***
Очередные декабрьские поездки Эмиля по всем станциям метро разбавляются дракой бомжей за мусор у одного из контейнеров, мимо которого парень проходил каждые понедельник и среду, так как ездил на дополнительные уроки, однако именно этот день был пятницей. Дмитрий Андреевич предупредил, что в среду у него не получится и предложил перенести. Эмилю же было без разницы в какой день встречаться с ним, учитывая то, что он взял две недели перерыва на работе. Закутавшись сильнее в пуховик, парень тоскливо глянул на ругающихся мужиков и быстро прошел мимо них к спуску в метро - на улице было -28. — Ты ужасно замерз, наверное, не надо было вытаскивать тебя в такой холод, — первая же фраза Масленникова при виде Эмиля на пороге его квартиры. Иманов переступает порог пусть уже и в тринадцатый раз (он ведет счет), но привыкнуть к тому, что старомодные темные обои заменяет светлое современное покрытие, а вместо винтажных картин к стенам прибиты минималистичные полки, так и не может до сих пор. Квартира совсем не такая огромная, какой была предыдущая — всего одна комната и зал с кухней, однако в ней Дмитрий Андреевич смотрится гармоничнее. — Зато я стал свидетелем капиталистического строя на практике, — тихонько усмехается парень, вспомнив битву за свалку, и спешит снять с себя тяжелую куртку. После двухчасового занятия по истории Дмитрий Андреевич предлагает Эмилю остаться на чай, сжалившись над уставшим учеником. — Так и не придумал, куда поступать будешь? — спрашивает Дима, разбавив их молчание. — Нет, — выдыхает протяжно и качает головой, — Постараюсь в какой-нибудь университет с хорошей стипендией, а там уж как пойдет. — Многие хотят в Питер. Ты не рассматривал обучение там? — садясь напротив, вопрошает мужчина. — Нет, — сухо повторяет Эмиль. Этот Питер у него уже отпечатался в сознании страшным сном. Мечта большинства одноклассников для него чужда — он не хочет вспоминать отца когда-либо в будущем. — Ну ладно, и в Москве много универов, не переживай главное, — Дима кладет в чай две ложки сахара и поднимает взгляд на парня, — Кстати, пришли результаты олимпиады. Скорее всего ты поедешь на региональную, — сказал он "замечательные" новости. — Ну просто шикарно. И где это будет? — убито произносит Эмиль. — Ближе к новому году станет известно, — веселится Дима с реакции парня, — Не вешай нос, ты сможешь прогулять всю неделю легально и провести её в другом городе. Может даже со мной. Иманова эти слова подбадривают, и он даже перестает думать о том, что легче будет сброситься с крыши. — Ну, если с тобой, то может всё не так плохо, — выдыхает парень, не замечая внимательного взора со стороны учителя, помешивая сахар в чае, — Слушай, а ты был… в Питере этом? — интересуется Иманов осторожно. — Был, — отвечает Дима не сразу, пряча взгляд, — Перед тем, как свалить отсюда, я прожил там год. А что? — мужчина откидывается на спинку стула, — Аля оттуда приехала, насколько я помню, да? — Мгм… — кивнул Иманов, поджав губы, — Отец тоже туда собрался. Наверное, там лучше, — пожимает плечами он. — Кстати, как дела у них? Мама всё ещё в больнице? — Дмитрий Андреевич понимает, что не должен спрашивать такое у него, но просто не сможет не волноваться, если не сделает этого. — Ну, вроде нормально, — пацан вспоминает новость о беременности его новой жены, — Даже очень нормально, — эта фраза выходит приглушенной в кружке чая. Оба понимают, что тема не особо приятная, поэтому сразу начинают разговаривать о другом - об отвлеченном от всей суеты и событий, что происходили в их жизнях. Не вспоминают больше ни родителей, ни одноклассников, ни коллег, ни проблем, которые обоих сжигают изнутри, и Дима просто делится тем, что сходил в театр на современную постановку Онегина, где Ленский оказался роботом-убийцей, а Татьяна лесбиянкой, а Эмиль, смущаясь, говорит о том, что закончил читать вездесущую "гордость и предубеждение", потому что ему кажется, что книжка слишком популяризирована, но Дима не смеется нам его выбором, а внимательно слушает о поступках Дарси и Элизабет, которые пацан называет дебильными. Парни забываются за разговором, продолжая обсуждать совершенно неважные темы, и вот Дима на автомате предлагает ему мороженое, которое лежало в холодильнике в ведёрке, а Эмиль соглашается. Они решают посмотреть фильм на телевизоре в зале Димы, когда большая стрелка часов показывает на восьмерку, и даже не думают, что это как-то неправильно. Смотреть решают "Портрет Дориана Грея", который Эмиль, на сильное удивление Димы, ни разу не видел. — Не пожалеешь, — уверяет Масленников, и пацан верит. И действительно не жалеет. Фильм начинается с того, что красивый молодой Дориан приезжает в Лондон и тут же знакомится с его разгульной культурой. Лорд Генри и художник Бэзил встречают парнишку, и в одном из баров он встречают молодую актрису, в которую влюбляется с первого взгляда. В то же время Бэзил рисует портрет Дориана, а сам парень, увидев его, понимает, что отдаст все, только бы оставаться таким же молодым. Эмиль замечает двойственные намеки на симпатию к Дориану со стороны Бэзила, однако отгоняет от себя эти мысли — вряд ли Дмитрий Андреевич предложил бы такой фильм. Лорд Генри всячески настраивает Дориана против его миролюбивой натуры, и после того, как парень неспециально доводит до суицида свою девушку отказом от свадьбы, он все-таки тонет в Лондонском разврате. Эмилю с каждым намеком все интереснее смотреть на взаимоотношения художника с Дорианом, и он даже надеется, что парень одумается, прислушается к другу, однако… он делает с ним то же, что и с остальными его партнерами. Соблазняет и оставляет позади. Дима же во время этой сцены моментами поглядывает на Эмиля, а видя его слегка нахмуренные брови, ухмыляется. — Я думал, Бэзил не прогнется… Взрослый же мужик… — досадливо шепчет Иманов. Ему обидно за мужчину: Дориан ужасно поступил. — Он в него влюбился, — просто констатирует Дима, — А в этом плане возраст не играет никакую роль. — Со знанием дела говоришь? — усмехается пацан, оборачиваясь на Масленникова. Они лежали на разложенном диване, включив фильм на телевизоре, а между ними валялись пустые стаканы и ведро из под мороженого. — Уж поверь, — только хмыкает Дима. Дальше Эмилю уже не очень интересно — Бэзил погибает от руки Дориана, и тот сваливает из Лондона на целых двадцать пять лет. Вернувшись, он влюбляется в дочь Генри, и это действительно веселит Иманова. Весь фильм этот персонаж жутко раздражал его, да и сам был причастен к тому, что стало с Дорианом, а теперь его же действия обернулись против него. Эмиль не верит слезливому монологу Дориана, не верит, что тот завяжет со своей разгульной жизнью и сможет стать семейным человеком, поэтому искренне надеется, что у них с Эмили ничего не выйдет. Люди не меняются, эта фраза вколочена в его мозгу прочно. Он рад финалу — мудак умирает, от Генри отрекается дочь, а сама Эмили уезжает из города. Во всем фильме парню жаль только Бэзила. Идут последние титры, и Дмитрий Андреевич выключает телевизор. А Эмиль, прислушиваясь к тишине, впервые за вечер ловит себя на мысли, что только что посмотрел фильм в квартире учителя с учителем. В которого ещё и влюблён. — Ну и как? Не пожалел? — спрашивает Дима, собирая мусор, который от них остался. — Пожалел. Бэзила, — признается Иманов, потянувшись всем телом, — Думал, что он станет для Дориана кем-то особенным, а на деле… — Но он же оставил себе его шарф, — хмыкнув, отвечает Дима. Он почему-то так и думал, что Эмиль проникнется именно этим персонажем. — Пф, а перед этим убил, — "напоминает" пацан, — Ой, уже почти одиннадцать! — искренне удивляется он, взглянув на часы. Последний автобус уехал еще в десять, а метро закрывается уже через час, — Мне лучше поторопиться… — Эмиль поднимается и спешно натягивает снятую толстовку обратно. — Эмиль, — вдруг зовет его все это время молчавший Дима, — Ты можешь остаться, если хочешь. Масленников за долгое время чувствует себя не так одиноко в этой квартире, и это перебарывает здравый смысл. Ему хочется просто знать, что он не один в этих сорока квадратных метрах. Он внимательно смотрит на смену эмоций на лице пацана с удивления на замешательство и немного напрягается: может, это