Syml — Where's my love?.. (Alternate version)
Запах времени. Пыль вперемешку со старыми книгами и ветхими свитками. Тусклая лампочка под потолком давала мало света, едва прорисовывая тени стеллажей с беспорядочно наваленными на них фолиантами. Небольшой стол с обшарпанной столешницей, по нему веером разложены бумаги с хаотичными пометками. Скрипучий старый стул. Села на него, ощущая, как пошатнулись ножки. Положила ладони на стол. Здесь он проводил почти все свое время. Что-то читал, переводил, оставлял примечания на полях. Взяв ручку, покрутила ее в пальцах, представляя, как он ею выводит буквы. Несмотря на беспорядок в его обители, сам он был очень собранным. Писал ровно и аккуратно. Зажгла настольную лампу и осмотрелась — крохотная каморка, пристанище знаний и мыслей, которые мне так и не открылись. За ребрами больно заскребла тоска, и я сделала глубокий вдох. Прошел уже месяц. А плохо так же, как и в тот день. Я не решалась прийти сюда раньше, знала, что не выдержу. Но так хотелось хоть мимолетно прикоснуться к тому, чего касался он. Попытаться понять. Мы провели у Лео все это время, прежде чем я смогла вернуться сюда, в замок. Только всем вместе нам удавалось как-то пережить и свыкнуться. Поддержать друг друга и не свихнуться. Я виделась с мамой и Милли, хотя непросто было делать вид, что все в порядке. О таком не расскажешь. Но теперь пришло время вернуться и получить последние ответы. Просто удивительно, что «Тетра» не перевернула здесь все вверх дном. Чисто работают. Чуть повернувшись на стуле, зацепилась за что-то ногой — в выдвижном ящике стола торчал старый ключ. Склонившись, повернула его, и замок щелкнул. Страшно. И вроде как неправильно лезть в его вещи… Но мне это так нужно. Поколебавшись с минуту, все же потянула ящик на себя, и он со скрипом поддался. Грустно усмехнулась, отметив там такой же бардак, как и во всей каморке. Вспомнилась старая цитата: «Порядок для дураков, гений господствует над хаосом». Он и был гением… Свитки, блокноты, скрепки, какая-то мелочевка — начала копошиться там, понимая, что простое барахло он бы не запирал на ключ. Достав первую попавшуюся тетрадь, раскрыла ее и замерла, глядя на набросок карандашом. Простой рисунок штрихами, сделанный на скорую руку. И изображена на нем я. Портрет с удивительным сходством. На другой странице — Влад. Он добродушно улыбается, но тут же, рядом, небольшая зарисовка с серьезным лицом и потемневшими глазами. Он думал о нас. Не мог поговорить, так рисовал… Вот набросок монеты. А здесь схематично изображены мечи и кожаные доспехи. Зловещая громада замка и маленький домик в тени деревьев. Аслан и Сандра, тепло смотрящие друг на друга. Удивительная передача эмоций. Он рисовал. А в детстве это занятие ему казалось скучным. Я это помню… Отложив тетрадь, вытащила весь ящик и водрузила его на стол. Печать с драконом, сломанные очки, пакет с новыми свечами, мешочек с разноцветными камнями, карандаши и точилки, связки пахучего сухоцвета… Перебирая все эти предметы, я ощущала щемящую тоску. Простые вещи, но они были дороги для него. Вытащив их и аккуратно разложив по столу, вздохнула и провела по ним пальцами. Вот и все, что от него осталось. Я уложила подбородок на край ящика, уставившись в одну точку. Внутри зияла такая пустота, что я понятия не имела, что с ней делать. Чем заполнить. Я знала его всего ничего… А ведь он был дороже всех на свете. Взгляд зацепился за отколотый кусок дерева на дне ящика. Нахмурившись, провела по нему ногтем и поняла, что это не обычная щербинка. Больше похоже на странную замочную скважину. Присмотревшись, попыталась поддеть ее ножом для писем, но его кончик во что-то упирался. Внезапно до меня дошло, что может туда поместиться. Достав из кармана кольцо, вновь прочла надпись. И, покрутив его, неуверенно сунула в щель — оно идеально в нее легло, словно ключ в замок. Чуть провернув, услышала щелчок, и дно легко поддалось, выйдя из пазов. Там, в потайном отсеке, лежали запечатанные конверты. Взяв один, перевернула его, и сердце пропустило удар. На обратной стороне был аккуратно выведен получатель. «Маме». Прикрыв веки рукой, сделала глубокий вдох. Закусив губу, вскрыла конверт и вытащила сложенный лист бумаги. Развернула, проглотив ком в горле, и быстро забегала глазами по строчкам.«Привет, мам.
Не знаю, как еще начать. Не уверен, что ты вообще когда-нибудь прочтешь это, и все-таки решил хоть куда-то вылить то, что на сердце.
