Epilogue: Если б можно было жизнь мне с начала начать... Если б можно было б заново родиться, я бы, словно ненормальный, влюбился опять в этот шрам на твоей левой ягодице.
❤️ 🧡 💛 💚 💙 💜
30 декабря 2020 года
За окном частыми и крупными хлопьями падал снег. Антон счастливо вздохнул, развалившись на диване, на котором помещался едва-едва, так как с подросткового возраста и значительно раздался в плечах, и прибавил в росте. В доме пахло хвоей и цитрусом, потому что каждая комната была украшена еловой веткой и миской с мандаринами, а вовсе не потому, что было напшикано освежителем воздуха, как Антону сперва показалось. От растопленного несколько часов назад камина было тепло, почти жарко — хотелось раздеться до трусов, как будто сейчас лето… И Антону снова шестнадцать. И он сейчас побежит в заводь прыгать с тарзанки. От ассоциаций и приятных воспоминаний защипало в носу, Антон потёр его и улёгся на бок, подложив руки под подушку и наблюдая за снегопадом за окном. Из-за снега и метровых сугробов в лесу накрылся поход к домику на дереве. А Антону было жуть, как интересно, жив ли он до сих пор. И не срубили ли дерево с нашкарябанными на нём буквами «А+А» в сердечке. Скрипнула половица и открылась дверь в комнату. Антон повернул голову и уставился на вошедшего уставшего, но улыбающегося Арсения, и сердце его привычно сделало кульбит и приятно сжалось от любви и нежности. — Уложил наконец, — вздохнул тот и подошёл к дивану, присаживаясь в ногах у Антона. — Ты чего не спишь? — Тебя жду. — Я мог провозиться с ними ещё часа три. Мне кажется, если бы не ба, которая пришла, начала рассказывать сказки и устроила конкурс «кто быстрее уснёт», они бы никогда не угомонились. Кстати, я уснул первый, — хмыкнул он. — Ну ещё бы. — Антон улыбнулся. — Спел бы им колыбельную, что ли. — В пять лет? Какие колыбельные? Им бы в планшет поиграть, да мультики дурацкие посмотреть. — Или на папку, — кивнул Антон, не удерживаясь от широкого зевка. — Ну, не. На папку им ещё рано смотреть, — зарделся Арсений, а Антон рассмеялся. — Чёйта? — Шестнадцать плюс, Антошка. — Он щёлкнул Антона по носу и был тут же пойман и укушен за палец. — Ай! Антон поцеловал его в ладонь и потянул на себя, укладывая впереди и обвивая рукой и ногой в их любимой позе «большой-маленькой ложек». Арсений попротестовал буквально полсекунды, прежде чем привычно обмякнуть в объятьях. Подумав, что он самый счастливый человек на свете, Антон вздохнул и попытался понять, чем всё это заслужил, прокручивая в голове последние девятнадцать лет до этого самого момента. Без Арсения первое время было, ну, фигово. Но тот писал письма, присылал открытки и фотографии, звонил два, а то и три раза в неделю — как и обещал, бегал к таксофонам на почту, чтобы родителям не пришлось платить потом гигантские суммы за межгород. Антону, кстати, один раз досталось в конце месяца за то, что он как-то позвонил Арсению в Питер, и они проболтали часа четыре, хоть до этого и разговаривали днём ранее. Тогда Антон стал копить карманные деньги не только на сигареты, а ещё и на карточки для выхода в интернет. Они перекидывались с Арсением электронными письмами, жаловались друг другу на дурацкую школу, идиотских учителей и дебилов-одноклассников и на то, что «Макарчик тут тако-о-ое учудил!», а «Поз вообще охуел!». У Антона была возможность выходить в интернет по допотопным карточкам, которые работали только с семи вечера до полуночи в течение недели, и это было только их с Арсением время — «Телефон не занимать, никто никому не звонит!». Когда семь дней заканчивались, а денег на