* * *
Боль. Она преследует везде. Как тень, такая незаметная и привычная, что внимание уже не обращаешь почти, забываешь про неё, но живёшь с ней, ведь она ходит за тобой по пятам. Боль снаружи. На губах от белоснежных зубов, что раздирают их в мясо; на руках от острого юркого лезвия, что рисует свои шедевры с помощью изящных окольцованных пальцев; улыбка, что является лишь одной из масок и так сильно натянута, что заставляет скулы невыносимо болеть от напряжения. Боль внутри. Прогрызает такими же острыми зубами дыры и язвы, заставляя жмуриться каждый раз, но всё также улыбаться лучезарно, скрывая слёзы из глаз. Но сейчас всё по-другому. Руки невыносимо болят, глаза высохли и не хватает влаги, от чего их ужасно сильно режет, а губы ноюще пульсируют, провоцируя посильнее закусить её зубами. А Антон всё это не чувствует. Чувствует только тело рядом, что обнимает его сквозь сон и горячее дыхание в шею, что запускает волну тока под кожей. Становится невыносимо жарко, сон улетел без остатка и Антон осторожно выбирается из этого кокона подушек, одеял и цепких лап Арсения, ступает босыми ногами по прохладному полу, стараясь не обращать внимание на жжение рук, и заходит в ванную комнату. Чистит зубы, приводит себя в порядок, а потом снимает бинты и разглядывает всё, что вчера натворил. Крупные, длинные, маленькие, глубокие линии покрывают мягкую кожу, а отвращение к себе растёт ещё больше с новой силой, желая расплющить Антона прямо перед зеркалом. "Слабак", звучит в голове набатом, когда Шастун вглядывается в свои глаза в зеркало, а они будто и не его больше. Радужки стали как пустышки. Из них выкачали яркую краску, она закончилась, как в чёртовом принтере, но кто же теперь вставит нужный картридж?.. Парень выходит из ванной, стараясь не погружаться в свои мысли, и хватает доску, нож и овощи для салата. Плавные перемещения Антона по кухне завораживают тех, кто наблюдает за ним при готовке. Он будто отключается от этого мира и погружается в процесс создания того, что заставит тебя потом получить гастрономический оргазм и восторг. Нет, Шастун не готовит какие-то чудо-рецепты, слишком зацикленные или сложные, но его блинчики или жаренная картошка с котлетами получается такой домашней, что твои вкусовые рецепторы заставляют взрываться от восторга. Он готовит для тех, кого любит. В этом и есть секрет. На сковороде скворчит масло и Антон выливает из миски взбитое яйцо, не замечая мельтешение за спиной и тихие шаги, словно лисы. Берёт лопатку и переворачивает омлет, а Арсений хихикает с невнимательности парня, проскальзывает под его руки и, повернувшись лицом к лицу, обвивает чужое тело за торс, укладывая голову на грудь и прижимаясь сильнее, не давая готовить дальше. Шастун, что находился в прострации, чуть не переворачивает сковороду, роняет лопатку и слышит тихий-тихий смех Попова. Хмурится, пыхтит, оскорблённый этим хихиканьем, а потом обвивает мужчину за плечи и целует в макушку, ощущая его дыхание в своё плечо. – Доброе утро, Кот. – Доброе утро, Лисичка. А большего им и не надо. – Завтракать будешь, дурашка? – хмыкает парень и осторожно поднимает лопатку, заставляя прилипнувшего Арсения наклониться за собой. Антон еле держится на ногах, потому что туша, что вцепилась в него со всей силой, довольно тяжёлая и слегка мешает передвижениям. – Буду, буду. – Тогда отлипни от меня на пару секунд, вытащи тарелки и вилки, а потом мы сядем на диван и можешь хоть до хруста костей меня обнимать. Идёт? – предлагает Шастун и