Если ты это читаешь, скорее всего, меня уже нет. А значит, вы с папой свободны. Я так рад этому. Ты не представляешь, сколько я об этом мечтал. Сколько сил приложил, чтобы дойти до этого момента, сколько шишек набил. Но, если нам удалось, значит, все не зря.
Хотелось бы написать что-то вроде: «У меня все отлично, я поступил в университет, познакомился с хорошей девушкой…», но я не на каникулах у бабушки, а ты и вовсе не знаешь о моем существовании. Но, если что, университет я все же окончил, и не один. Мне было скучно, поэтому я учился в нескольких в разные промежутки времени. И девушка хорошая была в моей жизни… И есть.
Это так, лирическое отступление для хоть какой-то видимости нормальности. Прямо сейчас я улыбаюсь...
Я тоже улыбнулась сквозь слезы, утирая щеку,... надеюсь, что улыбнешься и ты. У меня была хорошая жизнь, честно. Я не хочу, чтобы ты тосковала и грустила, хотя понимаю, так не бывает. Но, быть может, тебя немного утешит то, что со мной, правда, все в порядке. Я надеюсь, ты не узнаешь, кто я, и не прочтешь это письмо… И я просто останусь малознакомым парнем, который тебе помог. Но почему-то совсем не уверен, что все выйдет именно так, как я спланировал. Я все-таки твой сын, а Аслан всегда говорил, что характером я выдался в тебя. Особенно упрямством.
Я прикрыла глаза на миг, смахивая влагу с ресниц, и тяжело вздохнула. Кивнула сама себе и продолжила читать.Аслан и Сандра давали мне любовь и заботу, и, если не учитывать тот факт, что я разбирал твои записи и намеревался спасти мир, у меня было вполне обычное, хорошее детство: с играми в мяч, домашними пирогами и уличными драками. Я всегда побеждал, если что. А Аслан сетовал на то, что я приходил с очередным синяком, и читал нотации о том, что споры нужно решать разговорами, а не кулаками.
— А это в папу, — грустно усмехнулась я.Потом я учился. Много учился, ну ты поняла. Получал от Сандры за выходки с даром, я был шебутной и сбегал от крестных, то показывая фокусы друзьям, то гоняя по лесам нечисть. Ты знаешь, как забавно пугаются лешие, когда им ставят подножку? Это весело. Сандра хоть и ругала меня, но я уверен, оценивала мои способности. Видел пару раз ее хихиканье после того, как отчитала меня в сотый раз за день.
Я зажала рот тыльной стороной ладони, тихо рассмеявшись сквозь всхлип.Когда их с Асланом не стало, я очень тосковал. Хоть и знал, что мы еще встретимся. Поэтому… понимаю тебя. Сандра ушла первой, мы с Асланом сильно горевали. Потом ушел и он. Я похоронил их и решил, что Михаилу Дракулешти больше нет места в мире живых. Рядом с их могилами я похоронил и себя, фигурально, разумеется. И взял имя Соломон Драги. Переехал из нашего славного домика в глуши сначала в Тырговиште, но боялся, что встречусь там с отцом. Да и порядки дяди Раду мне совсем не нравились. Потому укатил подальше, в Лондон.
Я тогда еще злился на папу. Не понимал. Просто не хотел видеться с ним. А затем, когда прошло много лет, а я все не старел и не менялся, пересечься с ним было бы вдвойне неловко. Пришлось бы объяснять. А ты, я думаю, понимаешь, что говорить ему было нельзя. Сама ведь тоже не говорила. Да и не изменило бы это ничего. Папа только мог больше дел наворотить. Так что я переезжал каждые лет десять, чтобы никто ничего не заподозрил. Учился, продолжал твое дело. Встретил Агнеш.
Я не заключал никаких сделок, честное слово. Агнеш не из темных сил, и ее способности сильно отличаются, думаю, ты и так об этом догадываешься. Она помогла мне, вот и все.
Я не хочу пересказывать тебе всю свою жизнь, иначе письмо превратится в длиннющие мемуары. Просто знай, что у меня было все хорошо. Правда. И прожил я очень долго, чтобы успеть устать от всего. Я сознательно принял решение жить до тех пор, пока не помогу вам с папой. Не думай, что это было сделано на эмоциях или необдуманно. Это не так. Я давно готов оставить этот мир. Но не могу, не убедившись, что вы в безопасности.
Не вини себя ни в чем. Я знаю, что ты не виновата. Как и папа. Передай ему, что я не злюсь и не держу на него обиду. Я все понимаю. У меня была масса времени все обдумать и осознать.
Знаешь, я понятия не имею, чем закончить… Рад, что снова увидел тебя. Ты такая же, какой я тебя помню. Красивая и добрая, искренняя и честная. И папу рад был увидеть. Я соскучился по вам…
Люблю тебя.
Вот и все, что я хотел сказать этим письмом. И теперь, наконец, могу отдохнуть. Я очень устал.
Наверстывай упущенное, живи и радуйся жизни, пожалуйста. Ты заслуживаешь этого как никто другой.
Не хочу прощаться. Поэтому… Пока, мам.
Миша».
