Щупальца

      Питер раздраженно вставил симкарту в новый телефон (хотя едва ли старый тётин телефон можно было назвать новым) и с силой надавил на кнопку включения. Аппарат откликнулся лениво и неспешно, удостоив своего нового хозяина начальным логотипом секунд через десять. Юноша успел пожалеть о своём разбитом Сони триллион раз, но сейчас как никогда нужно было средство для звонков и Интернета. Он был пещерным человеком без смартфона слишком долго, правда, едва ли мог назвать эти дни худшими в своей жизни: оторванность от социальных сетей, новостей и мессенджеров вопреки всем опасениям благотворно отразилась на остром желании Паркера побыть в одиночестве. В крайнем случае, всегда был ноутбук. Тогда Питер даже эгоистично отметил про себя, что возможные пропущенные звонки друзей, университета, практики и забитая доверху электронная почта совершенно его не тревожат. Но всё это осталось в тени прошлых дней.       Говорят, после ночи с Клеопатрой любовнику на утро отрубали голову. Нью-Йорк совершенно не был похож на Древний Египет, а смятую кровать в однушке едва ли можно было сравнить с царским ложе, да и Октавиус, мягко сказать, был внешне далёк от египетской царицы. Однако в глубине души Паркер очень жалел, что этим утром ему не отрубили голову.       Да, Питер действительно получил в эту ночь то, что так сильно хотел, кого так сильно хотел. Однако его мысли и чувства настолько растворились в профессоре, что он совершенно забыл, кто он. Забыл, что он Человек-Паук. Забыл, что доктор Октавиус здесь нравится только Питеру Паркеру.       Юноша вытащил из кармана валявшейся на полу толстовки клочок бумаги. В голове промелькнула мысль: узнал бы Октавиус номер, если бы тот попался ему на глаза? На отколотом в углу экране смартфона издевательски медленно высветилась строка набора номера. Отклик, с которым сенсор отзывался на нажатия клавиш, можно было сравнить с набором цифр на дисковом телефоне, отчего без того тонкие нервы Питера опасно натягивались, точно старые гитарные струны.       В ухо наконец-то ударили гудки. Паук почему-то был твёрдо убеждён, что трубку никто не возьмёт, или вызов просто сбросят. Едва ли Старку сейчас было дело до запутавшегося в себе студента. Скорее всего, он сейчас в экстренном порядке разгребает всё дерьмо, что случилось сегодня ночью, однако Питер решил, что звонок нужен именно в это время и ни часом позже. Дело было даже не в мести Оскорпу: юноша был готов предложить любую свою помощь, если она была уместна, готов был отдать всего себя, лишь бы хоть как-то посодействовать пострадавшей стороне, превозмогая невероятный по своим масштабам стыд.       — Слушаю, — резко прервавший гудки голос звучал раздражённо, — у вас десять секунд.       — Мистер Старк? — Питер был уверен, что выпил перед разговором стакан воды и прокашлялся, но от внезапной робости слова шли по горлу, будто сухой песок. — Это… Это Питер. Питер Паркер. Я… Примите мои соболезнования. Мне очень жаль, что сегодня ночью произошло… и…       Сложно было начинать разговор после произошедшего. Набирая номер, Питер пытался предугадать реакцию Старка и количество секунд, через которые тот пошлёт его к чертовой матери, но в ответ услышал лишь внезапную паузу.       — А… Паркер, — голос на том конце провода настолько пренебрежительно выплюнул чужую фамилию, что стало не по себе. В то же время Питер прекрасно понимал, чем продиктован презрительный тон собеседника. — И? Договаривай, договаривай.       Паук собрался с мыслями, глубоко вдохнул и промолвил:       — Я принял решение. Я полностью солидарен с вами и хочу остановить Октавиуса. Если… если это как-то поможет уравнять ваши шансы…       — Уравнять? — изумился Старк, и Питер прикусил язык, осознав, насколько глупо звучала его фраза. Погибли люди, разрушены здания, сворован проект — едва ли сейчас уместно было говорить о конкуренции. — Здесь больше нет никаких уравнений, малыш. На меня буквально устроили налёт, это самая настоящая война. Все эти года я думал, что у Озборна нездоровые методы ведения бизнеса, но сегодня ночью я осознал, что до этого были лишь цветочки, — Тони громко фыркнул, и Питер даже представил, как тот морщит нос. — Башня горела два часа. Не подскажешь, где был дружелюбный сосед, м? Вытащить пару человек из завалов было бы в тот момент вполне кстати.       — Он… — Питер раздражённо зарычал сквозь сжатые губы. На глаза попалась пепельница. От разъярённого взмаха руки стекло ударилось об пол и разлетелось на крупные осколки, рассыпая проклятые окурки и пепел на ворс ковра. — Паук, он… Он был занят.       — Да ну? Я не видел Отто в команде налётчиков, — скептически отозвался Тони. — Надеюсь, где-то происходила смертельная схватка, пока я разгребал завалы, иначе я решу, что ты на его стороне. Кончики ушей Питера горели от стыда, точно рождественские свечки. Казалось, еще пара мгновений, и Паук растечется горячим воском прямо на диване.       — Нет, сэр! Нет, ни в коем случае! Я… Паук не на стороне Оскорпа! Он просто очень сильно запутался, но теперь… Теперь он хочет помочь. Скажите, пожалуйста, как вы сами? Не пострадали?       Из трубки хмыкнули:       — Ну, у меня довольно продолжительное время была прекрасная компания на крыше башни в лице какого-то зелёного гремлина на летающем сноуборде, который кидался взрывными… покеболами? Теннисными шариками? Я не разглядел, но они неплохо вскрыли мне левую руку.       — Господи, вы потеряли руку?! — в ужасе воскликнул Питер, вскакивая с дивана.       — Я имел в виду броню на руке, — Старк прозвучал как-то сконфуженно, точно спохватился о чём-то лишне сказанном. — Мой последний проект. Как оказалось, недостаточно доделанный. Возможно, когда-нибудь, наверное, если будет время, я покажу тебе его.       — А что за… зелёный гремлин?.. — поражённо выдавил из себя Питер, старательно пытаясь визуализировать рассказанное Старком. У него не получилось.       — По делу, Питер, — понизив тон, оборвал его Тони, возвращая разговор в первоначальное русло, — говори по делу. У меня сейчас каждая миллисекунда на счету, я уже по звуковым сигналам слышу, как мне обрывают вторую линию. Говори сразу, что ты можешь сделать?       Питер набрал в лёгкие воздуха и, как по заготовке, быстро протараторил:       — Я выведу из строя установку Октавиуса и верну вам «Железного патриота». Только есть одно небольшое «но». Скажите мне, что это такое, чтобы я знал, что искать.       Из обжигающей ухо телефонной трубки послышался скептический вздох и секундная пауза, словно собеседник обдумывал, что сказать.       — Недоделанная экзоскелетная броня, — наконец, промолвил Старк. — Я не думаю, что ты способен ее вернуть. У Оскорпа очень шустрый отдел робототехники. Броню либо разобрали на винтики, либо переделали до неузнаваемости. Лучше сломай её вместе с установкой Октавиуса, мне ничего не нужно из того, что они трогали своими прокажёнными руками.       — Я понял вас, мистер Старк, — решительно отозвался Питер, бросая взгляд на разложенный на кровати костюм Паука. Линзы маски смотрели с осуждением. Или показалось?       — Добро пожаловать в Старк Индастриз.       Под короткие гудки Питер наконец-то оторвал горячий телефон от уха. На экране с жуткими тормозами высветилось меню контактов, сохранённых на симкарте. Юноша пролистал номера. Что ж, возможно, даже в данной катастрофической ситуации были свои полезные плоды. Да, они были незначительны на фоне всего ущерба и кошмара, но всё же вносили свою лепту в общую картину.       После гнева и стыда внутри Питера наконец-то образовалась пустота. Он больше не чувствовал ровным счётом ничего. Даже мысль о том, что он вновь вернётся в Оскорп и увидит Октавиуса больше не тревожила его душу. Настала пора возвращаться в привычный круг бытия, где он Человек-Паук, спасающий жизни и предотвращающий трагедии герой, а не Питер Паркер, погрязший в любовных интригах и нездоровых влечениях. Пришло время оставить прошлое.       «Безвозвратно удалить контакт «Флеш Томпсон» из памяти сим-карты?»