легонько тыкает Арсения по носу. – Так себе компромисс, но ладно, я пойду тебе навстречу, – максимально трагично вздыхает Попов, но послушно отстраняется, недовольно смотря на Антона, когда он начинает выделываться и громко дышать. Не отказываясь от своих слов, они садятся на диван и старший, быстро запихивая в рот омлет и делая несколько глотков кофе, уже более нежно протискивает руки к талии парня, прижимается всем телом со спины и чувствует его тепло. Родное такое, любимое тепло, что готово согреть всегда, стоит только коснуться. – Ты в порядке? – осторожно спрашивает Шастун, продолжая жевать омлет, но тревожно смотря на мужчину. – Да, родной. Теперь точно да. И где-то взорвалась ещё одна планета.* * *
Арсений словно жил в этой квартире всегда. Она уютная, в ней нет ничего лишнего и всё вокруг напоминает об Антоне. Да даже сам Антон, что лежит на кровати, заставляет осознавать, что они вместе. Попов ходит по комнатам, как в своём собственном доме, всегда абсолютно точно угадывает где и что находится и это каждый раз греет сердце. Люк бегает за ним хвостом, и они явно нашли общий язык. Парень даже слегка ревнует, ведь в его присутствии этот комок шерсти лежит на своём царском ложе и выходит только тогда, когда хочется есть или его жопа замёрзла и нужно срочно залезть под одеяло. Когда они пересекаются с Шастуном в коридоре, тот притягивает Арсения за талию и накрывает его губы своими. Старший не ожидает такого, теряется, но потом отвечает, повторяя плавные движения, слегка прикусывая чужую нижнюю, пуская заряд мурашек на коже. Антон проскальзывает своими холодными руками без колец под домашнюю футболку, проводит пальцами по позвоночнику, еле касаясь, щекотит рёбра и находит очень яркую точку между лопаток, заставляя Попова резко выдохнуть и слегка дёрнуться. – А ещё мне говоришь, что я Лисичка, – отстранившись и стараясь отдышаться, говорит Арсений. – Ты хитрый лис, а я наглый кот, – хихикая, шепчет Шастун, заглядывая в глаза брюнета сверху вниз, и коротко клюёт его в нос. – Тогда я согласен. Пошли поваляемся? – Антон меняется в лице, ухмыляется, а потом резко хватает Попова за запястье и бежит в комнату, утягивая его за собой. Телефон младшего оповещает о входящем сообщении и тот тянется к тумбе, чтобы его посмотреть. Ира прислала какой-то мем из паблика, с надписью "это ты", но в голову Шастуна стрельнуло осознание. Девушка практически ничего не знает про его родственную душу. Холодный пот скатывается по коже, заставляя неприятно передёрнуть плечами, а осадок остаётся где-то внутри. – Арс, – зовёт Антон, пропуская через пальцы чёрные локоны. – Чего? – Можно я познакомлю тебя с очень важным для меня человеком? – неуверенно и боязно говорит парень, отводя взгляд. – А кто это? – хмурится Арсений, не понимая реакцию младшего. – Ира. Мы знакомы с ней ещё с универа и прошли через многое вместе. Ты мне очень дорог, Арс, и она тоже, поэтому я хотел бы.. – Конечно, Антош, – Попов улыбается так лучезарно, что Антон теряется, а потом расслабленно вздыхает и улыбается в ответ.Антенна, 11:43
Ирка, хорош в соцсетях зависать
Ириска, 11:43 Ничего себе, какие люди мне пишут!Антенна, 11:44
Ой, да иди ты. Я вообще-то с серьёзным разговором пришёл
Ириска, 11:44 Внимательно слушаю вас, господинАнтенна, 11:45
Пойдём в наше кафе? Мне нужно рассказать тебе кое-что важное..
Ириска, 11:46 Вот ты жук, умеешь заинтересовать. Всё хорошо..? Давай тогда в час встретимся?Антенна, 11:46
Отлично, давай. Всё хорошо, Ир. Теперь точно хорошо.
