Мир будто окрасился яркими цветами. Именно цветами, а не оттенками. Всё другое стало так неважно, а проблемы стали ничтожны.
"
Он стоит передо мной. Прямо как во сне, но только наяву. Я нашёл его и больше никогда не отпущу," — думают так же, боятся так же, а сердца робко стучат, повторяя друг за другом. Глаза не верят и моргать так страшно. Хочется касаться, касаться,
касаться.
Арсений следит за каждым вздохом парня, пока тот разговаривает по телефону, не отрывая взгляд от чужих глаз.
А чужие ли они.? Всё что говорит Антон — не слышно. Он только читает каждое слово по таким пухлым и знакомым губам.
Касаться.
Но во сне они были гладкие и мягкие, что целовать было равно поеданию сладкой ваты, которая растворяется во рту в миг, оказавшись там. А в жизни губы парня в красных ноющих ранах и корочке. Смотришь на них и чувствуешь эту лёгкую боль, когда они растягиваются в улыбке или шевелятся при разговоре. Но их всё ещё хочется
касаться. Целовать так сильно, вкладывая при этом всё то, что не можешь сказать вслух. Такие губы не должны чувствовать боль. Они должны чувствовать только чужие и прохладные на своих горячих.
В ушах густая кровь, которая мешает слушать дыхание друг друга, а мир словно прислуживает им двоим, не издавая ни звука.
Длинные окольцованные пальцы нажимают на экран смартфона, даже не глядя на него, и Арсений переводит взгляд с таких желанных розовых уст в глаза. А они прямо как там… Он запомнил каждую их линию и пятнышко со всеми оттенками зелёного и охры, но никогда не видел их во сне такими… горящими.
Попов делает шаг чуть ближе, потому что стоять так далеко от Антона, на расстоянии вытянутой руки,
холодно. Парень так и замирает, не в силах сделать хоть что-то. Да и не хочет делать.
— Вообще, — тихо начинает говорить он, боясь всё испортить, — я здесь долго находиться не могу, — опускает взгляд на асфальт, заметив в чужих глазах разочарование, а сердце Арсения ухает вниз, грозясь превратиться в кровавую кашу. — Я сейчас в больнице должен лежать и… — мужчина тяжело вздыхает. Двоякое ощущение противно липнет на теле, потому что вроде Антон не уходит от него, но… больница.
Сразу вспоминаются все эти сны, которые ползут по спине в виде мурашек и противного кома во рту. Арсений касается щеки парня невесомо, а потом берёт его правую руку и медленно закатывает рукав ткани.
Разряд. Сердце пронизывает тонкая и острая игла, проходя насквозь. Все ночные видения словно слайды быстро проносятся перед глазами, но один останавливается, а ноги подкашиваются, отчего Антон пугливо хватает брюнета за локоть. Тошнит обоих, а сердца при каждом стуке разбиваются, пуская паутинку, словно хрупкое стекло треснуло, грозя разлететься на части.
Антон зажмуривает глаза, ощущая влагу, и быстро прячет красные полосы на коже под рукавом. Стоило сразу понять, что Арсению будет неприятно. Что Арсений в нём разочаруется. Будет думать, что он слабый. А парень и не отрицает. Кровь бешено разгоняется по телу холодным потоком, а перед глазами бледный мужчина, который еле стоит на ногах. Нужно было спрятать. Быть внимательнее. Нужно было не теряться в этих глазах, чтобы
не потерять.
А Арсений думает о том, что может
потерять. Как тогда. Мысли о том, что в жизни парень делает с собой то, что сделал во сне никогда не возникало. Брюнет слепо верил и надеялся. А всё несколько иначе. В голове образ безжизненного Антона в луже вязкой крови, а вены разодраны вдоль, выпуская содержимое стекать прямо на холодный пол. Арсения трясёт, а на горле будто чужая рука, мокрая от пота, которая зажимает глотку, грозя переломать кости.
