«Если ритуал будет проведен правильно, в нужном месте и в подходящий момент, все сработает. Для него нужна особая точка — место разрыва материи, но не обычное. Простой разрыв виден с двух сторон — нам же нужен такой, который будет сокрыт от мира темных. Его еще предстоит отыскать, потому что подобных слепых зон не так уж много на земле…»
***
— Родная, у меня для тебя сюрприз, — послышалось из-за спины, и Лале усмехнулась, ощутив на плечах прикосновение любимого. — Сейчас, одну минуточку, еще пара мазков, — пробормотала она, не отвлекаясь от своего занятия. Лале сидела в большом зале перед большим распахнутым окном и рисовала. Отсюда открывался красивый вид на двор, пышно цветущие деревья заполняли все пространство, соревнуясь, какой цвет бросится в глаза первым. Солнце ярко освещало раскинувшуюся у подножия замка красоту, и Лале ужасно захотелось запечатлеть этот момент на полотне. — Ты такая сосредоточенная. Обожаю наблюдать за тобой в работе, — нежно убрав выбившуюся прядь за ухо и погладив невесомо скулу, тихо произнес Влад. — Я почти закончила, — улыбнулась в ответ она. — Так красиво, захотелось оставить на память. — Теперь я вижу, почему тебя сегодня не было в приемном зале, — присев рядом на стул, Влад обнял Лале, уложив голову ей на плечо, и бережно провел рукой по животу. — Прости, я увлеклась. Что-то пропустила? — Ничего интересного. Сегодня османы приехали за данью. — Да? — отвлекшись, Лале посмотрела, наконец, на Влада. — Почему ты меня не позвал? — Да там скука смертная. Встретили, обменялись приветствиями. Их сейчас размещают. Вечером пир, там уже будет интереснее. — Ладно, — поцеловав Влада в щеку, Лале в последний раз взмахнула кистью и оценивающе оглядела свои труды. — Что думаешь? — Думаю, что это просто восхитительно, — улыбнулся Влад, глядя на картину. — Повесим ее в моем кабинете. — В твоем кабинете скоро стены закончатся, ты туда столько всего уже повесил, — рассмеялась Лале, откладывая кисти в футляр. — Давай повесим здесь, напротив окна? — Как прикажет моя госпожа, — прошептал он ей на ухо и поцеловал в висок. — А теперь, — встав и протянув ей руку, сказал Влад, — обещанный сюрприз. Лале поднялась на ноги, придерживая живот, и Влад осторожно развернул ее за плечи ко входу. Радость мгновенно окутала теплом, и Лале широко улыбнулась, не веря своим глазам. — Аслан! — воскликнула она, пересекая помещение. — Неужели и вправду ты? — рассмеявшись, она бросилась в объятия друга, что тепло улыбался, задержавшись в проходе. — Я устал стоять здесь, пока вы ворковали, — усмехнулся он, крепко прижимая Лале к себе. — Прости, — выдохнула она. — Влад, что же ты не сказал, я бы все бросила… — Сюрприз есть сюрприз, — отстранившись и оглядывая Лале с ног до головы, произнес Аслан. — К тому же такую красоту нельзя оставлять незавершенной, — его взгляд скользнул по животу, и брови чуть приподнялись в удивлении. — Ласточка, а тебя стало больше, — переведя веселый взор на лицо Лале, присвистнул он. — Да, немного больше, — улыбнулась она, склонив голову набок. — Я так рада тебя видеть. — А я то как рад, — в ответ усмехнулся он. — Госпожа, вам пора принять… Ой, — Александра растерянно замерла в дверях, переводя взгляд с Лале на Аслана, а с них — на улыбающегося Влада. — Господин, — присела она, склонив голову. — Александра, познакомься, — спохватилась Лале. — Это Аслан, наш друг детства. Прибыл с османами. — Здравствуйте, господин Аслан, — вежливо кивнула она. — Здравствуйте, Александра, — ответил с улыбкой Аслан, и Лале подметила в его взгляде заинтересованность. — Госпожа, ваше лекарство, — шепнула Александра, и Лале кивнула. — Да, сейчас иду. Спасибо, — ответила она, и Александра, поклонившись, вышла из комнаты. Воспоминания, словно драгоценности, всплывают на поверхность. Как золото на рудниках, вымываемое из песка в сите. Река времени огибает память, мощным потоком отсеивает ненужные песчинки, оставляя только золотые самородки. Самые главные.«Монета, как магнит для энергии. Она будет сохранять память еще очень долго, она не обнулится до конца, даже если все выкачать. Станет проводником между жизнями. А картины… Я всегда вкладывала в них частичку души, даже не задумываясь. И если мне удастся их заговорить, они покажут давние события так же, как их видела я…»