* * *
Ветер тёплый, солнце светит и Антон с Арсением тоже. Идут по улице в сторону кафе, жмурятся от ярких лучей и так друг другу улыбаются, что внутри всё бурлит от разрядов тока при каждом касании мизинцев друг о друга. В кафе, как и всегда, совсем немного людей и помещение переливается ярким светом солнца. За столиком у окна Шастун и Попов заказывают пару десертов и чай с кофе, чтобы долго не ждать. Через пару минут после того, как официант ушёл с их заказом, в помещение заходит Ира, оглядываясь по сторонам в поиске знакомого лица. Антон сразу улыбается, а девушка, замечая Арсения, смотрит непонимающе, но подходит к столику и тянется обнять Шастуна. – Привет, ушастик, давно мы не виделись. – Привет, Ир, ты прекрасно выглядишь. Я заказал тебе чай и чизкейк, скоро должны принести, – хмыкает парень и садится обратно к Попову за стол. Кузнецова присаживается напротив и смотрит неуверенно то на Антона, то на Арсения, пока в её голове не складывается пазл. Антон светится рядом с этим голубоглазым брюнетом и тот светится ему в ответ. Она всё поняла. – Познакомься, это Арсений, – говорит Шастун и мужчина неловко протягивает ладонь. – Здравствуй, Ира. – Привет, Арсений, – отвечает девушка, стараясь скрыть счастливую улыбку, и пожимает руку. – Арс мой... Моя родственная душа, – почти шепчет Антон и неловко смотрит то на Иру, то на Попова, пока первая, взвизгивая, подскакивает со стула и налетает с объятиями к двум парням. – Боже, как я рада, Антон! Я сразу догадалась, вы так смотрите друг на друга! – чуть тише, но не менее радостно восклицает Кузнецова, сильнее стискивая ребят под их смех и шуточные мольбы отпустить. Немного успокоившись девушка садится на место, но улыбка не сходит с её лица, а счастливый взгляд почти до миллиметра осматривает Арсения. Тот тушуется, но смотрит в ответ так солнечно, что Шастун умирает. Как же сильно он любит своего мальчика с глазами-океанами. Непринужденная беседа разливается под звуки посуды, ведь десерты уже давно принесли, а горячий чай и кофе прогревают изнутри, хотя на улице во всю стоит жара. Кто не пил горячие напитки летом, верно? Это же совсем что-то родное, что-то тёплое, во всех смыслах этого слова. Ира рассказывает про то, что решила в ближайший отпуск поехать в Турцию, отдохнуть от суматохи вместе с подругой и просто наконец-то загореть. Она устала постоянно искать свою родственную душу, устала жить в ожидании, поэтому наконец решила жить для себя. Антон безумно счастлив за неё. Они оба смогли. – Покажите крестики, – в итоге не выдерживает Кузнецова и умоляюще смотрит в глаза парней. Антон, ни минуты не думая, вытягивает руку, Арсений смотрит на него встревоженно и неуверенно повторяет все действия, парень задирает рукав толстовки, а потом ледянеет. Ира теряет дар речи, заметив перебинтованную руку с небольшими кровавыми пятнами, а Шастун вскакивает, бросает короткое "я сейчас приду" и убегает в сторону уборной. – Как же так... – так больно даются слова, что девушка прикрывает рот ладошкой и встречается взглядом с растерянным Попова. – Арсений, ты... С Антоном это не первый раз, ты знаешь? – Ир, – спокойно говорит мужчина и ободряюще сжимает запястье девушки, – я больше не позволю ему, слышишь? – и Кузнецова теряется. – Я пойду, ладно? – та растерянно кивает в ответ и Попов встаёт из-за стола и быстрым шагом доходит до мужского туалета. Антон стоит у раковины и нервно поливает водой лицо. Арсений осторожно подходит и бережно обнимает парня за торс со спины. Тот вздрагивает, ставит руки по бортикам раковины, поднимает голову и смотрит в зеркало напротив на