— Я… видел во сне… — задыхаясь шепчет мужчина, словно в бреду, оттягивая воротник толстовки, — ты, ты умер. — Антон пропускает вдох, а слёзы высохли так резко, что глаза режуще болят, — ты зарезался, а потом… потом написал мне посмертную записку и я… я помню твоё тело, вокруг кровь… — он говорит, не успевая хватать ртом кислород, а парень успокаивающе поглаживает, трогает, касается, целует лицо мелкими поцелуями, словно лучиками, пытаясь отвлечь и себя и Арсения. — Ты написал там, что будешь ветром, который развевает мои волосы и… прямо как тогда говорил, про…
— Про то, что вселенная разрешает людям внести что-то прекрасное в память о себе, — ошарашенно перебивает парень, вспоминая, а голубоглазый замирает в тёплых руках.
— Ты… ты тоже это видел? — сглатывая, произносит мужчина, смотря мокрыми глазами в другие.
— Да, кроме того, где я умер… Но мне снилось, что ты меня бросил и… и после этого я… — старается подобрать слова зеленоглазый, сглатывая вязкую слюну, не обращая внимание на острую боль в груди. — А потом вышел на улицу и меня сбила машина на пешеходном и… я попал в больницу.
Сознание прошибает током. Так сильно ебашит по телу, что Арсений начинает громко рыдать в объятиях того, кого так долго искал. А он был так близко.
Пост. Этот чёртов пост про парня, что сбили в центре города. Какой же он дурак… Такая мелочь, из-за которой всё стало бы гораздо проще. Всё было бы по-другому. Но хорошо ли всё было бы..?
— Я мог найти тебя раньше, Тош, — шепчет Арсений, а Антона вновь прошибает током. Он задумывается, о чём говорит мужчина, а потом вспоминает о посте в ВК, про который ему рассказывал Дима.
— Арс, — произносит ласково, чуть улыбаясь, но не получает реакции. Голова брюнета опущена, а плечи содрогаются, выдавая горячие в глазах слёзы. — Арс, посмотри на меня, — более твёрдо говорит парень и касается жёстких волос, встречаясь с чужими глазами. — Какая разница, нашёл бы ты меня тогда, сейчас или через 20 лет? Да, время долгое и мучительное, но ты давал мне повод жить. И сейчас даёшь,
лисичка, — слёзы не умещаются и скатываются по щеке, а сердце перестаёт стучать. Всё замерло. Весь мир. Только для них двоих. — Я не знаю, что со мной было бы без тебя. Если бы ты не являлся ко мне во сне, даря надежду на лучшую жизнь. На то, что всё может быть
по-другому. А сейчас ты со мной в одной вселенной. Со мной в одном мире, в одной стране, да о чём речь, ты стоишь рядом и я могу тебя трогать! — они оба глупо хихикают, ощущая тепло тел. Арсений не выдерживает и прижимается близко-близко, утыкаясь холодным носом в горячую шею Антона, не слыша его тяжёлый вздох. Он прижимает мужчину ближе за талию, стараясь сростись с чужим телом в одно целое, и прикрывает глаза, утыкаясь в чёрную макушку. – Мы так мало пробыли вместе, но сейчас есть возможность это исправить. Зачем думать о том, что было бы или будет? Нужно жить сейчас,
родной. И это "сейчас" я хочу прожить с тобой, – тихо говорит зеленоглазый, а Арсений резко вскидывает голову, смотря в чужие и такие доверчивые глаза. Он бы утонул в этой зелени ещё раз, если бы смог вынырнуть из них тогда.
– Тош... Родной, я... Я не верю, что это реальность. Можно.. можно я..? – рвано выдыхает брюнет, захлёбываясь словами и надеясь, что его поймут.
Антон
понимает. И касается губ.
Кровь застывает горячей сталью в венах, мысли взрываются, как бомба, разрываясь на мелкие кусочки, а всё тело ноет и просит этого поцелуя, как кислород. Мягкие губы сплетаются в танце, вдохи, как музыка застывают на повторе, словно любимая песня, которая даёт тебе
чувствовать. Трепетное горячее дыхание с прохладным ветерком запускает ток по телу, заводя организм ещё больше.