***

      — Мистер Паркер! Доброе утро! — нарочито радостный возглас с ресепшена Питер услышал еще в главных дверях Оскорпа. За стойкой сидел молодой человек с настолько лучезарной улыбкой, что она вызывала тошноту. — Как вам сегодня спалось? Метеорологи прогнозируют магнитные бури, как вы себя чувствуете? Хотите кофе? Крепкий или не сильно?       — Чего?.. То есть, спасибо, откажусь, — промямлил Питер молодому человеку. Да кто вообще пьёт кофе на ресепшене? Что за бред.       Радушный приём удивил и встревожил без того хмурого Питера. Здесь многое изменилось с последнего раза, когда Паркер посещал практику. В связи с последними событиями башня компании на удивление быстро перешла в режим непреступного бастиона: весь ресепшен был полностью переделан, у каждого эскалатора стояло по охраннику, а камер наблюдения стало так много, что, кажется, они торчали даже из напольных растений, уставленных по периметру входной зоны. При таком орлином надзоре едва ли уже была возможность проскочить через турникет и промчаться по коридорам. Наверное, если бы Питер решил проделать тот же трюк, что и в первый день практики, то его бы просто расстреляли.       Персонал улыбался, чего нельзя было сказать о вооружённой до зубов охране в защитных костюмах. Паук на мгновенье почувствовал себя террористом, когда один из охранников остановил его, прощупал карманы и прошёлся металлоискателем от ботинок до макушки. Паучье чутье надавило на виски, по коже прошлись мурашки, вздыбливая волосы на руках. Происходящее отдавало фальшью, бутафорией, а воздух был наэлектризован. Несмотря на тяжёлое напряжение и кукольные взгляды, Питер понимал, что он только на входе осиного гнезда.       — Хорошего вам дня, мистер Паркер! — услужливо крикнули ему в ответ.       Питер достал пропускную карту и под пристальным надзором как минимум пяти охранников приложил её к сканеру. Перед глазами неожиданно загорелся красный огонёк. Прозвучал соответствующий сигнал, и юноша неприятно удивился. Один из охранников сузил глаза в подозрительном прищуре. Паркер приложил карту ещё раз, красный свет снова ударил в глаза. Теперь уже вся охрана смотрела на Питера, причём так, словно у него из кармана выпал пистолет, а не неисправно работал пропуск. Студент бросил встревоженный взгляд на ресепшен. Администратор растерянно пожал плечами и тут уже уткнулся в компьютер:       — Вы есть в базе, мистер Паркер. Я не понимаю, почему вы… А, постойте! Вы забирали новую ключ-карту?       — Новую ключ-карту? — удивился Питер.       — Да. Вас должны были оповестить в течение трёх последних дней об изменении условий прохождения практики. Скажите, вам звонили?       Питер замялся и неловко потёр затылок:       — У меня были проблемы с телефоном, и я был недоступен некоторое время… А почему я не могу пройти по старой?       — Изменились лаборатории, к которым вам позволен доступ, поэтому пришлось сделать новую ключ-карту с новыми данными, — администратор вновь приветливо улыбнулся и, пошарив где-то в столе, вытащил тоненький пластик. — Ничего страшного, она всё это время лежала здесь и ждала вас. Прошу, мистер Паркер.       Под недоверчивые серые взгляды охраны, Питер подошёл к ресепшену и стянул со столешницы новый пропуск. Первое изменение, которое бросилось в глаза — цвет. Вирусология, фармакология, генная инженерия, нанотехнологии, робототехника — каждый отдел компании обладал уникальными картами, которые отличались визуально. Вместо синей карты отдела робототехники на руках Питера неожиданно оказалась белая — отдела по работе с нанотехнологиями в медицине, который находился в совершенно другой части Оскорпа.       Питер с нескрываемым недоумением уставился на администратора:       — Простите, здесь какая-то ошибка. Я работал с доктором Октавиусом на робототехнике.       — Совершенно верно, — кивнул молодой человек и опять растянул губы так, что Питер еле удержался от брезгливого фырканья. — А лаборатории доктора Смайта находятся в отделе нанотехнологий. Он оповещен о вашем переходе, не переживайте, на содержание самой практики это никак не повлияет, он продолжит курировать вас по заданиям с робототехникой вместо доктора Октавиуса.       