***
— Как прошла встреча? — приподнявшись на подушках, спросила Лале. Она устала и покинула пир раньше мужа. Влад остановился посреди комнаты и утомленно выдохнул, потерев лоб. — Я думал, ты уже спишь. — Не могу уснуть без тебя, — повернувшись на бок, тихо сказала Лале. — Прости, что задержался. Они меня все не отпускали, — присев на край постели, Влад поцеловал Лале, обдав хмельным дыханием. — Ничего, — улыбнулась она, подложив ладонь под голову. — Ну так как? — Да как… — протянул Влад. — Послы Мурада настаивают на том, чтобы поднять дань. Говорят, Тырговиште неплохо развивается. И намекают, что их разведка знает нечто такое, что не помешает знать и мне. — Еще повысить? — подняла бровь Лале и села. — Куда же больше? Мы едва с этой справляемся! — В том-то и дело. Они хотят людей. Это читается между строк, но прямо пока об этом никто не говорит. Потому что золотом… Мы не потянем такие выплаты. — В следующий раз я хочу присутствовать, — насупилась Лале, сжав простынь. — Что они себе позволяют… — Они действуют так, как велит им Мурад. Что-то знают, но молчат, держат козырь в рукаве. — Думаешь, намекают на Яноша? — Уверен. Что их разведка может знать такого, чего не знает моя? — фыркнул Влад. — Можно подумать, я тут только торговлю налаживаю. — Янош давно треплется о твоем свержении и даже не пытается скрытничать, и без их разведки здесь каждая собака это знает, — гневно бросила Лале, скрестив руки на груди. — Мурад считает, что без его янычар я с ним не справлюсь. — Он прав? — настороженно спросила Лале. — На день сегодняшний — да. И если я буду больше денег отдавать османам, он тоже окажется прав. Люди не потерпят еще одного повышения налогов. — Он на это и рассчитывает, — откинув одеяло, Лале встала с постели и направилась к столу. — Ему не столько нужны деньги, сколько твоя зависимость от Империи. Чтобы ты не мог собрать свое войско, — налив воды, Лале сделала большой глоток, унимая клокочущее в груди раздражение. — Я и так не могу — связан по рукам и ногам. Соглашение не позволяет набирать столько людей, сколько мне необходимо, — вымолвил Влад, сжав переносицу. — А если поднять налоги, не останется и тех, что есть. — Но если не поднять, то османы заберут себе Валахию. Я не знаю, что делать, — обреченно выдохнул Влад, уронив голову на локти. — Дело ведь не только в том, что мне это невыгодно. А и в том, что я не могу подвести народ. — Я понимаю, милый, — вернувшись к кровати, Лале села рядом и обняла Влада, прижавшись к его плечу. — Мы что-нибудь придумаем… — Конечно, родная, — подняв голову и сжав ладонь Лале, тихо ответил Влад. — Конечно, придумаем…***
Восседая во главе стола рядом с Владом, Лале внимательно осматривала гостей, сдержанно ковыряющих вилками блюда. Ни одного знакомого лица. Ну да ладно. Переглянувшись с мужем, Лале коснулась его руки, сжав в ободряющем жесте, и он слабо улыбнулся. Поднял их сцепленные ладони и поцеловал пальцы Лале, одаривая благодарным теплым взглядом. — Господин Влад, — прокашлялся один из послов, и все глаза обратились к нему. — Благодарим за теплый прием и вкусные яства, мы видим, что Тырговиште и Валахия поднимаются с колен, обеспечивая господам процветание… Лале мысленно фыркнула, слушая его речи и понимая, к чему он клонит. Остальные послы согласно кивали, нахваливая еду