новую карточку не было, Антону приходилось страдать без интернета, довольствуясь лишь звонками. К сожалению, в Новый год две тысячи второго Арсению не удалось приехать в Воронеж, а Антона не отпустили в Питер даже после обещания закончить четверть без трояков. А это, между прочим, было очень сложной задачей, так как Антон был галимым троечником. Он накатал тогда Арсению длинное полотно, в котором распинался, как он всё это ненавидит и мечтает попросту свалить из Воронежа к нему, никому ничего не сказав. На следующий год Арсений не приехал и в деревню, потому что сломал ногу, свалившись с декораций в своём спектакле. Он же был актёром! И выступал — «служил, Антошка!» — в театре. Антон пол-лета ныл и маялся: каждый уголок в доме и все любимые места в деревне напоминали ему об Арсении и их прошлогодних каникулах. Ещё напоминал Артошка, который по-прежнему припеваючи жил у арсеньевских деда с бабушкой, а иногда и в домике на дереве. Поняв, что так он больше не может, Антон позвонил родителям и попросил забрать его в город. Там хотя бы был интернет и ловил мобильный — бессмертная Нокиа — подаренный Антону на семнадцатилетие. С Арсением можно было обмениваться смсками и письмами в «аське». Потом появился Скайп, а карточный интернет сменился безлимитным. Тогда Антон с Арсением впервые попробовали секс по переписке. Это было… будоражаще и настолько клёво, что стало их едва ли не любимым занятием по вечерам после школы. Они созванивались «по компьютеру, как будто по телефону!» каждый вечер и даже иногда засыпали «вместе», слушая дыхание друг друга. Впервые после того лета они увиделись «вживую» только спустя два года, потому что Антонова семья переехала в Москву — расстояние между ними сократилось аж на пятьсот километров! Антон обнимал и целовал Арсения так крепко и так долго, что тот в какой-то момент пожаловался, что ему нечем дышать, и вообще «Антошка, сломаешь меня сейчас». Но ему было плевать, он был слишком счастлив. Арсений же, несмотря на свои слова, тоже чуть ли не впаялся в Антона и держал крепко, не отпуская. После окончания школы Антон принял решение, что он хочет переехать в Питер. Арсений, как бы тот его не уговаривал, в Москву не хотел. А жить на два города было… ну такое. На том и порешали. В их первой совместной съёмной комнате в коммуналке было тесно, неудобно и грязно. Да и соседи оставляли желать лучшего. Домик на дереве в деревне и тот был гораздо уютнее. Но Антон не жаловался, потому что, как говорится, «с милым рай и в шалаше». На это Арсений ржал и говорил, что не с милым, а с мылом, и Антон ему верил. Разумеется, у них были и ссоры — как из-за мелочей вроде немытой посуды и разбросанных носков, так и из-за необоснованной ревности то одного, то другого. Но долго друг на друга они всё равно дуться не могли и приходили мириться практически одновременно. Антон дарил Арсению цветы и ходил на его спектакли. А Арсений баловал его вкусняшками. Часто приходилось ужиматься в бюджете, так как они были двумя, пусть и работающими, студентами — но они справлялись. Арсений не оставлял свою мечту стать настоящим актёром: пробовался в разных кастингах, участвовал в куче спектаклей, ходил на пробы, и в какой-то момент у него получилось. Его первая роль в дурацком сериале на «НТВ» была, конечно, максимально ублюдской, но Антон всё равно им безумно гордился. А потом всё стало потихоньку налаживаться, и Арсения начали приглашать на более удачные роли всё чаще и чаще. У Антона появился свой канал на Ютубе — начинал он с банальных обзоров видеороликов и компьютерных игр, проводил