Для Меня твои сомненья очень важны,
Для Меня остывший чай не глупости,
Очень важно знать, что ты в порядке:
Ночью спишь, выходишь за едой
Может быть, я выгляжу наседкой
При твоем стремленье за мечтой.
Главное, что ты теперь в порядке.
Главное, что ты теперь со мной.
Ksana13001
Взвесив все за и против, