***
— Господи, кто придумывал эти задания? — внимательно-наплевательский взгляд Яны скользил по страницам распечатанных листов, что им раздали учителя на пару, чтобы они готовились к письменной работе. Яна и Эмиль сидели в библиотеке, которая находилась на первом этаже отеля, и пытались запомнить хоть что-то из десяти страниц, которые нужно было выучить к завтрашнему дню. Иманова не особо напрягала письменная часть, нежели устная, которая должна была пройти уже через три часа в актовом зале хваленной гимназии. Эмиль на вопрос девушки не отвечает, пустым взглядом продолжая читать текст, смысл которого уже перестал понимать. Яна неожиданно кидает бумаги на стол, вызвав заинтересованные взоры всех немногочисленных в библиотеке, и начинает изучающе смотреть на парня. — Это же ты Илью отпиздил, да? — фыркает она, наблюдая за тем, как Иманов прячет ладони в рукавах толстовки, — Неплохо ты его, — усмехается девушка, обведя пальцем лицо. Иманов игнорирует реплики девушки, надеясь, что та прекратит. Но через секунд тридцать она снова начинает говорить: — Даня сказал, что ты пидор. Иманов от неожиданности поднимает глаза на девушку, пусть и не планировал обращать на нее внимания. — Поздравь его от меня, — закатывает глаза парень. И чё она к нему приебалась? Сиди да учи свой материал, тебе буквально после обеда выступать перед сотней человек с представлением своей работы, а ты какой-то херней занимаешься. Но, видимо, Яне совсем плевать. — Эхх, скука смертная… Как вообще Дмитрий Андреевич согласился повезти тебя сюда? Ему делать нечего перед новым годом? — девчонка берет книги, которые ни разу не открыла за это время, и кладет их перед собой, опираясь подбородком, — Ладно, Ирина Ивановна - старая дева без мужика и детей… Но на месте твоего историка я бы отпраздновала свой день рождения где-нибудь в месте повеселее номера отеля в чужом городе, — улыбается она «миленько». — Чего?! — Иманов окончательно забивает на напечатанный бред, переводя все внимание на Яну, — В каком смысле «день рождения»? — В прямом, Иманов, — откровенно ржет она, — Ему завтра тридцатник, — Эмиль в полнейшем шоке. — Стой, а почему… — Тсс! — мимо проходящая библиотекарша явно не в восторге с их диалога. — Извините, — говорит парень тише, но тут же поворачивается к Яне, — Почему он… не сказал?.. — Это уже вопросы не ко мне, — она поднимает руки, пожимая плечами, — Может, у вас недостаточно доверительные отношения? — самодовольно хмыкает она. — А ты откуда знаешь? — хмурится Эмиль. Вряд ли у неё с Димой отношения теснее. — Мне Аля сказала. А ей, кажется, Полина. — просто отвечает девушка. "Ну конечно. Полина про него, наверное, знает всё. Даже то, чего не знает сам Дмитрий Андреевич…" Хаотичные мысли Эмиля снова перебивает Яна: — Так ты реально педик или нет?***
"Что подарить парню на день рождения?" Гугл в помощь, думал Эмиль минут пять назад. Гугл в пизду, думает Эмиль сейчас. Первая попавшаяся статья в поиске гласила: "Выбрать подарок парню на день рождения — задача-головоломка для любящей девушки." Действительно. «Учитывайте личность бойфренда» Ну-у, коротко говоря, это мой гетеросексуальный (не факт) тридцатилетний учитель истории, у которого, кажется, раздвоение личности. «Этап отношений также имеет значение: малознакомому парню не стоит дарить мегакрутой и супердорогой подарок, который может к чему-то обязать.» У Эмиля почему-то сразу похабные мысли о том, как он встречает его в номере на кровати со словами «делай со мной все, что захочешь», и ему становится резко противно. Дальше в статье шли идиотские подарки, которые, наверное, самая отбитая девушка не подарила бы своему парню. Взять только часы на овощном аккумуляторе. На прикрепленной к подписи картинке циферблат часов стоял около двух соединенных проводами картошек. Мда. «Если молодой человек — ярый сторонник ЗОЖ, можно преподнести ему подарок “с юмором”» Да вы, я погляжу, юморист… Ничего дельного в статье так и не нашлось, а заключение лишь вызвало истерическую усмешку. «Подойдите к покупке или изготовлению презента максимально ответственно — ведь у именинника должны остаться самые радужные впечатления от дня рождения.» Радужные впечатления у него останутся в любом случае… Решив больше не обращаться к гуглу за помощью, парень нервно вышел из всех вкладок, блокируя телефон. Рядом