стримы и летсплеи, а потом, с пинка Арсения, забабахал своё шоу, куда сперва приглашал друзей и копался в их телефонах, задавая вопросы их контактам. А затем, когда подписчиков на канале стало более пятидесяти тысяч, к нему стали приходить всё новые люди: такие же, как и он, блогеры, но с охватом аудитории в разы больше. Канал начал стремительно развиваться. К две тысячи одиннадцатому году они, общими усилиями (но и не без помощи родителей и бабушек) смогли позволить себе уже отдельную квартиру-студию — голую коробку в центре города, но зато без идиотов-соседей. В две тысячи двенадцатом, обжившись в собственном гнёздышке, поехали в отпуск в Сочи. В начале две тысячи тринадцатого, в Риме, стоя рядом с Колизеем, смущаясь и краснея, как шестнадцатилетка, Арсений предложил Антону стать его мужем. Кстати, Антон «вышел из шкафа» перед родителями только после того, как в конце две тысячи тринадцатого они с Арсением расписались в Германии. Те, к большому ахую Антона, даже не удивились и лишь сказали что-то вроде: «Вы живёте вместе с восемнадцати лет, мы догадались». Они, конечно, пообижались на Антона за то, что он не пригласил их на свадьбу, но узнав, что не было ни большого торжества, ни шикарного банкета — лишь тихий междусобойчик на двоих — перестали. Родители же Арсения, к сожалению, приняли эту новость не так радужно и попросту перестали с ним общаться на целый год. А потом, в две тысячи пятнадцатом, у них появились двойняшки Никитка и Артёмка, и они все вместе всё-таки перебрались в Москву. К этому шагу — стать родителями — они пришли непросто, но вместе, путём долгих разговоров. У Арсения было дохуя работы — пробы, кастинги, съёмки, опять съёмки и снова съёмки. У Антона — тоже съёмки, почти миллион подписчиков на Ютубе и в Инстаграме, всё более известные люди в гостях в «Контактах»... Но, даже несмотря на столь плотные графики, они всегда находили время друг на друга и на семью. Сейчас, в две тысячи двадцатом, они приехали на Новый год в «родные ебеня, в любимую Хуйхуяловку», чтобы повидаться с бабушками и дедушками, показать им правнуков и просто, наконец, по-человечески отдохнуть от суеты московских трудовыебудней. В отличие от матери с отцом, бабушка и дедушка Арсения отнеслись к их с Антоном союзу с теплотой. А когда увидели правнуков, то и вовсе растаяли. Что же касательно Антоновой бабушки, так та вообще просто сказала: «А я же говори-и-ила!». Антон крепко прижал к себе Арсения, зарылся носом ему в затылок и вдохнул родной и любимый запах, который даже спустя девятнадцать лет не переставал будоражить и распалять в нём страсть и желание. А ещё галлоны нежности, которую Антон не знал, как в себе удержать. — А-а-арс? — после затянувшейся паузы подал голос он, вдруг вспомнив кое-что очень важное. — М-м-м? — Слушай, щас не удивляйсяя ток. Но чёт вспомнил. А чё ты тогда на «Новый год» на бумажке написал? — Какой? — не срастил Арсений, но даже не пошевелился и не обернулся. — Да тот, помнишь? Мы в наше первое лето когда тут были, на костре праздновали, — подсказал Антон, чуть боднув арсеньевский затылок. — Господи, ну ты и вспомнил. — Тихий высокий смешок, как и много лет назад, пустил приятное тепло по всему телу. — Да ничего не написал. — Как это ничего? — Антон от удивления даже приподнялся на локте и посмотрел Арсению в ухо. — Да так — ничего. У меня в тот год случилось всё, чего мне хотелось. И даже больше. И я не придумал, что ещё хочу пожелать. — Фига ты. Прям таки всё? — Он даже вида делать не стал, что разулыбался как дурак от этих слов. — Ну... Да? И сейчас есть, — чуть