• Диалог •

1966

      Джордж в очередной раз перевернулся на другой бок. Сон никак не шёл. Он не мог уснуть уже не первый день. Вопли ошалевших фанаток, шум и рев самолета, барабанный ритм и собственный голос, срывающийся на непонятный вой — в голове всё смешалось в ужасную какофонию. Виски сдавливало от этого не уходящего звука. И он с болью отдавался в голове… Прошло ещё пол часа и парень вновь перевернулся, на сей раз лицом к двери. Слабое свечение заинтересовало его. Интересно, кто не спит ещё в такую бессонную ночь?              Джордж встал на ноги. Подобно мотыльку, летящему на свет фонаря, он поплелся в сторону зала, в шутку названного «местом общего сбора». Блеклое сияние лампы стало намного ярче, заставив парня прищурить глаза. Когда зрение привыкло к яркому враждебному свету, Джордж сильно удивился.              — А ты чего не спишь?              Ринго, сидевший в кресле, медленно поднял на него тоскливый взгляд. До этого его внимание было нацелено на странные узоры на ковре.              — Не спится, — кратко сообщил барабанщик.              — Мне тоже, — Джордж уселся в кресло напротив. — Есть идеи как заснуть?              — Может, считать овец?              — Глупая затея.              — И то верно.              — И что же тогда?              — Была у меня идея начать читать скучную сказку, но тогда уснешь ты, а не я, — заметил барабанщик. — Или будет наоборот. Неважно, я всё равно чтец плохой.              — И книги тут явно на японском, — заметил Джордж, покачав головой. Его взгляд блуждал по полкам шкафа, потом упал на приземистый, круглый столик в центре зала, где лежал единственный лист бумаги и пара кисточек. Самую большую из кистей крутил в руках барабанщик. — А это ещё откуда?              — Мы же рисовали вчера, — ответил Ринго. — Ты разве не помнишь? Ту самую странную женщину, по заказу японской прессы. Она вышла жутко, а я весь измазался в краске!              — Помню, помню, — покачал головой Джордж. Загадочно улыбнулся. В его голову пришла странная идея. — А давай порисуем?        Ринго взглянул на Джорджа с нескрываемым отвращением и изумлением. Второй раз запачкать руки, рубашку, штаны и ботинки барабанщик явно не хотел. Джордж это понял.              — Аккуратно и осторожно, — сказал он. — Рисовать — это как играть на гитаре, свой темп и ритм нужен. Не смотри на меня таким замученным взглядом, умеешь ты на гитаре играть!              Ринго недовольно проворчал, поняв, что сопротивляться нет смысла. Джордж быстро принялся обыскивать полки стоящего рядом шкафа. Надежда найти краски была сильна.              — Леннон не мог далеко их запрятать, — говорил самому себе Джордж, вскрывая и обыскивая каждую полку. Внутренности шкафа предательски скрипели, но, благо, оставшиеся два битла спали крепким сном.              — Нашёл!              И на столике оказались баночки с краской и пара новых кисточек, больших и маленьких. Потом появилась палитра, баночка с водой — и два музыканта принялись к рисунку.              — Смотри, Ринго. Думаю, выходит красиво.              — Похоже на кривого осьминога с такими же кривыми ручищами…              — Это должна быть рука с пальцами. А вот и вторая рука. И ноги…              — Хм, какой интересный человечек всё же выходит. Мне он начинает нравиться. А это у него прическа такая?              — Да.              — Знакомая очень. Где-то я её вроде бы видел… А какой у него большой нос! Джордж, он мне кого-то напоминает.              Джордж взял самую тонкую кисть, окунул её сначала в воду, а потом в голубую краску. Но яркая капелька вдруг соскользнула с кончика кисти и голубое пятно растеклось на предполагаемом лице человечка.       Джордж с сожалением вздохнул и виновато улыбнулся:              — Я пытался нарисовать тебя, Ричи.