Этот поцелуй не страстный. Этот поцелуй не перед обычным сексом, когда хочется сильно кусать чужие губы с человеком на одну ночь, не давая этому действию никакого смысла. Этот поцелуй
не пустышка.
Он робкий и трепетный. Он чувственный, потому что две души теперь вместе. Они прошли столько боли порознь, а сейчас их губы сомкнуты друг с другом и это того стоило.
Шершавость от уст, которым не хватает влаги и которые отвлекали хозяина от внутренних терзаний с помощью лёгкой ноющей боли. Их горячесть и пухлость сводит с ума, кружа голову и расплавляя тело, как восковую свечку до фитиля.
Эти самые губы обхватывают чужую верхнюю, прохладную и мягкую.
Они тонкие, розоватого оттенка, но идеально гладкие, потому что хозяин не заставлял их кривиться и слизывать маленькое пятнышко крови мокрым языком. Они идеально скользят по чужой нижней, словно были создана только для этого.
Поцелуй со вкусом апельсина, сигарет, и сливочного мороженого. Поцелуй, который хранит эмоции, боль и безграничную заботу.
Он заканчивается так быстро, что хочется сразу же почувствовать чужие и противоположные твоим уста на своих, не желая больше расставаться.
Противоположности притягиваются, ведь магнит с разными полюсами соединяется мёртвой хваткой, а вот одинаковые отталкиваются, как бы сильно ты не старался их соединить.
– Арс, мне... – рвано проговаривает Антон, стараясь вернуть рассудок, – мне нужно в больницу. Либо это из-за тебя у меня кружится голова, либо это всё-таки причина аварии, – шутит парень, а Арсений в миг становится серьёзным.
– Так, я сейчас вызову такси и...
– Нет, я же приехал с Димой Позовым, он в кафе сидит, ждёт. Мы как братья, а ещё он должен следить за моим состоянием, чтобы Евгений Андреевич не переживал.
Второй разряд. Так много потрясений и брюнет откинется прямо на голый асфальт, размазывая голову об него всмятку.
– Евгений Чебатков? – боязливо спрашивает он и сразу касается руки Антона прежде, чем тот ответит.
– Д-да..? – вопросительно и робко отвечает тот и косится на Арсения. Он его пугает.
– Это просто пиздец, Антош, – истерически смеётся тот, зарываясь пальцами в волосы и направлясь в сторону кафе. Ошарашенный парень стоит на месте, ничего не понимая, а Арсений, прошедший несколько шагов, резко останавливается и поворачивается к Антону, будто что-то забыл. Брюнет преодолевает расстояние между ними, хмурясь, а потом хватает парня за руку, утягивая за собой.
– Я не хочу тебя терять, – тихо-тихо объясняет он, а зеленоглазый рассыпается, как мелкие песчинки.
Дима выходит из кафе, слегка замирая, когда видит две фигуры, одна из которых так знакома. А Антон светится. Он идёт за руку с мужчиной, чуть ниже, чем сам Шастун и пытается скрыть такую яркую улыбку, которой раньше он освещал мир. Позов так скучал по этому...
– Поз, это Арсений, – говорит парень, когда они подходят ближе. Мужчина же протягивает свою руку, а Дима охотно отвечает, широко улыбаясь и кидая быстрый взгляд на Антона.
– Шаст, Чебатков звонил, я сказал, что мы скоро вернёмся, – на это парень грустно вздыхает и опускает голову, впиваясь задумчивым взглядом в камушек на асфальте.
– Можно я.. я поеду с тобой? – еле слышно, но тело словно леденеет, а потом его разбивают кинжалом на мелкие льдинки.
– Конечно, лисичка.
Я не хочу тебя терять.
Они садятся в машину, где всё ещё пахнет яблоком, но волнения не ощущается. Антон и Арсений сидят сзади, поглядывая друг на друга тёплым взглядом. Дима, кидая взгляды на них через зеркало, растекается лужей, потому что так на него смотрит Катя, а он на неё. Огромная нежность и мольба ответить тем же, невероятный мир на двоих, а они будто крутятся, как единый спутник вокруг планеты. И всё это не исчезнет. Позов до сих пор испытывает всё это со своей женой, а теперь ещё и с детьми. Он лишь надеется, что у такого человека, как Шастун с зелёными глазами всё будет отлично с Арсением, который согревает холодными льдинами замёрзшую в инее траву.
