догадываться, кто носит такие, но другие ботинки… Эти острые начищенные до блеска носа черных оксфордов Питер узнает из тысячи похожих…       — Мистер Озборн, этот мальчишка… — начал охранник, но моментально осекся, когда в него впился хищный взгляд зеленых глаз.       — Мистер… Озборн, я… к доктору Ок… Октавиусу… — умоляюще прохрипел в пол Питер. — Он…       — Паркер?.. — Питер измученно выдохнул и опустился на пол, поняв по голосу, что рыжие дерби принадлежат Октавиусу. — Джеймс, отпусти его немедленно, это мой практикант! Какого черта тут вообще происходит?!       — Мальчишка проскочил через охрану, и… — пробасил охранник, растерявшись. — Его не было в базе данных. Он рванул через турникет, а я за ним…       Питер охнул, когда его моментально отпустили. В глазах все было мутное от слез и боли. Паркер попробовал подняться, но понял, что у него совершенно не осталось сил. Его руки задрожали. Он непременно бы рухнул с колен обратно на холодный кафель, но чьи-то руки мягко перехватили его за торс.       — Боже, видели бы вы свое лицо, Паркер, — Питер почувствовал еле улавливаемый запах одеколона, приоткрыл глаза и увидел, как на него внимательно и обеспокоенно смотрят темно-карие глаза. Доктор обхватил парня за подбородок холодными пальцами и резко развернул в бок, чтобы рассмотреть ссадины. Питер зашипел. — Не шипите, Паркер, вы не манул. Лучше скажите, можете ли встать?       — Готов не только встать, но и бежать к новым научным свершениям, — тихо прохрипел Питер и вяло улыбнулся, обмякнув в руках Октавиуса.       — Шутить изволите? — Октавиус поднял бровь. — Надеюсь, это показатель того, что вам легче, а не того, что охрана отбила вам голову.       Питер протер глаза. Наконец-то картинка перед глазами стала четче. Опустившись на одно колено, Октавиус придерживал его руками. Огромным темным пятном, которое мерещилось Питеру, оказался вишневый свитер профессора и белый халат. Доктор внимательно осматривал глазами лицо и тело Паркера, отчего тому стало неловко и стеснительно. Мистер Озборн же напротив, важно сложив руки за спиной, возвышался над ними в черном выглаженном смокинге, из-под которого виднелся белый накрахмаленный воротник и темно-зеленый галстук. Густые рыжие волосы, как и всегда наблюдал Питер, когда встречал его с Гарри, были зачесаны назад.       — Я правильно понимаю, что нашу систему безопасности обежал обычный студент? — тихо прошипел хозяин компании, угрожающе сузив глаза. Питер шумно сглотнул. Ну, не совсем обычный, мистер Озборн.       — Почему не впускали? — не менее грозно и холодно спросил Октавиус, оторвавшись от Питера.       — Его не было в базе данных, — охранник стоял, как вкопанный, переводя взгляд то на профессора, то на гендиректора.       — Тогда почему не позвонили мне?       — Мы… она… — мужчина замялся, понимая, что эти вопросы должны были прилететь совершенно не ему. — На ресепшене сказали, что такого нет и звонить никому не собираются. Он рванулся через охрану, я всего лишь погнался за ним…       — И догнал его только на пятом этаже? — Озборн изогнул бровь. — Благодарю вас, мистер Каронт, — тут он вдруг обернулся к ошеломленному Питеру, — и вас, мистер Паркер. Вы показали, что у меня невероятно огромная дыра в системе безопасности на входе в здание. Я переформирую весь отдел, — он поправил галстук и тут же устремил взгляд на Октавиуса: — Отто, я жду твой ответ.       Октавиус вдруг скривил губы, точно его только что оскорбили чем-то непростительным:       — Вечером, Норман. До заката солнца я ничего тебе не скажу.       Озборн старший как-то странно фыркнул и, развернувшись на каблуках, устремился к лестнице. С поникнувшей головой за ним последовал охранник, на прощанье бросив на Паркера взгляд полный ненависти и проклятий. Питер молча наблюдал, как Октавиус хмурится, морща свой орлиный нос. Устроив в коридорах Оскорпа шоу Бенни Хилла, он только что нечаянно добился увольнения целого отдела охраны и прервал, видимо, какой-то очень важный разговор между Октавиусом и Озборном. «Питер, ну какого хера…», — со стыдом подумал про себя Паркер, еле поднимаясь на ноги.       — Это ужасно, Паркер, — снова обратился к нему Октавиус, разглядывая его лицо. — Вы еще и хромаете. Я в жизни не поверю, что с вами это сделала охрана.       — Ну… Это была не только охрана, меня на улице…       — Ни слова, — Октавиус близко наклонился к Питеру, заставив того замолчать и сглотнуть. — Вы идете со мной. А еще вы задержитесь у меня, потому что опоздали. Помните, я обещал вам не кусаться?       Питер кивнул и заморгал.       — Я буду.