сидящий на заднем сидении такси Дима непонятливо нахмурился. "Вообще-то я тебе тут подарок ищу на день рождения, о котором ты даже не удосужился сказать. Хотя стоило бы готовиться к выступлению, которое начнется меньше чем через полчаса…" — Волнуешься? — спрашивает историк, истолковав тревожность парня неправильно. — Нет. Все равно опозорюсь, — пожимает плечами. — С чего ты взял? — хмурится сильнее, — Ты вроде неплохо подготовился за эти два дня. — Просто предчувствие. — Какой оптимистичный настрой, — издевается Дима, но вдруг берет ладонь парня в свою, заставляя того и вздрогнуть, и охуеть, и немного перепугаться, — Если всё-таки заволнуешься, то смотри на меня. Я буду на третьем ряду сидеть. И представь, что больше никого нет в зале. Как будто очередные дополнительные занятия, — мягко улыбается Дима, смотря на поджавшего губы Эмиля тем самым взглядом. "Как на дополнительных говорите? А там мы тоже будем смотреть фильм, общаться на самые сокровенные темы и целовать друг друга? Нет? Тогда уж извольте отказаться…" — Мы как в гейской драме с вами, — хмыкает Иманов, растеряв последние нервные клетки и, видимо, мозг за эту неделю. Дмитрий Андреевич охуевает. Таксист охуевает вместе с ним.***
Яна оказывается толковее, чем выглядит, отчего Иманов даже удивляется. Девушка без запинки защищает свою работу, произносит текст, который, как показалось парню сначала, она и не учила, и даже успевает подмигнуть какой-то участнице, что та даже теряется первые секунды. Эмиль пусть и не нервничает, но следует совету Дмитрия Андреевича: смотрит только на него и только в глаза. И плевать на абсолютно идиотские поступки, которые он совершает последние два дня, плевать на то, что остальные смотрят как на дебила. Он свою речь произносит неплохо, правда заканчивает преждевременно, чтобы свалить поскорее, и уходит к остальным участникам. Поставив учителей перед фактом после церемонии, Иманов сваливает в город: изучать окрестности и искать подарок недо-возлюбленному. "Как настоящая любящая девушка" Преподаватели смотрят косо: волнуются, а вдруг не вернется и потеряется, но всё же отпускают бедного парнишку погулять при условии, чтобы писал каждые полчаса. Когда Иманов наконец покидает стены душащего отеля, его нагоняет Янка. — Куда поперся? — врывается она в его личное пространство, шагая рядом. — Подышать воздухом, — хмуро отвечает Эмиль. И, наверное, даже не соврет. Ему срочно нужно подышать, иначе рациональность покинет его окончательно. Девушка идет рядом с ним ещё недолго, однако скоро сворачивает на перекрестке, уходя на другую остановку, не сказав ни слова. Эмилю несильно интересны её планы, и он продолжает свой путь. Уже через час в портфеле Иманова были два магнита на холодильник - один для себя, один для Сударя, пачка чипсов, пять видов жвачек, но так и не было подарка для Димы. Не было даже идеи, что уж там. А ещё за этот час прогулки по центру Эмиль успел словить пару оценивающих взглядов от гопников и дам за сорок. И не мог определиться, что из этого хуже. Но идея для подарка пришла совершенно спонтанно: парень бесцельно ходил по бесконечным этажам торговых центров и заметил небольшой бутик бижутерии. И это показалось ему отличным решением всех проблем: не так дорого, ведь Эмиль всё ещё бедный школьник, но зато также красиво. В итоге на глаза парню тут же попалось серебряное кольцо, мягко переливающееся на свету. Эмиль практически без раздумий берет его и просит упаковать в коробочку. Он буквально видит, как на длинных пальцах Димы красуется это кольцо. Кольцо, подаренное им. "Как будто предложение делать собираюсь!.."***
— Да надень ты что хочешь, господи!.. На вечерней улице полно людей, а машин ещё больше. Голос в трубке заглушают сигналящие водители в пробке. — Короче! Надену черную водолазку, всё! — на том конце провода Сударь никак не может выбрать то, в чем он пойдет на новогоднюю дискотеку в школе, а Эмиль, пытаясь не врезаться в людей и дойти до отеля живым, помогает ему в этом. — Уверен, тебе очень подойдет она. Можешь скинуть фотку, если что, а я отключаюсь… — говорит парень быстро, ведь руки окоченели настолько, что телефон буквально готов выпасть из них. — Да стой ты… — Ой!.. — Эмиль вдруг врезается во что-то мягкое прямо на лестнице и всё-таки роняет телефон на землю, — О, Яна, привет, — парень поднимает трубку. — Привет?.. — девушка растеряно хватается за свой рюкзак, в котором после столкновения прозвучал звонкий стук стекла. — Всего два дня без меня, а уже нашёл себе какую-то… — начинается в телефоне, однако Иманов быстро выключается: — Всё, люблю, целую, не помри там. — Очень мило, — слышит напоследок от Никиты и кидает потрескавшийся телефон в карман. Эмиль бросает взгляд на портфель девушки, тут же смекает, что там алкоголь, и усмехается. — Заткнись, — закатывает глаза Яна, пряча улыбку, и заходит в отель. Эмиль заходит за ней. — Я не скажу, не переживай, — намекает Иманов на учителей, успокоив девушку. Яна щурится, думает о чём-то секунду, а потом выдает то, чего даже Эмиль не ожидал: — Хочешь со мной выпить? Отметим первый тур, — предлагает она, когда они заходят в лифт, чтобы подняться на свой четвертый этаж. — Если хочешь, приходи после двенадцати ко мне в комнату, — не дает она и слова вставить, а потом уходит к себе в номер. Пацан лишь ресницами хлопает, обескураженный её наглостью, однако для себя решает, что не против составить ей компанию.***
— Войдите, — слышит Эмиль, постучав в соседний номер. На часах полпервого ночи, за окном сплошная темнота. Переодевшись в широкие пижамные штаны и обычную серую футболку, Иманов приходит к Яне, когда понимает, что почти все в отеле уже уснули. — О, Эмилька. Пришёл-таки, — встречает его девушка, довольно улыбнувшись, — А я думала, ты у нас алкогольная целка. Иманов лишь усмехается этому словосочетанию, пока Яна достает из своего рюкзака две бутылки виски и двухлитровую колу. — Виски с колой? — почему-то Эмиль удивляется, подходя ближе к импровизационному столику в виде двух сдвинутых тумбочек, — Откуда у тебя алкоголь? — Я к другу ездила днём. Вот он и купил, — Яна вытаскивает из маленького холодильника коробку конфет и кидает на кровать к Эмилю. — Разве их не нужно покупать на ресепшене?.. — парень хмурится, перекладывая и их на стол. — Ну и пусть купят нам. Разве олимпиадники не заслуживают хотя бы шоколадки? — ехидно усмехается она, садясь на кресло напротив. — А почему ты пьешь тут? — всё ещё недоумевает Эмиль. Он вообще немного отстает от происходящего: в планах явно не было напиваться с одной из бэшек, которых он еще недавно называл припизднутыми. — У друга сессия, — морщиться Яна, открывая алкоголь, — Козел, кинул меня. На, открой, — девушка передает ему газировку, которую Иманов тоже с лёгкостью открывает. — И зачем позвала меня? — Не хочу пить одна, так до алкоголизма недалеко, — она подмигивает ему и начинает свою дьявольскую работу - смешивает алкоголь с колой в пластиковых стаканчиках. — И вообще, хватит разговоров. Давай отметим эту уебищную олимпиаду, — она поднимает стакан, призывая чокнуться, и Иманову только и остается, что сделать то же самое. Отступать смысла он не видел - сам ведь пришёл, понимая, что они тут будут явно не в настолки играть. Эмиль помнит — убегать от проблем с помощью алкоголя это хобби взрослых, однако плюет на свои принципы, когда понимает, что скоро такими темпами сойдет с ума. И вот он здесь — практически залпом выпивающий все содержимое стакана вместе с ржущей над его лицом Яной. Девушка включает музыку из своего плейлиста, чтобы не было слишком тихо, после даже нарезает фруктов из того же холодильника, плевав, что они за них не заплатили, и глядит на расслабленного Эмиля. — Что собираешься делать на новый год? — подливая виски, начинает разговор она. Иманова этот вопрос слегка расстраивает. Он ведь один дома, да и Сударя, кажется, снова не будет на каникулах, поэтому, видимо, придется наслаждаться компанией самого себя. — Не знаю. Ничего? — больше спрашивает, чем отвечает Эмиль, отпивая немного, — А ты? — Напьюсь как скотина и буду валяться в снегу, — довольно откровенно делится Яна, отчего парень начинает хихикать. Несмотря на то, что они друг друга практически не знали, алкоголь развязал им языки, и они просто болтали обо всём, напиваясь сильнее. Сначала завели разговор о школьных буднях, обсудили предстоящие экзамены и январский пробник, потом перешли на более общие темы, не замечая улетавшие минуты. Иманову стало интересно наблюдать за Яной — та немного растягивала слова, мягко улыбалась и двигалась более плавно, видимо, расслабившись окончательно. Эмиль, наверное, сейчас такой же: он чувствует, как сердцебиение ускорилось, а кончики пальцев немного онемели, затрудняя движение. К двум часам ночи они уже не пьют, отодвинув тумбочки, а сдвигают кровати и просто ложатся рядом друг с другом, приоткрыв слегка окно. И Эмилю действительно становится легче. Он не думает о Диме, об отношениях с ним, о маме или отце. Он вообще о проблемах не думает. — Висит груша… нельзя скушать. Что это? — Янка, кажется, тоже понемногу переставала думать, смотря пустым взглядом в потолок. — Груша для битья?.. — Иманов немного сбивается и путается между ею и «лампочкой», однако ответ даже его заставляет задуматься. — Человек, который повесился, с фамилией Груша. Музыка в комнате перебивается тихим, немного сдавленным смехом. — Слушай, ты не боишься за свою жизнь? — вдруг совершенно серьезно спрашивает девушка. — А почему я должен?.. — Знаешь… смерть Сени дала мне возможность задуматься… а вдруг это не несчастный случай? Да и за тобой теперь батя Ильи следит жестко. Он не упустит шанса прихлопнуть тебя, как комарика. Бах! — Яна резко хлопает в ладоши, усмехнувшись с дрогнувшего парня. — Да мне похуй, — совершенно честно отвечает он, — Что он мне сделает? — хмыкает Эмиль. — Посадит? Ну, или убьет, — пожимает плечами Яна. — Пусть, — просто отвечает Иманов, допивая из своего стакана. Это пятый? Или шестой… Он запутался. — И всё-таки ты педик, да? — девушка поднимается за ним и смотрит, как он закусывает горьким шоколадом виски. — С чего ты взяла? — откровенно смеется Эмиль, поворачиваясь к ней. — У меня хороший гей-радар, — она улыбается уголком губ. — Ну да, конечно, — закивал Иманов, — Да просто весь твой класс об этом шушукается, вот и ты так думаешь. — Факт, — Яна подливает ещё алкоголя, — Но они не видят того же, что и я. — Ну и что же тебя отличает от них? — насмехается парень. — Я не гетеро, — вот так просто признается она, ставя пацана в ступор, — И я вижу таких же. Эмиль смотрит неуверенно на Яну, секунду думает, опустив взгляд, и слегка смущается. Этой реакции хватает, чтобы догадаться до всего самой. — Ну и кто он? Твой суженный. — Сударь, — пьяно улыбается Эмиль, видя слабые покачивания головой. — Нет, Эмилька. Вы с Никитой, конечно, ведете себя иногда как педики, но я же видела, как он влюблен в Полину, — Яна опрокидывает в себя алкоголь, даже не поморщившись. Эмиль повторяет за ней. — Тебе делать нечего, кроме как за всеми следить? — парень снова заваливается на кровать. — Я не слежу. Просто наблюдаю. Ну, раскалывайся. Кто этот счастливчик? — Не скажу. Нельзя, — понимает Эмиль остатками сознания. — Кто-то со школы, да? — О да-а… — фыркает парень. — Я его знаю? — Знаешь. Конечно знаешь, — "он сейчас в этом же отеле находится". — Мда-а… Судя по твоим депрессивным настроениям, видимо, любовь безответная. — скучающе проговаривает девушка. — Судя по ним, да… — загадочно отвечает Эмиль, — А судя по действиям, нет. Хуй поймешь его, — пацан резко поднимается с кровати, хватаясь тут же за стенку, чтобы не наебнуться. — Ну и нахуй. — Гиперфиксация на хуях у тебя, Эмилька, — ржет Яна, наблюдая за тем, как пацан пытается устоять на ногах, — Не дают тебе, вот и злишься. — Слушай… я… наверное, подышу воздухом. Который свежий, — еле как выговаривает Иманов, с третьей попытки открывая дверь, — Я… вернусь. Возможно. — Ага… — лежащей на кроватях Яне похуй. Парень выходит из номера девушки в темный коридор, где свет выключили ещё часа два назад, и плетется на слабых ногах к форточке. На удивление, она оказывается открытой, и Эмиль высовывает свое лицо на холодный декабрьский ветер, схватившись за рукоятку, как за спасательных круг. Он бы мог сейчас подумать о его любви к Диме, если бы не думал о том, как не упасть с четвёртого этажа на плывущую снизу землю. Ещё несколько освежающих вдохов, горячие порозовевшие щеки охлаждаются, руки слегка леденеют, а сердце бьется сильно-сильно. И голова почему-то кружится сильнее обычного. Все немного в прострации, будто Эмиль наблюдает за этим сквозь иллюминатор. Вдруг кто-то абсолютно незаметно, словно кошка, подбирается сзади и кладет руку на плечо, заставив нехило так испугаться и слегка отрезветь. — Эмиль? — это Дима. Его невероятные глаза скользят по сметённому лицу парня, твердая рука сильно обхватывает плечо, заставив развернуться, и стойка такая, что хочется просто отдаться ему прям тут, на гребанном подоконнике. — Ты чего не спишь? — хмурится мужчина, оглядывая парнишку, — Ты выпил, что ли? — принюхавшись, догадывается он. — А ты почему не спишь? — вопросом на вопрос отвечает Иманов, оглядывая Масленникова: тот в футболке и джинсах. Будто и не собирался спать, хотя стрелка часов уже почти на тройке. — Так, Иманов, чё за херня? — Дима явно не понимает ничего, — И какой у нас повод вдруг? — Ну… — Эмиль отводит взгляд, едва сдерживая смех, — За первый тур и… за твой день рождения! — самодовольно парирует пацан, — О котором ты мне не сказал. Дима закатывает глаза, хватая парня под руку, не дав вырваться. — И почему тогда без меня? — немного нервный Дима заставляет Эмиля отлипнуть от окна и ведет его к номеру. Сейчас вот вообще не к месту всё это — Масленников не собирается за пьяным подростком тут смотреть. — Почему ты не сказал, что у тебя день рождения? — позволяя вести себя, вопрошает Иманов, — Мы не такие близкие друзья? — Так, — Дима прислоняет парня к стенке около его номера и шарится по карманам в поисках ключ-карты. Ему приходится приобнять его, чтобы наконец достать её из заднего кармана штанов. — Быстро спать, — он тут же резко запихивает пацана в его комнату, закрывая дверь, чтобы их никто не услышал. Эмиль, слегка пошатнувшись, снова прислоняется к стенке, смотря на Диму особенным взглядом. Легкая туманность и игривая ухмылка. Диме это всё ой как не нравится. — Мне тебя может еще уложить? — Масленникову уже просто хочется, чтобы этот чертик закрыл свои блядские глаза и не закусывал нижнюю губу так развратно. — Уложи, — легко соглашается Эмиль, пытаясь оторваться от стенки, но выходит дерьмово, и он буквально чуть ли не летит лицом в пол, однако его непослушное тело перехватывают, снова, с нажимом придавливая к стенке. Он чувствует руки Димы на своей талии, ощущает его дыхание у себя на щеке и не сопротивляется. Просто стоит смиренно в ожидании чего-то. И это что-то происходит. Дима смотрит сначала в глаза, потом на губы, снова в глаза, видит в них заинтересованность и вызов. А затем он этот вызов принимает, поддавшись вперед, и резко целует парня, до боли сжав одной рукой талию, а второй невыносимые кудряшки, зажав их между пальцами. Эмиль охотно отвечает — приоткрывает рот, дрожащими руками нашаривает такое сейчас нужное тело, бродит руками по всем ранее недоступным местам, ощущая теплый язык своим и сминая то нижнюю, то верхнюю губу. Масленников заводит руку под футболку, продолжая жадно целовать парня, и пальцами проводит по выраженным кубикам пресса, не разрывая поцелуй. Он слишком мягкий, слишком податливый под его ласками и слишком, блять, горячий. Дима берет всё без остатка, прижимает к себе ближе, словно так давно этого ждал, на миллисекунду прекращает поцелуй, смотрит в глаза, а потом снова целует, не давая передумать никому. Иманов и не собирается — он чуть ли не в голос стонет от того, как всё это ему было нужно. Дима вдруг отстраняется, руку перемещая на шею и приподнимая голову за подбородок, впивается губами в кожу, оставляя след за следом, заставляя глубоко и рвано дышать. Эмиль не может сдержаться, чувствуя одновременно так много, и невольно царапает Димину спину, холодными пальцами пробравшись под футболку. — Блять… — жалобно, чуть ли не всхлипнув, выдыхает Иманов, когда Масленников, продолжая чуть спускаться, целуя ключицу, проводит по низу живота горячими руками и оттягивает легкие штаны, тут же ощущая твердый такой стояк. Его стоны тут же затыкаются поцелуем, немного грубым, смазанным. Дима начинает поглаживать его член через ткань трусов и смотрит на реакцию юноши. Тот сильно закусывает губу, закрывая глаза от удовольствия, смешенного с давно забытым чувством возбуждения, и рукой невольно хватает Диму за запястье. — Мне тебе отсосать? — хриплым, просто запрещенным, блять, тоном проговаривает это Масленников, тут же заставляя открыть глаза и сглотнуть вязкую слюну. Дима снова целует его, но на этот раз медленнее, развратнее, полностью доминируя, а потом отстраняется буквально на сантиметр. — Ответь мне, — шепчет в губы, и опять прижимается к нему в таком же поцелуе. — Иманов, — строго, как будто на уроке, зовет его учитель. Эмиль же совсем ничего уже не осознает, теряясь в ощущениях и ебаном возбуждении. — Да… — кажется, парень уже не помнит, что значит это «да». Нужно было просто ответить хоть что-то, иначе он буквально помрет сейчас. Эмиль и не скажет уже, когда в последний раз уединялся в своей комнате, и поэтому от одного только касания у него стоит по стойке смирно. Дима ответом доволен. Он продолжает поглаживать его сквозь трусы, целует снова в губы, проникая внутрь языком, но быстро отстраняется, прижимаясь сначала к сладкой шее, покусывая, а затем облизывая ярко красные следы, после срывает с Эмиля футболку, опускаясь ниже, и наконец приближается к паху. Иманов не может не смотреть — Дмитрий Андреевич, сейчас такой разгоряченный и предательски сексуальный, стоит на блядских коленях перед ним, приспуская штаны. — Дима-а… — срывающийся голос, когда он тянет резинку трусов, и Масленников продолжает раззадоривать его. — Что, прекратить? — усмехается он, нагло приспуская трусы и явно не намереваясь прекращать. — Бля-ах… — Эмиль не успевает закусить губу, когда длинные пальцы наконец обхватывают его член, и стыдливо прикрывает рот рукой. Дима начинает проводить ладонью вверх-вниз, наблюдая, как Иманов прижимается к стенке, запрокинув голову, и пытается не издавать громких звуков. Вся рациональность уходит прочь, а мысли, орущие о том, что мальчишке всего шестнадцать, остаются на заднем плане, когда Дима наконец пробует парня на вкус, облизывая головку. Эмиль чувствует, как на всей длине проходятся языком, и просто не может сдержать себя. Он стонет в голос, наплевав на соседей или кого-либо ещё. Масленников снова вбирает в себя его член, продолжая помогать себе рукой, немного грубо надрачивая пацану. Иманову невероятно сильно хочется схватить его за волосы и позволить взять глубже, но он сдерживает себя, не двигая даже бедрами. А этого оказывается и не нужно, ведь Дима сам вбирает в себя практически всю длину, облизывает внутри языком, напрашиваясь на очередные стоны, и задерживается на пару секунд, а после отстраняется, проводя рукой по влажному члену. Как будто не в первый раз, блять. Иманова не хватает надолго — он кончает буквально через секунд тридцать, резко отстраняя от себя учителя, чтобы сперма не попала на лицо. Масленников же, чья рука находилась его на члене в этот момент, берет со стола салфетки и протирает ею ладонь, а затем и самого Эмиля. Он смотрит на парня снизу-вверх, видит, как тот чуть ли не теряет сознание, и берет на себя конечную часть — натягивает на парня трусы со штанами и поднимается, позволив себе оставить ещё один грязный, но недолгий поцелуй на его губах. — Всё, спать, — таким голосом, будто это не он только что ему тут отсасывал, командует Дмитрий Андреевич, заваливая ученика, что, кажется, не в состоянии даже думать, на кровать и укрывает одеялом, — Утром поговорим. И уходит, оставив ученика одного в своем номере.***
Утром они, конечно, не поговорят. А всё потому, что Эмиль, проспав буквально всё, что можно, просыпается от жуткого похмелья в десять утра от настойчивых звонков Ирины Ивановны. Прослушав выговор, парень, так и не поняв ничего, ковыляет до ванной, чтобы хотя бы придти в себя. И только ему стоит поднять взгляд на свое отражение, как он вспоминает абсолютно всё. Парень насчитал семь засосов на шее и ключицах, а также несильно распухшие губы от грубых покусываний Дмитрия Андреевича. Эмиль не знает, что и думать теперь. Вчера ему отсосал его учитель, а сегодня… нужно идти на гребанную олимпиаду с этим же учителем! Это полная задница, думается ему, пока он впопыхах надевает свои джинсы, невольно вспоминая руки Димы на собственном члене. Он отчетливо помнит все свои ощущения и все фразы, отчего становится ужасно стыдно, а видеть Масленникова не хочется совсем. Парень спускается в холл, светя всеми засосами, ведь в чемодане не нашлось ничего, хотя бы отдаленно похожее на водолазку, и ловит на себе взгляды и Ирины Ивановны, и Яны, и Дмитрия, черт бы его побрал, Андреевича. Учительница смотрит на него, как на демона какого-то, едва ли не перекрестившись, Яна абсолютно непонимающе, а Дима немного виновато, но хотя бы без осуждения. «Уже неплохо…» На самой олимпиаде всё снова идет через задницу — Эмиль не понимает ни одного задания, отказывается вчитываться снова, пишет то, что пришло в голову первым, и практически все оставшиеся два часа сидит, мертвым взглядом уткнувшись в стену. Кажется, даже учительница, принимавшая их, немного испугалась за него. Когда время наконец истекает, Иманов сдает листок с ответами самый первый и буквально вылетает из кабинета. Всё, хватит с него этой истории. Учителя кормят их в кафе неподалеку, расспрашивают о заданиях, но отвечала и отдувалась по большей степени Яна, ведь Эмиль предпочитал помалкивать. Дмитрий Андреевич всё это время смотрит на парня с толикой настороженности. Уже к трем часам дня все возвращаются в отель, чтобы собрать вещи на вечерний поезд, который должен был увезти их в старую добрую Москву, где продолжится учеба, пиздострадания и самокопание. Эмиль совсем не хотел возвращаться домой, где нужно будет снова волноваться за маму, за свою жизнь и образование. Не хотел и думать об этом, и именно поэтому решил провести остаток «отдыха» в Воронеже не без дела. В момент, когда Эмиль об этом подумал, ему в дверь стучатся. — Да? Во внутрь проходит Дмитрий Андреевич, бросив мимолетный взгляд на стенку, у которой ещё ночью прижимал податливого ученика. — О, Дим, ты как раз вовремя, — Иманову не хочется обсуждать что-либо произошедшее ночью, особенно сейчас, — Пока есть время, давай на каток сходим? — Чего? — Дима же, только зашедший в комнату, удивляется тому, что парень уже собрал все свои вещи, — Я хотел поговорить… — Давай потом? Я в этом году так и не был на катке. — Нет, Эмиль… У нас всего… — Масленников поднимает взгляд на парня и не может, просто не может отказать. У того состояние сейчас такое… разбитое, что хочется хотя бы так улучшить тому настроение. Да и оставленные засосы на шее слишком давят на его чувство вины.***
— Ты хоть умеешь кататься? — Масленников подходит к рассевшемуся на диване довольному Эмилю и ставит рядом коньки его размера, взятые в аренду. — Посмотрим, — задорно пожимает плечами парень. Он смотрит на коньки и внезапно чувствует себя слегка… уязвимо. Видя на его лице какую-то нерешимость, Дима сразу догадывается в чём дело. — Завязывать не умеешь? — Ну… да. Кряхтя, Дима что-то бурчит себе под нос, садясь перед парнем на одно колено, чтобы помочь со шнурками. Иманов смотрит также — сверху-вниз — и невольно вспоминает ночь. Становится стыдно вновь. Да сука. Мужчина довольно резко начинает шнуровать коньки, сильно зажимая ногу в них. Эмиль недовольно шипит, а в ответ получает только строгий взгляд. — Нормально? — зашнуровав коньки до конца, Дима поднимается с колен и вопросительно косится на парня. Тот дергает ногами, кивает и пытается встать с места, однако сразу же заваливается обратно, едва ли не приземлившись на учителя.***
Честное слово — Эмиль чувствует себя настоящей коровой на льду, когда видит, как Масленников и немногочисленные посетители катка в этот день безмятежно летают по нему, в то время как сам он не может оторваться от бортика. — Пойдем, — Дмитрий Андреевич, видимо, ободренный приятным льдом и вполне теплым помещением, даже перестает вести себя с парнем, как провинившаяся первоклассница, и протягивает руки, заметив, как дрожат коленки парня. Эмиль, делая вид, что ему вовсе не страшно, отцепляется от борта и идет навстречу Диме, хватая того за руки. — Просто старайся держать равновесие и чередуй ноги, — пытается объяснить технику мужчина, все также держа Эмиля за руки. Парнишка такой милый сейчас — слишком сосредоточенный, чтобы не грохнуться, брови сдвинуты и нахмурены, а глаза то и дело бегают по льду, боясь, как бы не наткнуться на что-либо. Всё это — настолько невинно, что Дима вспоминает возраст парня. Тому ведь всего шестнадцать, он его в два раза младше. Эта мысль сильно давит на мозг, ведь вчера он не только страстно целовал этого мальчика, но и позволил себе явно лишнего. — Не смотри на меня так, будто девственности лишил, — бузит Иманов, не поднимая взгляда, ведь слишком страшно сейчас отвлечься от контроля. Дима только крепче его руки держит, грустно усмехаясь. — Извини, — и хрен поймешь за что извиняется. И ведь даже не за что! Через несколько мучительных минут у школьника всё-таки получается освоить коньки хоть немного. По крайней мере, он больше не прилипает к бортикам. Пацан обучается технике довольно быстро, благодаря стараниям учителя, который заботливо и аккуратно помогал ему не переломать себе все кости. Эмиль даже начинает чувствовать себя раскованно и более уверенно