Привычная для троих больница и знакомый врач, который идёт по коридору на встречу, нервно оглядываясь по сторонам. Он обводит взглядом каждого, останавливаясь чуть дольше на Антоне и понимает, что все в сборе. Только... Стоп. Арсений? Что он здесь делает?
– Арсений... Попов? – проговаривает удивлённо он, недоверчиво косясь.
– Да, он самый.
– Антон? Прости, я... Я не очень понимаю, – тяжёлый вздох, что его становится жалко. На работе ни минуты покоя, так ещё и парень пудрит мозги.
– Евгений Андреевич, кажется, Арсений – моя родственная душа, – робко, но чётко, а четыре сердца ухают вниз, оказываясь в желудке.
– Что ж.. Я рад за Вас, Шастун. Пройдёмте на осмотр, а Вы... Вы подождите рядом с его палатой, – пытается сформулировать речь врач и хватает Антона за локоть, получив кивок от двоих.
Шастун неуверенно уходит, расставаясь со взглядом Арсения только на повороте, а внутри становится так пусто и липко-страшно.
– Пойдёмте, Арсений, – твёрдо, но негромко говорит Позов и кивает в сторону нужного прохода.
– Давай на "ты"? – предлагает он и догоняет мужчину, слыша тихое "угу".
Они подходят к палате 105. Третий разряд. Попов думает, что всё это шутка. Шутка ебаной судьбы, которая сейчас так громко ржёт, что заложило уши. Он плюхается на сиденье напротив палаты и тихо хмыкает, вспоминая тот заряд импульсов при касании к ручке, ту колкую боль на запястье, когда стоял рядом и всё это складывается в единое целое.
Не понятно, любить ему свою личную вселенную, которая устраивает такие козни, дразнит, но в конце даёт то, что ты так хотел или ненавидеть за то, что она легко может всё это отобрать.
Дверь открывается и на пороге стоит заспанный молодой человек с каштановыми волосами и сонным лицом. Его пижама выглядит так нелепо, а тапочки больше его ступни в два раза, но парень озоряет всё это, когда приветливо улыбается Диме и протягивает руку.
– Ну что там Тоха? – спрашивает он, не обращая внимания на Арсения, пока тот его внимательно рассматривает. А ведь он мог быть соседом Антона, если бы не этот парень.
– Да вот, – хмыкает Позов и кивает в сторону брюнета, смущая его парой тёмных глаз, – а он сейчас на обследовании.
Рядом с Поповым садится тот самый парень и пытается заглянуть в голубые глаза мужчины.
– Привет, ты Арсений, да? Меня Саша звать.
– Привет, рад знакомству. Ты.. сосед Антона?
– Ага. Я так рад, что Шаст нашёл родственную душу, честно. Ты кажешься мне хорошим парнем. Не сломай его... Пожалуйста. Он устал быть таким, но делать вид, что всё иначе. Вы нужны друг другу, потому что твоя проблема в том же, – серьёзно говорит он, резко меняя настрой, а после встаёт на ноги, смахивает невидимые пылинки со штанов и уходит в сторону уборной, не говоря больше ни слова.
– Что это было... – шепчет Попов и громко вздыхает. Дима, что стоял в стороне, подходит ближе, а потом они оба видят знакомую фигуру, которая идёт в конце коридора.
Антон поникший, но чем ближе подходит и видит Арсения, тем больше сердце трепещет от счастья, разливая по телу тепло, которого столько времени не хватало. Так сильно не хватало, что на венах нет живого места.
– Что врач сказал? – подлетает к нему сразу Дима, а Арсений всё ещё в трансе поглядывает на парня.
– Всё даже лучше, чем могло быть. Выписка через четыре дня при моей стабильности. Он просто слишком сильно переживает из-за моего отсутствия, – хмыкает Шастун, вспоминая рваные выдохи и тремор рук Евгения Андреевича при осмотре.