и вино. Лале бросила взгляд на Аслана, стоящего рядом с остальной стражей. Он кивнул ей с улыбкой и вновь сделался серьезным. — Я рад, что дорогие гости остались довольны, — ответил Влад, поднимая кубок. — Но давайте же перейдем к нашим делам. Мы вчера обсуждали важные вопросы, но так и не пришли к согласованному решению. — Вы готовы пойти на наши условия? — Я готов искать компромисс. Падишах, разумный и справедливый наш правитель, должен понимать, что мы не в состоянии выплачивать большую дань так скоро. И года не прошло, как я занял престол, боюсь, не смогу обеспечить нужную сумму золотом. Вы правильно подметили, Валахия поднимается с колен, но вы и должны понимать, что если отнять у нее столь нужные для дальнейшего развития деньги, то этот процесс остановится, если вообще не обратится вспять. — Условия падишаха вполне конкретные. Вы не имеете права торговаться с великим султаном. — Я не торгуюсь. Я ищу пути для взаимной выгоды. Быть может, султана устроит что-то, кроме золота? — Дань принято платить золотом, господин Влад. Но мы можем пойти вам на встречу, — сложив руки на груди, надменно усмехнулся посол. — И принять плату шелками, зерном, изделиями ручной работы и людьми. В соответствующем сумме эквиваленте. Влад отпил из кубка, между его бровей залегла глубокая складка. Повисло тягостное молчание, и Лале наблюдала за послами, тихо о чем-то переговаривающимися. Сделав глоток, она обвела зал взглядом, остановив его на том, который говорил. Кажется, его зовут Балибей. — Что вы скажете? — подал он снова голос. — Скажу, что для сбора такой дани мне нужно больше времени. И только если позволено будет вместо людей заплатить серебром, — хмуро сказал Влад, глядя прямо на посла. — К сожалению, без людей мы плату не примем, — оскалился тот, выпрямив спину. — У меня нет рабов, а свободных граждан я продавать не намерен, — мрачно процедил Влад, и Лале сильнее стиснула его ладонь. — Я уверен, вы можете что-то придумать. Иначе… Последствия вам известны. Как докладывает наша разведка, у вас есть неприятели, господин Влад, и без поддержки османов вам престол не удержать. Да и незачем будет, ведь отказ от оплаты равносилен бунту. А вы знаете, что Империя делает с бунтующими княжествами. — Неужели нет шанса прийти к какому-то решению, которое бы устроило обе стороны? — очаровательно улыбнувшись, спросила Лале. Влад схватился за кубок, сделав большой глоток, а посол, растерявшись, уставился в пол. — Госпожа, простите, но мы с вашим мужем должны вести диалог… — Вы хотите сказать, что я не имею права участвовать в обсуждении? — приподняв бровь, перебила она. Посол бросил хмурый взгляд на Влада, и тот сел ровнее, скрыв за бокалом улыбку. — Моя любимая жена и племянница нашего дорогого падишаха в этом доме имеет право говорить, когда сочтет нужным, и участвовать во всех вопросах. Балибей недовольно покосился на Влада, ноздри его раздулись, и он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его остановил второй посол, поднявшись со своего места. — Госпожа, рады видеть вас в добром здравии, — елейно пропел он, — и, конечно же, рады будем говорить с вами, слушая звуки вашего прекрасного голоса. — Спасибо за добрые слова. Как вас зовут? — Алим, госпожа. — Очень приятно, Алим. — Как и мне, достопочтенная госпожа. Но вынужден сказать, что мой друг прав, падишах совершенно понятно выразился касательно дани… — О, я понимаю, — улыбнулась Лале. — Дядя всегда был непреклонен в подобных вопросах и руководствовался только здравым смыслом и заботой о государстве, — послы переглянулись и склонили головы. — Кстати, расскажите, как его здоровье? Как шехзаде? Я так давно их не видела, — продолжала Лале, сбивая с толку всех присутствующих. Кроме, разве что, Влада. Хотя и он вряд ли понимал, к чему она клонит. — Падишах