слишком для него? — Просто поздно уже, — пожимает плечами Дима, показывая этим, что ничего "такого" в его предложении нет, — Вдруг наткнешься на патрульных или… на кого-нибудь ещё. У парня в голове только обезьянка с тарелками, не более, он слегка обескуражен всей ситуацией. Однако после последней фразы учителя он незаметно ежится — вспоминает изуродованное лицо Сени, который якобы упал с моста сам. Эмиль уверен, что ему помогли, а потому и сам с тех пор боится ходить по ночам. — Если ты никого не ждешь, то… ладно, — легко отвечает он, — Завтра всё равно выходной. — Я тебя завтра отвезу на машине, мне по пути потом дела, — заметно расслабляется учитель и тоже поднимается с дивана. Эмиль наблюдает за тем, как Дима приносит ему комплект постельного белья, прибывая в легкой прострации.***
"Я уже… третий раз ночую с ним в одном доме" Эта мысль не дает уснуть. На часах уже четвертый час ночи приближается, однако усталостью и не веет. Снова в голове нескончаемые мысли обо всем и обо всех, что конкретно так заебало паренька. Начиная от приближающихся пробника ЕГЭ и олимпиады в хрен пойми каком городе, заканчивая вечеринкой на следующей неделе, на которую Иманов обязался сходить. А между этим всем затесался гребанный Дмитрий Андреевич, ни с того ни с сего позволивший остаться у него. И вообще, сегодняшний день прошел странно - они вместе смотрели кино, кушали мороженое, а теперь ночуют тоже вместе. Явно не подобающие отношения для преподавателя и ученика… Смотря в потолок, пацан невольно прислушивался к тишине этой квартиры, нарушаемую только тиканьем часов и едва слышным сопением в комнате Димы. Странное ощущение. Если осознать то, что ему нравятся и мужчины тоже, было не так сложно, то принять было куда сложнее. Может, он просто неправильно направляет собственные мысли? Вдруг это из-за неполного присутствия родителей в его жизни? Но ведь в этом же нет ничего страшного? Наверное, это нормально… Мысли прерывает резкий грохот в комнате, в которой спал Масленников. Эмиль вздрагивает, тут же принимая сидячее положение, и замирает, прислушиваясь. Слышится какое-то копошение и тихие неразборчивые бормотания. Пацан поднимается и аккуратно пробирается к двери в его комнату, останавливаясь напротив. Бормотание прекращается, однако теперь Эмиль слышит, как мужчина сбивчиво дышит. Испугавшись, парень наплевал на приватность и открыл дверь, заходя внутрь. На двухспальной кровати, свернувшись, ворочался Дима, подминая под себя простыню и сжимая крепко края подушки. Он тяжело дышал, а одеяло было откинуто на пустую вторую половину кровати. На паркете валялся его телефон, который он, видимо, случайно уронил во сне. Эмиль, сильно испугавшись за мужчину, присел на корточки и коснулся пальцами его кожи. Со лба стекали капельки пота, а сам он очень промерз. — Дим… — парень кладет руку на влажные волосы и пробует разбудить, — Дима, проснись. Мужчина под его рукой вздрагивает и все еще сбивчиво дышит, говоря какой-то бред. — Лиза… Лизу… не троньте… Иманов хмурится, прислушиваясь к сонному бреду. Он не совсем уверен, можно ли будить видящего кошмар человека, однако состояние учителя его пугает, и он снова пытается позвать его. — Все хорошо, Дима… — фраза обрывается, потому что парень замечает одинокую слезинку, скатившуюся с ресниц. — Я… я вин… о-ват… Иманов перекладывает руку на затылок и, поглаживая, вновь предпринимает попытку. — Дима, ты ни в чем не виноват. Дима-а-а… Масленников снова дергается, но теперь уже размыкает глаза, испуганно таращась на Эмиля первую секунду. — Ты… ты чего тут? — Дима промаргивается и быстрым движением руки смахивает оставшуюся влагу. Эмиль все ещё не отпускает его, поглаживая по плечу. — Тебе сон снился, наверное. Ты… ты сильно дрожал, я испугался, подумал, ты задыхаешься. — Да, сон, наверное, — как-то странно отвечает Масленников, садясь, — Я разбудил тебя? — задается он вопросом, поднимая взгляд. Эмиль, видя в глазах застывшие капельки слез, теряется. — Нет, я еще не спал. Ты как? Тебе, может, воды? — слегка запинается Иманов. Видит легкий кивок и резко поднимается с