II. Из тела его пролилась кровь дурная
6 мая 2022 г. в 18:00
Всю дорогу Саундвейв думал, как объяснить, зачем ему нужна кровь — неизвестной ему группы или, скорее всего, двух разных групп. Думал об этом и когда заезжал в знакомую аптеку. Пока поднимался к нужной квартире и ждал, пока откроют.
Пришел к выводу, что хоть сколько-нибудь вписывающегося в привычную большинству людей картину мира объяснения просто не существует.
Дверь ему открыл Аутбёрст. Поднял взгляд на его лицо и выдал вместо приветствия:
— Бляха-муха, насрать мне в ухо. Что у тебя случилось?
Саундвейв шагнул внутрь, увидел собственное отражение в зеркале и понял, что спросил бы у себя то же самое. Спросил вместо этого совсем другое и не у себя:
— Ратчет дома?
— Дома я, в кои-то веки, — отозвался тот, выйдя в прихожую. Осмотрел Саундвейва, задержал взгляд на перебинтованной ладони и спросил: — Что с рукой?
— Ничего серьезного. К делу не относится.
— И приз за немногословность и зацикленность на деле в очередной раз отходит Саундвейву, потенциальные соперники заранее опозорены, — фыркнул Аутбёрст. — Что за дело хоть?
Саундвейв честно попытался еще раз придумать что-то нормальное — и решил не терять время:
— Мне нужна кровь. Срочно. Сможете сдать?
— Так, стоп, — этого Саундвейв и боялся. Это у Аутбёрста можно было попросить помощи без лишних объяснений и получить ее без лишних вопросов — но к Аутбёрсту в последнее время, к сожалению, прилагался Ратчет. — Ладно, почему в больницу не обращались, не спрашиваю, но какая кровь? Какой группы? Какая группа у реципиента?
— Не имеет значения. Просто кровь. От вас обоих, если возможно.
— Так не делается. Нельзя лить человеку какую попало кровь в каких попало условиях, ну хотя бы про резус-конфликт ты ведь должен знать?
— Это не для переливания. Подойдет любая.
Аутбёрст хмыкнул и начал обуваться. Ратчет повернулся к нему, и тот не стал дожидаться вопроса:
— Что? Ему нужна кровь, любой группы, любого резус-фактора, не для переливания, при этом Саундвейв не просто последний человек в списке тех, кто мог бы так пошутить, — он в этом списке отсутствует как таковой. Не знаю, как тебе, а лично мне капец как интересно, что у него там такое. Так что, Саундвейв, с меня кровь, с тебя — зрелище.
— Да я не против помочь, но неужели нельзя нормально объяснить?
— Вы не поверите.
Саундвейву показалось, что на лице у Аутбёрста промелькнуло понимание — он понял это по тому, как тот чуть нахмурился, как бросил быстрый взгляд на Ратчета и чуть качнул головой, скорее сам себе: этот действительно не поверит.
Ладно. Если Саундвейв хоть что-то знал о Ратчете, так это то, что Аутбёрста одного тот не отпустит.
И Саундвейв не ошибся.
— Аут, я тебя ненавижу, ты в курсе?
— Ага, — отозвался тот, закончив наконец зашнуровывать ботинки, — ты мне каждый день напоминаешь в лучших традициях занудного старперства. Без обид, — кивнул он Саундвейву. — Ну что, поехали? Иглы-катетеры еще надо купить и гемаконы.
— Уже.
Ратчет вздохнул. Даже не раздраженно, скорее устало.
— Знаешь, Саундвейв, не будь я у тебя в долгу — послал бы туда, откуда ты на свет появился.
— В таком случае хорошо, что ты у меня в долгу, — невозмутимо заметил Саундвейв и направился к лифту.
— Хотя бы по дороге расскажи, в чем дело.
По дороге Саундвейв стоически игнорировал все вопросы. Смотрел сквозь лобовое стекло на слепящее многоцветие огней никогда не спящего города и думал о его обитателях, могущих видеть его только таким. Потерянных для мира и жизни, окутавших само свое существование тайной и вынужденных вечно скрываться в тенях. И о том, что с людьми вроде Ратчета идеи Старскрима — как и его собственные — еще не скоро воплотятся в жизнь.
Старскрим встретил их в дверях — открыл еще до того, как Саундвейв успел достать ключи. Отступил в сторону и прислонился к стене — казалось бы, небрежно, легко, изящно. Саундвейв знал его достаточно, чтобы понять: на самом деле Старскрим едва держался на ногах.
Чего он не ожидал, так это реакции Аутбёрста.
— Хера се! Ты-то тут откуда нарисовался?
— И тебе добрый вечер, — отреагировал Старскрим, разглядывая его. — Мы разве знакомы?
Ратчет посмотрел на Саундвейва. Саундвейв пожал плечами.
— ДТП на шоссе к Восу. Не помню, сколько лет назад это было. Ладно, это все объясняет, Саундвейв, спасибо, что не проспойлерил.
— А, это ты. Четыре года назад, кажется. Хорошая у тебя память на лица.
Четыре года назад Саундвейв уже был знаком со Старскримом. Про это он слышал впервые.
— Забудешь, блин, такое веселье, — хмыкнул Аутбёрст. — В темном переулке увидеть — не приведи Праймус…
Старскрим дернулся, как от удара, и скривился. Еще один дурной знак: обычно его даже не всякой молитвой можно было пронять.
— Пожалуйста, давай обойдемся без его упоминания в моем присутствии?
— Что, это серьезно работает? Прости, не подумал, — сожаления в этих словах не было — одно любопытство.
— Так, Аут, — Ратчет щелкнул пальцами у него перед носом, отвлекая от разглядывания Старскрима. — Меня эти недоговаривания уже задолбали, так что объясни нормально, что здесь происходит.
— Долгая история, давай во время сдачи крови расскажу? Спойлер: он, — Аутбёрст ткнул пальцем в сторону Старскрима и начал снова возиться со своими ботинками, — вампир. Вот зачем кровь, вот почему любая, вот что у Саундвейва с рукой.
— Он кто?..
— Вампир. Кровь пьет, все такое.
Ратчет помолчал секунду. Потом спросил Аутбёрста о его душевном здоровье, уместив вопрос в одно емкое слово. Старскрим хмыкнул.