Уткнувшись лицом в изгиб локтя, я выдохнула тягучий болезненный воздух. Слезы все катились по щекам, впитывались в ткань толстовки, и я ничего уже не видела за их пеленой. Закрыв глаза, вспомнила его мимолетную улыбку, которую лицезрела лишь пару раз. Как же больно от того, что я не была с ним все эти годы, не наблюдала, как он растет, не отчитывала за шалости, не гордилась его успехами и не утешала его в горе… — Лайя?.. — тихий стук и звук голоса заставили подскочить на стуле. Я нервно утерла слезы рукавом и шмыгнула носом, уставившись на Влада, который мялся в дверях. — Ты как? — в его взгляде сияли боль и беспокойство. — Ничего, нормально, — попытавшись улыбнуться, выдавила из себя я. — А ты что здесь делаешь? — Я захожу сюда иногда, — неуверенно шагнув внутрь и осмотревшись, ответил он. — Пытаюсь понять. Но не решался здесь ничего трогать, — он подошел ближе, заглядывая в ящик и осматривая то, что я выложила на стол. — Меня пересилило любопытство. И тоже желание понять, — сглотнув, проговорила я. — Смотри, — подняв лист, который так и держала в ладони, я протянула его Владу. — Он написал мне письмо, — совсем тихо и глухо пояснила я. Влад бережно взял его и пробежался по строчкам, а я полезла в ящик, просматривать то, что там осталось. — Такой аккуратный почерк. А в детстве не любил каллиграфию, — грустно усмехнулся Влад, опершись бедром о край стола. Точно так же, как когда-то Миша. Я тогда совсем не придала этому значения… — А еще не любил рисовать, — добавила я, доставая тетрадь. — Только погляди, — я протянула ему рисунки и вновь принялась перебирать находки. Влад отвлекся от письма, разглядывая изображения. Между бровей пролегла складка, и он вздохнул. Я видела, что ему очень плохо, как и мне. Но закрываться друг от друга в такое тяжелое время нельзя. Только вместе мы можем пережить это. Я коснулась его руки, медленно доставая еще одно письмо из ящика. — Влад, — тихо позвала я. — А это тебе, — протянув ему конверт с надписью «Папе», взглянула на любимого. Он на миг замер, уставившись на подпись, и осторожно взял письмо дрожащими пальцами. Повертел его, сглатывая, не решаясь открыть. — Не хочешь читать? — Хочу. Но боюсь, — честно ответил он. — Чего? — Убедиться в том, что он ненавидел меня всю жизнь. — Нет, он не ненавидел тебя, — встав и обойдя стол, я коснулась щеки Влада, приподняв лицо. Взяла свое письмо и прочитала вслух: — Не вини себя ни в чем. Я знаю, что ты не виновата. Как и папа. Передай ему, что я не злюсь и не держу на него обиду. Я все понимаю. У меня была масса времени все обдумать и осознать. — Подняв глаза, поймала его взгляд. — Он не злился. И все понимал. Прочти, родной. Может, тебе станет легче, — поцеловав колючую щеку, я обняла Влада за шею, и он в ответ притянул меня к себе, зарываясь носом в мои волосы. Влад шумно выдохнул и поднял голову, чуть кивнув. Поцеловал меня в висок и осторожно распечатал конверт, когда я отступила на полшага. Я вернулась на стул, чтобы не мешать ему, и продолжила перебирать свои находки, поглядывая на любимого исподлобья. Сначала он читал сосредоточенно и напряженно. Потом немного расслабился, больше облокотившись об столешницу. Закрыл рот ладонью, упершись локтем в живот. Шумно выдохнул и опустил письмо, закрыв глаза. Я молчала, не решаясь выдергивать его из раздумий. — Я не знаю, как мне с этим справиться, — выдохнул он, не глядя на меня. — Я теряю его в третий раз. Я ведь уже прощался с ним… Я встала, вновь подойдя к Владу. Осторожно обняла, положив голову ему на плечо. — Сначала ударил его… Господи, я не хотел!.. Клянусь тебе, не хотел обидеть нашего мальчика, — сипло прошептал он срывающимся голосом, и я зажмурилась, сильнее прижавшись к его боку, уткнувшись носом в щеку. — Я знаю, родной. — Потом я был на его могиле. Я думал, что он умер еще тогда. Оплакивал его, и Александру, и Аслана… Был в их доме. Перебирал его рисунки и вещи… Я ведь наблюдал за ним все те годы, не мог позволить себе вмешиваться в его жизнь, но наблюдал. Был уверен, что он ненавидит меня, я и сам себя ненавидел. Аслан иногда писал мне, рассказывал о нем. И я бесконечно скорбел на его могиле, и много лет после. Но сейчас, — его голос сорвался на хрип, — когда я понял, что это он, мой Миша… Умирает у нас на руках… Я не знаю, как это пережить. — Я тоже не знаю, — всхлипнула я, и Влад притянул меня к себе, крепко обнимая. Опустился лбом на мое плечо, сгорбившись и дрожа всем телом, и я дала волю слезам. — Я обрела давно потерянного сына