Кажется, что ты совсем потерян В твоей жизни я как ураган По полу осколки, разлетелись Кружка в дребезги, усажен на диван Для меня ты как большой ребёнок Как ты жив ещё до этих пор Между нами много недомолвок С этим разберёмся мы потом Ksana13001
Квартира Разумовского совсем небольшая, всего три комнаты: ванная, спальня и коридор-прихожая-кухня-гостинная-и-не-пойми-что-ещё. Олег ещё с порога оглядел последнюю и тут же отметил для себя яркие детали, явно характеризовавшие обитателя квартиры: хоть и выключенный, но открытый ноутбук на подоконнике, вероятно забытый в спешке, скомканный красно-белый плед на стареньком диване у стены, четыре огромные кружки у раковины, видимо, забыл или не успел помыть. — Проходи, располагайся, я сейчас бельё найду, — засуетился уже разувшийся Серёжа, подхватывая с дивана плед и ещё больше сминая его в руках. — Да не надо, мне и пледа хватит, — лишь отмахивается Волков, проходя следом. Разумовский замирает на половине пути, как будто обрабатывая поступившую информацию, потом только кивает и возвращает плед обратно на диван, только складывает аккуратно по пути. Он тут же, как кажется Олегу, сбегает в спальню, правда возвращается на удивление быстро. Уже переодетый в огромную домашнюю футболку с каким-то диким принтом и шорты, которые из-под футболки и не видно-то толком, и с подушкой в руках. Серёжа устраивает её поудобнее на диване, жмётся недолго, подхватывает с подоконника свой старенький ноутбук и скрывается в спальне, буркнув что-то вроде «сладких снов». А Олег и ответить не успел, он всё ещё прокручивал в голове худющие руки и ноги-спички, которым только что стал свидетелем. В конечном итоге, Волков устроился на узком, скрипучем диване, накрывшись клетчатым пледом; подушка пахла кофе, лавандой и ещё чем-то терпким, чего Олег никак не мог угадать. Разумовский пах точно так же. Задремал Волков только ближе к четырём утра, когда за окном уже забрезжил солнечный свет, но, кажется, оказался вырван из прекрасного, сонного царства уже через минуту. Грохот и звук разбивающейся посуды. Олег тут же подскакивает, распахивая глаза, и сразу выцепляет тонкую фигуру в предрассветных сумерках. Сергей, которого застали «на месте преступления», замер, лихорадочно думая, как поступить. А Волков соображал, как обратиться к парню. Сергей? Нет, слишком официально. Серёжа? Нет, слишком ласково, они не так хорошо знакомы. Серый? Да, самое оно, наверно. — Серый, что случилось? — Олег быстро осмотрелся и понял всё без слов. По полу разлетелись осколки, кажется, розовой кружки и растёкся чай. Серьёзно, он заварил чай в холодной воде? Волков точно бы услышал чайник, тем более он тут старый, греется на плите и скорее всего свистит, как не знамо что. — Прости, я случайно, — сконфуженно извиняется Серёжа и шагает в сторону ванной, тут же неаккуратно наступая на мелкие осколки и оставляя за собой капельки крови на полу. — Сейчас уберу и больше не буду мешать. Олег перехватил его уже на обратном пути, с тряпкой в руках, усадил сопротивлявшегося Разумовского на диван, отобрал ту самую тряпку, которая скорее была остатком от старой рубашки, и принялся собирать осколки сам. Правда приходилось постоянно пресекать попытки Серого подняться и помочь. Нечего ему с кровоточащими ступнями по полу шастать, вгоняя осколки ещё глубже и пачкая многострадальный линолеум. — Имеется у тебя в доме аптечка? — интересуется Волков, когда заканчивает с собиранием осколков и вытиранием, на полном, чёрт возьми, серьёзе, холодного чая. — Была, вроде. Там, на верхней полке, — Сергей неопределённо машет в сторону кухонных шкафчиков. — Стой, ты порезался? — Нет, в отличие от тебя, — серьёзно нахмурившись, Олег один за другим открывал шкафчики в поисках аптечки. Обнаружилась она в предпоследнем из четырёх. Хотя аптечкой её назвать можно было с огромной натяжкой: пять пластырей, флакончики с перекисью, йодом и, о чудо, пинцет. То ли он тут просто был с самой покупки аптечки, то ли частенько использовался, не понятно. — Серый, ты поражаешь меня всё больше. Ты знаешь, что у тебя йод просрочился? Йод, мать твою… — удивлённо протянул Волков, отправляя уже бесполезный пузырёк в мусорку. Он сел прямо на пол перед Разумовским, который старательно поджимал ноги, но не решался поставить их на диван, время от времени по комнате разносился звук падающей капли, разбивающейся на сотни других. Олег ухватился за тонкую, белую лодыжку, потянув на себя и заставив парня выпрямить ногу. А ноги ледяные, как у лягушки, ей богу. Перекись, к счастью, оказалась нормальной, поэтому Волков, всё так же крепко держа лодыжку, аккуратно вытащил из пятки Серёжи несколько осколков и залил порезы перекисью. Она тут же запенилась и зашипела, зашипел и Разумовский, пытавшийся выдернуть свою ногу, но Олег держал крепко и, повинуясь то ли привычке, то ли зову сердца, начал дуть. Так ведь должно быть не больно. Сопротивление быстро свернулось, поэтому Волков без проблем обработал и вторую