твое и мое

Зала для банкетов оказалась прекрасна. Она отличалась от архитектуры станции — та была чистой и элегантной, по крайней мере, так задумывалось, а тут изящество линий было скрыто от глаз буйством узорчатых полотен, изгибающейся линией статуй, расставленных около стен через определенные промежутки, неясным светом тысячи золотых фонарей, неподвижно висевших в воздухе. Судя по всему, вкусы Марры Диррамао в дизайне можно было охарактеризовать как «Голливудский Чингисхан с толикой инопланетного торговца оружием» — Кларк просто не мог удержаться от подобного определения. Предыдущая пара часов прошла напряженно, в приготовлениях. Брюс был прав по поводу того, как им нужно было общаться друг с другом: переключаться между новой информацией, тем, кто кому рассказывает, приближаться друг к другу и делиться идеями по поводу наилучшего подхода в бесконечной игре в испорченный телефон. К тому же, им приходилось делать вид, что они не знают про жучки. Но наконец-то они были готовы. Виктор, конечно, выглядел нормально сам по себе; Диана воспользовалась возможностью и переоделась в одно из своих длинных, стелющихся криптонских платьев, во все эти задваивающиеся слои украшений, а еще округлый металл, струящийся вокруг ее плечей. Кларк двинулся в том же направлении, он сменил броню и верхнее одеяние на другой верх, тот был более длинным и сверкающим и заканчивался похожей светящейся металлической застежкой. Казалось, что это хороший выбор, она напоминала о броне, но была легче, менее массивной; знак того, что он приехал, не чтобы обзаводиться врагами, во всяком случае без необходимости. И… Ну. Она немного походила на ошейник Брюса. Будто напоминала о том, что они работают вместе, и неважно, что им придется сделать на миссии. Брюс же, в свою очередь, принес еще пару вариантов, сделанных для него кораблем. Он не переоделся в юбку. Кларк даже не успел решить, хорошо это ли плохо, учитывая, что переоделся Брюс в нательные цепи. Вообще, Кларк довольно неплохо… довольно неплохо не пялился на тело Брюса. Ведь Кал-Эл должен был быть привычен к подобному зрелищу, и Брюс как раз вел себя соответственно, с обыденной простотой, каждое его движение сообщало, что нет ничего интересного или необычного в том факте, что он голый, что он был раздет почти весь день. Однако цепи одновременно умудрялись ничего не прикрывать, а еще естественным образом притягивали взгляд к контурам груди и талии Брюса, его ногам, его бедрам. Кларк точно мог сказать, что цепи — криптонского происхождения, именно потому, что они так сильно, блядь, привлекали внимание к форме; криптонские одеяния не концентрировались на цвете или контрасте. Они обрамляли фигуру, притягивали взгляды к изгибам и форме, и — судя по всему — криптонские цепи не были исключением из этого правила. Кларк думал, что устал от работы под прикрытием. Но оно оказалось облегчением. Да, Кларк может изо всех сил переживать из-за того, что вот-вот сломается по поводу Брюса… всего вместе. Но Правитель Кал-Эл просто-напросто привез своего самого ценного раба вместе с собой и совершенно спонтанно решил посетить обед человека, о котором никогда не слышал, просто чтобы посмотреть, вдруг что-то там его порадует. И да, комната для банкетов была красивой. Ее скорее можно было назвать залом, и выстроен он был не как средневековая столовая, там не было изукрашенных стульев или длинного высокого стола. Обстановка скорее напоминала вечеринку-ужин в Древнем Риме: повсюду стояли массивные диваны, низкие, мягкие, каждый вмещал нескольких людей, и спинки у них были наклонены. Расставлены они оказались под правильными углами друг к другу — вокруг столь же низкого квадратного стола. Несколько гостей Марры Диррамао уже прибыли. Кларк увидел Мулбаллу, и это было сюрпризом — но, возможно, она умудрилась раздобыть приглашение благодаря тому, что первой дружелюбно заговорила с Кларком. Ее раб, тот самый, с блестящей чешуей красных оттенков, стоял на коленях у ее ног в промежутке между диваном и столом. Ага. Понятно. Кал-Эл вошел в залу без колебаний и осмотрелся так, словно его разбирало любопытство, а не восхищение. Он провел взглядом по К’рр Кхавви, Пааджасииле, зеленому лицу с шипами, которое Кларк идентифицировал как Шеджамриза Сабота, без особого интереса, потому что Кал-Эл не разговаривал ни с одним из них и не знал про них ничего… но с Мулбаллу он познакомился, и она улыбнулась ему своими прекрасными глазами, склонила голову так, что драгоценности, свисающие с ее гребня зазвенели и запели, а потом один глаз дернулся и посмотрел в сторону: это было приглашение занять место рядом с ней, если Кал-Эл того хотел. Кларк улыбнулся и согласился. Диана и Виктор последовали за ним в молчании, незаметно, и более удобного расположения сложно было желать. Виктор сможет стоять за Кларком и общаться с любой технологией в зоне доступа, и никто ничего не заметит. Ему не придется двигаться, не придется ни с кем разговаривать, и внимание присутствующих в зале будет сфокусировано невысоко — на уровне диванов и еды. Даже другие охранники, расположившиеся у стен, скорее всего, будут смотреть на тех, кто сидит наклонившись у стола, будут высматривать резкие движения или опасное напряжение. Виктору просто нужно будет время для работы. Время — и Марра Диррамао. Кларк уже успел сесть, поприветствовать Мулбаллу и напомнить себе вслух ее имя, так, будто он ни на секунду не задумывался о нем с тех пор, как в последний раз ее увидел. Она явно удивилась, но не раздражилась. — Да, Нажура, все верно, — спокойно согласилась она. — Чудесно, — отозвался Кларк, уже отводя взгляд. Он рассеянно вытянул руку, провел пальцем по наружной стороне бедра Брюса, того, что было ближе к нему, и Брюс плавно приник к его пальцам; у Кларка сжалось горло, сердце дернулось в груди, а потом он наконец понял, что Брюс двинулся по определенной причине, он согнулся, чтобы аккуратно сесть на пол у ног Кларка. Там было достаточно места, чтобы стоять на коленях, но не более того. И… и они практиковались, Кларк сидел, занимал место напыщенным высокомерием Кал-Эла, а Брюс опускался на пол и наклонялся к его голени или бедру. Но боже правый, Брюс всегда был одет. Слои ткани на Кларке показалась ничем, они совершенно не могли притушить ощущение. Мышцы спины Брюса, напряжение, разошедшееся по ним волнами, когда он на мгновение перенес вес тела, облегчение, когда он сел с большим комфортом у ноги Кларка. Жар его тела; даже движение его груди, когда та расширялась, пока он делал вдох — все казалось дико заметным, потому что Кларк беспомощно понимал, что Брюс обнажен, сидит, наряженный в несколько тонких, бряцающих цепей, прижался к шикарной ткани робы Кларка там, где она ниспадала на колено. Кларк запоздало осознал, что все еще держит наполовину вытянутой одну руку. Брюс уже сел, и ее было некуда положить — только ему на затылок… разве только Кларк мог захотеть зарыться пальцами в его волосы — и нет, это была плохая мысль. Да только затылок оказался ничуть не лучше: мягкая кожа шеи, обычно укрытая воротниками костюмных рубашек Брюса, его пиджаков, а теперь все было рядом, и ладонь Кларка прикрывала совершенно другой воротник. Задняя сторона шеи оказалась на удивление беззащитным местом. И в тысячу раз более беззащитным, если ее касался Супермен, если он мог, лишь слегка напрягшись, создать такое давление, что шея не просто сломается, а кости разлетятся на осколки. Но Брюс даже не напрягся. Все пространство его спины, одно плечо были прижаты к Кларку. Если бы он пришел в движение, Кларк бы заметил. — …Земли, да? Верно? Кларк моргнул и заставил себя поднять взгляд. Спрашивала Пааджасиила, и ее мягкие, поставленные под углом глаза смотрели с вниманием. Одно щупальце изгибалось просительно, молчаливо призывало к ответу. — Да, именно так, — произнес Кларк с лучшей из слегка скучающих улыбок Кал-Эла, смутно надеясь, что она не сделала ошибки в его титуле. Хотя нельзя сказать, что Кал-Эл не мог бы на что-то отвлечься, а потом все равно ответить властно и утвердительно. Это было в его характере. Повезло же Кларку. — А, — вздохнула Пааджасиила. — Оборона от Апоколипса! Встретить жителя такого мира… великая честь, великая честь. А раб тоже оттуда? — Хм? О да, — произнес Кларк и позволил руке подняться наверх, провести большим пальцем по глотке Брюса с другой стороны, ощупать основание черепа Брюса. — И никакого страха? — настаивала Пааджасила, и ее прозрачные веки хлопали искоса, снова исчезая. — Армия, сломившая Апоколипс, под вашей пятой? Действительно под ней? Кларк откинулся на диван, провел локтем по спинке и положил руку на ее край, одарил Пааджасиилу ленивой, самодовольной улыбкой. — Вы сами все сказали. В первый раз Земле понадобилась армия, чтобы разбить Апоколипса. Они почти оказались сломлены, тогда, в Первом Веке. Но во второй раз? — Он позволил себе улыбнуться шире. — Во второй раз все сделал я. Пааджасиила издала мягкий чирикающий звук. Кларк предположил бы, что она ругается, да только она нащупала его руку на спинке дивана вытянутым щупальцем, легко пробежала его кончиком до предплечья, а потом отстранилась. Так что, возможно, это был возглас удивления, флирт. А потом пятый гость на диване напротив Кларка издал вызывающее кряканье, и вот оно уже было вполне понятным. Кларк видел его в толпе посетителей раньше, но не заговаривал с ним. Это был торговец оружием, Зтелзт Тлин. Его было трудно пропустить — блестящий гребень перьев возвышался над его головой, переливался красным, желтым и зеленым. У него был острый взгляд золотистых глаз, круглых и проницательных, а еще имелся клюв. Переводчик мог понять чириканье и скрип, что он издавал, и превратить его в слова, понятные Кларку; но он не мог никуда деть пронзительный, царапающие тона, а еще звук, которой издавал его клюв после каждого слова, словно он постоянно снисходительно щелкал языком: — И вы полагаете, что мы в это поверим? Кларк пожал плечами и не позволил улыбке исчезнуть: — Это правда, верите вы в нее или нет. Пааджасиила снова зачирикала, на этот раз хитро, остро — словно захихикала. Тлин наклонил голову, и Кларк не смог не провести молчаливое сравнение: сделал он это по-птичьи. — Ну конечно. Значит, один криптонец обладает достаточной силой, что победить самого прославленного генерала Дарксайда, и при этом вы счастливо гнили на этом жалком мелководье сколько? Десять кометных циклов? Пятнадцать? Кларк понятия не имел, что это за шкала такая, но Кал-Эл не стал бы волноваться. Он бы удивился, решил Кларк, что кто-то осмелился так явно на него напасть: Мулбаллу была в курсе, что ее превосходили во всем, признала это, и Кал-Эл был доволен; да кто такой этот Тлин, раз отказывается сделать то же самое? — Жалкое мелководье, которое Новые Боги Апоколипса возжелали в свое владение, — мягко заметил он. Тлин щелкнул клювом. — Какое хвастовство — когда ореху негде было упасть, чтобы не задеть армию Новых Богов, пытающихся захватить ту или иную планету на протяжении целых кометных циклов. — Ты уж реши, Зтелзт, — проговорила Мулбаллу так тепло, что это прозвучало почти дружелюбно. — Имеет ли какое-то значение победа над генералом Апоколипса или нет? Тлин зашипел через клюв, и его перья поднялись в молчаливом раздувшемся предупреждении, а потом снова опустились. Но он откинулся на спинку, уступил таким образом территорию, а потом сменил тон: вытянул руку вперед и провел когтистой лапой по гриве его собственного раба. — Такое впечатление, что такого не происходило раньше. Вы наверняка в курсе, Правитель? Что же, люди Укаята сделали это, разве не так, Атиш? — Да, господин, — тихо произнес раб с гривой. — Атиш — укаити, — остро заметил Тлин. — Его народ — великие воины, великие борцы. Глядя на него, Кларк мог в это поверить, Грива Атиша состояла из длинных бледных волос, а оставшийся мех был коротким; но кроме этого, кроме меха, в нем больше не было ничего львиного. Такое впечатление, что у него не было когтей, даже тех, что убирались в подушечку, и у него было многовато глаз, а уши оказались как у оленя, длинные, они складывались, грациозно опускались в гриву. И все же было сложным не провести параллель, потому что он выглядел и двигался так, словно был кем-то мощным, смертельно опасным, и не прилагал к этому особенных усилий; словно был тем, кто мог загнать тебя, завалить на землю еще до того, как ты понял, что случилось. И смешного в этом не было ничего, но Кларку все-таки пришлось закусить щеку изнутри. Боже, Тлин просто не мог этого не сделать. Наверное, он слышал истории о Кал-Эле целый день — о Кал-Эле, о его рабе-воине, о том, насколько этот раб должен был быть умел и ценен, чтобы считаться важным для криптонца, победившего Степпенвулфа. И теперь, когда у Тлина был шанс отыграться прямо в лицо Кал-Элу, он не мог его упустить. — Ножи, — сказал Тлин. — Они дерутся ножами. Ножи укаити ценятся по всей вселенной за их искусность, балансировку, остроту. Им дают собственный нож в детстве и учат обращаться с ним как с частью себя. Ни один укаити никогда не отдаст нож по собственной воле и не позволит его забрать, потому что для них потерять свой нож подобно смерти. — Да неужели, — произнес Кларк с плохо скрываемым отсутствием интереса со стороны Кал-Эла. Перья Тлина снова поднялись. Вероятно, он надеялся на чуть большее количество внимания, внимания или даже ревности — ведь он обладал воином, которого Кал-Эл даже не мог видеть раньше, только не на его планете — жалком мелководье. Однако по легенде Кал-Эл должен был искать рынок сбыта для своих рабов, а не пытаться приобрести новых; и это, вообще, было удобно, потому что Кларк не особенно хотел удовлетворять ожидания этого мудака. — Мне сказали, что ваш раб почти одолел вас в битве. Каким оружием он пользуется? Боже. Кларк просто не мог не сдвинуться с места, не потереть несколькими быстрыми движениями мягкую кожу за ухом Брюса — предупреждая и успокаивая одновременно, потому что, ну. Только после этого он был готов дать ответ. Дело было в том, что Кларк знал, что Брюс не любит об этом думать. Но Брюс сказал сам, сидя за столом в Зале, споря о том, как лучше подойти к этой миссии. Лучшая ложь — почти правда. — Против меня? Копье, — сказал Кларк, а потом позволил новой, медленной улыбке появиться на лице. — Но он способен на многое. — Тогда неудивительно, что он вам так дорог. Кларк повернулся и почувствовал, как живот скручивает прохладой, как на нем самом фокусируется чье-то недвусмысленное внимание. Марра Диррамао. Он легко проскользнул сквозь вход, и Кларк мог использовать только это слово: чем дольше он смотрел на Атиша, тем меньше тот казался похожим на кошку, а вот с Маррой Диррамао ситуация обстояла противоположным образом. Когда Ксилатликсакс показал Лиге его изображение, Кларк сначала подумал, что он похож на хищника, он был покрыт мехом и обладал острым взглядом. У него были зрачки в линию, внимательный, застывший взгляд кота, и он двигался соответственно, гладко, лениво, изящно. У него имелись и отличия от кошек: шесть конечностей вместо четырех, и Кларк нигде не мог заметить хвоста. Но, встретившись с ним взглядом, Кларк с легкостью представил, как тот склонился над мышкой и забавляется просто ради собственного удовольствия даже после того, как выиграл. — Приношу всевозможные извинения за то, что опоздал, — произнес Диррамао, наклонив голову, и обошел обеденные диваны. И Кларку повезло — тот решил пересечь комнату за диваном, на котором уже сидел он сам, а не у противоположной стены, где сидел Тлин. Это означало, что у Кларка есть предлог, чтобы посмотреть назад и на мгновение встретиться взглядом с Виктором. Тот уже концентрировался: Кларк узнал едва заметную морщинку посреди его лба. Но он нашел, что искал, должен был, потому что, когда Кларк посмотрел на него, он слегка наклонил подбородок. Значит, у Диррамао что-то было. Что-то он принес с собой, какой-то личный коммуникатор, цифровой идентификатор, что-то, и Виктор сможет вступить с ним в контакт, если только времени будет достаточно. С одной стороны, это были хорошие новости. С другой стороны, это означало, что пораньше с ужина не уйдешь. — Как приятно, что все вы здесь собрались, — добавил Диррамао, достигнув передней части комнаты. У него был собственный диван, и он лег на него, шикарно растянувшись, как любая амбарная кошка на солнце — из тех, что видел Кларк в своей жизни. — Кто-то из вас — мой давний, доверенный партнер по бизнесу. — Диррамао царственно кивнул Тлину и Саботу на одном диване, Кхавви и Пааджасииле на другом, словно признавая их. — А кто-то, наверное, пришел рассмотреть возможности, которые открываются у моего стола, м-м? Мулбаллу тоже удостоилась кивка, а потом яростные зеленые глаза Диррамао остановились на Кларке. — Правитель Земли Кал-Эл, — промурлыкал он. — Такое впечатление, что сегодня я слышал разговоры исключительно о вас, и однако же никто толком ничего про вас не знает, никто не вел бизнес с вами раньше. — Он наклонился вперед, и две конечности с одной стороны согнулись под ним. Он даже не моргнул. — Скажите мне, как вы узнали об этом месте? Как вы приняли решение присоединиться к нам? И это было вполне закономерным вопросом, учитывая, как сильно их легенда опиралась на то, что Кал-Эл игнорировал существование остальной вселенной. Впрочем, это же означало, что у Кларка уже был ответ. — Вторжение Апоколипса насильно напомнило мне, что во вселенной есть еще много всего, кроме моей звездной системы, — сказал он и спокойно пожал одним плечом. — И, к счастью для меня, Степпенвулф прилетел на собственном флагманском корабле. На корабле, в архивах которого хранилось много интересной информации. Глаза Диррамао слегка сузились. Но он не стал настаивать, заурчал на мгновение, глубоко в глотке, а потом сказал: — Возможно, к счастью для нас всех! Что ж, достаточно. Никому не нравится говорить о бизнесе на пустой желудок. Сюда, сюда. Он не повысил голоса, не активировал никакого сигнала, насколько мог слышать Кларк. Но сразу же после его слов в залу вошла дюжина рабов — линией, они несли огромные сияющие блюда, придерживая их целым спектром различных конечностей. Судя по всему, это была еда. Она не выглядела знакомой, и часть ее была довольно пугающих цветов и форм. Но что-то дымилось, что-то было в мисках, рядом с какой-то едой лежала утварь, приборы, как понял Кларк, — да, это точно была еда. Рядом Диррамао лениво объяснял Мулбаллу, что результаты биосканирований на входе были использованы для того, чтобы ни одно блюдо за столом не было бы несовместимо с физиологией его гостей. Разумеется, никто не хотел, чтобы путаница в блюдах закончилась болезнью или чем похуже. Интересная комбинация заботы и предупреждения, подумал Кларк. Своими словами Диррамао сообщил, что у него был доступ к биосканированиям всех людей на станции, что сканирования были достаточно детальны, чтобы приготовить меню, подумать только! Судя по всему, Фонари были правы, когда сказали, что Диррамао мгновенно их поймает. И еще он с теплотой говорил о том, что следует избегать нежелательных происшествий, а такое всегда кажется угрозой, а ни чем бы то ни было еще, поскольку произнес эту фразу босс криминального синдиката. И все-таки не было особенного смысла в том, чтобы делать такое представление, раз уж ты собрался развернуться и отравить пунш. И уж Кларку точно не надо было ни о чем беспокоиться: он бы почувствовал гудение, пощипывание боли, медленный прилив тошноты, если бы в чем-то на столе перед ним был криптонит. Но такого не случилось. Кларк был уверен, что помимо этого ничто бы его не убило. На столах были расставлены первые блюда. Новые все прибывали и прибывали. Рабы входили в залу, уходили из нее, миновали друг друга, кратко обменивались жестами. Кларк обнаружил, что взгляд зацепился за контрастную картинку: его привлекло отсутствие движения. Один из рабов замер на месте — потому что Тлин поймал его за руку, притянул ближе и что-то негромко говорил в его большое, похожее на мышиное ухо. Кларк рефлекторно открылся, прислушался, да только вот его переводчик не мог помочь ему на такой дистанции, ведь Тлин обращался не к нему. Боже, Кларк очень хотел бы обернуться и спросить Диану. Но такого он допустить не мог, а секундой позже Тлин договорил, позволил рабу уйти. Кларк отвел взгляд, чтобы Тлин не увидел, что он подглядывает, и теперь перед ним были только тарелки с едой и Брюс. Кларк по-прежнему держал руку на затылке Брюса. Он потер короткие, тонкие волоски, и по Брюсу прошла волна — дрожь? — он повернулся к движению, закинул голову назад, прижался к колену Кларка и так и остался сидеть. Боже. Земля, Лига, Зал — все это казалось сейчас таким далеким; но вдруг Кларк понял, что может думать только об одной вещи, о том, как ему хотелось бы сидеть где-то помимо званого ужина криминального авторитета. Как ему хотелось бы сидеть в зоне отдыха в таком же зале, чтобы голова Брюса прислонилась к его ноге, и волосы Брюса скользили сквозь его пальцы… — И конечно, я более чем рад оказать гостеприимство также вашим самым ценным вещам, — сказал Диррамао. Кларк поднял взгляд. Еще один ряд подносов. Куда меньше, чем блюда на столе, и Кларк с первого взгляда мог понять, что еда на них проще: для начала, цветов было куда меньше. Меньше разнилась текстура; подносы выглядели почти одинаково по сравнению с куда более широким выбором, разложенным по блюдам на столе. И это, очевидно, считалось любезностью, с уважением оказанной личному любимцу каждого гостя. Даже рабы не были просто рабами, они были любимцами, питомцами, отличались от телохранителей, отличались от рабов, занимавшихся сервировкой. Всегда находился кто-то менее важный, менее нужный, менее ценный. Не то чтобы Кал-Элу нужно было задумываться об этом дважды. Именно так работал и его мир. Раб с мышиными ушами тоже распределял подносы. Кларк в любом случае собирался за ним приглядеть и был слегка удивлен, когда это оказалось так просто: тот вежливо приблизился к столу со стороны, где сидел Кларк, ловко прошел мимо чешуйчатого раба Мулбаллу. И вручил Брюсу… пустой поднос. Кларк моргнул. Беспомощная первая мысль скорее принадлежала Кларку Кенту, а не Кал-Элу: возможно, произошла ошибка; но нет, в этом не было никакого смысла. Никто бы не смог пронести поднос через весь этот холл, у стены, рядом с которой сидел глава стола, а потом мимо дивана к Брюсу и не заметить, что он пуст — в руках у слуги больше ничего не было, и смотрел он только на него. И именно этого раба Тлин привлек к себе, именно с ним он разговаривал. Или, возможно, отдавал приказ. На одно резко ощутимое мгновение Кларк пожелал, чтобы они нашли причину, по которой завоевателем Земли был бы Брюс, чтобы именно он подчинил себе, объездил криптонца и мог демонстрировать его в ошейнике. Брюс уже был бы на пять шагов впереди, а вот Кларку нужно было подумать. По меньшей мере, у него была суперскорость, он мог позволить миру слегка замедлиться и дать себе мгновение. Тлин надеялся, что он устроит скандал? Устроит скандал и сделает так, что Диррамао примет это на свой счет? Выбежит прочь? Или же Тлин сам настолько не продумал ситуацию? Возможно, он захотел преподать Кал-Элу быстрый, практичный урок, чтобы тот не думал, что его раб лучше других. Возможно, он увидел шанс и воспользовался им, просто хотел увидеть, как Кал-Эл почувствует неуважение. Кларк закусил щеку изнутри. Он не мог задать Брюсу прямой вопрос. Но, вероятно, он мог… мог предложить Брюсу шанс дать ему знать, что он сам думает делать в этой ситуации. Он рассмеялся, потому что решил, что либо это будет воспринято так, что Кал-Эл принял все за шутку, либо что Кал-Эл увидит знак неуважения, но лишь усмехнется в ответ, и пусть все разбираются сами, что это было. А потом он наклонился, сдвинул руку так, чтобы обхватить челюсть Брюса из-за его спины, и наклонил его голову, прошептал ему на ухо: — Какой богатый у тебя выбор. — М-м, — согласился Брюс и запрокинул голову назад. Кларк не совсем ожидал этого, и его рот проскользил по линии щеки Брюса, почти до стороны его обнаженной шеи, и он не сразу сумел остановиться. — Я бы предложил разделить с вами трапезу, Правитель, но мне останется не так много. Его тон был сух, он остроумно признавал сказанное, но не эскалировал. Так. Значит, он не подбивал Кларка на то, чтобы притвориться рассерженным. — Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Кларк в угол челюсти Брюса и старательно не вздрогнул, ощущая щетину Брюса под губами. — Но, вероятно, мне не стоит слишком уж злиться, — проговорил Брюс, — ведь мой господин всегда был столь щедр со мной. О. Еще немного подразнил, привычно пофлиртовал… раб, которому комфортно на своем месте, раб, который знает, что ему позволено. Но из уст Брюс все было вполне ясно. Кларк сделал глубокий вдох и проигнорировал то, как сердце завелось и застучало в груди. — И ты никогда не нуждался ни в чем, если в моих силах было дать это тебе, — сказал он. — И никогда не будешь. Фраза вышла тише, грубее, чем он хотел. Брюс встретился с ним глазами, и его темный, внимательный взгляд был словно удар в солнечное сплетение, и да, хорошо, похоже, они ставили на карту все. — Поставь тот поднос вниз, — сказал Кларк. Брюс опустил глаза. — Да, Правитель, — мягко произнес он — и опустил поднос на пол перед собой, под столом, аккуратно, чтобы никому не мешать. — Хорошо, — сказал Кларк. Вокруг них продолжился разговор. Мулбаллу старательно делала все, что было в ее в силах, чтобы лично очаровать Марру Диррамао, раз уж предоставилась такая замечательная возможность. Она следила за каждым его словом с ярчайшим интересом. Пааджасиила и Сабот спорили с Кхавви, но не так, чтобы Кларк подумал, что скоро все достанут оружие. Тлин, судя по всему, слушал, наклонившись в сторону Сабота, одна когтистая рука была сложена под ним совершенно обычным образом; он наклонился на спинку своей половины дивана, рассеянно кивая разговору. Но Кларк заметил, как его взгляд косит в сторону, один раз — и еще один, когда он понял, что Кал-Эл смотрит на него. Он проверял. Проверял, собирался посмотреть, что сделает Кал-Эл. — Теперь давай-ка посмотрим, — произнес Кларк и наклонился к ближайшей тарелке, поднял что-то фиолетовое и круглое, оно не выглядело особенно опасным. Кларк не знал, учитывал ли Марра Диррамао рабов в своих физиологических изысканиях. Так что ему придется сделать догадку, основываясь на том, какой привкус у того или иного лакомства, и слава богу, что его суперчувства включают вкус. В самом плохом случае он смог бы схватить Брюса и отнести его в капсулу стазиса на Мировом Двигателе за полсекунды, и ничто даже не успело бы закончить отравлять его. Наверное, он мог бы получше подумать, как это все будет выглядеть. Кларк откусил от фиолетового предмета — как выяснилось, он был хрустящим, как груша, но скорее соленым и острым, а не сладким. Ничего особенно горького, ничего резкого, и Кларк видел медицинские данные, которые Брюс вел о себе, — у него не было аллергий. А потом он опустил фиолетовую штуковину, сомкнул пальцы другой руки в волосах Брюса, наклонил его лицо к себе и… Это же было правильным, да? Кал-Эл чувствовал, что Брюс принадлежит ему, что тело Брюса — его. Кал-Эл не стал бы вежливо предлагать лакомство и ждать, пока он сам его съест. Имело смысл прижать фиолетовую не-грушу ко рту Брюса, подержать ее там и подождать, пока он откусит. И Кларк мог признать, что было некое жалкое удовлетворение в том, чтобы перевести взгляд с Брюса на Тлина, посмотреть на него через стол и увидеть, как его дурацкий кривой клюв приоткрылся. Кларк сам откусил от не-груши, а потом позволил Брюсу доесть ее. Поначалу он пытался найти другую еду, похожую на эту, то, что было легко держать, твердые широкие кружки какого-то нарезанного синего овоща, покрытые корочкой тонкие палочки, которые были мягче внутри — вероятно, они были запечены. Но так не могло продолжаться вечность. Маленькие оранжевые шарики, кислотные и сладкие (он думал, что Брюсу они понравятся), да вот только он не мог… он был… ему нужно было держать руку спокойно, когда Брюса смыкал губы, и не было никакой возможности не вжиматься пальцами в изгиб его рта. Понемногу все становилось только хуже. Он был менее осторожен — или же это случилось с Брюсом; поначалу он чувствовал только губы Брюса, смыкающиеся вокруг кончиков его пальцев или у его руки, ладони. Но потом он выбрал что-то особенно сочное, и Брюс вгрызся в него совсем уж неправильно, проглотил, а потом сказал: «Упс», — и облизал костяшки Кларка, милостивый боже. Кларк пронаблюдал за тем, как поднимает нечто похожее на маленькую сладость, покрытую чем-то вроде инопланетной глазури — он съел одну сам, а потом втолкнул другую в рот Брюса, дальше, чем надо было, и все никак не мог перестать пялиться на губы Брюса, пока те смыкались вокруг его пальцев… Кларк вдруг понял, что на них смотрит не только Тлин. Наконец он догадался, что, возможно, это странно, что он так осторожен, и ведет себя как слуга, пробующий пищу для Брюса, не позволяющий ей оказаться у его рта до этого. Или же, вероятно, дело было в кормлении. Возможно, он бессловесно оскорблял всех присутствующих за столом, давая ту еду, что ели они все, рабу прямо перед ними. Но Кал-Эл был в своем роде его броней. Кал-Эл не знал, как тут все устроено, у него были свои традиции и свои правила. Брюс был самым ценным призом, которым Кал-Эл когда-либо обладал, глубоко личным сокровищем; наверняка имело смысл, что Кал-Эл за ним приглядывает. И даже делает это напоказ, чтобы те, кто считают, что могут оскорбить Брюса, поняли, что неправы… Ну. По меньшей мере, подумал Кларк, можно быть уверенным в том, что никто ничего такого не подумает при взгляде на Виктора. К тому времени, когда банкет закончился, Кларк был уверен, что Зтелзт Тлин не плюнет на Кал-Эла, даже если тот загорится. Мулбаллу выглядела все более и более удивленной, ее глаза были полны восторженного удовлетворения. А К’рр К’хавви странным образом наклонился над Пааджасиилой и вытянул речевой аппарат квира, чтобы прощелкать то, что переводчик Кларка распознал как удовлетворенную похвалу хорошему поведению его раба — некоторые питомцы столь испорченны, но раб Кал-Эла так терпеливо ждал каждого кусочка! Какой полный пыльцы медоносный цветок — Кларк мог это интерпретировать как обалдеть какую похвалу от инсектоида. А Марра Диррамао казался… ну. Развлеченным. Кларк не мог не вернуться мыслями к собственному образу: Диррамао откинулся на спинку кресла и лениво забивает лапой мышь. Согласно информации Фонарей, он работал с Тлином долгое, долгое время, и все-таки предпочел не вмешиваться в трюк Тлина и не остановил эскалацию Кларка. У Кларка появилось ощущение, что он не имел бы ничего против, если бы они вскочили с диванов и начали рвать друг друга на части; он бы просто оперся на четыре локтя и наслаждался бы шоу. Но вот наконец Шеджамриз Сабот попросил у всех прощения и собрался идти, и это означало, что с банкета наконец-то можно было убираться. Кларк постарался не спешить — у него не было причины оборачиваться, но Брюс мог это сделать, чтобы поговорить с ним. Та еще игра в знаки: Кларк привлекает внимание Брюса, чтобы Брюс мог посмотреть за его плечо и встретиться глазами с Виктором, а потом передать его молчаливый ответ обратно Кларку — уставившись в пол, опустив ресницы: он выбрал самую классическую из систем, моргнуть один раз означало «да», моргнуть дважды — «нет». Брюс больше не моргал. Всю дорогу в комнаты пальцы Кларка звенели от запомненного ощущения — губ Брюса. Но с этим он ничего не мог поделать. Практически в тот момент, когда они прошли через главный вход, Виктор прилично, в сторону предположил (ошибки в этом не было), что правитель Кал-Эл может захотеть немного отдохнуть и посмотреть на звезды. Их комнаты включали в себя обсерваторию — на самом деле, это был балкон, только, конечно, не открытый космосу. На нем имелась длинная прозрачная панель, открывающая вид почти на сто восемьдесят градусов. Кларк послушно пошел внутрь, ведя Брюса с собой, потому что это должна была быть еще одна мертвая зона, которую Виктор для них расчистил, и если Виктор собирался сделать доклад про то, что он сумел снять с личной техники Диррамао, то Брюс точно захочет это услышать. Но пока он не знал наверняка… Кларк не позволил неуверенности показаться на лице. Он стоял, оперевшись плечом о панель так, будто снова был на палубе станции. Он притянул Брюса за цепь, дотронулся пальцем до ошейника Брюса и рассеянно его погладил. — Могу поспорить, тебе понравилось, да? — проговорил он на тот случай, если здесь был жучок, который мог их услышать. — Как будто бы у вас могут быть сомнения, Правитель, — сказал Брюс равнодушно. Но выражение его лица и линия губ были мягкими; такими, как когда Брюс дразнил. Это было заверение, своего рода якорь — и то, что он дразнил Кларка, и появление Брюса, настоящего Брюса, живого, невредимого, до которого можно почти дотронуться. Кларк улыбнулся, не успев остановить себя, попытался приспособить к этому высокомерие Кал-Эла и только частично в этом преуспел. Выражение на лице Брюса изменилось, он больше не дразнил, это было что-то другое. Он поднял руку и положил ее на грудь Кларка. А потом Кларк услышал, как к ним приближаются шаги Виктора, металлический шорох его ног по полу, и повернул голову. — Правитель, — сказал Виктор, но стоял он у входа в обсерваторию. Он пересек ее, наклонил голову и сказал: — Все аудио-жучки вычищены и отсюда. Тот конец, — он кинул взгляд в сторону, — свободен от видеонаблюдения. Если вам и правда нужен перерыв, просто пойдите вот к той стене и… — Он пожал плечами, и у него задрался уголок рта. — Стойте на голове, жонглируйте, делайте то, что надо. Я не буду осуждать. — Принято, — сухо проговорил Брюс и остался там, где стоял; но он снова делал вот тот свой вид, когда казалось нормальным, что он стоит тут в цепях, разговаривает с Виктором, пока его рука распростерта на груди Кларка. — Диррамао? — Есть хорошие новости и плохие новости, — сказал Виктор. — Хорошие заключаются в том, что он и правда носит личное устройство с информацией, и оно спроектировано так, чтобы соединяться с его кораблем без физического интерфейса. Никак сложностей у меня не возникло. — А плохие новости? — проговорил Кларк. — Можешь не верить, но сначала еще немного хороших новостей. Есть довольно вероятный шанс того, что Фонари были правы — может быть, он закупает пожиратель миров. В его устройстве были записи, условия сделки, которую он заключил с Тлином и Саботом. Ничего особенно удобного он не сделал, никак ее не пометил, но размеры и вес оказались подходящими, когда я все посчитал, — если речь идет о пожирателе миров в стандартных канистрах. И запрашиваемая цена оказалась близка примерно той, что назвали Фонари. — Но есть и плохие новости, — сказал Брюс. — Не то чтобы совсем плохие, — отозвался Виктор. — Просто слегка неудобные. Мы приехали рановато. Они еще не совершили передачу. Тлин заполучил пожиратель, Сабот привез его, но Диррамао настаивает на том, чтобы проинспектировать его перед покупкой. — То есть нам нужно подождать, пока хоть сколько-то попадет ему в руки, чтобы Фонари могли арестовать его. — Именно, — согласился Виктор. — Я, должно быть, смогу сделать некоторые изменения в здешней консоли — спрячу сигнал, возможно, пошлю его вместе с чьим-то. Я доложусь, дам Фонарям знать, а они могут делать все, что надо. Подготовить флот к прыжку в систему, чтобы они смогли схватить Диррамао, как только мы прижмем его. Но вероятно, нас ждет еще несколько дней без особых происшествий. — Разумно, — сказал Брюс и остро кивнул, а потом задрал брови — в сторону Кларка. — Дашь мне минутку, чтобы переодеться в нечто более комфортное? Слова были намеренно ровными — ирония. Кларк ухмыльнулся ему, чувствуя, как с души упал огромный груз, и проговорил: — Только не говори мне, что речь снова идет о юбке. Но он поднял руку, прикоснулся к концу цепи — там, где тот соединялся с ошейником Брюса — и отвел его прочь; тот почувствовал его намерение и высвободился, позволил Брюсу отойти в сторону. — Мне нравится юбка, — спокойно сказал Брюс, а потом бросил на него последний долгий взгляд — из-за видеонаблюдения, повернулся и вышел. У Кларка было мгновение на то, чтобы почувствовать благодарность, что Брюс ходил весь день за его плечом. Кларк проделал удовлетворительную работу и не слишком-то пялился на тело Брюса, только в те моменты, когда Кал-Эл мог задержать на нем взгляд; но может быть, так было потому, что у него перед лицом не было голой задницы Брюса. Господи. Кларк твердо посмотрел на Виктора и откашлялся: — Еще какие-то мертвые зоны, о которых я должен знать? — Я оставил аудио-жучок в купальне, — сказал Виктор. — Подумал, что лучше так, чем оставлять там видео, и все равно можно говорить, только не повышать голос и включить кран. Это не вода, — добавил он, — но ее безопасно использовать, какая-то синтезированная жидкость, инертная и перерабатываемая. И она все равно шумит во всех этих емкостях. — Звучит хорошо, — произнес Кларк. — И, эм. Слушай, Виктор, я… Он не закусил губу. Просто не мог. Отсутствие аудио означало, что здесь он был в состоянии заикаться, сколько хотел; но Кал-Эл не закусил бы губу, просто разговаривая со своим телохранителем в собственных покоях. — Извини за то, что случилось. За… улучшения. Виктор пожал плечом: — Все в порядке. Это была часть плана, мы знали, что вопрос возникнет. Не твоя вина. Чувак, ты отлично справляешься. Я бы не хотел оказаться на твоем месте сейчас, и я рад, что мне не приходится этого делать. Мне просто можно стоять на месте и пялиться на людей на пару с Дианой. Все просто отлично. Кларк удивленно рассмеялся. — Да, в следующий раз я точно буду телохранителем, запомни. — Сыграем в камень-ножницы-бумагу, — предложил Виктор, а потом наклонил голову и отошел — жест был сделан специально на камеру. — Благодарю за ваше терпение, Правитель, — добавил он чуть громче в проходе, но даже это не смогло стереть улыбку с лица Кларка . Балкон обсерватории был, на самом деле, очень хорош. Кларк остался на нем чуть дольше, даже после того, как ушел Виктор. Он слышал, как Виктор работает над консолью для коммуникаций, его электронные цепи издавали знакомый гул; Диана напевала себе под нос где-то чуть дальше, слова Кларк распознал как одну из криптонских песен, которую они узнали от корабля-разведчика. Ей было двадцать тысяч лет. А еще там был… был Брюс. Кларку даже не нужно было искать его сердцебиение. Это было просто, привычка. Наверное, Брюс на самом деле не собирался переодеваться в юбку. Но он передвигался по помещению, и угол его движений как раз указывал на главную личную комнату Кал-Эла, и это тоже было знакомо: звук ступней Брюса по полу, его дыхание. Когда Кларк войдет в покои, его будет ожидать еще одна проверка, и он знал об этом. Они не спали уже где-то двадцать шесть часов из их нового тридцатидвухчасового дня. Неудивительно, что казалось, будто они сошли с Мирового Двигателя месяц назад. Множество видов обладало периодом отдыха, и не было никакой причины, чтобы не использовать этот факт для того, чтобы перезарядиться. Но в личной комнате оставались камеры наблюдения. И Кларк был уверен в том, что Брюс не ляжет в отдельную кровать. Кларк оттягивал столько, сколько по ощущениям мог. А потом он вошел в комнату, не пожелав ни Виктору, ни Диане доброй ночи, потому что Кал-Эл не стал бы этого делать, просто сразу направился в свои покои — и конечно же, Брюс ждал его. По крайней мере, он избавился от цепей. Хоть что-то, неясно подумал Кларк. Брюс поднял бровь: — Помочь? Потому что… ну да. Вещи. На банкет Кал-Эл отправился в чуть менее задрапированном виде. Кларк не мог решить, хуже это или лучше; да, у Брюса ушло бы меньше времени на то, чтобы его раздеть, и это означало, что Кларк будет чувствовать руки Брюса на себе не так долго. Но еще это означало, что под его ладонями окажется меньше слоев, меньше слоев между его руками и кожей Кларка, а Кларк уже и так довольно сильно чувствовал тепло Брюса, расстояние между ним и Брюсом в любой заданный момент. Он вытерпел происходящее и не сделал ничего глупого. Он думал о Кал-Эле, о том, насколько привычно, нормально и обыкновенно все это для него. Кларк сконцентрировался на этой мысли и убедился в том, что стоит как должен, убедился в том, что выглядит так, будто скучает. И на этот раз нижний костюм мог остаться. В конце концов, в этом слое одежды было вполне разумно спать. Кровать была столь хороша, как Кларк и рассчитывал, прижимая к ней руку за несколько часов до этого. По умолчанию на ней не было подушки; но с одной стороны Кларк нашел панель, которая заставляла материал, который ее покрывал, сформировать утолщение у изголовья — собственно, ее аналог. Кларк готовился к тому, что Брюс ляжет в кровать вместе с ним, что он предложит ему список причин, по которым это все имеет смысл, тоном чревовещателя, и его рот не будет шевелиться на камеру. Но когда Брюс устроился на кровати, он выбрал дальний конец: растянулся во весь рост, теплый, целый, как раз за ногами Кларка. — Я полагаю, ты устроишь скандал, — тихо проговорил он, — если я попытаюсь доказать тебе, что мне нужно спать на полу. Точно. Он же раб. Он не должен носить те же вещи, есть ту же еду; вероятно, еще он не должен спать там же, где его господин. — Конечно, устрою, — пробормотал Кларк в ответ и закрыл глаза. Брюс все равно был рядом. Наверное, было лучше — безопаснее, — чем если бы Брюс был совсем близко. Меньше пространства для ошибки. Кларк должен быть благодарен. Но Кларк ненавидел всю ситуацию. Он ненавидел то, насколько далеким Брюс казался после банкета; после того, как Брюс стоял около него на коленях, после того, как его голова была на бедре Кларка, после того, как он скользил пальцами в рот Брюса еще, еще и еще раз. И все-таки все было к лучшему. Кларк сказал это себе и не открыл глаз, и постепенно, после долгого, долгого периода времени — как казалось Кларку — он заснул.

***

Следующие несколько дней оказались не короче предыдущего и напоминали один другой. Марра Диррамао обратил внимание на Правителя Кал-Эла, и это придало ему определенный престиж. Абсолютно все пытались заговорить с ним: обтекаемо и холодно угрожать, быть теплыми и очаровательными, говорить, как прекрасно встретить настоящего живого криптонца, или же задавать все более отвратительные вопросы о характеристиках и умениях людей, амазонок и атлантов. Для каких целей они лучше всего приспособлены, по мнению Кал-Эла; в какой среде они могут выжить. Разумеется, чистая атмосферная смесь здесь, на саммите, была пригодна, но… Кларка приглашали на ужины, но не только: он ходил на встречи, переговоры и то, что начиналось как первое или второе, но заканчивалось долгими скандалами, которых он не понимал. Наверное, ему повезло, что Кал-Эл заботился только о себе и не интересовался территориальными спорами об отдаленных звездах, тем, кто раньше заключил какую-то сделку, и тем, кто совершенно без причины пытался взорвать чье-то судно. Самым ужасным и прекрасным во всем этом был Брюс. Брюс, вероятно, внимательно запоминал каждое слово, оставлял его себе. Брюс, вероятно, покинет саммит, понимая состояние криминального подполья по меньшей мере в двадцати секторах лучше, чем Зеленые Фонари. Брюс вставал на колени тогда, когда считал нужным, перед сиденьем Кларка или рядом с ним, льнул к телу Кларку, к его бедру или колену. Кларку даже не приходилось пытаться, он едва-едва играл роль — запоздало думал, что должен сделать что-то, играть соответствующую роль, а потом понимал, что уже лениво ведет рукой по волосам Брюса. Именно на саммите они с Брюсом провели больше всего времени вместе, и их практически не прерывали. Именно на саммите они провели больше всего времени, прикасаясь друг к другу. Кал-Эл также не настаивал на том, чтобы с ним все время ходило оба телохранителя. Виктор и Диана сопровождали его по очереди, чтобы притвориться, что обыскивают станцию — не в поисках биологического оружия, а в поисках знаков того, что Апоколипс послал своих агентов за их уважаемым правителем. Виктор умудрился создать связь между консолью для коммуникаций и системой стыковки самой станции, и это означало, что он получил доступ к любому кораблю; у Сабота имелся небольшой флот суден для контрабанды, и Виктор следил за ними всеми, проверял мелочи, возможно, что-то было с них снято или же Диррамао взошел на борт. Ожидание заставляло их всех напрягаться, истончало их настрой. Иногда Кларк чувствовал такое нетерпение, что ему казалось, что он чешется, что может закричать: если только Диррамао уже сделает свой ход, тогда они смогут покончить с этим, дело будет сделано, и они отправятся домой. Они отправятся домой, и Кларк снова привыкнет к тихой, удушающей влюбленности, с которой он может жить (и в этом он уверен); вместо этого его разбирало на части; голое тело Брюса отдыхало рядом с ним, кожа Брюса и его волосы, его рот, были под руками Кларка, но сам Брюс не оказывался ближе ни на сантиметр, чем раньше, не так, чтобы это имело значение. Впрочем, в ретроспективе ему следовало ценить затишье перед бурей. Кларк не ожидал ничего особенного, когда увидел, как Зтелзт Тлин приближается к нему на основной прогулочной дороге станции. Возможно, он собирался жалко задираться. Тлин переходил из одной стадии в другую: он то намеренно игнорировал Кал-Эла, то пытался его как-то подрезать — иногда даже его идеи могли сработать, да вот только у Кал-Эла не было никаких особенных причин заботиться о своем положении в секторе, даже не принимая в расчет то, что он легенда, а не настоящая личность. Тлин, вероятно, отточил эти тактики на людях, которые об этом волновались, которые отвечали, защищали себя; казалось, что ему очень трудно принять тот факт, что в этом конкретном случае они не были столь уж эффективны. По меньшей мере Кларк все-таки получал очень практичное удовлетворение от того, что притворялся, будто Кал-Эл по большей части ничего не замечает; что Тлин настолько не произвел на него впечатления, что он даже не хочет заморачиваться ненавистью к нему. — Правитель, — щелкнул Тлин, когда подошел ближе. Кларк поднял брови, моргнул и слегка повернул голову, как будто не заметил или не осознал присутствие Тлина, пока тот не заговорил. — О… Тлин, — произнес он с равнодушной улыбкой. — Наслаждаетесь собой? Нашли рынок для своих камышовок? Кларку не нужен был словарь, чтобы понять, что это был обидный термин — из уст пернатого пришельца, который проводил жизнь на деревьях и использовал фразу ореху негде упасть как идиому. Но за последние несколько дней Кларк получил столько вопросов, что легко ответил самодовольством, даже сжалился сверху вниз. Кларк придержался этой тактики, снисходительно улыбнулся Тлину и сказал: — М-м, я все еще рассматриваю варианты. Я уверен, что вы знаете, что это такое. Тлин раскрыл клюв и зашипел, его толстый, как у попугаев, язык на секунду вытянулся, и его гребень поднялся еще выше, чем обычно. Но он быстро собрался, на это ушло буквально мгновение, слегка потряс перьями, уложил их на место, а потом сказал почти что ровным тоном: — Я полагаю, что вы не думали о том, чтобы произвести некоторую… демонстрацию. — Демонстрацию, — повторил Кларк. — Сражение, — сказал Тлин. Кларк бросил взгляд на Брюса. Он не мог это не сделать, он не знал, как поступить. В первый день он с ярким равнодушием заявил, что будет рад продемонстрировать умения своего питомца, потому что полагал, что так скажет Кал-Эл. Он и сейчас так думал. Но он не говорил об этом Тлину. У него было пространство для маневра, если таковое понадобилось бы. А Кал-Эл не был Кларком. Все, что он сказал про Брюса, было правдой: Брюс был силен и умен, и он победил Кларка, да так, что мог бы его убить, если бы не остановился. У него была фора — оборудование, стратегия, план. Люди, на самом деле, не находились внизу шкалы силы и физических возможностей. Но они так же не находились на ее верху, и Кларк не собирался загонять Брюса в ловушку боя без правил с незнакомым противником, в то время как Брюс мог быть к этому не готов. Брюс встретился с ним взглядом, чуть заметно приподнял бровь. И это означало, что он хочет больше деталей, подумал Кларк, больше информации. — Мой Атиш, — проговорил Тлин, а потом дернул поводок в руке, толстый плетеный шнур. Атиш не споткнулся: судя по всему, привык или же был готов к подобному. Он сделал шаг вперед — и да, Кларк увидел нож. Он не разглядел его на банкете у Диррамао, но это было потому, что Атиш положил его на пол, а вообще он носил его на стройном бедре. — На ножах? — Ваш ценный приз не умеет держать нож? А вы еще говорите, что он лучший из лучших в его виде. Боже. Кларк долго, уверенно посмотрел на него: — Это правда, верите вы в нее или нет, — сказал он резким эхом. — Вы любите так говорить, — сорвался Тлин, явно узнав слова. — Вы выставите его или нет? Он будет драться или нет? Давайте, Кал-Эл, докажите, что ваш приз стоит всего того, что вы о нем говорите. Кларк бросил взгляд на Брюса. Брюс смотрел на Атиша — соизмерял его взглядом, оценивал. А потом Брюс встретился взглядом с Кларком и чуть опустил подбородок. Он решил, что может это сделать. Вероятно, Кларк все еще мог вызволить их из этой ситуации. Презрительно засмеяться над Тлином, обидно пошутить и уйти. Но черт возьми, может, это лучший вариант. Может, после этого Тлин заткнется и перестанет приставать. Да. Как же. Но Брюс решил, что сможет это сделать, и у Кларка не было никаких причин останавливать его. Либо же у него не было причин, которые принял бы во внимание Брюс. — Сражение, — снова сказал Тлин. — Здесь, сейчас. Ваш раб и Атиш, все. Атиш с ножом, ваш раб может выбрать оружие по вкусу. Согласны? — Конечно, — сказал Кларк — Согласен. — Значит, насмерть, — радостно воскликнул Тлин. — На… что? Брюс мгновенно сдвинулся с места и взял руку Кларка. — Правитель, — тихо сказал он, и в его голосе было резкое предупреждение. Легенда. Нужно сохранить легенду. Кал-Элу не понравилось бы, что его обманули; но вокруг уже начала собираться толпа, все те, кто были неподалеку и услышали, что сказал Тлин, любопытствующие о том, что происходит. И Кал-Эл тоже не захотел бы отступать. Но господи. Брюс просто не может такое сделать. Вместе с ними сегодня пришла Диана, Виктор следил за кораблями Сабота. Она стояла за другим плечом Кларка, тихая и напряженная, и Кларк яростно пожелал поставить ее на бой вместо Брюса. С ней все будет в порядке, просто отлично. Она может сделать все, что нужно. Но Брюс не может. Брюс не мог бы — он не мог бы кого-то убить. Он не стал бы. Ближе всего к убийству он подошел с Кларком, и это почти разрушило до конца то, что от него осталось. Брюс однажды попытался подавить весь свет внутри себя — и если он попытается сделать это вновь, вот так, потому что Кларк завлек его в ловушку… — Правитель, — снова сказал Брюс — уже ближе. Он сделал шаг вперед, прижатый к боку Кларка. Кларк просто не почувствовал это, потому что сейчас он то немел, то чувствовал тошноту, по очереди. Кларк повернулся к его ощутимой мощи, схватил его за руку — Кал-Эл мог бы так сделать во фрустрации, и господи, как же он ненавидел сомневаться во всем, что делает… — Брюс, — сказал он, потому что у Атиша было имя, и это позволяло ему так поступить. — Вы согласились, — почти мягко проговорил Брюс, словно Кларку было нужно напоминание. — Я буду драться. — Брюс… — Я буду драться, и я выиграю, — сказал Брюс. У Кларка сжалось горло. Он не мог сказать и половины из того, что думал, никак — это не имело бы смысла для Кал-Эла; да, он знал, что Брюс способен выиграть и что это почти так же плохо, как представить, что Брюс проиграл. Было невозможно решить, чего он боится больше. Один из вариантов оставит Брюса лежать мертвым на полу, а другой убьет его. Но Брюс должен был это понимать. Разве не так? Брюс должен был это понимать, и все равно он стоял тут, смотрел на Кларка, не колебался, даже выглядел спокойным. — Доверьтесь мне, — сказал он. И на это мог быть только один ответ. — Хорошо, — услышал Кларк собственный голос. Тлин сказал: «Ваш раб может выбрать оружие по вкусу», — но явно имел в виду «ваш раб может выбрать оружие по вкусу и найти его за следующие две секунды». Брюс сжал руку Кларка, применил мягкое легкое давление и застыл на месте, пока Кларк отделял цепь от ошейника; он поднял ладонь с руки Кларка, прикоснулся к цепи, а потом бросил взгляд через плечо. И почти в то же мгновение Тлин сжал пальцы с когтями в кулак, и Атиш бросился вперед. Кларк почти что двинулся с места, и это был простой рефлекс в ответ на атаку, даже если эта технически говоря не была направлена на него, но что-то поймало его запястье, резко удержало на месте. Он почувствовал рывок, давление и то, что могло бы быть болью, если бы он был человеком, но оно оказалось расплывчатым вариантом шока, столкновением. — Кал-Эл, нет, — сказала Диана в его ухо. — Подождите. И только когда Диана удержала его на месте, мозг Кларка начал работать, и он понял, что случилось. Цепь. Брюс все еще держал ее, когда Атиш бросился на него, и этот рывок, это давление — Брюс выдернул ее из пальцев Кларка, зная, что это не повредит Кларку, даже если подобный рывок сломал бы кости в человеческой руке. Кларк знал из десятка лекций, прочитанных Брюсом по поводу того, как мало Кларк осведомлен о сражениях, что драки с ножом обычно не длятся очень долго. Но драки с ножом обычно не происходили между Брюсом и пришельцем, который вырос с пониманием того, что они — самая важная вещь во вселенной. Нож Атиша и правда был очень красив. Средней длины, явно с хорошей балансировкой, с изящным закругленнным лезвием, которое светилось. За ним явно ухаживали с нежностью. Первый удар он нанес снизу вверх. И Брюс не попытался его остановить, толкнуть руку вниз, он закинул цепь под руку Атиша, помог ей закрутиться наверх и не задел сам себя. — Помните, — проговорил Диана. — Вы можете остановить происходящее, если потребуется. Вы можете сделать это так быстро, что Тлин даже не поймет, что случилось. Точно. Она была права. Кларк сам подумал об этом еще на банкете — он волновался насчет яда, токсинов, но смысл оставался тем же. Если ему придется, он сможет встать между ножом Атиша и Брюсом. Он мог бы позволить ему отскочить от себя, поднять Брюса и пробежать с ним до Мирового Двигателя, и к тому времени, как он вернулся бы, Тлин, возможно (возможно) успел бы раз моргнуть и начать открывать глаза. Брюс в данный момент обернул цепь вокруг руки, в которой был нож Атиша, и потянул, чтобы поймать ее в ловушку. Атиш просто раскрыл пойманную ладонь, позволил ножу упасть, а потом схватил его за ручку другой рукой и немедленно сделал выпад в сторону бока Брюса. Тот отклонился, разрешил цепи упасть — перекатился и встал на ноги, и господи. Кларк почувствовал странный, дурацкий всплеск жара; он ненавидел себя за это, и все-таки оно происходило. Он всегда в своем роде зависал, когда была возможность посмотреть на то, как Брюс дерется. Но в этот раз все было в сотню раз хуже, он был способен не просто представить, а увидеть вживую игру мышц на спине Брюса, на его руках и бедрах — гладкое перекатывание, движение и сопротивление, каждый бесконечно вызывающий воспоминания контур. Атиш снова бросился на Брюса. Тот ловко блокировал удар. В следующий раз создалось впечатление, что он лучше чувствует движение, лучше понимает то, как Атиш предпочитает атаковать; он поймал руку Атиша в замок, упер нож в собственное тело. Лезвие поранило его, и тонкая линия темной крови проявилась бисеринками — но весь импульс колющего движения был полностью погашен, и согласно стандартам Брюса это была царапина, Кларк знал. Атиш был сильнее. Он использовал замок, чтобы бросить Брюса на пол. Но Брюс привык драться с теми, кто был сильнее его, кто не был человеком, и он знал, как использовать этот факт, чтобы получить преимущество. Атиш уложил его там, где он хотел быть, и он ударил ногу Атиша по естественному изгибу. Атиш споткнулся. Брюс развил преимущество, поймал его за глотку и позволил собственному весу сделать всю работу, и теперь они оба были на полу. Атиш перекатился, дернулся вверх и попытался оттуда ударить Брюса, и Брюс позволил ему это сделать — провел удар мимо себя, но не попытался изменить направление, и рука Атиша, его плечо сдвинулось так низко, и Брюс толкнул его на пол, он перекатился дальше, чем собирался, и на этот раз руку с ножом прижимало колено Брюса. У Брюса все еще была цепь. Он снова использовал ее, но на этот раз не чтобы закрутить руку Атиша, а чтобы обернуть вокруг ножа. Он натянул ее до предела и дернул вверх единственным резким усилием торса. Они дрались в полной тишине; весь шум, шепотки, вздохи и переливы реакций исходили от толпы, собравшейся нечетким кругом на дороге и следящей за сражением. Но в этот момент Атиш закричал. Кларк сначала не понял, что происходит. Он подумал, что дело в руке Атиша, что цепь обернулась вокруг нее или вокруг его пальцев, и то, что Брюс сделал с Кларком совершенно без помех, сломало Атишу руку. Судя по виду, впрочем, с ним все было в порядке. Крови не было. Кларк не видел вывернутых не в ту сторону пальцев, и он даже заглянул под кожу Атиша, под его мускулатуру, посмотрел на кости и проверил другую сторону. Цепь, натянутая вокруг руки, подбросила нож под определенным углом. Брюс позволил арке полета найти его освободившуюся ладонь, поймал его и поднялся на ноги. Толпа затихла. А Брюс… Брюс просто стоял там, и нож был обернут цепью в его руке, он быстро дышал, а на передней части плеча было пятно от крови. Но он ничего не делал. Он отвернулся прочь, словно драка была закончена, и нашел глазами Кларка. — Потерять свой нож подобно смерти, — сказал он негромко, но четко. А потом он пересек аллею, открытое место, оставленное для сражения, не отводя глаз от Кларка. Он встал на колени у ног Кларка, позволил цепи упасть на пол между его ступней, как змее, и поднял нож вверх — не сжатый в руках, а расположенный на раскрытых пальцах. Он предлагал Кларку его взять. Боже. Кларк чувствовал… да не знал он, блядь, что чувствовал. Головокружение, потеря ориентации, огромное, мощное облегчение — все это появилось в момент, когда он понял, что именно сделал Брюс, как точно он обратил ловушку Тлина против него самого. И без тошнотворного, комковатого страха худшего, который это все погасило, у Кларка… Боже, у Кларк стоял. Он наблюдал за Брюсом в драке подобным образом, наблюдал, как Брюс сражается за него, выставлен напоказ ради него, чтобы поставить на место того, кто попытался оспорить его право. Брюс шел к нему вот так, тяжело дышал, был прекрасен, обнажен, с пятном крови… Кларк хотел очистить его рану, перевязать ее, приласкать его — и точно так же он хотел согнуться и поднять плечо Брюса ко рту и слизать кровь. Брюс был ранен, на него шее все еще был ошейник Кларка. Он предлагал Кларку нож, словно не было никакого вопроса, кому он принадлежал, потому что Брюс выиграл его у Атиша, и все, что принадлежало Брюсу, все что было Брюсом, принадлежало Кларку. Принадлежало… Кал-Элу. Кларк взял нож из рук Брюса. Улыбнулся ему, взял нож за рукоять и запутался пальцами свободной руки в волосах Брюса, пригладил их до шеи и взял Брюса за затылок. — Молодец, раб, — сказал Кларк, понятия не имея, награда ли это в устах Кал-Эла или обещание, но потом потянул голову Брюса назад, поднял лицо Брюса вверх, и Брюс разрешил ему, губы Брюса разомкнулись, и Кларк поцеловал его. Сильно, глубоко, на всеобщее обозрение. Лишь один раз. А потом он отстранился и выпрямился. Повернулся и предстал лицом к лицу с Тлином с улыбкой, склонил голову, поднял брови и протянул нож. — Кажется, это принадлежит вам? Тлин, кажется, был в ярости, взгляд у него был резкий, а гребень оказался поднят. — Оставьте себе, — выплюнул он. — Теперь мне от него никакой пользы. Он имел в виду и Атиша, отдаленно понял Кларк. Атиша, который все еще лежал на полу там, где Брюс оставил его, и смотрел на свою пустую без ножа руку так, будто не понимал, как подобное зрелище до сих пор не убило его. — Как скажете, — произнес Кал-Эл и пожал плечами, а потом посмотрел через плечо на своего телохранителя. — Забери его на корабль в таком случае, — добавил он специально для нее, а потом, через мгновение бросил нож. Укаити — острый. Но укаити еще означало, что у ножа хороша балансировка. Диана поймала его за рукоять и склонила голову: — Как пожелаете, Правитель.