всего на час, Влад… Всего на час… Он выпрямился и прижал меня к своей груди, подняв глаза к потолку. Я всхлипывала в его объятиях, выпуская свое горе вместе со слезами. — Что он написал тебе? — чуть успокоившись, спросила я. — Что не сердится и все понимает, — прошептал Влад. — Что любит… И что сам принял решение, в какой момент уйти. — Мне он написал то же самое, — судорожно выдохнула я. — Так не должно быть. Это неправильно. — А что в нашей жизни вообще правильного? — покачал головой Влад. — Все правильное закончилось, когда ты умерла. Я наворотил такого, что нашему сыну пришлось разгребать не одну сотню лет… — Влад, — я немного отстранилась, глубоко вдохнув. — Я так и не рассказала тебе всего. — Как-то было не до этого, — поправив мне волосы, сказал Влад и нежно провел по моей скуле. — Я давно должна была тебе все рассказать… — Только если ты готова, — коротко поцеловав меня, тихо сказал он. — Думаю, я смогу внести больше ясности в ваш рассказ, — мы вздрогнули и обернулись, глядя на Агнеш в центре каморки. — Агнеш, — шепнула я, — я так ждала тебя! — Знаю, — кивнула она. — Но вы еще не были готовы к этому разговору. Влад молчал, глядя на нее с подозрением. — Мы с вами не знакомы, господин Влад, — повернула она к нему бледное лицо. Сейчас она не сияла, как обычно, а казалась вполне обычным человеком. — Меня зовут Агнеш, я подруга вашего сына. — Очень приятно, — кивнул он. — Это я помогла вашей жене писать книгу, в которой крылась разгадка вашего спасения. По просьбе Михаила. — Книгу, в которой крылась разгадка моего спасения? — взглянув на меня, недоуменно спросил он. — Ты видел ее, — насупилась я. — Даже почерк узнал. — Да, но… Ты знала все еще тогда? — выдохнул он с нотками пробуждающегося возмущения. — Не знала, но выясняла. Да, Влад, еще тогда меня предупредила Агнеш, что с тобой может произойти. Научила, где искать информацию, как пользоваться даром, — я тараторила, глядя на него, держа за руку, а он мрачнел на глазах. Я знала, что ему не понравится эта правда. Но я должна ее рассказать. — И я узнала, что… меня заклеймили. И что вскоре я умру. — Заклеймили? Это имел в виду Ваал, когда упоминал тебя ребенком и говорил, что взращивал тебя? — нахмурившись, спросил Влад. — Да, об этом. Он убил моих родителей, подтолкнул Мехмеда к нападению… Вся моя жизнь была спланирована им так, чтобы в конце я умерла. Пожертвовала собой и угодила в его клетку. — Ты знала это и все равно кинулась на меч?! — прорычал Влад, все больше заводясь. Он дернулся, и его ладонь выскользнула из моей. — Да, — хмуро ответила я. — Да, черт возьми, и сделала бы это снова! — теперь уже начинала злиться я. — Я не знала, как и когда умру! Не думала в тот момент, что это последняя моя минута! Это было машинально, желание защитить тебя! Прости, что настолько сильно люблю тебя, что не могла допустить, чтобы ты пострадал! — Настолько любишь, что оставила меня одного, не подумав, что мне делать с этой болью? Хотя нет, ты подумала, ведь знала, к чему это приведет! — гаркнул он, отвернувшись и зажав переносицу двумя пальцами. — Я не хотела тебя оставлять, не смей винить меня в этом. И ты не был один, — мрачно ответила я, и Влад резко обернулся, вперившись в меня взглядом, который из гневного превращался в виноватый. — Это не от меня зависело. Ты должен это понять. И взаимные обвинения ни к чему нас не приведут. Агнеш прокашлялась, привлекая наше внимание. Мы одновременно повернули к ней головы и стушевались. — Прости, — выдохнула я, глядя на нее. — Ничего. Я понимаю вас. Обоих, — посмотрев внимательно сначала на меня, а затем на Влада, произнесла она. — Но она права, господин. Лале все равно бы погибла и отправилась в клетку, как бы там ни было. Ваал вел ее туда, и он бы своего добился при любом раскладе. — Агнеш, — позвала я, вспомнив то, за что зацепилась в ее словах. — По просьбе Михаила? Но как… — Вот это я и должна прояснить. Вам обоим лучше присесть, — кивнула она, посмотрев на меня. Я взяла стул, поставила его рядом с Владом и села. Он же остался стоять, вновь опершись на столешницу и скрестив руки на груди. — Когда я впервые явилась вам, Лайя, в тысяча четырехсот пятидесятом году, меня попросил об этом Миша. Я уставилась на нее в ступоре, пытаясь осознать, как это возможно. — В тысяча четырехсот пятидесятом?.. — в изумлении переспросил Влад. — Да, — кивнула Агнеш. — Именно тогда началась эта ветка реальности. Потому что мы с Мишей вмешались в порядок вещей. Госпожа и так ощущала тревогу и опасность, но