брюнета, что положил подбородок ему на плечо. – Как ты? – тихо спрашивает Попов на ушко и Шастун покрывается мурашками. – Уже лучше. Я не хотел, чтобы она видела. Я ей обещал, понимаешь? И не сдержал обещание, – тело под руками напрягается, и мужчина целует Антона в шею, стараясь отвлечь на приятные касания. – Она всё поймёт, Антош. Уже всё поняла. Просто Ира очень переживает за тебя, и я, и Дима тоже. – Я не могу оттуда выбраться, Арс. У меня не получается в одиночку, – надломленно так, жалобно. Вздыхает тяжело, и смотрит в голубые с мольбой. Арсений замирает. – Кот, давай... – неуверенно, шёпотом говорит в итоге он, боясь спугнуть. – Давай пройдём курс лечения? Вместе. – Давай, Арс. Только если вместе. – Иначе быть не может. Антон поворачивает голову и касается своими губами губ Арсения, вовлекая того в мокрый поцелуй с каплями воды. Слегка напористо, надломленно, чуть более уверенно, но всё также нежно и трепетно они целуют друг друга будто этот раз может быть последним. Но у них ещё целая жизнь на двоих. Не навсегда, но на сейчас.* * *
Вечером становится свежо, но людей на улице в два раза больше, ведь жара, что душит и заставляет припечататься к асфальту, отступает, позволяя вдыхать прохладу летнего воздуха. После того инцидента, Арсений и Антон вернулись к Ире, и компания продолжила общаться на отвлечённые темы. Попов и Кузнецова спелись сразу же, и где-то на 20 минуте хихикали над Шастуном в течение всего вечера. Про Люка тоже не забыли, и клятвенно попросили девушку последить за котом пару дней, пока Антон будет в отъезде. Когда ребята собрались по домам, Ира на улице остановила Антона, задрала рукав его толстовки и слегка отодвинула бинт, чтобы просмотреть на крестики, а после, обнимая парня, шепнула ему на ухо: "вы справитесь, ведь теперь вместе". И Шастуну хочется ей верить. – Мне нравится Ира, – хихикает Арсений, сплетая руку с Антоном в замок. – Конечно нравится! Она любит меня подъёбывать, и ты тоже. Двое на одного – не честно! – пыхтит младший, но вскоре сдаётся и крепче сжимает чужую ладонь в своей. У подъезда на площадке орут дети, бабушки сидят на лавочках, обсуждая последние новости и делят с голубями семечки. В лифте очень сильно хочется целоваться, но Шастун и Попов лишь улыбаются, скрывая раскрасневшиеся щёки и выходят из него, открывая дверь ключом. Кот встречает у порога, как и всегда стремясь выбежать за её пределы, а Арсений берёт его на руки и заходит в квартиру. В руках Антона пакет с продуктами, потому что в холодильнике почти ничего нет и всё это так по-семейному, что он смотрит глазами-сердечками на мужчину, который разбирает покупки и пытается найти что-нибудь вкусное, и понимает, что не сможет отпустить. Запрёт дома на ключ, как маньяк, схватит в цепкие лапы и будет стискивать в обнимку, пока сам не умрёт от старости. Наручниками с собой скрепит, чтобы гулять ходили вместе, вот так вот, как семья, по магазинам, споря какие чипсы лучше взять: с крабом или сметаной и луком, а в итоге возьмут две пачки. А сам знает, что Арсений даже сопротивляться не будет. Только эти чёртовы города и две вторые жизни у каждого усложняют проблемы. Усложняют их, одну личную жизнь, что они делят вместе. Люк трётся вокруг Попова, желая выцепить из пакета что-то для себя, а мужчина возмущается, что он первый. Антон смеётся, наблюдая со стороны, проходит в ванную, вымывая руки с мылом. На кухне хватает мешок яблок из рук брюнета, что смотрит на это недовольно, а потом чувствует вибрацию телефона в кармане джинс и достаёт его, желая посмотреть, кто звонит. И яблоки падают на пол, рассыпаясь по всей кухне, под непонимающий взгляд Попова. Антон рассыпается также, как эти зелёные фрукты.Володя