***

      Лаборатория Октавиуса была довольно обширной, намного больше, чем представлял себе Питер. Повсюду были столы, записи, механизмы, множество пометок. На одной из стен была огромная доска, полностью испещренная аккуратным почерком формулировок и схем. В воздухе витал едкий, моментально проникающий в самые легкие, запах дыма дорогих сигарет; Питер чуть не присвистнул, завидев три заполненные с горкой пепельницы на рабочем столе. Сквозь огромные занавесы вдалеке виднелись большие панорамные окна.       — Раздевайтесь, — вдруг скомандовал Октавиус. Питер вздрогнул и обернулся к нему.       — Что?       — Я говорю, раздевайтесь, — в руках профессора уже была банка со спиртом и ваткой. Он хмыкнул, глядя на растерянного и покрасневшего Питера. — Всего лишь обработаю раны. Я, конечно, физик, но не думайте, что мне не знакома первая помощь. Работаю здесь не год, и даже не пять лет, много чего случалось. Что вы встали, Паркер? Садитесь на диван и снимайте рубашку.       Питер послушно подошел к дивану в углу зала. Прямо перед ним был столик, на котором лежали сырные крекеры, вишневые конфеты, суши и еще много всякой еды. Было время обеда. Питер вновь захлебнулся слюной, но сил хватило только чтобы обессиленно упасть на мягкие подушки.       — Вы опоздали, подрались с охраной, так еще и не ели, — Октавиус услышал громкое протяжное урчание живота своего практиканта. — Разрешаю уничтожить этот стол с едой до основания. Знаете, а вы собрали бинго типичного студента. Если еще и живете на съемной квартире, я буду смеяться.       — Можете начинать… — буркнул себе под нос Питер, краснея сильнее. Дрожащие пальцы никак не хотели вытаскивать пуговицы из петель. Парню хотелось нервно рассмеяться и спрятать лицо в подушки: еще в прошлом году он сидел в своей съемной каморке, наблюдая через тухлый мобильный интернет за своим кумиром, а теперь он сидит у этого кумира в лаборатории на диване, ожидая, когда ему обработают раны…       — Агх! — Питер выгнул голую спину, когда Октавиус прижал ватку к ранам. По коже прошлись мурашки, когда чужие пальцы провели вдоль позвоночника.       — У вас поразительное атлетическое телосложение, Паркер, — довольно хмыкнул доктор. — Как вас вообще кто-то может избить в подворотне? На вас вообще живого места нет.       — Ну, знаете ли… — продолжал шипеть Питер, пытаясь унять дрожь в руках, когда Октавиус развернул его к себе лицом и начал обрабатывать раны на шее. Странное смешение запахов одеколона и сигарного дыма, исходящих от доктора, почему-то начинало пьянить Паркера. Смутившись блуждающих по его телу темных глаз, Питер отвел взгляд и выдохнул. — Нью-Йорк такой Нью-Йорк, на каждого атлета найдется свой атлет. Вот, например, вчера напали на грузовик поставок компании Старка. Казалось бы, кто посмеет? У их грузовиков такой конвой, а… Аа-й! Ух… — Питера неожиданно больно прижгла ватка. Возможно, из-за этого он не заметил, как на долю секунды густые брови Октавиуса мрачно нахмурились, а черты лица заострились в злобном недовольстве.       — Действительно, — как-то холодно отозвался доктор, и Питер в испуге подумал, что сказал что-то не то. Ах, да, Оскорп ведь конкурирует со Старком. Наверное, это обсуждение действительно было лишним…       Дальше Питер сидел тихо, как мышь, изредка постанывая, когда Октавиус задевал особо больные места. Через несколько минут с обработкой было покончено. Красный, как помидорина, Паркер быстро напялил на себя порванную рубашку и уставился на еду.       — На вашем месте я бы все-таки обратился к врачу, — с ироничной насмешкой Октавиус наблюдал, как Питер жадно пожирает все, что лежит на столе. — Рану под левым боком не мешало бы обследовать.       Паркер кивнул, продолжая набивать рот.       — Я принесу вам договор на практику и дневник, который вы будете заполнять на протяжении всей нашей с вами работы, — заключил Октавиус, поднимаясь с дивана. — Затем я расскажу вам подробнее о самом содержании, и что вы вообще здесь будете делать. Ждите, я скоро подойду.       Однако Питер не смог дождаться. Когда Октавиус удалился, юноша проглотил последний крекер и, не помня себя, рухнул на диван, полностью отрубившись.