не знала, с чем они связаны. И не узнала бы, если бы не Миша. — Тысяча четырехсот пятидесятый? — вновь переспросил Влад, сверля меня взглядом. — Столько лет, Лайя? — Я говорила тебе о предчувствии, — выдохнула я, посмотрев на него снизу вверх. — Да, но об остальном… — Как я должна была сказать тебе, что скоро умру?! — вскочив на ноги, воскликнула я. — Я надеялась все исправить, изменить судьбу. И не хотела огорчать тебя! — Не хотела огорчать… Черт, Лайя… — Влад покачал головой, резко замолчав. И вновь устремил взор на Агнеш. — Изменить предначертанное нам не удалось. И смерть настигла госпожу раньше, чем мы рассчитывали. Но если бы тогда случилось иначе, она не возродилась бы сейчас. С момента вмешательства в исходный порядок вещей я уже не могла знать, как будут происходить события. — А ты… Кто-то вроде ясновидящей? — спросил Влад. — Нет. Я живу в переплетениях времени, вижу, что и когда произойдет. И могу перемещаться в разные отрезки известных событий. Влад кивнул, переваривая услышанное. — Погоди, а как Миша… — Мы познакомились несколько веков назад. Когда мы стали друг другу достаточно… близки, — поступилась она, отведя взгляд, — он попросил меня предупредить вас. Ведь иначе история потекла бы по заранее уготовленному сценарию, в котором вы, Лайя, возродились бы гораздо позже, а господин погиб, разорванный тьмой, которая изменила бы мир живых до неузнаваемости. Влад вздрогнул и покосился на меня. Меня саму передернуло от такой перспективы. — Миша как-то попросил показать, удастся ли ему достичь своей цели. И, когда я показала, он в отчаянии умолял меня вмешаться. Вообще вмешиваться в порядок вещей нельзя, это противоречит законам Вселенной. Но невмешательство повлекло бы куда более страшные последствия. И я согласилась помочь, отправилась в тысяча четырехсот пятидесятый год. И начался новый виток реальности, в котором мы с вами оказались. Госпожа, влекомая даром и моими подсказками, узнала очень многое об уготованной ей участи. Господин, неважно, заключили бы вы сделку или нет, ее душа оказалась бы в услужении Ваала. Она была его целью, и он заполучил бы ее. — А может, если бы я не узнала и не начала писать книгу, Влад бы не обратился к темному? — глухо спросила я. — Нет, госпожа. Это событие неизменно в любой реальности. Это его судьба. Как и ваша — оказаться в клетке архидьявола. Этот этап должен был быть пройден, но результат этих событий отличается. — Я все равно не пойму, как это возможно, — зажав переносицу, выдохнула я. — Это называется временной парадокс. Если бы вы не узнали, не начали бы писать книгу и не погибли бы так рано, Миша не продолжил бы писать книгу вместо вас и пробовать силу. Мы с ним не познакомились бы, и он не попросил бы меня вернуться в прошлое и предупредить вас. А если бы я не предупредила вас, вы бы ничего не узнали и не начали бы писать книгу. Круг замкнулся. Парадокс. Но так устроено время. Я не уверена, что могу объяснить, как это работает, госпожа. Просто примите как данность. Я кивнула, перекинувшись недоуменным взглядом с Владом. — До того момента, как я отправилась вас предупредить, будущее было предопределено. Гибель господина и закономерные последствия тьмы для живых существ. В тот момент, когда Миша попросил меня пойти на отчаянный шаг, и я согласилась, будущее изменилось, и мне его теперь не так просто уловить и увидеть, потому что теперь это не константа, а переменная, зависящая от вас. — Но погоди, ты ведь сказала, что будущее было предопределено, а как же тогда Миша… — Парадокс, госпожа. Значит, так было нужно. И это тоже повлияло на мое решение. Но если бы я не вмешалась, изменилось бы прошлое, чтобы его производное привело к уготованному будущему, и Миша не встретил бы меня. Это все очень сложно, и вам необязательно в это вникать. Я сдалась и кивнула, не в силах разобраться в этом всем. Пусть так. Принялась теребить монету на цепочке, стараясь сосредоточиться и выкинуть из головы раздражение. И не обращать внимания на недовольное сопение Влада. Отношения будем выяснять позже, когда Агнеш уйдет. Он вправе злиться, но и должен понять… — У вас есть еще вопросы? — Да. Почему ты не сказала раньше? Или не показала больше? Каждая твоя подсказка только сильнее путала… — Я могла показывать только то, что одобрял Миша. Но и это давалось мне с трудом из-за Сандры. — Сандры? — удивленно протянула я. — Да. Она не контролировала свой дар, но он продолжал оберегать вас. И не пускал меня, а Сандра из-за этого впадала в транс, не понимая, что происходит. — Вот оно что, — кивнула я, вспоминая, как подругу подбрасывало под потолок в приступах. — То есть, вы и сейчас ей что-то показывали? — подал голос Влад. — Пыталась, — кивнула Агнеш. — С каких пор ты стала такой скрытной? — проворчал недовольно он, повернувшись ко мне. — С тех же, что и ты, — в тон ему ответила я. — Я шла к тебе за ответами, но не получала их. Не очень способствует доверительным рассказам о сверхъестественном. Агнеш приподняла бровь, но промолчала. — А Шотет? — вспомнила я. — Именно его ты показывала мне однажды. — О, я не успела показать главного тогда, — кивнула она. — Я расскажу вам о нем. Армин был хорошим человеком, увлеченным наукой. Он родился слишком рано, его ум не ценили в том веке, в котором он жил. Мы познакомились совершенно случайно. Но меня влекла его тяга к знаниям. Я привязалась к нему, помогла так же, как и Мише. Но Армин был болен, и долгая жизнь давалась ему тяжело, — вздохнула она, отведя взор. — Он увлекся трудами Соломона, расшифровывал любые упоминания о нем, — я уже понимала, к чему она клонит. — И однажды Соломон явился ему, — мечтательно улыбнувшись, произнесла Агнеш. — Миша, — прошептала я. — Да, — кивнула она. — Ему нужно было это место, — сказала Агнеш, обведя взглядом каморку. — Вернее, то, на котором стоит часовня. Тогда ее не было. И он давал Армину ответы. Рассказал о том, что грядет, и Армин зажегся желанием помочь. Когда пришло время, завещал часовню, построенную Мишей, вам. — А зачем он выкрал меня? — Убедиться, что душа вошла в воплощение. Об этом тоже его попросил Миша. Именно здесь он мог удостовериться в этом. — С помощью книги? — В том числе. Но он и сам это почувствовал, стоило вас увидеть, — улыбнулась Агнеш. — Агнеш, но в том видении мне казалось, что ты не знала меня, и… — Армин не должен был узнать всего, это было слишком опасно. Он был уверен, что видит Соломона и занимается его трудами, а не Лале и Миши Дракулешти. Мы вмешалась в ход времени, но посвящать в это посторонних нельзя, как бы ни хотелось. Поэтому Армин знал только то, что было можно. — Понятно, — выдохнула я, уставившись в пол. — А… Где он сейчас? — Армин оставил этот мир. Он очень хотел дождаться развязки этой истории, но слишком страдал в последние годы. Поэтому… Она запнулась, и по лицу проскочила тень печали. — Мне жаль. Он был дорог тебе, — посмотрев с сочувствием, сказала я. — Я иначе отношусь к смерти. Хотя тоска мне не чужда. Спасибо, — кивнула она. — Миша тоже был дорог мне, — печальнее добавила она. — Но я рада, что он достиг своей цели. Он устал и заслужил отдых. — Вы любили друг друга? — спросила я раньше, чем обдумала вопрос. — Да, — кивнула она с отрешенной улыбкой. — И я благодарна Вселенной за эти века, проведенные с ним. Вы должны знать, — подняв глаза, сказала она, — что он любил вас. Очень любил. И был замечательным человеком. Таких, как он, я не встречала, и уверена, что больше не встречу. Я закусила губу с внутренней стороны, стараясь подавить подкативший к горлу ком. — Вы справитесь с этим, — кивнула она. — Обязательно. Вы есть друг у друга. И в вашей жизни еще появится то, что озарит ее светом, — произнесла она, тепло глядя на нас. Мы переглянулись с Владом, и он отвел обиженный взгляд. Я вздохнула, глядя на его насупленный профиль. — Ты… Видела что-то? — спросила я, повернувшись к Агнеш. — Возможно, — улыбнулась она. — Но больше я не могу ни о чем говорить. Будущее туманно, и вам знать его нельзя. Я просто хочу помочь вам пережить. Знаю, людям это сложно. Но Миша… Его путь не окончен, он только начинается. Самая первая реинкарнация души. Ведь смерть — это не конец. Вам ли этого не знать, — окинув нас взором, вымолвила она. — Тяжело только тем, кто остается горевать. Живым. Мертвые же находят покой, особенно после такой долгой жизни, как у Миши. И находят новый путь после отдыха. — Спасибо, — только и смогла выдавить из себя я, смахнув слезу. — Агнеш, — позвала я, когда она уже собралась уходить. — А как вы познакомились с Мишей? — задала я вопрос, который меня так волновал. — Он забрел в безвременье и заплутал, — вспоминая, тепло улыбнулась она. — Пробовал силы, его дар развился сильнее, чем ваш, к тому же его обучала Александра. Он тогда впервые попал в это место между мирами, а я помогла ему выбраться оттуда. И больше мы не расставались надолго. Я слушала с грустной улыбкой, представляя, каким он был тогда. Выдохнула, подняв взгляд. — Спасибо, Агнеш, — я поднялась на ноги и шагнула к ней. — За