Входящий звонок
– Антон...? – хрипло, пугливо и так неверяще, что сердце пропускает миллион игл, которые протыкают его насквозь. А Антон и слова сказать не может. Голос будто забрали, а горло передавили, заставляя лишь тяжело вдыхать кислород через нос. – Антон, это ты? – Да. – Привет, – трусливо говорит отчим и тихо хмыкает. – Привет. – Как ты... Как ты там? – каждое слово втыкается булавкой в кожу. В глазах уже блестят слёзы, а Арсений сзади боится пошевелиться. – Зачем ты позвонил? – без единой эмоции, надорванными связками спрашивает Шастун и закрывает глаза, выдыхая. – Я вылечился, Антон, – и сердце на этих словах ухает в бездонную яму. – Целый год проходил лечение и перестал пить, слышишь? Дома порядок навёл, на работу устроился. Не шикарную, конечно, но хоть какая-то копейка, – а у парня слёзы прожигают щёки и улыбка скулы сводит. Молчит. – Я чего звоню-то. Извиниться хотел. Хотя это, наверное, нельзя простить. Твоя мама гордится тобой, Тох. И я, хотя кто я такой, – грустно усмехается мужчина. – Ты сильный. Очень-очень. Прости меня за всё. Молчание режет обоих. Арсений подходит и заглядывает в глаза, стирая большим пальцем мокрые дорожки и Антон резко ощущает лёгкость. Ему больше не страшно. – Я тебя прощаю. Кухня наполняется неловким семейным разговором по телефону, шуршанием пакета и скворчащим маслом на сковороде, а все яблоки оказываются в корзинке на столе, на своём законном месте. И где-то на небе одна особенная звёздочка, охраняя две души на земле, что стали единым целым, светит чуть ярче, чем миллион других. Звезда по имени Мама.* * *
Утро начинается с горячего кофе прямо на вокзале. Рейс Москва–Питер, и это всё кажется сказкой, которая обязательно закончится счастливым концом. В сапсане спать друг у друга на плечах было как что-то правильное, а ехать в такси до квартиры Попова в 7 утра, держась за руки, чем-то невероятно тёплым. Они завтракают на кухне уже нормально – горячими бутербродами и горячим чаем, а потом сонный Арсений бегает по комнатам и собирает всё нужное в театр. Ему нужно прийти туда гораздо раньше, чтобы ещё раз всё проверить и прогнать сценки, иначе Стас будет рвать и метать, желая, чтобы всё прошло идеально, поэтому он оставляет Антона у себя дома вместе с его билетом – 3 ряд, 5 место. Короткий поцелуй перед уходом, такой семейный и нужный, такой правильный и уже обыденный, что хочется мурчать, как кот под яркими лучами солнца, но Шастун не умеет и лишь ярко-ярко улыбается в ответ, закрывая дверь и заваливаясь спать. Подушки пахнут Арсением, всё вокруг напоминает Арсения, и от этого на сердце так тепло, а в душе так спокойно, что парень с зелёными глазами засыпает в один миг, улыбаясь прямо во сне.* * *
Красивый чёрный костюм, что сидит как влитой, уложенные кудряшки, такие очаровательные, что подпрыгивают при каждом движении головы, лаконичные кольца, что унизывают пальцы и браслеты на запястьях, которые тихонько звянькают. Шастун выглядит сногсшибательно: просто, но стильно, ведь минимализм всегда беспроигрышный вариант. Девушки бросают на парня оценивающие взгляды, но они совсем неинтересны, хотя все действительно выглядят прекрасно. Ему важнен только тот, кто сейчас на сцене, прямо там, играет сейчас для всех и одновременно только для Антона. Взгляд внимательно следит за происходящим на сцене, хотя оторвать взгляд от фигуры брюнета практически невозможно. В центре под светом прожектора стоит рыжеволосый мужчина, одетый в чёрный костюм с бабочкой и пистолетом в