— По моему чудесному, здоровому и цветущему оттенку лица не заметно?
— Я тебе могу назвать с десяток причин такого цвета кожи, от анемии до рака кишечника.
— Клыки.
— Любой стоматолог сделает.
— Я не дышу.
— Если бы не дышал, не мог бы разговаривать.
— Температура низкая?..
— Все та же анемия, инфекции, отравление, инсульт…
— Хорошо. — Старскрим не глядя кивнул в сторону зеркала, напротив которого стоял; посеребренного, как и все зеркала у Саундвейва дома: — А это тогда что?
Ратчет отразившимся там разлагающимся трупом явно не впечатлился.
— Оптический обман.
Аутбёрст к этому времени уже не пытался сдерживать смех. Саундвейв смотрел на Старскрима, и ему было не до смеха.
— Слушай, я бы, конечно, походил по стенам, чтобы тебя убедить, но, во-первых, у Саундвейва дома неприлично, стены еще испачкаю, а во-вторых…
И тут он покачнулся. Упал бы, но Саундвейв быстро шагнул навстречу и подхватил его. Помог выпрямиться, подставил плечо. Старскрим вцепился в него так, словно повис над пропастью.
— Это — во-вторых. Ему правда нужна помощь.
Аутбёрст наконец разобрался со шнурками и ткнул Ратчета в плечо:
— Пошли. Будет тебе кулстори про этого вампидора, мне-то хоть поверь, раз им не хочешь.
Старскрим разжал пальцы, качнул головой — «Отпусти, сам дойду». Действительно дошел — только держась за стену, медленно, зашел на кухню и, судя по звуку, просто осел на диван. Саундвейв едва заставил себя сначала нормально помыть руки, а не бросаться сразу проверять, что с ним.
Он не двигался. Сидел с закрытыми глазами, откинув голову на спинку. Саундвейв в силу профессии видел достаточно трупов, иногда совсем свежих, из тех, про которые в книгах любили говорить «как будто просто спит» (глупость, конечно) — и никогда бы не подумал, что сможет испугаться вида просто закрывшего глаза вампира.
— Там выходец с того света случайно насмерть не сдох? — поинтересовался Аутбёрст, выудив из безразмерного кармана брюк антисептик. Скептически посмотрел на распылитель, открутил его и просто вылил на стол немного.
Чуть вздрогнув, Старскрим открыл глаза и выпрямился — а Саундвейв испытал странное облегчение при виде того, как он двигается.
Столкнулся с ним взглядом. «Не закрывай глаза, — Саундвейв мог бы сказать. — Я не слышу твоего пульса и не могу понять, жив ты еще или нет». Мог бы — и не сказал. Не при чужих. В какой момент он перестал относить к этой категории Старскрима — он не знал.
Старскрим, словно услышав его мысли, кивнул — и остался сидеть прямо, смотря в одну точку. Сходство с трупом не то чтобы пропало, но стало хотя бы не таким пугающе явным.
— М-да, — изрек Аутбёрст, закончив протирать стол — полотенце он взял из того же рулона, что Саундвейв открыл чуть раньше. — Не операционная, конечно. Хорошо, что я, как умный, прихватил одноразовую пеленку, хоть какое-то подобие стерильности. Учти, если я из-за твоей клыкастой персоны подхвачу инфекцию, буду являться призраком и противно завывать прям на ухо.
Ратчет, до этого просто разглядывавший нежданного «пациента», резко развернулся.
— Какая еще инфекция, Аут?
— Ну, к сожалению, дезинфекция приемом спирта внутрь не работает, так что примерно какая угодно.
— Аут, ты кровь не сдаешь.
— Иди в жопу, собака заблеванная, — отозвался Аутбёрст, понемногу начиная раздражаться. — Позвали нас обоих, кровь сдаем мы оба. Саундвейв, можешь чайник поставить, чтобы больше никто тут незапланированно не свалился?
— Тебя ни в одном пункте приема крови не допустят до донорства.
— А мы не в пункте приема крови, если ты не в курсе. И клал я огромный болтяру на то, что там думают про мой вес, и что ты о нем думаешь — тоже. — Он заметил, что в стеклянном взгляде Старскрима промелькнуло что-то похожее на интерес, и пояснил: — Некоторые зануды думают, что если я ростом с девочку-подростка и вешу как девочка-подросток, то из меня хреновый донор.
— Эти зануды, очевидно, не спали на занятиях в университете.
— Ты по существу можешь что-нибудь сказать или так и будешь намекать на мое образование?
— Могу сказать, что ты дрыщ заморенный, габаритами для сдачи крови не удавшийся.
— Солнышко, этот дрыщ ведь сейчас как сходит в прихожую за ботинком и как стукнет тебя им…
Саундвейв кашлянул. Кивнул на Старскрима. Аутбёрст не преминул этим воспользоваться:
— Так, упырюга. Сколько крови тебе надо?
— От упырюги слышу. Не знаю, по ощущениям — много.
— Видишь? — Аутбёрст сложил руки на груди. — Не напьется твоей кровушкой — еще пойдет случайным прохожим закусит. Ты этого хочешь?
— Судя по его виду, он даже до двери не дойдет, — отозвался Ратчет, уже явно сдавшись.
Точку в споре поставил звякнувший чайник. Саундвейв протянул им кружки.
— Себе тоже налей, — посоветовал Аутбёрст. — Выглядишь как будто тебя пожевали и выплюнули. И хорошо если только как будто.
— Да ты сама тактичность, — шелестящий голос. Едва слышный. Саундвейв пришел к еще одному выводу: что больше никогда не хочет слышать этот голос таким.
— Только сейчас заметил? Он же, как я понимаю, тоже донором нежданно-негаданно побыл, так что ближайшие пару дней — больше пить. Ну и белок, железо, кальций, вот это вот все, список продуктов сами найдете. — Тут он чуть не подавился чаем: — Так, окей, приз за внезапность снова у Саундвейва — это-то тебе нахрена?
Поставив на стол два пивных бокала, Саундвейв пожал плечами. Забрал Аутбёрстов антисептик и начал протирать.
— Объем такой же, как у пакетов для крови.