пола, направляясь в сторону кухни. Ночное небо едва ли позволяет увидеть что-либо в квартире, поэтому парень идет медленно, чтобы случайно не споткнуться. Налив воды, он возвращается, однако Диму в комнате не находит. Первую секунду его снова охватывает паника, но он быстро берет себя в руки и идет искать мужчину. В однокомнатной квартире надежно не спрячешься, поэтому Иманов находит Диму в зале, а точнее на балконе. Тот стоял, облокотившись об стекло, и массировал пальцами переносицу. Эмиль, не раздумывая, выходит за ним, все ещё держа долбанную кружку с надписью «лучшему брату». — Дерьмовая ночка, — Иманов обозначает свое присутствие, — Воды? — Спасибо, — Масленников оборачивается и как-то мрачно ухмыляется, заметив кружку. Делает несколько глотков, высушив её полностью, и ставит на подоконник. — Извини, что напугал, — спустя секунд двадцать молчания, говорит Дима, все еще стоя спиной к парню, — Не помню, что снилось… — растерянно произносит он, почесывая лоб. Эмиль думает секунду о том, стоит ли напоминать, но любопытство, будь оно проклято, побеждает. — Ты… звал Лизу, вроде. Во сне, — неловко напоминает парень, аккуратно поглядывая за профилем мужчины. Он поджимает губы, плавно закрывает глаза и медленно кивает. — Конечно. Конечно, кого же ещё?.. — говорит, будто в трансе, Дима, поднимая голову к беззвездному небу. Эмиль молчит. Не спрашивает о том, кто это; не перебивает странную мысль. Просто молчит, стараясь не думать. На балконе так тихо, и даже гудящие машины внизу не шумят. Москва не спит, но в этом месте, кажется, не дотягивается своим ажиотажем. Где-то далеко слышится уханье сов, и Иманов даже пугается, не ожидав услышать их. Он немного мерзнет — вышел в домашних штанах и футболке, которые одолжил ему Дима, но продолжает стоять. — Мою сестру так звали, — внезапно начинает говорить Масленников, словно все это время настраивался на этот разговор, — Наверное, тебе стоит знать об этом… — он медленно выдыхает холодный воздух, — Мы жили в той квартире. Втроем. Я, она и бабушка. Наши родители… — Масленников сглатывает несуществующий ком в горле и продолжает говорить, — Мама умерла при родах, а отец спился потом. Его убили его же собутыльники, — мужчина грустно хмыкнул, — В общем, забота о Лизе упала на мои плечи. Нас перевезли к бабушке сюда, в Москву, всё вроде начало налаживаться, она подрастала, я взрослел… Заменил ей отца, наверное… Хотя, кажется, херовый отец вышел из меня. Появилась возможность улететь в Англию. И ты можешь представить себе, какой это был шанс для молодого пацана? Я не смог устоять, улетел, да и они были не против… Потом… Я приезжал раз в месяц, навещал их, конечно, но наступил подростковый период… Лиза быстро выросла, немного бунтовала, но была умной девочкой. Она хотела… хотела по моим стопам пойти. — Дима судорожно выдыхает, видимо, представляя перед собой образ сестрёнки. Эмиль продолжает молчать. — А я в том году долго не приезжал и… и не смог уследить. Лиза влюбилась. Сильно, до беспамятства почти что. Ну, ты, наверное, понимаешь. А у меня там свои проблемы были… — вспоминая Лию, Дима качает головой, — Идиот… И в итоге этот парень разбил ей сердце. Ужасным образом. Буквально растоптал её самооценку, я не преувеличиваю. Ну и она… — голос затихает, — Не выдержала. Побоялась, дурочка… Взяла и… повесилась. Мужчина тихо дрожит, быстро смахивая слезы. Он глубоко вдыхает и продолжает рассказ. У Эмиля в этот момент сердце сжимается и за Диму, и за Лизу. — Бабушка нашла её, сразу мне позвонила, но она старенькая уже была и заболела. Слегла с инсультом, умерла через две недели… Это всё произошло в июне. Я сорвался сюда тут же, перестал общаться с друзьями, на месяц закрылся в тех стенах. Страшно подумать, что было бы, если бы не Даник… "Я бы за ними ушел" — думает, но в слух не говорит. Эмиль же пытается переварить всю информацию, явно не в состоянии реагировать хоть как-то. У него внутри все сжалось от этого рассказа, и он не знает, как Диму поддержать. — Ты не виноват, — только и срывается с его уст. Голос хриплый и тихий. — Я уверен, для нее ты был лучшим братом, — говорит