хворал, но уже идет на поправку, хвала Аллаху. Шехзаде в полном здравии, заботится об отце и активно участвует в делах государства. «И сует нос везде, где можно и нельзя, пока Мурад болеет», — подумала Лале. — Ах, как я рада. Дядя был так расстроен после похода на Светиград, здоровье его пошатнулось из-за предателя Искандер-бея. Иншалла, теперь он в порядке. С таким замечательным сыном, как шехзаде Мехмед, я за него спокойна, — проговорила Лале. — Как идет подготовка к новому походу? Послы вновь переглянулись, и Лале скрыла усмешку за кусочком сладкого пирога, который принялась невозмутимо жевать. — Подготовка занимает много времени, госпожа, но идет полным ходом, — настороженно вымолвил Алим. — Ряды янычар активно пополняются. — Новичками? — Да, госпожа. Кем же еще. — О, их обучение, должно быть, займет немало времени. Земледельцы и рабы не приспособлены к воинской службе. — Вы правы, госпожа. Есть еще союзные воины и регулярная армия. Времени будет достаточно, чтобы обучить новеньких. — Иншалла, — кивнула Лале. — От успеха этого похода зависит очень многое. Уверена, все будет хорошо, эти воины принесут победу, и справедливость восторжествует, — Влад искоса глянул на жену, и в глазах его зажегся огонек понимания. — Благодарю, что рассказали мне о моих близких. Но вернемся же к нашему вопросу. Скольких людей вы хотите? — В эквиваленте сумме золотом, — непонимающе пробормотал Алим. — Это я поняла. Но вы говорили еще о шелках и украшениях. Думаю, вы примерно понимаете, какое количество человек будет удовлетворительным. — Скажем, пятьсот. — Мужчин или женщин? — Мужчин. По крайней мере, в большинстве. — Пятьсот человек и на остаток — зерно, шелка и украшения. Что же, это разумно. Зерно пойдет на обеспечение армии, шелка и драгоценности — деньги, а люди пополнят ряды янычар, — пока Лале говорила, лицо Алима вытягивалось. Хоть он и не смотрел на нее, но это было видно даже так. — В Валахии крепкие и здоровые мужчины, но они земледельцы и ремесленники. Умеют обращаться с плугом и наковальней, а не с оружием. — Госпожа уже так хорошо знает здешний народ? — вставил Балибей. — Достаточно, чтобы понимать, что от пахарей и пекарей великой армии пользы будет мало. А вот на следующий год без них мы и зерном платить не сможем, выгоды от этого нет никому. — И что же госпожа предлагает? — с ухмылкой спросил Балибей. — Союзные войска, — отпив из бокала, сказала она, и Влад в изумлении уставился на нее. — Но у вас нет регулярной армии, это запрещено соглашением. — Да, армии у нас нет. И если бы соглашение можно было пересмотреть, было бы замечательно, но на это ни у вас, ни у нас нет времени. — Вот именно. Так о каких войсках речь? — О тех, которые угрожают нашей и вашей безопасности. О воинах Яноша Хуньяди. — Госпожа, простите меня, но какое вы к ним имеете отношение? — Совершенно никакого. Но мы могли бы заключить с ними союз, временное перемирие. И при таком раскладе вы получите дань и обученных воинов, а мы избавимся от угрозы на какой-то период. Влад восторженно поглядел на жену, а затем обратил взор на послов. Оба мужчины выглядели весьма озадаченно. — Но… Как вы сможете с ними договориться? — прищурился Балибей, подняв неверящий взгляд. Вспомнив, что на госпожу нельзя смотреть, он тут же перевел его на Влада. — Это уже моя забота, — кивнул он. — Что скажете? Если смогу, султана устроит такое решение? — Боюсь, нам нечего на это ответить, — растерянно пробормотал Алим. — Это должно обсуждаться с падишахом. — Вы можете отослать весть с нашим предложением или отправиться лично в столицу, а потом сообщить мне о своем решении, — уверенно кивнул Влад. — Пожалуй, отправимся лично, вопрос важный и щепетильный, — вымолвил Алим, и Балибей согласно кивнул. — Поедем сегодня же, это не терпит отлагательств, — добавил Балибей, — мы сообщим вам о решении. Мурад согласился. И Влад сумел договориться с Яношом. Перемирие было шатким и недолгим, но принесло свои плоды — после успешного похода на Светиград Мурад в благодарность позволил Валахии сформировать регулярную армию, присоединив нас к союзным войскам. А мы смогли выстроить защиту от посягательств на Тырговиште. Правда, ненадолго… Как странно. Я помню это, хотя до этих событий еще очень далеко…***