Бокалы он держал дома для Старскрима. Увидел однажды набор в магазине и вспомнил, как тот каждый раз старается разлить кровь по кружкам так, чтобы не потерять ни капли. Старскрим, впервые их увидев, растерянно сказал, что не стоило. Саундвейв задался вопросом, когда в последний раз о нем кто-то заботился.
Ратчет вздохнул. Передал Саундвейву свою пустую кружку.
— Аут…
— Тридцать семь лет как Аут. Тебе с этим помочь или сам с иглой будешь трахаться?
— Я все еще не до конца уверен, что кровь действительно нужна, — но руку протянул. Аутбёрст быстро поставил иглу-катетер, сунув другой конец трубки в стакан, и взялся за вторую. — И тебе я помогать с этим безобразием не буду.
— Больно надо, напугал клизму голой задницей.
Аутбёрст уверенно, недрогнувшей рукой проколол себе вену — тонкую, едва видную даже с наложенным жгутом.
— Что? — язвительно спросил он. — Я, в отличие от некоторых, жопу по кабинетам не сижу, столько этих игл понатыкивал…
— Хоть какой-то полезный навык.
— Завидуй молча.
Саундвейв осторожно опустился на диван рядом со Старскримом. Так, чтобы оказаться между ним и своими гостями. Конечно, он знал Старскрима уже давно. Знал и что с самоконтролем у него все в порядке, и что к людям он относился не хуже и не лучше, чем к своим собратьям — по большей части, Старскрим относился с одинаковым презрением ко всем, если только ему не доказывали, что достойны обратного. И не имел привычки нападать на людей, если они сами не представляли угрозы — да и в таких случаях предпочитал сбегать.
Но еще Саундвейв прекрасно знал, на что бывают способны умирающие от жажды вампиры.
Старскрим понял, что он сделал. Криво ухмыльнулся и отвернулся от крови. Саундвейв едва заметно коснулся его предплечья, извиняясь без слов, и Старскрим покачал головой — «Проехали, доверяй, но проверяй, золотое правило».
Хотел бы Саундвейв, чтобы у него никогда не было причин для появления этого правила.
— Эй, кровопивец. Мы ведь при первой встрече так и не познакомились, может, хоть сейчас исправим это недоразумение?
— Если после этого ты перестанешь изобретать синонимы к слову «вампир», то с радостью. Старскрим.
— Ну, мое имя ты слышал, полностью — Аутбёрст, а он — Ратчет. Вот и познакомились. А еще у меня теперь есть козырь, если, конечно, я знаю истинное имя этой нечисти.
— Это не работает.
— Вот блин.
— Аут, хорош кота за яйца тянуть, рассказывай уже, откуда ты его знаешь.
Аутбёрст задумчиво посмотрел на свою руку. Пару раз сжал-разжал кулак, убеждаясь, что кровь течет нормально. Потер свободной рукой бородку.
— Ладно, обещанная кулстори. Поступает к нам вызов. Восское скоростное шоссе, уже за чертой города, на мосту. Ну, что за трэш и угар там обычно творится, я полагаю, все представляют…
— Ага. У тебя половина твоих «кулстори» начинается со слов «Короче, на Восском скоростном шоссе…»
— Во-во. Ну и опять ДТП, на этот раз совсем несусветное, я даже в Каоне такого дерьма не видел, пять автомобилей всмятку, так два еще и с самого шоссе в обрыв вылетели. По новостям тогда не затыкались об этом еще, может, помнит кто. Там же не только нас вызвали. Приезжаем. Вижу, что пострадавшими из тех, которые остались на самом шоссе, уже мои коллеги заняты, ну а ты знаешь, с какими тормозами я работаю, не стал их ждать и рванул вниз искать выживших. А нашел этого вот, — он кивнул на Старскрима.
— Ну да, за выжившего не считаюсь.
Он склонился к столу, спрятал лицо в сгибе локтя. Протянул Саундвейву руку — тот едва нашел пульс. И не отпустил запястье.
— А ты не влезай, ты свою возможность вещать уже упустил, судя по тому, что Саундвейв это тоже явно впервые слышит. Так вот. Спускаюсь и вижу его — лежит на упавшем куске ограждения, а из груди во-о-от такенная арматурина торчит. Я тогда еще не понял, как он вообще так умудрился — из машины, что ли, на ходу попытался выбраться. Да ну чтоб тебя, что тебе не нравится, лейся давай! — Он снова начал сжимать-разжимать кулак: кровь покидала вену крайне неохотно. Ругнулся себе под нос и продолжил: — Ну, думаю, все, не наш клиент, но на всякий случай подошел, потрогал — а че его трогать, холодный уже и видно, что не дышит. Проверил соседнее тело — та же хрень, хотя тело еще теплое. Тоже немного не догнал, но решил, может, этот прожил чуть дольше. И пошел к еще одному, уже в другой машине, тот уже вроде как даже копошился и как будто выбраться хотел, пока не вырубился. Ну я его и пытаюсь еще немного задержать в мире живых, кровь остановить для начала, а потом краем глаза замечаю какое-то движение постороннее.
— Дай угадаю: произошло восстание живых мертвецов? — скептически осведомился Ратчет.
— Вот ты смеешься, а я чуть в штаны не наложил! Сам представь: ночь на дворе, рядом из живых только тело бессознательное, а тут, нахер, трупак встает! Спасибо, что хоть «Мозги-и-и!» не заорал!
— С пробитыми легкими орать затруднительно даже вампиру, если что. Но идею возьму на заметку, спасибо.
Старскрима собственная история в чужом пересказе явно веселила — несмотря на то, что боль вампиры чувствуют не хуже людей, и на то, что закончиться все могло не так благополучно. Несмотря на то, что сил у него не осталось даже чтобы сидеть ровно.
— Ну я тебе не супергерой из комиксов, в рентгеновское зрение не умею, так что хер проссышь, что у тебя там при падении пострадало. Не суть. И ладно бы он просто шевелился, так ведь взял и сломал сраную арматурину, как веточку, слез с нее, подошел к соседнему трупу, этой же арматуриной горло вспорол и… ну, в общем, спасибо, что хоть не мозги, да.
— Мне тогда эта кровь была нужнее, — отреагировал Старскрим. — А обычно я из людей не пью.