руках. От его вида одни мурашки по коже, а в мыслях проскальзывает знакомая сцена. Рядом с ним его помощники. Они держат связанного верёвками мужчину, лицо которого опущено, а рот заклеен скотчем. — Я разрешаю тебе убежать. Попытай удачу, дружок, терять тебе нечего, — говорит властным голосом главный бандит, начиная отвратительно и мерзко смеяться. Его стальной и хриплый голос режет уши, вызывая отвращение, а желание врезать по роже возрастает до небес, что говорит лишь о прекрасной актёрской игре. Он подходит и сдирает скотч со рта своего «трофея». Тот поднимает голову и его лицо подсвечивается. Темноволосый мужчина, что заставляет органы Антона сворачиваться, смотрит снизу вверх, ухмыляясь. — Зачем тратить пули, чтобы расстреливать человека вдогонку, которого достаточно подстрелить один раз? Или ты не уверен, что попадёшь в меня? Не переживай, твои дружки тебе всегда помогут, — отвечает он. — Оу, Роберт. Зубки что-ли выросли? Сейчас исправим, — говорит рыжеволосый и, подойдя, ударяет жертву кулаком по скуле со всей силы. Сердце замирает и сидеть на месте просто невозможно. Тук-тук, тук-тук. Злость заполняет каждую клеточку тела, но Шастун не в силах что-то сделать. Брюнет скрючивается от боли, продолжая улыбаться. — Не волнуйся, я расскажу твоей красотке каким героем ты был, когда буду иметь её в твоей кровати. — Ты жалкий трус, Грей. Думал, убьёшь меня и возьмёшь то, что хочешь? Не получится, — сказал едко Роберт и его смех заполонил всю сцену. Такой бархатный, переливыстый и звонкий, но не родной. Чужой. — Уже получилось. Крупный рыжеволосый мужчина указывает своим подопечным поднять Роберта с колен и заряжает пистолет, направляя ствол в голову брюнета. Сердце замирает, а чувство дежавю заставляет нервно дёргать ногой. — Последнее слово? — издевается Грей и смотрит так лукаво, что начинает тошнить. А Роберт лишь харкает под ноги мужчине в ответ и нагло улыбается. И сознание прошибает, ведь Антон вспоминает про тот самый первый сон, рассыпаясь на кусочки прямо на своём сидении. Выстрел оглушает уши и пуля пистолета попадает в орган, что поддерживает жизнь. Парень в 3-м ряду раскрывает глаза от ужаса и в этот же момент встречается с голубыми. Крестики на запястье прожигает жаром. Секунда. Миг. Зал взрывается аплодисментами. А сердце наконец делает первый удар. Тело мужчины обездвиженно лежит на полу, а алая кровь растекается на его белоснежной рубашке. Занавес закрывается. Никто в зале не знает цвет глаз этого прекрасного актёра с волосами цвета сажи. Кроме зеленоглазого парня по имени Антон. Люди встают с мест и с цветами подходят актёрам, передавая им букеты. Шастун оказывается у сцены и находит взглядом Арсения. Тот останавливается у края площадки, смотрит сверху вниз, ничего не понимая, а Антон подхватывает его за талию, снимая со сцены под удивлённые вскрики толпы, а потом целует. В зале стоит какофония звуков: одобрительный свист, крики девушек и громкие возгласы, но Шастун слышит только тихий смех Арсения в свои губы и его дыхание.* * *
В машине коллеги Арсения, который доброжелательно предложил подкинуть их до дома, пахнет ванилью, но сейчас на неё совсем плевать. Сдерживаться очень трудно и Антон лишь пытается отвести взгляд в сторону окна, чувствуя всем телом напряжение Попова. Автомобиль останавливается прямо у подъезда и Арсений выскакивает первым, быстро тараторит "спасибо большое, увидимся" и открывает дверь, ожидая Шастуна. Тот выходит также быстро, коротко улыбаясь водителю и вбегает в подъезд, слыша шаги за собой. Лифт давит интимной атмосферой, но там слишком грязно во всех