он, кидая взгляд на стоявшую на подоконнике кружку. — Теперь это не важно. Её нет. — Это важно, пока ты помнишь её. Дима вдруг внезапно поворачивается. Его взгляд задумчив, останавливается на лице Иманова, стоящего в закрытой позе из-за холодного воздуха. Он склоняет голову, приближаясь ближе, кладет руку ему на предплечье и чувствует, насколько тот замерз за это время. — Зайди обратно, я покурю и тоже выйду. Замерз же, — мужчина смотрит прямо в глаза, но видит лишь такой же взгляд в ответ. — Нет. Не хочу оставлять тебя здесь в одиночку, — твердо стоит на своем Иманов, пусть и сильно нервничает из-за близости учителя. — Эмиль. Но парня так просто не выгнать. — Упрямый, — выдыхает Дима. Он быстрым движением снимает с себя оранжевую олимпийку и накидывает её на плечи парнишки, прикрывая голые руки и плечи, а потом поправляет, соединяя две стороны вместе, и застегивает молнию до самого конца. На кудрявую голову натягивает капюшон, поправив перед этим непослушные волосы ладонью, и слабо улыбается в ответ на стеклянный взгляд. Эмиль не говорит, но становится теплее. Застыв на мгновение, Дима приближается к лицу парня, обхватив его двумя руками, и наклоняется вперёд. Смотрит на Эмиля долю секунды, а тот совсем ничего не понимает — только рот приоткрывает и на губы его пялит совершенно бессовестно. Палится. Масленников прикрывает глаза, уже носами стукнувшись с парнишкой, но в самый последний момент немного поворачивается, нежно касаясь уголка губ подростка, задерживается на мгновение и выдыхает, отстранившись. Эмиль же глаза открывает только через пять секунд, когда Дима, достав из повисшей на пацане олимпийки пачку, прикуривает сигарету. Он не понял, что это было. Он не ожидал. Вот совсем. И теперь всё ещё более запутанно. — Я рад, что ты узнал об этом, — признается Дима, — Мне кажется, я могу тебе доверять, — говорит он, куря свои любимые captain black. — Можешь, — только и шепчет Иманов.***
— Кхм-кхм!.. Бля… Дым ветром из приоткрытого окошка уносит вверх, где он медленно растворяется в воздухе, оставляя за собой лишь запах. За спиной огромная хата, где малолетки бухают водку, снюхивают дорожки и придаются различным греховным деяниям, впереди вид на ночную Москву за раздолбанным и грязным окном балкона, а рядом незнакомец, пытающийся научить его курить. — Да ты как-будто сперму глотаешь! Спокойней затягивай… Решив не интересоваться тем, откуда он знает, как глотают сперму, Эмиль делает уже четвертую затяжку. Как учили: медленный вдох, задержка, попытка не закашлять и выдох. Кажется, уже не так плохо… Адрес этой квартиры ему скинул Даня ещё в четверг, и Эмиль искренне удивился этому, ведь совсем забыл, что его кто-то куда-то звал. Настоятельно собравшись идти, он всё же выбрал не самые стремные вещи: джинсы, толстовку да зимние кроссы, и направился по нужному адресу. Тут его встретили полупьяный Даня, немного накуренный Илья и ещё двадцать незнакомых ему дураков и дур. А, ну и Аля с Полиной. В общем, это была типичная вечеринка подростков в СНГ, заканчивающаяся либо массовой оргией, либо массовой смертью. Ни то, ни другое в планы Эмиля не входило, ведь он просто пришел, чтобы проследить за Алей, поэтому пить он не собирался. Но какой-то додик все же словил его, пока он дышал свежим воздухом на балконе, и заставил выкурить с ним "сигаретку". — Во-от, другое дело! Красава, — на плечо парню приземляется тяжелая рука этого амбала, и Иманов хмурится, поспешив отдать тому недокуренный бычок. — Спасибо, конечно, но я пойду… — обнюхав себя, Эмиль поморщился и вышел с балкона. Эта дешёвая хрень отнюдь не напоминала сигареты Дмитрия Андреевича, но в голову давало знатно. Иманов ведь впервые курит в "затяг", и это не проходит бесследно. Кстати, о Дмитрии Андреевиче. После той ночи в прошедшую пятницу он делал вид, будто Эмиля и не существует. Отменил занятие в среду, игнорировал на уроках, почти на него не смотрел и ни разу не написал. О том, что следующий этап олимпиады будет в Воронеже Эмиль узнал от Ольги Леонидовны. Это пацана немного обижало. Особенно после того, как Дима дал практически