Щупальца

      Прошло три месяца. Очень странных и скомканных три месяца даже по меркам незаурядного и шумного Нью-Йорка.       Вначале был большой взрыв, и если физики, рассуждая о теории создания мира, с трудом могут объяснить, что этот взрыв вызвало, то сказать, что вызвало информационный бум в инфо поле Имперского штата, было совершенно несложно — скандальный спец-выпуск «Где был Человек-Паук?» от Бьюггл. Наверное, даже у атомной бомбы не было такой силы: пресса подхватила искорку и раздула её до пожара, социальные сети расщепились на миллионы хештегов, а красно-синее трико Паука на баннерах Таймс-сквера можно было увидеть чаще, чем рекламу Кока-Колы под Рождество.       Общество раскололось на два лагеря: одни поддерживали точку зрения Джеймесона и агитировали отменить торжественное вручение Ключа Города, другие же наоборот — вспоминали все добрые дела героя, делая акцент на то, что он совершает всё это по собственной инициативе, а не на налоги граждан и совершенно не обязан прилетать на каждое чрезвычайное происшествие. «У нас есть военные, полиция и пожарные, отстаньте от парня и дайте ему ключ!» — к вечеру под этой записью набралось с полсотни тысяч лайков. Но быстрее лайков могли быть только ответные посты: «То есть все забыли, как этот фрик чуть не раскрошил голову челу у бара?! Где гарантия, что завтра это будет не ваша голова, а?!».       Шипящее и булькающее кипячение масс не прекращалось неделю как минимум. Каждый вспоминал о Пауке своё. У кого-то герой спас ребёнка из-под машины и остановил ограбление в переулке, а у кого-то паутина прилипла к ручке от двери автомобиля, что повлекло за собой опоздание на работу и увольнение. Владельцы магазинов и кафе припомнили постоянно разбитые витрины. В стороне не остались даже службы обслуживания города, пожаловавшись на то, что Паук постоянно кидает в преступников канализационные люки, образуя опасные неприкрытые ямы на дороге, и ломает пожарные гидранты, которые из-за ремонта долго остаются не готовы к реальному пожару. Нашлись и те, кого просто в принципе пугали неконтролируемые люди с суперспособностями — для них они были что-то вроде тикающей бомбы, которая обязательно взорвётся в будущем, несмотря ни на что. Весь второй месяц прошёл в переносах. Переносили раз шесть. Собрание за собранием, доклад за докладом, опрос за опросом.       Джеймесон, возглавлявший всю эту вакханалию, умудрился договориться до того, что предложил на Ключ Города уже свою кандидатуру, породив тем самым лишь еще большую волну возмущений. И за всем этим шумом, гамом и рокотом никто не заметил, что Паука… уже подозрительно давно нет. Когда после жарких дебатов было принято решение всё-таки вручить герою заслуженный знак почтения, уважения и благодарности — он не пришёл. Все просто постояли с праздничными ленточками и шариками, доели сахарную вату, а потом мэр пожал плечами и велел всем расходиться.       Тишину прорвал пост «Это вы виноваты! Вы его обидели!», который торжественно ознаменовал начало новой эры скандалов, интриг и расследований. Первые яростно отстаивали достоинство и чувства Паучка, вторые весело злорадствовали, а третьи — особый вид — достали с полки свои любимые шапочки из фольги и принялись строить свои конспирологические теории о том, как иллюминаты и рептилойды придумали Человека-Паука, чтобы протолкнуть новую налоговую реформу.       Не коснулось всё это только тёти Мэй. Она сильно сдала за эти три месяца на нервной почве, да и в целом не была заинтересована вообще ни в каких новостях, если они не касались Питера. Из-за доведённых до какого-то абсурда споров о Человеке-Пауке, в Нью-Йорке раздулись митинги, мешающие полиции сконцентрироваться на поиске её любимого племянника.       — Все ищут Человека-Паука, забыв о тех, кто действительно пропал и по кому плачет семья, — Мэй выключила барахлящий телевизор и закрыла лицо руками, не в силах сдержать накатившие слёзы. — Простите, последние месяцы я живу, как в тумане. Хотя нет, не живу, существую, — она жалобно всхлипнула. — Ох, я видела, что с Питером что-то не так! Я чувствовала! Он был такой несчастный, такой уставший и грустный… Господи, моё солнышко, почему я решила позволить тебе разобраться во всём самому, почему я решила, что ты уже взрослый?..       — Он взрослый, — как можно мягче поправил её Старк. По его виду было видно, что он размышлял, какие слова утешения подобрать, но не находил ничего подходящего. — Ему уже почти двадцать. Это много. К тому же он молодой активный парень, всё может быть.       Мэй с подозрением уставилась на него:       — К чему вы это говорите?       — Ну… Я вспоминаю себя в его возрасте, — Старк ностальгически закатил глаза. — На три месяца я, конечно, не пропадал, но вот на два бывало. Пили вёдрами алкоголь, смешивая всё несмешиваемое, прыгали из клуба в клуб, катались автостопом по штатам, не отвечая ни на чьи звонки. У моего друга тогда даже ноги отнялись. Мы остались с ним без медицинской страховки на границе с Мексикой… — он моментально заткнулся, когда, наконец, заметил на себе убийственный взгляд тёти Мэй, и после секунды осмысления добавил: — Я хотел разрядить обстановку. Простите.       Старк не умел утешать, и прекрасно знал это за собой. Вдохновлять толпу студентов-задротов с физико-математического, давать экстравагантные интервью модному журналу (причем совсем не обязательно научному), отпускать сальные шутки с Мисс Мира и устаивать матерный стенд-ап в стельку пьяным в Лас Вегасе — всегда пожалуйста. Утешать горюющую над мёртвым племянником тётю — нет, спасибо, легче собрать кофемолку, которая бы сама за собой отмывала чашки от кофе. Тони и так при входе в дом Паркеров еле удержался от комплимента «Вы очень горячи для тёти, которая уже три месяца горюет» или «Сегодня выпал снег, но даже зимнее пальто не скроет ваши шикарные ноги». Так вообще-то можно было и спалиться. Если он продолжит вести себя непринуждённо, не войдет в роль бизнесмена, вызвавшегося помочь несчастной женщине, то она обязательно начнет что-то подозревать.       — В любом случае мы обязательно найдём Питера, живым или… — глаза Мэй широко распахнулись, — …кхм, живым, — быстро исправился Старк и улыбнулся, но глаза его выражали муку от нахождения здесь. — Только живым и никаким больше.       Он долго собирался, чтобы наведать её, хоть уже давным-давно знал, как обстоят дела. Старк в принципе до неприличного много знал о ней: дом был негласно оцеплен и находился под строжайшим наблюдением. Без ведома самой хозяйки, естественно. Хэппи отчитывался за каждую половину дня, а случайные люди в магазинах и приюте уже были не такими уж и случайными. Прослушивалась даже телефонная линия — мало ли что решит выдумать Озборн.       — Питер… мой бедный Питер… — пробормотала в ответ Мэй и замолчала.       Образовавшаяся пауза была омерзительна своей неловкостью, и чем дольше Старк ощущал её, тем чаще задерживал взгляд на часах. Октавиус предупреждал, что задержится, но чтоб настолько… В любом случае, Тони находил несправедливым тот факт, что выкручиваться перед Паркер чаще всего приходилось ему одному. Во всём, что сейчас происходит, виноват Оскорп. И только Оскорп. «Ничего, Отто еще пострадает», — мрачно рыкнул про себя раздражённый Тони и даже не заметил звон дверного звонка. Мрачная Мэй по мановению ока просияла и вскочила с кресла. Тони тяжело выдохнул, словно готовясь к чему-то, и отхлебнул уже остывший и отвратительный на вкус дешёвый растворимый кофе. Раунд первый.       Дверь приоткрылась, и в гостиную ворвался очень неприятный уличный холод, причём настолько сильный, что Старк ощутил мурашки под рукавами пиджака. В этом году Штаты поглотила аномальная зима, и Нью-Йорк не был исключением.       — Доктор Октавиус! — Мэй кинулась в его объятья, спрятав лицо у него на груди. — Господи, почему вы так долго! Мы с мистером Старком ждём вас уже почти час.       — Тогда хочу извиниться не столько за опоздание, сколько за то, что оставил вас с ним на такое огромное количество времени, — улыбнулся Октавиус. Тони закатил глаза, заслышав эти слова из прихожей. — Долго не мог уйти с работы, а затем из-за митингов перекрыли несколько улиц.       Доктор выглядел уставшим и потрёпанным: не уложенные и сырые от снега волосы, тёмные круги под глазами, колючая щетина, которой было явно больше нескольких дней, мятая водолазка и небрежно накинутый шарф, совершенно не прикрывающий горло от холода. Тони усмехнулся, одёрнув лацканы своего дорогущего костюма, и вытянул вперёд ноги, напоказ сверкнув идеально начищенными носами острых, как пики, оксфордов.       — Вы выглядите уставшим и сонным, доктор. Может быть, кофе? — Мэй и сама выглядела не сильно лучше, но, когда по ней скользнул тёплый взгляд профессора, лицо её просияло. Она не удержалась и потянулась к волосам Октавиуса, чтобы стряхнуть капли, и доктор тут же подставился под её руку, точно ласковый кот. Старк поморщился, наблюдая за этими нежностями.       — Если вам не сложно, то не откажусь, — очень мягко отозвался он и, перехватив руку тёти, нежно поцеловал её ледяные пальцы. Мэй залилась краской, нервно поправила выбившуюся прядь за ухо, отведя взор, и ускользнула на кухню. Старк с завистью заметил, как отступила её нервозность и беспокойство. Ну, только посмотрите! Один вид Октавиуса подействовал на неё, как лекарство. Что ж, меньше неловких пауз.       — О, мистер-доктор наконец-то соизволил почтить нас своим визитом. Норми не дал денег на салон красоты? — как можно громче и язвительнее бросил Тони, чтобы гость его услышал и обернулся. — Выглядишь действительно хреново.       Вся сладкая елейность стёрлась с лица доктора, оставив лишь мрачный взгляд.       — До тебя в алкогольной коме еще далеко.       Тони расхохотался, оставив колкость без ответа, и поставил чашку невозможного для питья кофе на журнальный столик. А язык всё еще острее бритвы. Неплохо, неплохо. Октавиус повесил своё тяжёлое пальто на хлипкий крючок, который тут же прогнулся, моментально образовав длинную кривую трещину и вызвав странное чувство дежавю.       — Тебя так тепло встречают здесь, мне даже неловко, — Старк проследил взглядом, как профессор прошёл через облезлый арочный проход в гостиную и уселся на потёртый диван, причем так уверенно, будто уже бывал в этом доме тысячу раз. Интересно. — Я целый час думал, какие подобрать слова, а ты просто пришёл и успокоил её одним свои присутствием. Не поделишься секретом?       — Заплати долги за дом, — как ни в чём не бывало ответил Октавиус, удобнее располагаясь на диване. Да, вид его был измученный и уставший, но глаза всё ещё горели ледяным пламенем. Тони прекрасно знал, что расслабляться с ним нельзя. Даже во время перемирия. Даже из-за Питера. Вдруг бросив быстрый взгляд в сторону кухни и убедившись, что Мэй их не слышит, доктор тихо спросил, сильно понизив голос: — Как он себя чувствует?       — О, вот так сразу? Ни «Здравствуй, Тони», ни «Как дела, Тони?», ни «Твои последние проекты такое дерьмо, Тони». Наш доктор прыгает с места в карьер, — Тони демонстративно закинул ногу на ногу и вальяжно раскинулся на спинке кресла, непроизвольно стараясь занять как можно больше пространства, что вызвало у Октавиуса издевательский смешок. Старк слишком сильно ощущал разницу в их габаритах и болезненно реагировал, когда огромная фигура доктора заслоняла почти весь свет из окна, но сделать с собой ничего не мог. — Нет, серьёзно, Отто, что случилось? Выглядишь, как завядший кактус. Иголки опали и больше не колются?       Октавиус лишь изогнул бровь:       — Смотрю, на остатки прибыли своей компании ты купил сборник детских оскорблений. Сдачи хватило хотя бы на сидр?       — О, шутишь про мои деньги, — улыбнулся Тони. — Неужели не видишь, что за костюм на мне?       — Почему же? Вижу, — пожал плечами доктор. — Армани. По крайней мере, так написано на бирке, которая выглядывает из твоего воротника. На встречу со мной берёшь костюмы в аренду?       Старк покраснел и моментально ухватился за бирку. Чёрт возьми, так вот, что всё это время так кусалось, почему Хэппи не сказал? Он сорвал нитку и, смяв лэйбл, поспешно закинул его в мусорное ведро в углу комнаты. Тони купил этот костюм буквально пару часов назад перед приездом в дом Паркеров. Даже Хоган был удивлён таким спонтанным решением босса прокатиться по бутикам. Обычно Старк делал так, когда хотел впечатлить даму из богемы, или ехал на какие-то важные деловые встречи. Зачем так наряжаться ради миссис Паркер? Хэппи опять ничего не понял.       Они замолчали, не сводя друг с друга глаз. Спустя несколько мгновений Тони всё-таки не выдержал и расхохотался на всю гостиную, причем настолько сильно и весело, что уголки его глаз засверкали от выступивших слёз:       — Как я скучал, боже, как я по тебе скучал! Как я тебя обожаю! — продолжал задыхаться он от смеха, но лицо самого доктора совершенно не изменилось, оставшись абсолютно непроницаемым и серьёзным. — Ощущение, словно только вчера пререкались в зале суда. А ты скучал, Отто?       — Я спросил тебя, как он себя чувствует, — стальным тоном тихо-тихо повторил свой вопрос Октавиус. Казалось, его интересовало только это, и лишь только за ответом на этот вопрос он продирался сюда через весь Нью-Йорк.       Улыбка медленно сползла с лица главы Старк Ин:       — Как он себя чувствует? А как чувствуют себя душевно изувеченные люди, запертые в четырёх стенах?       Октавиус даже глазом не моргнул при этих словах, и Тони неожиданно понял, что совершенно позабыл, насколько доктор может быть пуленепробиваемым. Карие глаза напротив были абсолютно холодные, холоднее, чем минусовая погода за окном. Профессор напоминал скульптуру, грубо высеченную из глыбы льда, нежели живого чувствующего человека.       — Меня не интересует его душевное состояние, Тони, — отрезал Октавиус. — Я разберусь с этим позже. Меня интересует исключительно его живот и рука.       — «Разберёшься позже»? Интересно, — теперь настало время уже Старку саркастично выгибать бровь. — А разрешения у него спросишь? Или как обычно — нет? — Тони с победоносным ликованием заметил, как уголок губ на каменном лице доктора предательски дрогнул. Всё-таки анестезия не до конца подействовала на его оголённый нерв. — Норми уже не удовлетворяет, и по ночам нападает тоска по молодому красивому телу? Отцепись от парня, Отто. Ему лучше без тебя, — при этих словах глаза доктора вдруг вспыхнули, но лицо сохранило маску безразличия. Тони пришлось приложить все усилия, чтобы злорадно не ухмыльнуться — нельзя сбавлять темп, когда оппонент дает слабину. — Не смотри на меня так. Твоя забота, твоя опека, твое внимание — хуже выстрела в живот. Всё, к чему ты прикасаешься, разрушается и увядает, когда ты, наконец, это поймёшь?       Из кухни послышался звон разбивающейся банки и тихое ругательство.       — И всё же, ни один из моих любовников не кончал жизнь самоубийством, — прозвучало контрольным выстрелом в голову.       Улыбка Старка растворилась за одну десятитысячную секунды. Сначала он побледнел почти до трупного цвета, а затем побагровел от ярости, да так сильно, что даже стало слышно его одышку.       — Откуда ты…       — Я не дам тебе использовать сложившуюся ситуацию как возможность поквитаться со мной, Тони, — тихо прорычал Октавиус, угрожающе сузив глаза. — Если хищное животное попало в клетку, то это еще не значит, что оно не может откусить тебе руку через прутья, — его губы вдруг растянулись в стеклянной пугающей улыбке: — У меня больше нет желания играть, поэтому, будь добр, не суй пальцы.       