– Ладно, Тох, я тогда поехал? Нужно встретиться ещё с тем упырём, что тебя сбил. Обсудим с ним всё в забегаловке, а потом сам разбираться будешь. Окей? – Антон кивает и приобнимает друга, который лукаво зыркает на Попова. – А ты, береги его, понял? – еле слышно говорит на ухо мужчина, приобнимая Арсения, и улыбается, как ни в чём не бывало.
Дима уходит, а рядом с палатами стоят две души, которые связаны узкими, но острыми цепями.
– Саша там? – нарушает тишину Шастун, заглядывая в стеклянные глаза.
– Нет, ушёл куда-то, видимо, привести себя в порядок перед завтраком.
– Скорее, обедом, – хмыкает парень, цепляясь взглядом за чужую улыбку. Он готов быть тигром в цирке, где живодёры ломают кости ради потехи зрителей. Он готов танцевать в коньках с битым стеклом смешной номер на льду, чтобы никто даже не догадывался о хлюпающей крови под ногами. Он готов говорить всякую ерунду и самые тупые шутки, за которые хочется отрубить язык.
Он готов на всё, лишь бы видеть эти улыбающиеся губы и горящие глаза, которые смотрят только на него.
– Арс, ты... Ты останешься сейчас тут.. со мной?
– Конечно,
кот.
А большего им и не надо.
Тёплая, но узкая постель и суматоха дня за дверью, ощущение другого тела в объятиях рук и нежные мазки губами по коже, вдыхая при этом аромат друг друга в лёгкие безвозвратно.
Запах арахисовой пасты с лёгкой солёностью на волосах, в которых покоится окольцованная рука с длинными пальцами. Нежная кожа, усыпанная родинками, как сладкий пломбир с шоколадной крошкой, лёгкая нотка жасмина – на шее, а запястья, на одном из которых покоятся крестики, передают запах моря.
Так пахнет Арсений.
Они касаются друг друга, изучают тела, запуская руки под ткань одежды и передают тепло и искорки тока через соединение тел.
Кожа к коже. Только так можно
чувствовать. Только так они понимают, что не одни.
Любовь – электричество.
Крестики на запястьях кажутся бредом и они каждый раз неверяще трогают их и проводят пальцами, слегка надавливая на кожу ногтями, чтобы отрезвить себя и убедиться.
Не сон.
По телу разливается тепло. Такое приятное и неповторимое. Нет, совсем не то, когда ты сидишь у костра в холодную осень и греешь руки о горячие языки пламени. Не то, когда ты наполняешь ванну горячей водой, чтобы согреться после сильного мороза, от которого свело всё тело.
Это тепло совсем другое. Оно внутри. Оно не просто в теле, оно идёт из сердца, которое нагревается, а потом разгоняет такую же кипяточную кровь по венам. Которое при каждом стуке бьётся и обжигает стенки груди, но не причиняет боль, совсем нет. Такое почувствуешь, когда ты любишь. Когда тебя любят.
А они и любят. С самого начала любили.
Это всё было не просто так.
Это всё было не зря.
* * *
Слышится тихий скрип. Тело Арсения взмокло, а дышать почему-то нечем. Сон проходит спустя пару мгновений и он осознаёт, что лежит под одеялом, а Антон прижал его к себе бережно, но крепко, отдавая всё своё тепло. Аккуратно вытащив голову, он видит тёмную комнату без света и синее небо, которое начало смеркаться. На тумбе стоит телефон, и он, хватая его, удивляется от количества пропущенных. Время 17:58, а Серёжа написал миллион гневных СМС за последние 20 минут.
Выбравшись из кокона, мужчина свешивает ноги с кровати и оглядывается по сторонам, а потом видит пустую кровать напротив. Саша, видимо, где-то развлекается. Запах пота неприятно бьёт в нос, а одежда неприятно липнет, да и на коже будто толстый слой грязи, что хочется счесать его ногтями.
Мужчина тихо, как мышь, встаёт с койки и разворачивается к парню, который крепко спит. Такой...