прямой намек на то, что симпатия Эмиля взаимна. Усевшись на диван, на котором уже кто-то пытался сожрать друг друга, он продолжал пить купленный им же энергетик. К напиткам со стола не притронулся - кто знает, что там намешано. Он посмотрел на весь этот разврат, слабо выдохнул, а потом заметил приближающегося через огромное количество людей Сударя. Естественно, в это место пацан идти один не собирался и уговорил Никиту пойти с ним под предлогом, что Полина тоже будет на вечеринке. — "Димочка Андреич" этот заебал, — досадно говорит парень, усаживаясь рядом. "Соглашусь…" — Почему?.. — пытается перекричать музыку парень, вскользь наблюдая за танцующей неподалёку Алей. Та, в отличии от него, напилась неплохо так. — Подслушал случайно разговор их, — он кивает на одноклассниц, — Так Полина ей ныла насчёт него, якобы он на нее внимание не обращает… "Действительно…" — Иманов в душе мерзко так ухмыляется, однако вспоминает, что и на него теперь внимания не обращают, так что просто продолжает слушать. — Но он её подвез домой на той неделе оказывается, — еще угрюмей вещает Никита. — Чё? — резко поворачивается Иманов, — Она так сказала? — Ага. Эмиль не понимает, это у Димы вежливость такая или он со всеми целуется и домой подвозит?.. В любом случае, легкий осадочек, совсем малюсенький остается. Осознание того, что в его машине сидела Полина, скорее всего там же, где и Эмиль - на переднем, дается не очень приятно. — Какой-то пиздец… — Ага, — соглашается Эмиль, резко решив покинуть Никиту на пару минут и отойти в ванную. За этим действием своим расфокусированным взглядом следит Аля и не может скрыть тоску. А все потому, что ещё скучает и отпустить никак не может. Если бы родители считались с её мнением, она бы ни за что в эту школу не вернулась, ведь видеть Эмиля, так ещё и уже такого взрослого, ей больно почти физически. Её эта нездоровая любовь гложет, да и видно по нему сразу — он разлюбил и уже влюблён в другую. — Красотка, как дела? — "Илья…". Девушка поворачивается к нему и улыбается слабо. Она к нему ничего не питает, и если честно, начинала она с ним общаться, только чтобы вызвать ревность у Эмиля. — Напряженная такая… Расслабься, — парень протягивает ей стакан, наполненным чем-то тёмным, — Виски, — улыбается он безобидно. — Да я и так уже что-то совсем много… — не успевает Аля закончить предложение, как Илья целует её, перед этим набрав в рот то, что находилось в стакане. Жидкость проходит в горло и Аля невольно давится горечью напитка. — Не переживай, — отстранившись, парень хватает её за руку, — Всего лишь доза веселья… — и крепко сжав, уводит в ближайшую комнату, закрывая дверь.The Neighbourhood - Daddy Issues
Эмиль полоскает лицо под струей холодной воды, чтобы привести себя в чувства. Ревность его напрягает, а ревность к учителю ещё больше, тем более учитывая то, что он ему никто. Так, просто мальчишка. И он имеет абсолютное право быть в отношениях хоть с кем. Зато теперь Иманов убедился точно — Дима Полине сильно нравится, но вот проблема… не только Полине. Закатив глаза на свое отражение, парень вытерся бумажными полотенцами и поспешил освободить толчок, ведь кому-то неймется, видимо, блевать. Как только он выходит из ванной, туда сразу забегает очень бледный парень и воссоединяется со своим таким же белым другом. Однако то, что он видит в основной комнате, его вводит в ступор — что-то явно изменилось… Али нет. Вот, Полина танцует и выпивает. Сударь курит прямо на диване. Где-то у кресел Даня крутит косяки… но Али действительно нигде не видно. Как и Ильи… который весь вечер за ней хвостиком бегал, подливая всё больше и больше. Эмиля в холодный пот бросает, но он решает не наводить панику — подходит сначала к Полине. — Где Аля? — говорит напряженно и очень настороженно. — Чё? Я откуда знаю? И с чего вдруг заинтересовался? Ты же так явно показывал, что тебе на нее плевать… Оставив Полину и даже не дослушав её, он направляется к Сударю. Девушка все равно ничего толкового сейчас не скажет. — Чувак, ты Алю не видел? — наклоняясь ближе, чтобы тот услышал, спрашивает он. — Нет, но… я видел, как они с Ильей общались вот только что… — Блять… Эмиль даже думать не хочет о том, что он сейчас может с ней делать. Он не хочет даже представлять, чем он её там напоил, если она решила пойти с ним… Пацан, как чертова белка в колесе, бегает по всей квартире, пока не натыкается на того самого чудака, что учил его курить. — Эй! Да-да, ты… — не зная имени, затараторил он, — Тут девчонка была. Такая светлая, кудрявая… В юбке черной. Илья за ней… ходил. Не видел? — Э… Которая Аля, что ли? — нахмурился он, вспоминая, — А! Да, они тут общались… Потом, кажется, в ту комнату зашли, — жирным пальцем показывает на закрытую дверь, и Эмиль тут же подходит к ней, сказав беглое "спасибо". Дверь оказывается закрыта, и из-за громкой музыки совсем не слышно того, что происходит внутри. Обдумав свои следующие действия дважды, пацан заверяет себя, что лучше случайно застанет спаривание других людей, чем потом пожалеет, когда окажется, что там была Аля, и пытается открыть дверь, не повредив петельки. Достав монетку в пять рублей, он пытается унять дрожь в руках и тупые мысли в голове и просовывает её во внешнюю сторону щеколды, имеющую горизонтальный разъём, а после резко крутит в правую сторону. На удивление, замок смазан и поддается хорошо, и дверь открывается. Эмиль без раздумий резко заходит в комнату, захлопывая за собой дверь. Парня тут же бросает в холод, а потом в жар, и всё тело разом начинает дрожать от нарастающей злости. На кровати, освещенной лишь маленьким светильником на тумбе, бессильная против накаченного Ильи Аля пытается вырваться и стонет из-под ладони белобрысого ублюдка. — Э, свали нахуй! — Илья явно сильно не доволен, заметив его, продолжает удерживать двумя руками полураздетую девушку, у которой на щеках чёрные полоски от слез смешанных с тушью остались. Эмиль таким злым, кажется, был в последний раз буквально никогда. Ему хватает миллисекунды, чтобы сделать рваный вдох, а потом сорваться с места и почувствовать своим кулаком твердую челюсть парня. Тот сразу же отлетает, падая с кровати со звериным рыком, и Аля резко поднимается, облокотившись всем телом о стену за Эмилем. И этого, вроде как, могло хватить, чтобы убежать с девушкой из квартиры, но Иманов не оборачивается на крики Али, не собирается убегать, а лишь идет на приподнявшегося Илью, замахиваясь в очередной раз. И костяшки непривыкшей к дракам руки вновь смачно влетают Илье в лицо, но тот кабан стойким оказывается и даже поднимается, слегка пошатываясь. — Иманов… Ха… Чё, сам трахнуть пади решил эту шлюху? — усмехается он, облизнув кровь на губе. Эмиль не отвечает. У него сейчас глаза белой пеленой застелены, а в голове ни единой толковой мысли, напуганное новым чувством тело сопротивляться желанию не спешит. — Ну давай подеремся!.. — Илья делает внезапный рывок, пытаясь схватить Эмиля за ноги и повалить на землю, но последнее, что он видит четко - баллончик в его руке, вынутый из кармана толстовки. — А-А-А-А-А-А-А-А-А! — истошный вопль продирает горло, но не так, как делает это газ, разъедающий глазное яблоко. Он хватается за голову и падает на пол, будучи полностью обезвреженным, однако и тогда Иманов не разворачивается, чтобы быстрее свалить. Пацан засовывает Димину перцовку обратно в карман, а сам подходит к скрючившемуся на полу бедолаге и сильно бьет ногой куда-то в печень, заставив того взвыть. А после ещё два раза, чувствуя изощренное удовольствие. И сейчас Иманову так плевать, что пользоваться баллончиком "не по пацански". "И кто теперь под чьей ногой валяется?" Он разворачивает его лицо к себе и со всей злости разбивает толстой подошвой его нос, из которого тут же струей начинает хлестать кровь. — Эмиль… Эми… — Аля вдруг подает голос и Иманов вздрагивает, — Оставь его… Не надо, я сама виновата. — задыхается в слезах, кашляет из-за нехватки воздуха и держится за ушибленное плечо. Парень приходит в себя, быстро подходит к девушке и, беря под руку, ведь у той повреждена ещё и лодыжка, выводит из комнаты под оглушающую мелодию очередного ремикса. На них никто внимания не обращает — все накуренные и всем