Тони скрипнул зубами:       — То-то Паркер выглядит, точно упал в вольер ко львам — ни одного живого места, — затем сделал глубокий вздох, и тут же успокоился. — Живот зарубцевался, но рука все еще не вернулась к полной чувствительности. Несмотря на все это, он рвётся сбежать с базы, чтобы отвинтить тебе голову.       — Его даже не устраивает то, что я в любом случае сяду в тюрьму? — мрачно усмехнулся Октавиус.       — Я не знаю. Может быть, для тебя он согласен исключительно на электрический стул?       — Всего-то.       Тони сдержанно хмыкнул, но на Октавиуса не посмотрел. В воздухе опять повисла пауза. Где-то на кухне послышался тихий свист чайника. Между ними больше не было той азартной злобы — Тони с сожалением заметил это еще вовремя их предыдущих телефонных разговоров. Пыл былой токсичной страсти остался в прошлом десятилетии, отчего на душе стало даже немного грустно. Они как обычно знали всё друг про друга, кинжалами метали колкости, рассыпались в ядовитых комплиментах, но это было уже не то. Октавиус реагировал довольно вяло, не давал игре разойтись, как бывало в прошлом, и быстро тушил загорающийся огонь их многолетнего противостояния, переходя к сухому разговору по делу. Он хотел знать только про Питера. Это раздражало и разочаровывало.       — Признайся, ты ведь знал, чем всё закончится, когда засылал его ко мне, Тони?       А вот и отличная возможность отыграться. Раунд второй.       — То, что вы действительно решите его убрать — я не ожидал, — признался Старк, с опаской взглянув на кухню. — Всё-таки, он — ваш лучший образец. Паркеру неимоверно повезло, что он смог выбраться за пределы этого статуса, да? — на этой фразе Октавиус скептически посмотрел на Тони сквозь приспущенные веки. — Можешь ёрничать сколько угодно, я знаю, что ты беспокоишься. Он тоже тебя из головы выкинуть не может, и пока это продолжается, с Озборном мы не покончим.       С кухни послышался звонкий голос Мэй:       — Может быть, вы хотите домашней колбасы?       — Спасибо, миссис Паркер, можно просто кофе, — поспешил ответить доктор. Старк еле удержался, чтобы не расхохотаться на весь дом. — Но если у вас есть, что-нибудь сладкое, то было бы замечательно.       — Ах, кажется, что-то было, одну секунду, извините, что так долго.       — Ничего, — улыбнулся Старк и вновь посмотрел Октавиусу в глаза. В них больше не было того уличного холода и ледяных узоров от мороза. Едва-едва, всего лишь на мгновенье мелькнула смертельная тоска и усталость. Но всё же, лишь на мгновенье. Доктор поджал губы и отвернулся. — Отто, — тихо позвал его Тони. — Ты не навестил его за эти три месяца ни разу.       Доктор поморщился, словно уловил неприятный запах:       — А должен был?       — Ах, если бы всё было так просто, я бы ни за что на свете к тебе не обратился. И ты это прекрасно знаешь, — Старк тут же подался вперед, облокотившись о колени. — Ты понял, о чем я. Время поджимает. Все скоро будет готово. Нам нужен лишь Человек-Паук.       Октавиус сжал челюсти и с убийственным взглядом посмотрел на Тони. Рука доктора нервно метнулась к карману и вытащила пачку сигарет. Мэй не приветствовала запах табака, но, кажется, его теперь это совершенно не интересовало.       — Нужен Человек-Паук? — ядовито прошипел он и с кривым оскалом вытащил зубами сигарету. — Сначала велел отвязаться от Паркера, а теперь сам толкаешь в его объятья. Интересно.       — Я не предлагаю его обязательно трахать, Отто, — быстро поправился Тони, наблюдая, как вспыхнувший от зажигалки язычок пламени облизывает кончик бумажной трубки. — Просто извинись, чтобы он успокоился.       — О, извиниться? — глаза Октавиуса загорелись. Он сделал затяжку. — И что же мне сказать для начала, не посоветуешь, м?       Старк нырнул рукой во внутренний карман своего нового пиджака и швырнул на журнальный стол кожаные перчатки:       — Скажи, чтоб не мёрз.