— Влад? — М? — Влад повернул лицо, одарив Лале теплым взглядом. Они лежали на постели, обнявшись. Влад нежно поглаживал Лале по спине, перебирал ее волосы, а она обнимала любимого за шею, животом упираясь в его бедро. — Я хотела бы принять крещение. Это возможно? — тихо спросила Лале, погладив плечо мужа. — Возможно, — недоуменно протянул он, осторожно поворачиваясь на бок и опираясь на локоть. — Но зачем это тебе? — Влад глядел с изумлением и непониманием, чуть нахмурившись, и губы Лале тронула легкая улыбка. — Я долго об этом размышляла, — задумчиво протянула она. — Мне интересны истории, которые рассказывает Александра о вашей вере, и церковные картины… — Иконы, — поправил ее Влад, нежно проведя по скуле подушечкой большого пальца. — Да, иконы, — улыбнулась она. — Они очень красивые. И мне очень хотелось бы побывать в церкви. Но не это все главное, — подняв взгляд, Лале серьезно посмотрела на мужа. — Я чужая здесь, Влад. Для всех я чужестранка. Так я смогла бы быть ближе к людям. Будь я христианкой, они бы иначе смотрели на меня. — Милая, ты не чужая, — взволнованно вымолвил Влад. — Только для тебя, — улыбнулась она. — Я больше не наивная девочка, Влад, и все понимаю. В Эдирне тоже многие смотрели косо на инаковерцев. Это человеческая натура, с этим ничего не поделать. Я не о себе думаю, — положив ладонь на живот, сказала она. — О малыше. Примут ли люди принца, рожденного не от христианки? — Родная, — вздохнул Влад, — я даже не знаю, что сказать. Я не хочу, чтобы ты ломала себя из-за чего-то или кого-то… — Но это ведь мое желание, — улыбнулась Лале, проведя пальцами по щеке Влада, — я не ломаю себя, я, правда, хочу, — Лале приникла к губам мужа, притянув его к себе за затылок. Он ответил мягко, поглаживая скулу, и лег, обнимая Лале за плечи, бережно их поглаживая. — Если ты и правда этого хочешь, — оторвавшись от нежной ласки, выдохнул он, и Лале кивнула. — Я узнаю у священника завтра… Меня крестили. Воспоминания накатывают сами по себе, опережая те события, что я вижу. Но так отчетливо всплывают те ощущения… Звон колоколов, сияющие в свете солнца золотом купола, монотонная речь священника, запах ладана и воска… Какой трепет тогда зародился в моей душе. Необъяснимое приятное волнение. Как завороженная, я наблюдала за всем, проникаясь атмосферой, царящей в церкви. И восхищалась красотой икон… Особенно изображенными на них архангелами. Эти прекрасные воины-ангелы в сияющих доспехах, с огромными белоснежными крыльями, с мечами наперевес пленяли меня. Я оказалась права. Совсем иначе на меня смотрели горожане после крещения. Сплетники вроде Романа прикусили языки, ведь ведьма, коей меня считали, не смогла бы ступить на святую землю. И я была спокойна за малыша. Теперь я знала, что его примут, и он станет полноправным наследником всего, что так дорого Владу. И мне. А потом мы обвенчались. Эта свадьба разительно отличалась от той, что состоялась в Эдирне. И обряд, и одежды, и ощущения… Я была так счастлива в тот день. И во все последующие, проведенные с Владом. Которых выпало так мало…***