на льду, катаясь уже рядом с Димой, а не за ручки с ним. — Оказывается есть что-то, в чём ты не так хорош, — издевается Масленников, объезжая парня, — Но ты быстро учишься, — подбадривает он, увидев кислое лицо пацана. — Научи кататься спиной вперед, — внезапно просит Эмиль. — Ну-у, смотри. Упадешь - не плакать, — предупреждает Дима, перед тем как снова схватить парня за руки и развернуть на 180 градусов. И Иманов падает, не раз и не два, но совсем не расстраивается, ведь ему весело так, как давно уже не было, а рядом человек, который очень сильно ему нравится, и пока всё так, Эмиль радостно улыбается своим маленьким успехам и довольно получает похвалу от «тренера». — Давай, котёнок, всё получится, — заливисто смеется Дима, когда он в очередной раз падает, а у Иманова от этого прозвища только больше энергии и желания доказать, что всё действительно у них получится.***
— Дмитрий Андреевич… Дима, — поправляет себя Эмиль, когда мужчина заходит в купе, закрывая за собой дверь. Поезд отбывает через десять минут, а значит, что и Иманов должен попрощаться с Воронежем и его хаотичной энергией. Что не может не печалить. Этот поезд отвезет его не домой, совсем нет. Он отвезет его к новым переживаниям, проблемам и будничной московской дисфории, от которой хочется просто сбежать. — Я… думал подарить ещё днём, но как-то не сложилось, — пожимает плечами парень, протягивая маленькую коробочку в руке удивленному мужчине. — Это?.. — Это подарок тебе на день рождения. Не самый особенный, но… кхм, в общем, да, — неловко заканчивает Иманов, наблюдая за тем, как садится рядом за стол Дима и с интересом открывает подарок. Секунда и его лицо озаряет мягкая улыбка. — Кольцо? — мужчина не любит принимать подарки, но сейчас ему слишком дорого всё, что связано с мальчишкой, поэтому он не может не улыбаться, — Спасибо. Никто ещё не делал мне предложение в плацкарте, — шутит он, надевая его на безымянный палец. — Буду первым, получается, — также «шутит» Эмиль в ответ. Они замолкают. Парень отмечает, что на руках у Димы это кольцо, а особенно на безымянном пальце, выглядит правильно и очень красиво. Пока тот убирает коробочку к себе в сумку, Иманов не перестает думать об этой мысли. — Что между нами? — Эмиль не знает, когда купе поезда стало подходящим местом для тупых вопросов, но вот уже второй раз не может заткнуть себя. — Эмиль… Ты ведь понимаешь, что мы не можем быть вместе? — говорит Дима честно, — Я твой учитель… да и вообще всё как-то неправильно. Масленникову ужасно жалко парня. Тот сейчас такой открытый и доверчивый, что становится жутко не по себе. Он не хочет заставлять парня страдать, совсем не хочет, но понимает, что это уже не в его силах. В любом случае, Эмилю будет больно. Либо сейчас, либо чуть позже, и нет другого выхода. — И всё? Ты поэтому вчера мне… меня поцеловал? — Нет, — честно отвечает мужчина, — Ты мне нравишься, — кивает он, полагая, что отрицать уже глупо, — Но я прилетел обратно сюда не для отношений, Эмиль. Когда я потерял Лизу и свою бабулю, я ощущал себя невероятно одиноко, и именно в тот момент появился ты. И я позволил нам сблизиться, но… я просчитался. Да, я знаю, звучит, как бред, но я совсем не тот человек, который тебе нужен. У меня есть моя задача, после которой я… должен буду улететь обратно. И я не хочу, чтобы ты связывал свою жизнь с таким, как я, — выдыхает он, под конец говоря уже шепотом, — Извини меня, — вся та малая часть правды, что он может рассказать, лишь заставляет чувствовать себя хуже перед мальчиком. — Ты можешь точно сказать мне, почему я не заслуживаю такого, как ты? — Эмиль смотрит ровно в глаза, даже не пытаясь отвести взгляд. — Не могу, — признается он, — Правда не могу. Просто… пожалуйста, постарайся принять это. Эмиль через раз забывает даже дышать во время монолога Димы. Он просто не может понять ничего, безмерно злясь на мужчину. Что за задача? Что с ним не так? Почему он должен будет уехать обратно? Никакой, мать её, конкретики. — Тогда пообещай подумать обо всём, — только и выдает Иманов, натягивая улыбку на уголки губ, — Хорошо? Он смотрит обезоруживающе и просто убивает без прицела. Он не дает мыслить здраво и буквально заставляет тонуть Масленникова. А тот послушно тонет. — Хорошо, — и ведь не откажет. Ведь не сможет сказать нет. Слишком же, блять, дорог.