ступню, заклеив самые большие порезы пластырями. — Спасибо, — тихий Серёжин голос звучал то ли слишком вдумчиво, то ли испуганно. — Да не за что. У меня ещё с детдома первый разряд по обработке ран и ссадин, — попытался разрядить обстановку Олег, но решил всё-таки свернуть с опасно развивающейся темы. — А тебе чего не спится так поздно… или рано уже? — Да я не ложился ещё. Завтра… точнее уже сегодня заказ сдавать в девять, — отмахивается Серёжа, легко соскакивая с дивана, но стараясь вставать на носочки, а не полную стопу. — Ты ложись, больше не буду мешать, правда. — Самому не спится, — отзывается Олег, падая в дальний конец дивана. — Слушай, а тащи свой ноутбук сюда. Тебе же здесь лучше работается, не зря он на подоконнике стоял. И мне нескучно будет. Разумовский даже не спорил, только сходил за ноутбуком да притащил вторую подушку, устроившись в другом конце дивана. Волков не смог удержаться и накинул на парня плед. Ещё помнил его ледяные ноги. Сергей сразу нырнул в работу, как только глянул на на экран ноутбука и уже не откликался ни на что. Олег же, вспомнив про разлитый чай, поставил чайник на плиту и, стоя облокотившись на кухонную тумбу, ждал пока тот закипит, попутно бегая по заинтересованному лицу Разумовского. В неестественно белом свете ноутбука у него слишком ярко, даже болезненно выделялись мешки под глазами. Интересно, сколько нормально не спал, сидя вот так, сгорбившись перед экраном. Чайник протяжно и противно засвистел, врезаясь прямо в мозг, Олег поспешил его снять побыстрее, а Разумовский даже глазом не моргнул. Волков наугад выбрал кружку, зелёную, с рисунком черепахи, заварил чай, спросил, класть ли Серому сахар, но не получив ответ, всё-таки размешал в кипятке две ложки. Разумовский отвлёкся от экрана, только когда перед ним замаячила кружка горячего чая, от которого шёл пар. Он смотрел непонимающе, но когда Олег протянул чашку, обнял её тонкими пальцами, такими же холодными, хотя на дворе август. Сергей снова благодарит, но быстро отвлекается на работу, тут же становясь до жути сосредоточенным. Волков же вытаскивает из стопки книг на подоконнике одну и рассматривает обложку. Призрак оперы. Что ж, сойдёт скоротать время. Около семи утра Разумовский захлопывает ноутбук, откладывая его на пол, и приваливается к спинке, подтягивая к себе ноги и прикрывая глаза, обещая себе, что это всего на секунду. Только Олег даже спросить ничего не успевает, а Сергей уже размеренно посапывает, сильнее натягивая плед.●○●○●
Просыпается Разумовский, только когда в окно уже бьёт яркий солнечный свет. Тянет носом воздух и резко открывает глаза, ощущая сладкий запах испечённых оладий и свежесваренного кофе. А у плиты, спиной к Серёже стоит Олег, ловко управляясь со сковородкой и туркой одновременно. — Откуда? — ошарашенно выдаёт Сергей, подбираясь ближе и залезая на подоконник с ногами. Сам он отлично помнил, что последний раз в магазине был недели две назад, как раз после зарплаты в клубе. — Хотел завтрак приготовить, а у тебя в холодильнике выбор только между энергетиком и газировкой. Сбегал в круглосуточный в соседнем доме. Давай, умывайся и подтягивайся, всё почти готово. — Ты варишь кофе? — Разумовский соскочил с подоконника, собираясь отправиться в ванную, но не удержался и заглянул через плечо Волкова, поднимаясь на носочки. — Ага, а ты разве нет? Я турку в посуде нашёл, — отвечает Олег совершенно спокойно, даже с улыбкой, но по его лицу видно, что он лучше себе ногу или руку отгрызёт собственными зубами, чем будет пить такую гадость, как растворимый кофе. — Попробовал один раз, чуть квартиру не спалил. Больше не рискую, — смущается Серёжа и скрывается в ванной, ему в след доносится только Олегово: «Тридцать три несчастья, а не человек». — Это безумно вкусно! — восклицает Разумовский, сидя на табуретке у столешницы, имитирующей стол и закреплённой перпендикулярно кухонному гарнитуру на металлической трубе, и умудряясь ещё подтянуть одну ногу чуть ли не к подбородку. В порыве восхищения он взмахивает рукой, в которой держит вилку, и чуть не попадает ей прямо в Олега, сидящего напротив. — Если ненароком не убьёшь, я тебя ещё чем-нибудь обязательно накормлю, а то худой как спичка, — задорно смеясь, шутит Волков, отклоняясь от потенциальной опасности. — Ты чем питаешься вообще? — Ну…— начал было Серёжа, но его тут же прервал Олег своим «понятно». Волков уже осознал, что парень питался, если уж не святым духом, то редкими перекусами. Хотя и первое было вполне вероятно. Олег всё думал, что пора уходить: метро давно работает, да и мосты уже не разведены. Шуруй домой как хочешь, хоть пешком, хоть на автобусе, хоть на метро. А Волкову не хотелось, да и Серый, кажется, не хотел отпускать, всё разговаривал удивительно много обо всём на свете и не о чём одновременно. Олег о нём самом так ничего нового и не узнал, но и этого было достаточно. Кажется, лёд тронулся, руша и разбивая стену недоверия. Как бы Волкову хотелось верить, что это правда.