— Да я ж не осуждаю, я охреневаю. Потом меня заметил, стоит, глазищи красным светятся, я уже думаю, чем бы ему врезать, а он плечами пожал, сказал, что мне все равно никто не поверит, и гордо удалился. Все, конец кулстори о встрече со сверхъестественным.
Ратчет хмыкнул. Потом вытащил иглу и зажал место укола, подвинул наполнившийся бокал Старскриму. Саундвейв встал помочь ему наложить повязку — отпустив запястье почему-то с неохотой.
В бокал Старскрим вцепился с такой скоростью и силой, что Саундвейв на секунду испугался, не треснет ли стекло. Осторожно сделал маленький глоток — святой воде в этой крови взяться неоткуда, но пусть уж лучше и дальше осторожничает. А потом выпил залпом почти весь.
Аутбёрст присвистнул. У Ратчета был вид студента, которому рассказывают про какой-то особенно интересный случай редкого заболевания.
— Что вы на меня так смотрите? Неужели ничего страшнее на работе не видели? Уж когда я из трупа пил, зрелище явно было противнее.
— Ну лично я жду, когда тебя вырвет, — заметил Ратчет. С чисто научным интересом заметил. Старскрим ухмыльнулся.
— Размечтался, — он с сожалением посмотрел на оставшуюся кровь — от силы пара глотков. — Спасибо, кстати, — и допил ее.
Какое-то время Ратчет еще смотрел на него. Потом, очевидно, убедившись, что отторгать кровь организм Старскрима явно не собирается, повернулся к Аутбёрсту:
— И ты все это время молчал?
— А ты бы поверил? Не сиди перед тобой живое… ну, относительно живое доказательство?.. Вот то-то и оно, что нет. Мне потом еще все мозги допросами вынесли по поводу этой арматурины — а я че, я ниче, веником прикинулся, ничего не знаю, не видел никакого третьего человека, занимался пострадавшим и вообще.
— И спасибо тебе за это большое, к вампирскому камин-ауту я пока не готов.
Саундвейв качнул головой.
— Тебя бы не нашли.
— По крови моей — как видишь, не нашли, а вот фоторобот могли бы и составить. Оно мне надо?
— А по крови — потому что ее в базах нет? — заинтересовался Аутбёрст.
— Не только ее, а и всего меня. Официально меня вообще не существует.
— Погоди… это сколько тебе, получается, лет?
— Ну примерно как тебе. Только еще одну цифру добавь.
— Сто тридцать семь?..
— Не туда добавил. Триста семнадцать. Или восемнадцать — я забыл, когда именно у меня день рождения.
— Чего еще расскажешь? — осведомился Ратчет. Скептицизма в голосе, правда, поубавилось.
— Могу в красках рассказать о тогдашней медицине, состоявшей в основном из кровопускания и наркотиков. Убедит?
На сами собой исчезающие ожоги у Старскрима на лице и руках Ратчет смотрел так, словно они наносили ему личное оскорбление. Он потянулся и схватил Старскрима за руку — а тот, обычно не любивший прикосновения незнакомых, на этот раз не стал возражать. Сидел и смотрел на попытки найти у себя пульс с все нарастающим весельем.
— Ладно. Допустим, верю.
— Bonis avĭbus! Но пульс у нас, на будущее, лучше на шее искать.
— На будущее я надеюсь, что искать пульс у вампира мне никогда не понадобится.
— А Старскрим получает приз за сломанную картину мира этого зануды. Что ты хоть в Восе-то забыл и с кем тогда ехал? Не сам за рулем же сидел.
— Ну, что я забыл в Восе — это исключительно мое дело… — Саундвейв посмотрел на него. Старскрим отвел взгляд — давая понять, что допытываться на эту тему даже наедине бесполезно. — А ехал автостопом, как и все приличные люди и не очень, у которых нет машины.
— А потом добрая душа стала закуской.
— Во-первых, лекарством, а не закуской. Я был ранен. Во-вторых, чем это отличается от случаев, когда люди в критической ситуации едят тела своих погибших товарищей?
Контраргументов ни у кого не нашлось. Аутбёрст взглянул на иглу-катетер и обнаружил, что кровь течь перестала совсем, и продолжать отказывалась, сколько бы он ни сжимал руку, — а бокал наполнился едва ли на две трети. Ратчет положил подбородок на кулак и приподнял бровь.
— Заткнись, — огрызнулся Аутбёрст, хотя тот не произнес ни слова. — М-да, видимо, без подготовки и вечером из меня больше не выжать. Устроит?
Старскрим только пожал плечами и забрал бокал. Саундвейв снова поставил чайник.
— Спасибо. Теперь я, по крайней мере, продержусь еще около месяца… надеюсь. И придумаю за это время, где еще достать кровь.
— Что у вас тут случилось-то? И где ты до этого кровь доставал? — на этот раз не Аутбёрст, а Ратчет. Окончательно смирившийся с существованием вампиров, очевидно. Быстро смирившийся — и Саундвейв взял назад свои мысли по поводу чужого излишнего материализма.
С ответом Старскрим не торопился. Бросил взгляд за спины их обоих на Саундвейва, чуть приподнял брови. Саундвейв пожал плечами и кивнул.
— Обычно я ее покупаю. И в этот раз купил. Хотел просто зайти к Саундвейву, посидеть и поговорить за кружкой кто чего, как все нормальные люди…
— И не очень, — вставил Аутбёрст.
— И не очень, — легко согласился Старскрим. — Кровь отравили.
— Чем вообще можно отравить вампира?
— А кол осиновый с молотком тебе не принести?
— А сработает?
— Это и на тебе сработает, не сомневайся, — заверил Старскрим. — Неважно. В общем, я очень хотел пить, поэтому и отпил изрядно. Получилось… ну примерно как вам кислоты глотнуть. Саундвейв вовремя меня нашел и более-менее привел в порядок, но его крови хватило только на то, чтобы восстановиться от повреждений, и то не до конца, а жажда-то никуда не делась. Так что ко всем спасенным человеческим жизням можете смело добавить одну вампирскую.
Опять тишина. Саундвейв поставил кружки на стол, шагнул было снова сесть рядом со Старскримом. Ратчет поймал его за рукав и кивнул на другой конец дивана, передвинул свой стул, полез в аптечку. Отобрал у Саундвейва его руку и начал менять повязку. Повязка, на взгляд Саундвейва, была вполне нормальная, только немного в крови, но возражать не было ни сил, ни смысла. Не отвлекаясь от занятия, Ратчет спросил:
— А вывод из всей этой ситуации какой?
— Что надо найти этого гребаного креативщика и угостить коктейлем из серной кислоты и газировки, — мрачно отозвался Старскрим, правой рукой крутя гематитовое кольцо на указательном пальце левой. Саундвейв едва успел отвести взгляд прежде, чем тот заметил, как он на это смотрит.
— Вообще-то что не стоит пить залпом жидкости неизвестного происхождения.
— Да? — ехидно поинтересовался Аутбёрст. — Что-то ты сам этому правилу с бухлом нихрена не следуешь.
— Меня и отравить до сих пор никто не попытался, — резонно возразил Ратчет.
— Что даже удивительно, учитывая твой характер.
Старскрим отпил из бокала. Теперь он пил медленно, понемногу. Растягивал удовольствие. У Саундвейва в памяти промелькнуло его «Знаешь, я ведь так давно не пил живой крови. Теплой, настоящей…» — и он решительно остановил эти мысли. Если Старскрим сорвется — он это заметит. Только ему хотелось верить, что не сорвется. Саундвейв предпочитал думать, что обычно не повторяет свои же ошибки.
— У меня нет привычки так пить. Обычно. Просто жажда совсем замучила, а кровь у этого человека я покупал не первый год, и все было нормально. Пока кто-то не привел ему парочку убедительных аргументов, чтобы подмешать в эту кровь… то, что в нее подмешали. И этот кто-то хорошо знал, что долго голодавший вряд ли будет растягивать по крайней мере первую порцию. Я, к сожалению, не оказался исключением.
Саундвейв посмотрел на свою заново забинтованную руку. И остался сидеть где сидел — нужды находиться рядом со Старскримом больше не было. Нужды не было — а желание почему-то было.
— Зачем тогда было затягивать с этим?
— Деньги, — едко ухмыльнулся Старскрим. — Деньги, что еще — кровь ведь донорская. Обычно та, которая не пригодна для переливания, болезни какие-то нашлись или еще что, но ведь подлежащей утилизации крови на всех вампиров не хватит. Продающие кровь хотят приличные суммы за то, что нарушают закон, а у меня, знаете ли, нет постоянной зарплаты.
— Старскрим, — Саундвейв сказал это даже не укоризненно. Старскрим фыркнул на него в ответ — и спор закончился, не начавшись.
Саундвейв зарабатывал гораздо больше, чем тратил. Откладывал, конечно, на то время, когда наконец выйдет в отставку — в которую все еще не собирался — но вполне мог бы покупать Старскриму кровь хоть каждый раз, когда она требовалась. Старскрим каждый раз упорно отказывался, даже если едва держался на ногах от слабости — заявлял, что, пока мозги у него еще не сгнили, может сам себя обеспечить. Саундвейв однажды едва сдержался, чтобы не заметить, что если морить себя жаждой — точно сгниют.
— У меня слишком много шуток на тему того, кем ты можешь работать, — хмыкнул Аутбёрст. — Начинать?
Старскрим закатил глаза.
— Эти шутки перестали быть смешными лет сто назад. Буквально. Студентам с учебой помогаю. Перевожу еще, все в таком духе. У меня ведь образование есть. Несуществующего уже университета и триста лет как устаревшее, но лучше, чем никакого. Спасибо всемирной Сети за возможность освежать знания и возможность работать, не покидая помещения. Сложно найти работу без документов и исключительно в ночное время. А жить хочется в основном всем, даже тем, кто уже не вполне жив.
Вывод, откуда берет кровь большинство вампиров, напрашивался сам собой. Как и вывод, откуда ее должен брать лишившийся возможности покупать донорскую.
— Видимо, — с крайне задумчивым видом изрек Аутбёрст, — к числу спасенных жизней стоит все же добавить еще одну человеческую. А то тут рядом с тобой в критический момент пять литров крови на ножках оказалось.
— Меньше, — автоматически поправил Ратчет.
— Отстань, я округлил.
Более молодой Саундвейв над этим засмеялся бы. Теперешний ограничился коротким смешком — больше над лицом Старскрима, чем над сказанным. Тот только бросил на него быстрый взгляд («Да что с тобой такое, решил годовой запас эмоций за день израсходовать?») и возмутился — похоже, даже искренне:
— Хорошего же ты мнения обо мне, если думаешь, что я не смог бы сдержаться, и о Саундвейве, если думаешь, что он не смог бы за себя постоять.
— Не, я признаю, что Саундвейв может все и даже немного больше. Но я все еще помню ту арматуру.
— Ну, арматура, да. И окажись тогда на моем месте кто-то менее… гуманистически настроенный, ты бы здесь сейчас не сидел. Но это ты, а это Саундвейв, который в свободное от работы время занимается охотой на вампиров.
Выпендрежник. Неисправимый. Даже когда есть возможность произвести впечатление с помощью кого-то другого. Саундвейв заранее уставился на повязку на руке в ожидании, когда эту новость переварят и перестанут сверлить его взглядом.
— Стоп, чем он занимается?..
— В какое время?..
Почти в один голос. Но могло быть и хуже. Старскрим рассмеялся — окончательно пришел в себя и теперь наслаждался тем, как чей-то обычный вечер превратился в сюжет фантастического фильма. Старскрима фильмы о вампирах забавляли. Саундвейв их терпеть не мог.
— Ab aqua silente cave. Как, по-вашему, мы вообще познакомились?
— Если скажешь, что Саундвейв охотился на тебя, то мы в дурном бульварном романе.
— Скорее детективном… — Старскрим осекся, бросил на Саундвейва вопросительный взгляд: можно ли это рассказывать?
— Кто-то убивал людей. Слишком много и слишком жестоко для просто голодного вампира, — Саундвейв ответил сам. — Тех, кто охотится ради пропитания, я не трогаю.
— Ага, во-первых, времени не хватит за всеми гоняться, даже если уволиться, а во-вторых, сами вампиры не оценят.
— Сколько вас тут вообще?