Октябрьская ночь оказалась ожидаемо холодной и ветреной — за окнами моросил дождь, все усиливаясь, и молнии разрезали темное небо, освещая погруженную во мрак комнату. Свечи дрожали, бликуя на стенах и потолке неровными отсветами, а Лале лежала на постели, едва сохраняя сознание от невыносимой боли. Тело била крупная дрожь, мокрые волосы липли к покрытому испариной бледному лицу, и Лале часто дышала, стараясь слушать наставления врача и Александры. Влад сидел рядом, облокотившись на изголовье, и обнимал Лале, прижимая к своей груди. Держал за руку, и только его присутствие и прикосновение, полное заботы и поддержки, помогали переживать этот момент. Он поцеловал ее в висок, и Лале подняла на него измученный взгляд, чуть улыбнувшись. — Ты умница, родная, — прошептал он дрогнувшим голосом. Он и сам был бледен, в глазах плескалось беспокойство, ведь роды начались много часов назад. И Влад, не отходя от любимой ни на миг, от волнения и усталости измучился не меньше нее. Лале зажмурилась и замычала от новой вспышки боли, закусив губу и сжав до побелевших костяшек ладонь Влада. — Терпите, госпожа, — проговорил Богдан. — Еще рано. Слезы непроизвольно катились по щекам, лба коснулась холодная ткань — Александра протерла лицо мокрым полотенцем и подала воды. Лале послушно сделала глоток и снова упала в объятия Влада. Что-то не так. Слишком долго, слишком больно, слишком много крови. Лале буквально нутром чуяла — что-то не в порядке. Но врач и Александра молчали, как и Шахи, помогающая им. Влад переводил обеспокоенный взгляд то на жену, то на них, и Лале чувствовала, как колотится его сердце. — Тужьтесь, госпожа, — воскликнул Богдан, утирая испарину со лба, и Лале старалась. Изо всех сил. Влад сжимал ее руку, пытаясь помочь, но Лале понимала, что не получается. — Еще, — пробормотал врач, и Лале всхлипнула, обмякая в объятиях Влада. — Не могу… — Можете, — Александра присела рядом, взяв ее за вторую руку. — Госпожа, вы должны. Вашему сыну сейчас плохо, он хочет вас увидеть. Вы должны ему помочь, — серьезно проговорила она, и Лале закусила губу. — Приподнимите ее, господин, — скомандовала она, помогая Владу перехватить Лале за подмышки. — Вот так. А теперь давайте, вы можете. Лале согнулась пополам, пытаясь изо всех сил. Сдавленно скуля сквозь сцепленные зубы. Влад крепко держал ее в своих руках, приговаривая, что у нее все получится. — Родная моя, все хорошо, ты можешь, — шептал он, уткнувшись носом в висок. Лале кивала и старалась. Снова и снова. Сквозь боль и слезы перебарывая себя. Пока не пришло облегчение. Лале обмякла в объятиях мужа, совершенно обессиленная, и уставилась на Богдана, сгорбленного за окровавленным покрывалом. — Почему он молчит? — прохрипела Лале, поднимаясь на локтях. Шахи зажала рот ладонью и отвернулась. Александра молча смотрела вниз. — Почему он молчит?! — закричала Лале, чувствуя все усиливающееся головокружение и дрожь. — Госпожа, он… — Дайте его мне! — воскликнула Александра, склоняясь над Богданом. — Что происходит? — севшим голосом спросил Влад, прижимая к себе рвущуюся встать Лале. Все молчали. Лале не видела, что делает Александра, затравленно глядя поочередно на всех в этой комнате. Силы покинули ее. Влад не позволил встать, держа крепко, и она сползла по нему, уткнувшись носом в его грудь. — Влад, почему он молчит? — пробормотал она, подняв глаза. — Почему… — всхлипнув, уронила голову, не желая принимать эту зловещую тишину. Ее заколотило сильнее, и она вцепилась в полу распахнутой рубашки Влада, кусая губы. — Почему?! — взвыла Лале, ощущая нарастающую боль в груди. — Тише, родная, — сглотнув, только и вымолвил Влад, и она всхлипнула, лбом упираясь в его подбородок. — Тише… Лале скулила в его объятиях, содрогаясь всем телом, сознание заволакивала пелена. Слезы градом струились по щекам, и, казалось, что сердце сейчас разорвется на ошметки, до того невыносимо оно болело. В скорбном молчании только всхлипы и завывания Лале перекликались с бушующей снаружи грозой. Но вдруг все переменилось. Тишину, проскочившую между безутешными