родной. Идеальный прямой нос упирается в подушку, яркие губы сомкнуты в полоску, а пушистые брови расслаблены. Длинные руки с красивыми венами, которые покрывают их, как узор, лежат на подушке, а пальцы, что всегда были в цепях и железных оковах чисты, и только два крестика и шрамы заполняют пустоту. Так нельзя.
Попов не может сдержаться. Парня хочется трогать вечно, целовать долго, чтобы кислород был неважен и смотреть в зелёные глаза, даже если тебе приставят к голове пистолет, прося оторваться от чужого взгляда.
Он проводит своими нежными пальцами по чужой коже, слегка щекоча, чувствуя лёгкую щетину под ними. Трогает нос, ведь свой собственный постоянно целуют, а он хочет отплатить тем же, потому что это невероятное ощущение. Тонкие и розовые губы касаются кончика и тихий чмокающий звук нарушает идиллию тишины. Губы проходят дальше, переходя на левую скулу, потому что правая лежит на подушке. Невидимые поцелуи прожигают чужую кожу, а Арсений продолжает целовать веко мелкими мазками, не обращая внимание на напряжённое тело. Он касается закрытого века, чувствуя под губами сладкую кожу, а лоб Шастуна слегка взмок, но всё такой же манящий для поцелуя.
Мужчина спускается ниже и чмокает подбородок, линию челюсти, спускаясь к шее. Она пахнет прямо как во сне и, проводя носом по молочной коже, Попов вдыхает в лёгкие чужой запах.
Это странно, пугающе и выглядит, словно он маньяк. Да, но ему так плевать. Ему хочется трогать, нюхать и целовать. Каждое касание своей кожи к чужой пускает мелкие иголки с током до мурашек. Он выцеловывает ключицу, что открыта из-за футболки и чувствует, как парень дёргается – щекотно. Тихо хихикнув, он поднимается поцелуями-солнышками наверх, вновь доходя до подбородка, и, отрываясь от чужого лица, смотрит на уста Антона. Тёплая улыбка касается собственных губ и он пробегается взглядом по умиротворённому парню. Ни секунды не думая, он смыкает свои прохладные с чужими горячими.
А ему отвечают. Неожиданно, но так аккуратно и безгранично нежно, что Арсений начинает задыхаться и глупо смеяться в поцелуй. Шастун не проталкивает язык между
чужих родных губ, но их танец всё ещё невероятно чувственный и заботливый, он заменяет все слова на свете, вымещая их
касанием.
– А ещё говоришь, что я лисичка, – неохотно разрывает поцелуй Попов, а после ещё раз коротко чмокает парня, который смеётся.
– Ты самый настоящий лис. Ты решил воспользоваться моим сном и получить себе самое лучшее! Это нечестно, – возмущённо говорит Антон, а мужчина пытается сдержать смех, смотря на такого грозного парня. – Вот чё ты ржёшь, а?
– Кот, мне... – более тише и серьёзнее говорит Арсений и извиняюще заглядывает в глаза, – Мне нужно домой.
– А, ну... Ты же вернёшься? Да..? – неуверенно говорит Антон и нервно улыбается.
– Конечно, Тош, я сам не хочу, просто... Во-первых тут оставаться нельзя, а во-вторых тяжёлый день и я хочу отмокнуть в горячей воде. Слишком вымотан сегодня.
– Понимаю, я и сам не прочь, – хмыкает Шастун и трётся своим носом о чужой. – Только не бросай. Кто угодно, но только не ты, Арс.
Идя по коридору больницы Арсений чувствует себя странно. Он будто сделал что-то неправильно. Мысли, которые не имеют никакой конкретной идеи ползут зябкостью по телу, а органы сжимаются, предчувствуя нехорошее. Отогнать это состояние на задний план помогает звонок Серёжи, который отвечает после второго гудка.
– Попов, блять, ты там чё, мозги себе отбил?!