— На весь Аякон? Сотни три-четыре, не больше. Ну, более-менее оседлых вроде меня, текучку я не считаю. В общем, доморощенных охотников, решивших начать святую войну против всех вампиров, быстро… остановят, скажем так. И даже тех, кто решит истреблять только ту часть, которая кровь, как я, не покупает. А на энтузиастов вроде Саундвейва внимания особо не обращают. Всегда приятно, когда кто-то делает грязную работу за тебя.
— Но вы-то общаться как-то начали.
— Среди вампиров тоже есть энтузиасты, не любящие, когда кто-то своими действиями угрожает всем остальным. И даже те, кто вполне способен сотрудничать с человеком.
— Во втором Старскрим скорее исключение, — заметил Саундвейв.
Он вспоминал. Как почти столкнулся со Старскримом, как тот молниеносно отпрыгнул назад — но уперся спиной в стену, и дуло смотрело ему в лицо. Дуло обычного пейнтбольного ружья, только шарики-снаряды были начинены святой водой вместо краски.
Бежать Старскриму было некуда. Напасть мог бы и успеть — он был быстрым даже по меркам вампиров. Но вместо этого вдруг улыбнулся. Миролюбиво приподнял руки. И сказал, что у них одни цели.
Саундвейв долго не мог к нему привыкнуть — не потому что боялся, страх перед вампирами у него исчез уже очень давно. Потому что не понимал. Саундвейв привык считывать чужие эмоции почти так же, как привык скрывать свои, чувствовал их так, словно это было врожденным даром, а не отработанным навыком. Старскрима он читать не мог. У того, похоже, были тысячи масок на любой случай, и они сменялись, перетекали одна в другую с неуловимой быстротой так легко, так естественно, что Саундвейв иногда задавался вопросом: а есть ли под этим всем сам Старскрим?
Старскрим был. И со временем Саундвейв его узнал.
Никогда не сдающийся, не отступающий от своих целей. Готовый на все для их достижения. Всегда и везде искавший выход — и неизменно находивший его. Не застрявший, в отличие от многих давно обращенных, где-то в своем времени, готовый учиться и приспосабливаться к современности. Не считавший, что изменить ситуацию невозможно, да и не особо нужно. Стремящийся добиться, по сути, того же, чего хотел Саундвейв: чтобы вампирам не приходилось убивать, а людям — бояться вампиров.
И еще хотевший, чтобы его запомнили как сделавшего это. Хотевший влияния и власти — но стремившийся применять их в правильных целях. Недостаток, который вполне можно простить.
— Я начал искать того вампира, а наткнулся на Старскрима. Быстро понял, что это не он.
— Тогда ты мне этого не говорил. Припряг помогать тебе в поисках. Меня, знаешь ли, до сих пор любителем пообщаться с едой обзывают.
— Ты не был против.
— Верно, не был. Не вдаваясь в ненужные подробности, мне тот вампир самому как бельмо на глазу был, поэтому и помогал.
— И как, нашли?
— Нашли и благополучно упокоили. Ну, я упокоил, Саундвейв… — Саундвейв бросил на него быстрый взгляд и невольно восхитился, как Старскрим даже не запнулся, говоря совсем не то, что собирался: — …ведь человек, а человеку, даже подготовленному, с вампиром лучше лишний раз не связываться. Особенно с таким, как тот.
Не то чтобы полностью ложь, но настоящей причиной было не это.
Вампир, о котором говорил Старскрим, был его другом. Саундвейв не любил об этом распространяться — не потому что стыдился самой дружбы, даже не потому что не увидел, не понял вовремя. Саундвейв стыдился своего бездействия. То, что он человек, здесь было ни при чем: Саундвейв знал достаточно способов справиться с вампиром, с тем, который ему доверяет — особенно. Он просто не смог себя заставить.
— Бой вышел… несколько неравным. Да и протянули мы тогда почти до рассвета. Саундвейв пустил меня к себе, позволил переждать день, отлежаться, прийти в себя. Не такой уж и обыденный поступок для человека, который только что видел, во что вампиры могут превратиться, а среди нас есть и те, кто способен на благодарность.
— А еще, видимо, серийные убийцы.
Еще одна причина, по которой Саундвейв предпочел бы иметь дело с одним Аутбёрстом — не будь кровь нужна так сильно. Не то чтобы для него убийство было чем-то нормальным, но он определенно легче смотрел на ситуацию с чужой точки зрения.
Старскрим пожал плечами.
— С кровью есть такая проблема: когда ее слишком много, она перестает быть пищей и становится чем-то вроде алкоголя. Ну или скорее наркотика — это если верить Саундвейву, он говорил, что по описанию больше подходит. Не все могут остановиться. Не все хотят. Вампиры когда-то были людьми — а среди и тех, и других встречаются чудовища.
Ратчет открыл было рот, чтобы отбить и это — но Аутбёрст его опередил:
— Слишком много — это сколько?
— По-разному. Как и у людей. Мне нужно довольно немного, кому-то больше, кому-то — еще меньше, чем мне. Столько крови, сколько проливал тот вампир, не нужно было никому.
— То есть, — все же сказал Ратчет, — весь вопрос «хорошести» вампиров в ваших глазах заключается в том, как много они убивают и ради чего?
— Не все вампиры убивают людей, — то, что Саундвейв твердо знал и помнил, то, что не позволяло ему считать их монстрами. Сколько бы раз жизнь ни пыталась убедить его в обратном.
— И даже не большинство?..
Старскрим улыбнулся своей улыбкой-для-чужих — той, при которой не показывались зубы, той, при которой не улыбались глаза. Ледяной, как его едва бьющееся сердце. Обжигающей, как смертельное для вампиров солнце.
— А что им делать? Вампиры маргинализированы до невозможности. Это мне повезло, что я могу зарабатывать себе на кровь, что смог адаптироваться к современности — а сколько из нас не успевает за миром? Не может работать? Действующие документы есть у единиц — и хорошо, если они были обращены в вашем возрасте, а не как я — дольше можно говорить, что просто хорошо сохранились. Не все даже умеют нормально маскироваться под людей.
Голос у него оставался ровным, пока он говорил. Только слегка раздраженным. Старскрим мог бы говорить с более чем убедительным пылом, так, словно выступал с трибуны, но не стал. Видимо, решил, что в данном случае не сработает.
— Это как? Маскироваться? — Аутбёрст. Который, похоже, все равно начал проникаться.