рыданиями, разорвал короткий вскрик, и Влад вздрогнул, устремив взгляд за пределы кровати. Лале резко замолчала, судорожно втянув воздух, и подняла голову, не веря своим ушам. Напряженно всматривалась воспаленным взором туда, откуда донесся звук. И увидела, что все смотрят на Александру, скрытую простынями. Звонкий детский плач заполнил собой все помещение. Шахи всхлипнула, подав Александре чистую простынь, и та, наконец, поднялась, бережно держа замотанного в белую ткань младенца. — Влад, — сипло прошептала Лале, схватившись за его предплечье. Счастливая улыбка осветила заплаканное бледное лицо, и Александра дала ей ребенка, бережно положив на руки. — Мальчик, госпожа. Принц Валахии, — выдохнула она, пошатнувшись, и Лале прижала к груди сына, заходящегося плачем. — Сынок, — прошептал Влад и погладил малыша по голове. — Как же ты нас напугал… Александра! — воскликнул он, и она обессиленно опустилась на край постели, подняв глаза. — Спасибо, — дрогнувшим голосом вымолвил Влад, сжав ее ладонь, и Александра кивнула в ответ, устало улыбнувшись. — Влад, посмотри, какой он красивый, — всхлипнула Лале, поцеловав сына. Весь мир сжался до размеров крохи, сжимающей ее палец, и, казалось, она не замечала больше ничего вокруг. — Самый красивый, — проговорил он, склонившись над ребенком. — Как мы его назовем? — встретившись сияющим взглядом с Лале, спросил он. — Может, Михаил? — любовно посмотрев на малыша, вымолвила Лале. — Как того красивого воина-ангела на картине в церкви… — Михаил, — кивнул Влад. — Миша. Отличное имя. Мне нравится. — Миша, — нежно произнесла она, улыбаясь. — Ты будешь самым сильным и здоровым. И вырастешь воином и защитником… Миша… Мой маленький ангел. Ангел, которого спасла Александра, вдохнула в него жизнь. Гораздо позже я осознала в полной мере, что тогда произошло и что сделала для нас Александра. До последнего вздоха я была благодарна ей. Она стала крестной матерью Миши, а Аслан — крестным отцом. Я сияла с тех пор, как Мишенька родился. Мое сердце, моя душа. Вылитый Влад, его маленькая копия. Только глаза мои. Весь город праздновал его рождение и крещение, колокола не умолкали, возвещая Тырговиште о появлении на свет нашего ангела. Нашего счастья, нашей любви… Как же мало я дала ему. Как же недолго я была с ним. Мой малыш остался совсем один в этом мире, потеряв разом и мать, и отца, обезумевшего от горя и тьмы… Прости, сынок, что так и не смогла дать тебе долгую и хорошую жизнь, о которой так мечтала для тебя…«Не знаю, когда. Не знаю, как. Но это случится. Я умру, а Влад обратится к темным. Агнеш показала мне будущее Влада. Показала, какой опасностью оно сулит и ему, и окружающим. Помогла ощутить мой собственный дар, а Александра — развить его. Та тянущая боль в груди, беспокоящая меня с тех пор, как на свет появился Миша, не от недуга или тревоги. Так проявляется предчувствие беды в будущем…»
— Лайя!.. — пробивается сквозь пелену, отделяющую меня от обоих жизней. Я парю в каком-то безвременье, слыша одновременно сотни голосов, видя сотни событий. Так хочу остаться, пережить заново еще хоть один момент, увидеть улыбку Влада, первые шаги Миши, окинуть взглядом дорогой сердцу Тырговиште… Но зов из реальности неумолим, и перед глазами рушатся воспоминания, растворяясь во мраке, дымкой проникают сквозь меня, усиливая боль в груди, и ни за одно из них я не могу ухватиться… Лэствилл. США. Наше время. Я распахнула веки, шумно хватая ртом воздух. Глядя на свои дрожащие пальцы, едва удерживающие книгу от падения, никак не могла совладать с осознанием того, что произошло несколько минут назад. Находясь там, между жизнями, все воспринималось несколько иначе. Но сейчас реальность и понимание навалились с новой силой, оглушая. Ко мне кто-то обращался, но я не слышала, ошалело