– Прости, Серёж, я правда не хотел, – друг собирается уже начать орать, но Арсений прерывает его гневную тираду одним единственным: –
Я нашёл его, – рваный выдох и тишина на той стороне трубки. – Нашёл, Серёж. Он тоже видел сны со мной. И.. у него вообще не было крестиков. Никаких, представляешь? Пустое запястье. Чёртова судьба. Оказывается, это его сбила машина. Оказывается, мы были с ним в одной больнице, и я почти заселился с ним в одну палату. Но это всё сейчас неважно. Я нашёл своего
родного.
– Блять, Арс, я в ахуе, – слышится тихо, а после, звон бокалов. – И где он сейчас? Вернее, где вы оба.
– Ты там бухать собрался что ли? – прыскает Арсений и оглядывается по сторонам, ожидая такси. – Мы протусили в палате весь день, он ещё на лечении. Но сейчас я еду домой, потому что хочу помыться и вообще всё это осмыслить. У меня ещё ощущение такое странное, не знаю даже.
– То есть ты, блять, серьёзно уехал от него? Идиот что-ли?!
– Серёг, ну...
– Нет, ты точно идиот. Ты искал его, сука, такое долгое время, мучился, а твоя, как ты говоришь, судьба сводила вас всеми способами. И после этого ты просто взял и уехал?! – выкрикивает последние слова Матвиенко и нервно наливает сок в стакан.
– Там часы посещения до 8-ми, я бы всё равно не смог. Ладно, у меня такси приехало, созвонимся ещё, окей?
– Давай, Сень, но я тебе точно вставлю пизды. Думаю, Антон мне в этом поможет, – хихикает друг и отключается, чтобы не слышать гневную тираду Арсения о прозвище.
* * *
Такси как будто специально ехало очень медленно, позволяя обдумать решение и изменить его. Но Попов отбрасывает эти мысли и выходит из машины уже у дома. Везде только Антон:
перед глазами, в лёгких, в голове, на коже и в сердце.
Дом почему-то не противный, как обычно это бывает, но уж точно не родной. Хочется вернуться туда, где хоть и тесно, но всегда тепло, однако, мужчина раздевается и идёт в горячий душ, стараясь заменить им объятия зеленоглазого парня, что озарил всё внутри.
Мокрые капли скатываются по коже и пускают мурашки от контраста холодной кожи и кипятка. Запах мятного шампуня не даёт забыть аромат того, кто стал за такое короткое время самым близким. В груди почему-то саднит, но Попов лишь сильнее растирает гель мочалкой по телу.
В комнате душно, но зябкость ещё сырой кожи немного охлаждает, а открывать окно слишком опасно, ведь можно легко простудиться. Лёгкое и чистое покрывало, родная подушка, но чего-то всё равно не хватает. Или.. кого-то?
* * *
Солнце скрылось за облаками, но всё равно пробивается в комнату, а Арсений, на удивление, легко встаёт. Мысли о том, что сейчас нужно позавтракать и ехать к Антону отрезвляют разум и он бежит в ванную, чтобы привести себя в порядок.
– Алло, Серёж, привет! – говорит радостно Попов с щёткой в зубах. – Я сейчас к Тоше хочу поехать, ты сможешь подвезти? – молчание на той стороне трубки кажется странным, но брюнет продолжает тараторить какую-то чушь.
– Арс, тихо, – перебивает Матвиенко, – какой ещё Антон? – рука дёргается и роняет зубную щётку на пол. Он нервно усмехается и мысли о том, что это тупая шутка Серёжи не успокаивают.
– В смысле? Которого я нашёл вчера, он в больнице лежит. Ты чего, Серый?
– Тот, что из сна? Как это встретились?
– Ты меня пугаешь, – истерично говорит Попов и молчит, боясь что либо спросить.
– Ты вчера вроде дома был, нет? Почему не рассказал, что нашёл его?
– Я же рассказывал..
– Э-э, ладно, Арс, ты странный. Прости, не могу сейчас тебя подвезти, так что вызови такси, пожалуйста, – звонок сбрасывается, а мужчина, ничего не понимая, вызывает машину, перед этим одевшись.
В здании всё также пахнет стерильностью, а сумасшедшие врачи и медперсонал снуются туда-сюда. Правда, они уже не раздражают, как раньше, потому что Арсений слишком часто здесь находится. Палата 105 выглядит всё также по родному и Попов, пару раз постуча, заходит в палату, не дожидаясь ответа.