— Что ты подумаешь о том, кто выглядит в лучшем случае больным… чем там, Ратчет? анемией, раком?.. Так еще и одет в не пойми что, шарахается от автомобилей, не ориентируется в правилах движения, в самом городе…
— Что этому кому-то не помешало бы дурку вызвать.
— Вот именно. Этот мир для нас не приспособлен. В те времена, когда меня только обратили, вампирам жилось гораздо проще. Даже несмотря на то, что тогда в нас верили почаще и реагировали агрессивнее, и толпа с вилами была не просто забавной сценой из фильма, а ощутимой угрозой — людей было намного меньше, и прогресс не летел с такой скоростью. Мы могли приспособиться к миру, могли даже жить почти нормально. Сейчас мы можем только выживать. И, поверьте, многие были бы только рады возможности покупать кровь, а не иметь дело с последствиями убийств.
— Понятно, — ухмыльнулся Аутбёрст. — Этому миру срочно нужен активизм за права вампиров.
— А я чем, по-твоему, занят?
— Серьезно?..
— Вполне. Проблема заключается в том, чтобы вывести вампиров из тени и не поставить при этом под удар. Нас ведь мало, и вознамерься правительство накрыть всех колпаком и пустить на опыты — мы ничего не сможем противопоставить. Сможем лишь дальше прятаться, только это будет еще труднее, чем раньше.
— И много таких не желающих сидеть в шкафу?
— Достаточно. В мире, которого хочу добиться я, вампиры получат права и обязанности, возможность работать, доступ к крови — донорской, добровольно сдаваемой. Даже не придется сильно увеличивать количество доноров — потому что нам подходит и та, которую нельзя переливать людям. Этого сложно добиться, да. И долго — но я, по крайней мере, не ограничен во времени и умею ждать.
А время делает возможным все. Время и приложенное к нему упорство. В нем Старскрим тоже не был ограничен.
— Саундвейв?..
— Я с ним согласен.
Он по-прежнему избегал взглядов. Потому что эти же слова он уже слышал от другого вампира. И все до единого оказались ложью. Только узнал Саундвейв об этом слишком поздно. Когда эта ложь для него самого давно стала правдой.
Об этом он не хотел рассказывать даже Старскриму.
— Тебе-то в этом какой прок? Чего ты пытаешься добиться?
— Равенства.
Тихо, твердо, коротко. Нельзя сделать правду из лжи — но Саундвейв все равно с завидным постоянством пытался делать невозможное. Иногда даже получалось.
— Красноречиво, — ехидно заметил Ратчет. — И благородно: равенство между людьми и теми, кто их убивает.
Старскрим фыркнул. Саундвейв вздохнул: иногда коротко все-таки не получалось. И он поднял взгляд.
— В жизни не всегда есть четкий выбор между правильным и неправильным. Добром и злом, если хотите. И тот, кто говорит, что из двух зол выбирать не стоит, что в любой ситуации непременно есть третий вариант, — или безнадежно глуп, или сознательно потворствует каждому из зол, не желая пачкать руки. Только, как ни парадоксально, меняют мир в основном те, кто запачкаться не боится.
— Фига се. Лекция от Саундвейва. Вот где самая паранормальная херня за сегодня.
— О, он полон сюрпризов. Когда хочет. Ну а еще сколько ни гоняйся за перешедшими границы вампирами и ни щелкай их по носу, это рано или поздно придется прекратить, а вампиры в ближайшее время никуда не денутся, — озвучил Старскрим за него несказанное. — Так что рациональнее бороться за нормальную жизнь для тех из них, кто к этой жизни готов.
Ратчет молчал какое-то время. А теперь хмыкнул — скептически и едко.
— Картина, конечно, рисуется красивая. Всеобщее равенство и все такое. Одно только «но».
— Просвети, какое.
— То есть вы бессмертны. Не стареете, не болеете. Можете оправиться от серьезных повреждений за короткое время. Что-то мне подсказывает, что найдется очень много людей, которые захотят сами стать вампирами — и что тогда? Что будет, когда крови на всех вампиров станет не хватать? Голод, волнения, война. Ничего хорошего, одним словом, и уж точно никакого равенства.
— О, покорнейше тебя благодарю. Мне же за все годы, что я работаю над этим, ни разу не пришла в голову такая удивительно умная, нетривиальная мысль, — голосом Старскрима можно было металл резать. В глазах сверкнули красные блики. Саундвейв быстро передвинулся и коснулся его плеча. Тихий ненужный вздох — и голос снова стал прежним. — Ладно, вы же не в курсе. Опуская тот факт, что хотеть стать вампиром ради перечисленных достоинств сродни желанию отрезать себе руку ради пенсии по инвалидности… Не будет никаких толп желающих стать вампирами. Скорее наоборот — я подозреваю, что однажды мы полностью исчезнем.
Саундвейв знал, что его не станет гораздо раньше — и все равно слышать, как Старскрим говорит о собственной возможной смерти, оказалось неприятно. Возможно, потому, что вампиры не умирали от старости в своей постели.
— Почему?
— Потому что при обращении получается либо вампир — это как я, либо упырь — это как… ну, фильмы про зомби видели? Вот оно, только быстрое, сильное и хочет крови, а не мозгов.
Главная опасность отравления вампирским ядом. Никогда нельзя предугадать, что получится в итоге. Некоторым везло — становились настоящими вампирами. Сохраняли свою личность, память, опыт — оставались почти прежними, просто теперь не совсем живыми. Остальные превращались в упырей — безмозглых кровожадных тварей, насмешку над собой прежним. Таких убивали даже сами вампиры.
— Неизвестно с какой вероятностью, — уточнил Саундвейв.
— Что-то мне не кажется, что агрессивную хищную человекоподобную тварь никто не заметил бы, — Аутбёрст нервно усмехнулся. — Нет, некоторые люди, конечно, просто феерически тупые, но не настолько же.
— Их и нет почти. Может, бегает где-то по диким местам несколько, но в городе ты на такое не наткнешься. Это у вампиров что-то вроде негласного правила: не смог держать зубы при себе и довел дело до обращения — позаботься о том, чтобы прибить упыря как можно быстрее. Да и мозгов у них не хватило бы в городе выживать — ума как у бешеной собаки, только вреда в разы больше.