все. — Я рада, что узнала вас, — она взяла меня за руки, улыбнувшись. — И что смогла помочь. Теперь все так, как нужно, — посмотрев на Влада, она склонила голову набок. — Вы со всем справились, через многое прошли. Не давайте недомолвкам прошлого пошатнуть ваш союз, — пристально глядя на него, произнесла она. — Вы есть друг у друга. Это главное. — Да, — хрипло выдохнул он. — Спасибо вам, Агнеш. — И вам. А теперь мне пора. Берегите друг друга, Миша бы этого очень хотел, — сжав мои ладони, прошептала она и растворилась в воздухе. Я обняла свои плечи, уставившись в пол. Обернулась через миг, посмотрев на Влада. Он покачал головой, оттолкнулся от столешницы и обогнул меня, не глядя. — Влад? Он замер в проеме, упершись в стены кулаками, и опустил голову. — Дай мне время. Мне нужно подумать, — бросив через плечо, он стремительно вышел.NF feat. Britt Nicole — Can you hold me
Я тяжело вздохнула, глядя на его удаляющуюся спину. Отвернулась, нахмурившись, и пыталась усмирить подкатывающие обиду и злость. Случайно зацепившись взором за торчащее из замочной скважины кольцо, я наклонилась и вытащила его, провернув. Только сейчас заметила надпись и с внутренней стороны. «И это тоже пройдет». — Влад, постой! — крикнула я, суя украшение в карман. Я нагнала его уже у старой спальни, в которой он не был с тех пор, как мы вернулись в замок. — Влад! — влетев за ним следом, я захлопнула дверь, тяжело дыша. — Не закрывайся от меня! — Что ты хочешь услышать? — развернувшись, бросил он. — Мне нужно побыть одному! — Ну уж нет, хватит с меня этого молчаливого отстранения! — вспыхнула я. — Ты слышал все! — Да, слышал! И все понимаю, — повысил он голос, пригладив волосы. — Но ты могла бы мне сказать! — Не могла! Ты тоже мне ничерта не говорил! — Я был связан контрактом! — А я страхом за тебя и за чертов мир! — Будем мериться тем, чьи причины весомее? — Я вообще не понимаю, зачем этим мериться! Ты нужен мне! — в сердцах выкрикнула я. — Когда все так обернулось? Мы же всем делились друг с другом! Почему ты умолчала? — качая головой, тише вымолвил он. — Потому что боялась омрачить твою жизнь! Хватило того, что эти знания нависли надо мной дамокловым мечом! — я чувствовала, что еще немного, и взорвусь. Меня накрывала истерика, затуманивая сознание, и начинало изрядно потряхивать. — И ты могла бы разделить эту ношу со мной! — упрямо бросил Влад, заставив меня застонать от досады. — Это ничего бы не изменило! — сжав кулаки, ответила я. — Быть может, изменило бы! — Ты слышал Агнеш, это предрешенные события! — И все же! Вы смогли изменить одно, может, и это смогли бы! Вместе, как мы всегда делали! — Влад, — шагнув к нему, нарочито тихо позвала я. — Будь ты на моем месте, сказал бы? Он замер, сверля меня взглядом. — Сказал бы или нет?! — выкрикнула я срывающимся голосом. У меня начиналась истерика. — Нет! — гаркнул он. — Не знаю! — Зато я знаю! Не сказал бы! Так к чему эти претензии? Мало мы пережили, чтобы сейчас ссориться из-за этого? Мы наконец вместе, заплатили такую непомерно высокую цену! Чтобы сейчас рушить все?! — кричала я, запустив пальцы в волосы. Слезы струились по щекам и дышать было неимоверно сложно. — Лайя… — Что? Я не могу изменить прошлого! — воскликнула я, утирая щеки. — Я устала! Да, я была неправа, что не сказала, ты имел право знать, но вышло, как вышло, мы оба настрадались! Чего ты хочешь от меня? Чего?! — согнувшись пополам, протянула я. — Да ничего я не хочу, я пытаюсь понять! — в ответ повысил голос он, взмахнув рукой. — Ты все понимаешь, и мы оба прекрасно это знаем! Ты поступил бы так же! Хочешь, чтобы я молила о прощении? Отлично! — я подошла вплотную, вглядываясь в его потемневшие радужки. — Прости меня, черт тебя дери! Прости, что не сказала, что обманула. Прости, что люблю тебя и не могу без тебя жить! Прости, что не уберегла нашего сына, прости… Он прижал меня к себе так стремительно, что я подавилась собственными словами и разрыдалась ему в плечо. Меня затапливало шквалом эмоций, и я в бессильной злости ударила его кулаком в грудь, громко всхлипывая. Меня всю трясло, а он держал столь крепко, будто пытался унять мою дрожь своими объятиями. — Прекрати. Перестань, это ты прости меня, родная, — выдохнул он в перерывах между моими всхлипами. — Прости, я идиот… — Что еще? — не слыша его, истерила я. — Прости за то, что из-за меня ты стал темным, прости, что оставила тебя, не предупредив, прости, что не помнила… — Лайя! Перестань, — обхватив мое лицо ладонями, он заглянул мне в