Перед ним знакомые кровати, тумбы и минимальное количество мебели, но того, ради которого он здесь – нет. Саша сидит на той же постели, что и всегда, но там, где всегда спал Антон находится какой-то парень с тёмными кудряшками. Они оба смотрят на мужчину удивлённо, а Арсений не придаёт этому значения и тепло улыбается, хотя страх тихо нашёптывает плохие мысли.
– Привет, Саш, а где Антон?
– Здравствуйте, а... Откуда Вы знаете моё имя? – ошарашенно говорит парень, переглядываясь со своим соседом.
– Что..? Так вы же с Антоном в одной палате. Где он, кстати?
– Простите, я не понимаю... Какой Антон? Моего соседа зовут Максим, – указывает рукой он на ту койку.
– Я... Я не понимаю... Ан-Антон Шастун, который тут должен быть с тобой. Это плохая шутка, Саш, перестань, это... Это не смешно! – руки трясёт, а голос срывается. Горло болит, а разум громко шепчет всякие ужасы, отчего Арсений скатывается по стене и прижимает колени к груди, словно клубочек.
– Эй, эй! С Вами всё в порядке? – тараторят парни, подлетая к Попову, а тот, подрывается на ноги и вылетает из палаты.
– Антон! Тоша!! Кот, пожалуйста, где ты?! АНТОН! – кричит он на весь этаж, разрывая глотку. Плевать.
– Арсений, Вы чего кричите? – мужчина резко поворачивается и видит рядом Евгения Андреевича, который немного пугливо косится на Попова.
– Где Антон?!
– Какой Антон? О чём Вы...
– Антон Андреевич Шастун! Его сбила машина, я вчера тут был!
– Простите, но у нас таких нет.
– Нет-нет-нет.. как это... Что же.. Нет!!! Антон! – слёзы разрезают глаза, а руки вырываются из крепкой хватки. Голова кружится, ноги не слушаются, а его волочат куда-то по коридору.
Придя в себя спустя пару минут мужчина оглядывается. Он находится в небольшом кабинете, а в кресле напротив сидит Чебатков.
– Арсений, Вы как? – тихо спрашивает он, отрывая взгляд от бумаг.
– Что... Я ничего не понимаю...
– Поезжайте домой. Поспите, успокойтесь. Я не очень понимаю, о чём Вы говорите, но, думаю, на свежую голову легче думается.
В такси попался слишком болтливый и весёлый водитель, который старается разговорить поникшего Попова всеми способами. Отвечать "угу" и "ага" нет сил, поэтому он уже даже практически не кивает. Таксисту это не мешает рассказывать какую-то чушь про то, как они с женой отправились в Нижний Новгород, где их машина сломалась прямо в поле. Возможно, Арсений бы послушал, но сейчас нет сил и он лишь прикрывает глаза, слыша речь мужчины и музыку про лето как из банки.
* * *
Дома тихо. Тишина давит так, что Попов не выдерживает и падает на кровать прямо в одежде, накрывая голову подушкой. Горячая соль стекает и впитывается в ткань, но всхлипов не слышно, потому что нарушать мёртвую идиллию, если это можно так назвать, страшно. Настолько беззвучно, что всё ломает изнутри.
Нож в сердце. Разве после такого человек выживает? Но врачи говорят, что возможность на спасение есть, главное не медлить. Только хочется ли этого спасения?
Страшно. Это всё был чёртов сон. Ебучая шутка разума. Он так и не нашёл Антона. Они всё ещё не вместе, потому что судьба тварь, которая даёт ложные надежды. Всё могло быть иначе. Он мог проснуться в объятиях того, кто так нужен, если бы не уехал из больницы. Или нет..?
Антон стал кислородом, который так нужен. Без которого жить не получится. Без которого жить
не хочется. Да и нет смысла. Задохнёшься в своей постели, даже не жалея об этом. Кислород отобрали, не научив жить без него.
Сон.
Чёртов сон.
Горите в аду, противные сновидения, которые так романтизируют люди.