смыслах, и дома родней, дома правильней. Взгляды встречаются уже раз в сотый и всё это так сильно взбудораживает, что мурашки бегать по телу не перестают ни на секунду. Замочная скважина как назло не поддаётся с первого раза, но в итоге Арсений и Антон попадают в квартиру, снимая обувь и проходя в коридор. Младший медленно подходит ближе, нарушая все личные границы и касаясь кончиками пальцев скулы Попова, а тот вовсе и не против. Он кладёт руки на талию Шастуна, слегка сжимая их и проводит прохладным носом по его шее, ощущая чужие мурашки. Осторожное касание губами под скулой, вниз по шее и до ключиц под оттянутым воротом толстовки. Антон бережно берёт мужчину за руку, тянет за собой в комнату, ведь она уже будто родная, и садится на кровать, а Арсений останавливается перед ним. Парень просовывает руки под свитшот, ощущая горячую кожу под холодными пальцами и от этих контрастов сносит голову. Он тянет одежду вверх, помогая Попову снять её, а после притягивает за талию к себе ближе, ведя носом по прессу и еле ощутимо касаясь губами. Тот рвано вздыхает от разряда тока внутри и зарывает пальцы в песочные волосы, наслаждаясь касаниями. Антон стягивает с себя толстовку, обнажая верхнюю часть тела, и усаживает Арсения к себе на колени, ощущая его руки на своих плечах. Он целует шею, ключицы, губы мужчины, а тот водит по спине юркими пальцами, надавливая в нужных местах и заставляя Шастуна вздыхать резко и шумно. Губы оставляют мазки на груди, плечах и талии Попова, что усыпанны родинками, как тёртый шоколад, и Антон слизывает каждую из них, прикусывая соски, от чего Арсений прогибается в спине, мыча что-то неразборчивое. Ремень мужчины звянькает под чужими руками и вскоре он оказывается в одних боксерах, помогая Шастуну проделать то же самое. Области для касаний стало гораздо больше, и парень укладывает Попова на спину, слегка приспуская ткань и касаясь тазобедренных выпирающих косточек. Поцелуй на внутреннем бедре, коленке и в низу живота, от чего дыхание спирается, а стук сердца и вовсе не слышно за шумными вздохами. Арсений слегка отталкивает парня, меняется с ним местами и целует, пропихивая язык между горячих губ и сминая то одну, то вторую. Отстраняется, слегка раздвигает ноги и садится между ними, а затем полностью снимает боксеры Антона, отбрасывая их в сторону и еле ощутимо проводит по органу ладонью. Осторожно касается устами, проводит языком, дразня, а после накрывает губами головку, слыша сладкие стоны. – Арс, бо-оже... – шепчет парень, прикрывая глаза. Аккуратные движения Попова заставляют плавиться прямо на кровати, и Шастун взрывается от ощущений, но останавливает мужчину и укладывает его на лопатки, стараясь не обращать внимания на невыносимое возбуждение. Смазка с запахом клубники холодит пальцы, а те в свою очередь максимально нежно и медленно растягивают Арсения, пока ладонь парня отвлекает от неприятных ощущений, водя по плоти вверх-вниз. – Ша-аст, пожалуйста... Стоны и аромат ягоды заполняют комнату и сил терпеть уже точно нет. Упаковка презерватива открывается с характерным звуком, а после они оба шумно выдыхают через нос. Им обоим так сильно жарко, но это только сильнее возбуждает, и заставляет каждого всё громче и громче стонать с каждым толчком. Мужчина водит пальцами по спине и плечам Шастуна, касается большим пальцем нижней губы, а тот вбирает его в рот, проводя горячим языком по подушечке, смотрит прямо в глаза, что горят сейчас токсичным зелёным, и Арсений не выдерживает, изливаясь с протяжным стоном. От вида выгибающегося Попова, его прикрытых глаз и подрагивающих ресниц от оргазма, Антон не выдерживает и кончает следом, крайний раз целуя губы. Завязанный презерватив отлетает на пол, а парень ложится рядом, заглядывая в голубые и так счастливо улыбаясь, что Арсений улыбается в ответ и коротко лениво целует, ощущая пульсацию и волны тепла по всему телу. – Спокойной ночи, Арс. – Добрых снов, Тош. Им ничего не снится, но они точно счастливы. А крестики на запястьях согревают кровь в венах.* * *