хлопая глазами и пытаясь вернуть себе возможность дышать и соображать. Все это — картинки и мысли, частички прошлого, как песчинки в огромных часах, кружившиеся вокруг меня. Ощущения и догадки, прикосновения, звуки, запахи… Отчетливо я увидела лишь несколько эпизодов. Увидела… Но прочувствовала гораздо больше. Я все вспомнила. Все, на что положила жизнь. За что отдала ее. И я, черт возьми, знала, что мне нужно теперь делать. Но огромный пласт памяти, свалившийся на меня с этих самых страниц, никак не хотел вставать на свое законное место, словно деталь пазла крутилась и ворочалась, но никак не находила, куда бы ей поместиться. И оглушающий гул былого никак не прекращался, звуками колоколов с церкви в Тырговиште рассекая мое сознание. — Лайя!.. — доносилось сквозь плотную пелену, и я мотала головой, не в силах сфокусироваться и прийти в себя. Лемегетон рухнул на пол, подняв клубы пыли, моментально забившейся в нос. Я обхватила голову руками, сворачиваясь в клубок и пряча лицо в коленях. Невозможно. Нереально. Неправильно… — Лайя, — на сей раз моего плеча осторожно коснулась чья-то ладонь, и я подняла незрячие глаза, затянутые дымкой, к говорящему. Юстин сидел рядом со мной, упершись одним коленом в пол. Наконец его непроницаемая маска пала, и во взгляде явственно читалось беспокойство. Прищурившись, я рассматривала его и, поддавшись непонятному порыву, сама не понимая, зачем, вдруг подняла ладонь, убирая со лба растрепавшиеся темные волосы. Он замер, нахмурившись, опустил глаза. И как только он это сделал, как только я перестала видеть их цвет, новая волна ошеломления ударила в виски, и я в страхе одернула руку, выдохнув. Наконец, поняв, кого он мне так напоминал… — Как ты, Лайя? — вернув себе невозмутимость, спросил он, чуть отодвинувшись от меня. — Ты, — сипло прошептала я, не отрывая от него глаз. — Тебя ведь зовут не Юстин, — скорее утверждая, нежели спрашивая, прохрипела я. Он удивленно вскинул голову, словно это последнее, что он ожидал услышать. — Это не имеет значения сейчас. У нас мало времени… — Его нет, я знаю, — подобравшись и сев ровнее, сказала я, прочистив горло. Никак не получалось оторвать от Юстина изучающий взгляд. Подмечающий теперь каждую дернувшуюся мышцу на его лице. — Ответь на один вопрос. Всего один. — Некогда! — простонал он. — Тебе достаточно потрясений, поверь на слово. — Нет, ответь, — переваривая страшную догадку, я отползла на безопасное расстояние, окидывая изумленным взором уже всю его фигуру. Он выдохнул, запустив пальцы в волосы. Прикрыл веки на миг и тут же их распахнул, выпрямившись. — Не упрямься, Лайя. Пора приниматься за дело. Ты прочла, и не хуже меня знаешь, что дело не ждет. — Но откуда знаешь ты? — прищурившись, я старалась унять бешено колотящееся сердце. Не может быть, чтобы я оказалась права, это просто невозможно… Как и все, здесь творящееся. — Знаю, потому что читал, — тихо ответил он, глядя мне прямо в глаза. — И приложил немало усилий, чтобы все пошло именно так, как там описано. Тебе нужно абстрагироваться от воспоминаний, Лайя, и не цепляться за них. Знаю, вместе с ними в раму вставали и другие знания, утраченные при реинкарнации. Ты должна… — Я знаю, что я должна сделать! — нервно перебила его я, вскакивая на ноги. Юстин поднялся вместе со мной, не прерывая зрительного контакта. — И сделаю. Но прямо сейчас меня волнует только одно, — тихо, едва шевеля губами, произнесла я. — Ты читал, — всматриваясь в до одури знакомую позу, в выражение лица, кивнула я. — Твое имя не Юстин. Он возвел глаза к потолку и едва слышно выругался на румынском. Встряхнув головой, снова вперился в меня цепким взглядом. — Нет. Не Юстин. — Тогда кто?.. — прошептала я, понимая, что уже знаю ответ на свой вопрос. И от этого знания меня прошибало ознобом до костей.