глаза. — Ты ни в чем не виновата, слышишь? А меня затапливала вина, я чувствовала, что все это случилось с нами из-за меня, и слова вырывались против моей воли. Я не могла остановиться, словно вся та необходимость в длительном молчании и утаивании теперь раздирала меня на куски, истязая израненную душу. Я винила себя, хоть и не хотела в этом сознаваться до поры. Даже себе. Заталкивала поглубже это гадкое чувство. Занимала себя поиском ответов и размышлениями, чтобы не чувствовать ее. Вина преследовала меня и опустошала даже тогда, когда я о ней не догадывалась, ничего не помня. А после всего, что произошло, и подавно… Но теперь она заставляла меня говорить, и я не могла заткнуть поток слов, как ни старалась. — Прости… Прости, — скулила я, сжавшись под его растерянным взглядом. Влад смотрел с таким страхом, будто не знал, что со мной делать, как успокоить эту истерику, накрывшую беспощадным штормом. А меня колотило, не переставая. Казалось, что воздух сжимался в легких, и от этого в голове шумело и грохотало что-то невообразимое, выталкивая прочь связные мысли. Только ощущения заполнили, и отнюдь не из приятных. Хотелось как-то их выплеснуть, избавиться от них, но ничего не выходило. Я снова раскрыла рот и хватанула им кислорода. Попыталась что-то сказать, но лишь неразборчиво простонала. Словно способность разговаривать тоже меня стремительно покидала, и я немела от этих переполняющих все нутро чувств. Влад, растерянный и испуганный, бегал взглядом по моему лицу, а затем приник к пересохшим и растрескавшимся губам, тяжело выдохнув через нос, и обнял столь крепко, что я не могла пошевелиться. И не хотела. Вцепившись пальцами в его рубашку, жадно ответила, в безумном порыве мыча в поцелуй, глуша о него всхлипы. — Ты меня прости за все, — выдохнул он, прервавшись, я закивала и вновь врезалась в его губы так, что зубы звякнули. Тоска и горе вырвались из нас в этом порыве, способом дать утешение. В переплетении языков и крепких объятиях. В целительных касаниях. Все напряжение, боль и скорбь уступали этой оглушающей волне, смягчались под ее напором. Притихала буря в душе, получая то единственное, что могло помочь справиться. Тепло и участие родного человека. Я согревалась под руками Влада, под его отчаянием. Холод, замораживающий изнутри, отступал. Поцелуи прерывались всхлипами, слезы лились, даруя облегчение. Пустота, терзающая меня столько времени, сжималась, наполняясь любовью и лаской. Скукоживалась и уступала место облегчению. Я не поняла, как мы оказались на полу. Но очнулась я, сидя на коленях и уткнувшись в грудь Влада. Все еще судорожно всхлипывая и тяжело дыша. На меня медленно накатывала реальность сквозь гул и шум в голове, оставшиеся после истерики и целительного примирения. Влад тоже тяжело дышал, прижимая меня к себе. Он сидел, вытянув ноги и упираясь спиной в кровать. И все продолжал гладить меня, сжавшуюся в комок в его объятиях, по спине и волосам, перебирал растрепавшиеся пряди. — Влад, — хрипло и тихо позвала я сорванным голосом. Он едва заметно вздрогнул и наклонил голову. — Что, милая? — Я хочу уехать отсюда. Куда-то… подальше. Не могу оставаться в Лэствилле, не хочу, — зашептала я, жмурясь. — Конечно, родная. Все, что захочешь, — шепнул он, поцеловав меня в макушку. Затем рука его замерла на короткий миг, и он добавил: — Только мне нужно дождаться Рождества. А ты, если хочешь, можешь отправиться уже сейчас. Решим только, куда. А я приеду после праздников… — Нет, я хочу с тобой, — перебила его я. — Тогда придется немного подождать. Ремонтные работы будут продолжаться еще с месяц, к Рождеству обещают все закончить. Тогда я смогу передать замок на баланс города, и мы уедем. — Хорошо, — кивнула я. — Месяц я потерплю. — Встретим первое Рождество здесь, — грустно усмехнулся Влад. — Не лучшее место, конечно, для празднования, но… — он пожал плечами, — уж какое есть. А потом — куда пожелаешь. Хоть на другую планету, мне все равно. Главное — с тобой. Я кивнула и слабо улыбнулась, сворачиваясь в клубок на его коленях. Влад поцеловал меня в висок и бережно уложил мои волосы на одну сторону, чтобы они не падали на лицо. Я взяла его за руку, поцеловала костяшки и сжала сильную ладонь в своей. Силилась выровнять дыхание и успокоиться окончательно. Одна мысль грела — мы есть друг у друга. Мы пронесли нашу любовь через столетия, нашли друг друга в иной жизни, столько всего обрели и столько потеряли. Но теперь мы вместе. И только рука об руку сможем пройти и через эту боль.