поёрзав, Арсений вжался в него ещё крепче. — Ты у меня такой романтичный, — чмокая того в плечо, заявил Антон. — А ты у меня такой сентиментальный. Только не зареви. — В жопу пошёл, — фыркнул Антон и укусил арсеньевское ухо, тот лишь хмыкнул в ответ, а затем протяжно зевнул: — А мо-о-ожно не сегодня? Я так устал... — Ладно... — Они снова ненадолго замолчали: Антон продолжал прижимать Арсения к себе, а тот тихонько посапывал в его объятьях. Но в его планы не входило уснуть прямо сейчас. — А-а-арс? — М-м-м. — Ты спишь? — Мгм, — согласно промычал тот. — А хошь прикол? — шёпотом проговорил Антон, снова прикусив Арсения, только теперь за загривок. Ну нравилось ему кусаться, Арсений весь был такой... его хотелось постоянно. — Прям уж прикол? — Ну… Почти прикол. Я тут порылся в ящике в надежде что-нить посмотреть, пока тебя нет… Интернет в деревне ловил настолько погано, что Антон даже не смог посмотреть опубликованные несколько часов назад «Контакты» с Арсением. Не то чтобы он их не видел, разумеется — он, на минуточку, непосредственно в них присутствовал — но было интересно, как они выглядят в монтаже. — Ты, кстати, помнишь, что в следующий раз пацанов укладываешь ты? — перебил Арсений, но Антон его проигнорировал, продолжив свою мысль: — Так вот, я искал… — Арсений заёрзал, зарычал и, развернувшись к нему лицом, забрался Антону под свитер пальцами и защекотал бока, отчего Антон едва не взвизгнул: — Да харо-о-ош, помню я, помню! — Что ты там искал? — Не важно, что я искал, важно — что нашёл! — И-и-и? — То-самое-порно, — заговорщицки прошептал Антон и хитро сощурился. — Какое? — Ты чё, реально не помнишь? Арсений улыбнулся, выдавая себя с потрохами — всё-то он помнил, просто выпендривался. — Наше первое гейское порно? — Да-а-а. — Хочешь посмотреть? — А мелочь не припрётся? — Мы закроем дверь. — Тогда хочу. Хихикая, точно малолетки, они заперли двери в комнату и вставили в древний, но всё ещё рабочий видик кассету с надписью «Чип и Дейл». — Прикинь, если бы пацаны решили посмотреть её, — фыркнул Антон, садясь обратно к Арсению на диван, которым заменили кровать ещё лет десять назад. — Да они видеокассету даже в глаза не видели, ты о чём вообще? Они уселись на диване, точно как тогда — плечом к плечу, оперевшись на стенку, и Арсений взял пульт от видика, нажимая на плэй.❤️ 🧡 💛 💚 💙 💜
Просмотр порно, помимо должного возбуждения, вызывал и прилив ностальгии, от которой и Антон, и Арсений периодически умилялись и покатывались друг с друга со смеху. Впрочем, это не помешало им хорошо потрахаться, и теперь разморённо валяться голыми на диване. Арсений лежал на животе, обнимая подушку и счастливо вздыхая, а Антон своей подушке предпочёл арсеньевскую задницу, которая с течением времени становилась только всё более охуенной. — А-а-арсеньсергеич? — позвал Антон игриво, поворачивая голову и утыкаясь носом аккурат в тонкий шрам на левой ягодице. — Слушаю вас, Антонандреич, — тем же тоном отозвался Арсений, Антон хихикнул и, потеревшись свежевыбритой щекой о задницу, поцеловал в шрам. — У меня есть секрет, но только никому-никому. — Да-а-а? — Да-а-а. — Говори свой секрет, Антошка. — Я пиздец, как обожаю ваш шрам на заднице! — Это разве секрет? — Нет. Секрет в том, что я сперва влюбился в него, а уже потом в остального вас. Вот. Арсений замолчал и красноречиво посмотрел на Антона, повернув к нему голову. — Чё? — Хуй через плечо. Люблю, говорю, не могу. Аж бесит. — Дурак ты, мой Антошка. — Сам дурак, — счастливо расхохотался Антон, разворачиваясь и кусая Арсения за тонкий шрам на любимой попе.Fin.