плевать. Они быстро находят свои куртки в прихожей, но Иманову приходится отдать свою толстовку и надеть пуховик на футболку, ведь Аля кроме тоненькой курточки не взяла себе никакой кофты. Они выходят в подъезд, и парень дрожащими пальцами пытается вызвать такси, усадив Алю на лавочку под крыльцом. — Эмиль, мне… мне нельзя домой, — выдыхает, щёлкая зубами, девчушка, — Папа… убьет, если узнает, что я… — она не договаривает и начинает нервничать сильнее. — Тихо-тихо… — Эмиль, сам ещё не до конца осознавший весь пиздец происходящего, просто хочет успокоить Алю. Её стертая помада, потекшая тушь и грубые синяки на теле заставляют сердце Иманова сжаться. — Ко мне поедем. Умоем тебя… Хорошо?.. — надежда на то, что они не помрут на улице появляется тогда, когда заказ всё-таки принимает какая-то красная Лада Гранта, которая прибудет через три минуты. — Эмиль… Он… он что-то подсыпал… Не знаю, мне страшно… — парень выдыхает холодный воздух и садится на корточки перед девушкой. — Аля, посмотри на меня, — просит Иманов, а когда его просьба исполняется, он продолжает, — Все будет хорошо. Это не может быть что-то серьезное. Проспишься и станет легче. — а сам думает над тем, что же этот придурок мог подсыпать ей. Наконец приезжает такси, и подростки доезжают до квартиры Эмиля за двадцать минут. Только на пороге квартиры Иманов замечает, что его белые зимние кроссовки запачканы кровью и грязью. Поморщившись, пацан убирает их в шкафчик, а сам помогает раздеться Але, которая сама едва стоит на ногах. Вдвоем они еле добираются до ванной комнаты в полумраке темных комнат, чуть не сбив по пути все картины на стенах, но всё же им это удается. — Эми... — прозвище, давно забытое, но всё ещё единственное в их отношениях. — Как себя чувствуешь? — парень садит её на край ванной и осматривает. Волосы растрепанны, макияжу пиздец, правой ноге тоже, а на руках и плечах синяки в виде едва заметных следов больших ладоней. — Не знаю… О боже, меня убьют… Папа… Если он узнает, он откажется от меня! — слезы снова текут по маленькому лицу девушки. — Конечно, нет! Ты ни в чем не виновата, Аль. Это всё тот мудак, вина лежит только на нём. — Иманов пытается успокоить девушку, но едва и это можно назвать успешным. — Давай умоемся… Парень помогает ей смыть всю косметику, дает свою футболку и шорты на резинке, а потом держит волосы, как настоящий джентельмен, когда весь алкоголь и неизвестные наркотики просятся наружу. После она вновь умывается и просит оставить её одну на пару минут. В это время Эмиль идет на кухню, где мама хранила, кажется, перекись и обезболивающую мазь. К удивлению, там находятся и бинты. Иманов всё это время старается не думать о том, что он сделал и какие будут последствия. Он раскладывает медикаменты на диване, когда из ванной выходит заплаканная и очень потрепанная Аля. Она тихо садится напротив парня, давая ему позаботиться о своих ранках. — Извини, — шепчет она через минуты две. Эмиль же продолжает трепетно размазывать по рассеченной брови антибактериальную мазь. — Сейчас главное, чтобы наркотик выветрился, — отвечает Иманов, перевязывая опухшую лодыжку, — Кушать будешь? — внезапно спрашивает он. — Нет, — качает головой девушка, боясь поднять взгляд на парня. Она сейчас совсем не такая, как всегда — не дерзкая и далеко не кокетка. Просто одинокая девчушка, жаждущая любви. — Спасибо, — поджимает губы она, легонько касаясь ступни. Болит несильно, до свадьбы заживет. — Все будет хорошо, — Эмиль садится поближе и притягивает девушку в объятья. Ощущаются они так странно — как будто вернулся в прошлое. — Ложись рядом сегодня, пожалуйста, — и он слышит, как всхлипывает девушка ему в плечо, поэтому не может отказать. Да и не смог бы в любом случае — она всё ещё очень близкий ему человек. Иначе она бы тут и не сидела. Они так и засыпают — в зале на разложенном диване, найдя в себе силы только для того, что сложить все мази обратно, выключить свет и прижаться друг к другу. Эмиль медленно поглаживал её волосы, пока она тихонько плакала ему в шею до того, как заснула, а после задремал вслед за ней, знатно вымотавшись.