Утро. Для кого-то мерзкое и ненавистное, для кого-то жестокое и противное, а для кого-то любимое и ленивое, такое солнечное и уж точно наверняка родное. С любимым котом или на работе, в одинокой постели или с сонным любимым человеком, что приоткрывает свои глаза, жмурясь от золотых лучей и так счастливо улыбаясь, что пускает разряды тепловых волн по телу, заставляя сердце стучаться быстрее. Утро бывает разное, но только мы в праве решать, каким оно будет. Арсений смотрит на Антона и понимает, что любит. Любит его улыбку, его глаза-изумруды и его глупую родинку на пипке носа, которую каждый раз хочется слизнуть. Любит собственное кольцо среди множества других на его изящных длинных пальцах и взъерошивать любимые кудряшки. Любит стебать его, обнимать и молчать вместе с ним, касаться так нежно, щекотя молочную кожу. Любит, когда Антон касается его родинок каждый раз, находя нужные места, что тот теряет воздух в лёгких. Любит запах вкусной еды, приготовленной Шастуном, ведь больше никакие кафе и рестораны не будут стоять рядом с рецептами парня. Любит его бархатный звонкий голос и то, как он сыпется на его дурацкие шутки, обязательно касаясь, ведь Антон безумно тактильный. Любит мысли парня со всеми чёрными красками и любит переживать тяжёлые моменты вместе. – Я люблю тебя, Антон. Шастун смотрит на Арсения и понимает, что любит. Любит его смешной нос, который он щурит каждый раз и фырчит, любит его чёрные длинные ресницы, что подрагивают каждый раз. Любит каждую родинку шоколадного цвета на бледной коже и жёсткие волосы, словно сажа. Любит согревать своими губами его мягкие и, всегда холодные, но такие любимые. Любит его заливистый смех и хрипловатый голос, что порой возбуждает одним только названным словом. Любит стискивать в объятиях, когда он прибегает к нему со словами "мне нужно срочно обняться" и любит готовить ему разные блюда, лишь бы слышать восторженные мычания. Любит его сапфиры вместо глаз и руки Арсения с одним единственным кольцом, что принадлежит Антону. Любит его с тревожными мыслями и тёмными дверями в голове, куда никто не сможет пробраться, кроме него самого. Любит быть рядом с ним. – И я тебя люблю, Арсений. И это признание, что состоит из банальных трёх слов, самое чистое, кристальное, отчего они оба задыхаются и по телу, прямо по венам, течёт такое непривычное счастье. – Может ты переедешь ко мне? Тебе же вроде можно работать на удалёнке, – спрашивает Попов, смотря одним открытым глазом и перекидывая руку на талию парня. – Может и перееду, Лисичка, может, – хмыкает Шастун и встаёт с кровати, но родная ладонь цепляет запястье и резко дёргает на себя, от чего Антон плюхается обратно, но не сопротивляется, ведь у них ещё столько времени вместе. Зарывается под одеяло к Арсению, переплетает с ним все конечности и утыкается носом в шею. У них ещё много времени. Не на всегда, но точно на сейчас. А большего им и не надо. Оказалось, спичка поджигается во второй раз. Только не от спичечного коробка, а от другой, ещё не потухшей до конца. А человек, что утонул в океане, ещё может наполнить лёгкие кислородом. Нужно просто найти того, кто сможет оказать первую помощь и спасти.