— Погоди, ты сказал «держать зубы при себе»? Вампиризм передается через укус? А как же вот этот вот прикол с питьем крови самого вампира?
— Выдумка. От моей крови тебя просто стошнит. Вампиризм и правда сродни бешенству в этом смысле: у нас яд на клыках, и если он попадет на открытую рану — ты почти наверняка труп.
— Вау. А покажи клыки.
Неожиданно без возражений — видимо, из благодарности за помощь — Старскрим открыл рот. Выдвинул клыки, дал рассмотреть, втянул обратно. Саундвейв к этому зрелищу давно привык. Аутбёрст вместо того, чтобы хоть немного испугаться, явно задумался над тем, как бы затащить Старскрима в стоматологический кабинет.
— Интерес удовлетворен?
— Почти. А образец взять можно будет?
— Да пожалуйста. Только учти, что ты далеко не первый пытаешься исследовать вампирский яд, а понимания, как это работает, до сих пор нет. По законам природы нас вообще не может существовать — и вот я здесь, неживой и почему-то по-прежнему хотящий жить.
Ратчет — клыками тоже явно не впечатленный — поднялся и поставил свою кружку в раковину. Потом сел обратно и сцепил руки в замок. Саундвейв ни разу не лечился в больнице, где тот работал — но почему-то был уверен, что на пациентов он смотрел абсолютно так же.
— Говоря о желании жить: сколько именно крови тебе для этого надо и как часто?
— Только для выживания? Ну, на стандартной донорской дозе могу продержаться месяц. Как и пить ее раз в месяц. Если большую часть времени спать и не особо двигаться. Не очень легко и комфортно, конечно, но могу, так что, думаю, как-нибудь справимся.
— Между донациями должно проходить два месяца. Мужчины кровь могут сдавать пять раз в год. Уж тебе-то стыдно не знать, активист за права вампиров хренов. Короче, — начал он прежде, чем Старскрим успел на это отреагировать, — через месяц я приезжаю сюда и снова сдаю кровь.
— Почему ты? — влез Аутбёрст.
— Потому что я моложе Саундвейва и потому что из тебя все еще говно, а не донор. Еще через месяц — кто-то из вас двоих. И так, чисто теоретически, мы втроем можем сдавать кровь с нормальными интервалами и без последствий для здоровья, пока проблема с ее покупкой не решится.
Старскрим сверлил его взглядом. Подозрительным, настороженным. Недоверчивым: слишком редко попадались готовые помогать люди.
— С чего вдруг приступ альтруизма?
— С того, что я не хочу, чтобы ты и правда пошел закусывать прохожими.
— Ну, спасибо за честность.
— И все ваше потустороннее дерьмо меня никак не касается. Разбирайтесь с ним сами, и желательно за то время, пока очередь до этого дрыща, — он кивнул на Аутбёрста, — не дойдет.
— Солнышко, если ты еще раз тыкнешь меня в то, сколько я вешу… — Тут у него пискнул телефон, и Аутбёрст отвлекся на него. — Твою ж… Времени-то дохрена. Эх, блин, не успеваем на метро, закроется.
Время и правда уже было за полночь. Саундвейв собрал оставшиеся кружки и пустые бокалы.
— Я отвезу.
— Сдурел? — вежливо поинтересовался Ратчет. — Ты сегодня, получается, работал с утра до вечера, напоил вот его кровью, неизвестно сколько ее при этом потеряв, приехал за нами, вернулся обратно, сидишь тут с нежно-зеленоватой физиономией и теперь рвешься опять через полгорода кататься?
— Да, — отреагировал Саундвейв и мысленно заметил, что побил свой же рекорд по лаконичности ответов.
— Нет. Тебе двадцать сколько лет назад было? Чтобы такие финты ушами выкидывать?
— Этот диван ведь раздвигается, — Старскрим вдруг оборвал его, чуть стукнув ступней предмет речи: Саундвейвов кухонный диванчик. Безупречно определив, что эти двое — не просто друзья. Не то чтобы это было очевидно: Аутбёрстово «солнышко» звучало ядовитее любого оскорбления. Или, возможно, неочевидным такое было только для Саундвейва. — Отодвигаем стол подальше, разбираем диван, вы оба ночуете здесь и утром на свежую голову возвращаетесь к себе. Заодно безопаснее, чем шататься по городу в ночное время после кровопотери. Если Саундвейв не против, конечно.
Саундвейв кивнул. Недавно поставленный рекорд был посрамлен.
— А ты куда денешься? — полюбопытствовал Аутбёрст.
— А я в комнатах все равно стараюсь рассвет не встречать, даже если окна занавешены. Мы себя при любом дневном свете так себе чувствуем.
— У тебя природный талант игнорировать суть вопроса или ты тренировался? — по крайней мере Ратчет точно пришел в норму. Старскрим закатил глаза.
— Если в ванну кинуть плед и подушку, а вторым пледом накрыться, получается вполне нормально. Не особо отличается от гроба, да и света проклятого нет.
— О, а вампиры правда спят в гробу?
— Уже нет. Большинство, по крайней мере, за всех не ручаюсь. Но вообще было дело.
— И как, удобно?
Старскрим пожал плечами. И растворился синевато-серым облачком тумана, стекшим куда-то на пол.
— Че за?..
— Бу, — негромко сказал Старскрим из-за их спин. С явным удовольствием смотрел, как оба подскочили на месте и обернулись. — Решил закрепить результат на случай, если кто-то до сих пор не верит в вампиров.
Как ребенок. Саундвейв впервые задумался, сколько лет ему было на момент обращения — глупо, не старели у вампиров только тела, так что выходка была проявлением исключительно его природной вредности.
— Это физически невозможно.
— Повторить на бис?
— Старскрим, не трать зря силы.
Он взглянул на Саундвейва с притворным раскаянием, пожал плечами, улыбнулся. Обаятельно и открыто. Саундвейву хотелось думать, что искренне.
— Я не удержался.
Превращали кухню в импровизированную вторую комнату они уже без особенных разговоров. Старскрим, правда, и здесь не мог не покрасоваться — стол он поднял одной рукой, лишь чуть взявшись за край, но, чувствуя чужую усталость, просто переставил его. Усталость была достаточной, чтобы на это отреагировали без удивления.