Питер был готов поклясться, что гром среди ясного неба он услышал не в своей голове, а в реальности, прямо на ресепшене — настолько громко он прозвучал в его ушах. Пальцы, сжимающие новый пропуск, задрожали, и кисть покрыли вызванные сильнейшим напряжением вены — еще мгновенье, и карта была готова раскрошится в пыль. Кровь зашумела в голове подобно проснувшемуся вулкану, готовому низвергнуться с секунды на секунду.       — Какая же вы сука, доктор Октавиус… — едва слышно рассмеялся Питер, сверля остекленевшими глазами пустоту, чем сильно напугал администратора. «Не делай вид, что узнал об этом только сейчас», — съёрничал внутренний голос. Внезапная вспышка ярости вдруг потухла, как задутая спичка.       Несмотря на то, что Питер собирался рвать с Оскорпом, ещё одно микро предательство всё же кольнуло обидой, но даже и в половину не так сильно, как было в прошлом. Если раньше Паркер пытался стереть доктора, то теперь сам доктор начал стирать существование Паркера. О, не всё так быстро, профессор.       — Ч-что, простите? — уставился на Паркера молодой человек.       — Сегодня чудесная погода, говорю, — Питер растянул губы, стараясь точь-в-точь повторить улыбку перепуганного администратора. Она получилась еще жутче и страшнее, отчего напряглись даже несколько охранников. — Уточните, пожалуйста, еще раз, кто мой новый руководитель?       — Доктор Алистер Смайт, — администратор больше не улыбался и только таращил глаза на практиканта. — Доктор Октавиус пояснил свой отказ от… эм… от вас внезапными новыми делами, требующими его максимального внимания.       Ха. Так вот как чувствуют себя выкинутые домашние животные, когда надоедают нерадивым хозяевам. Интересно, интересно. Сначала чуть ли не приказывал работать с ним, в «рабство» забирал, а как понял, что раба сделать не получится — избавился. Или даже испугался. Что ж, тем слаще будет выдирать провода из его установки. Жаль, что это не его волосы. Если Октавиус действительно наивно полагает, что его «любимый практикант» не узнает, где находится «Железный патриот» и его дрянное солнце — он ошибается. Надо будет потом не забыть прислать весточку из Старк Ин, чтоб подавился своей собственной желчью и амбициями.       Впрочем, едва ли эта неожиданность выбила Паркера из колеи. Конечно, это создавало некоторые трудности, но не портило планы радикально и бесповоротно. Внезапное препятствие даже развеселило Питера: кажется, он просто устал переживать, расстраиваться и плакать. К тому же, он уже совершенно точно решил, что никаким образом не свяжет свою жизнь с Оскорпом. Даже если не получится сработаться со Старком — найдёт другую научную дыру, не беда. Сегодня он здесь последний день. Всё, что ему нужно — раздобыть планы вентиляций в стороне отдела робототехники. Да, это могло бы быть в сто раз проще по старой карте, но судьба велит иначе.       О докторе Смайте Питер знал достаточно мало и кроме того, что тот работал над изучением наночастиц в медицине, вспомнить ничего не мог. Разве что один некрасивый слух, что Алистер подсидел в своё время доктора Коннорса. Сам Коннорс, несмотря на свой профильный предмет, всячески избегал любые упоминания работ Смайта и никогда не обсуждал их со студентами, что могло косвенно подтверждать слух, но не более. Питер не тешил надежд, что этот человек будет приятнее Октавиуса, да и никакие контакты устанавливать с новым руководителем практики совершенно не желал. К чему это всё, если он идёт по этим коридорам последний раз.       Прежде чем направиться вглубь башни Питер резко обернулся к администратору: — А скажите, доктор Октавиус сегодня здесь? Кажется, у него отпуск заканчивался пятнадцатого числа. — У него сегодня очень важная встреча вместе с мистером Озборном, — встрепенулся молодой человек. — К сожалению, он не сможет с вами ничего обсудить. — Ничего страшного, — довольно промурлыкал Питер и направился в сторону лифта.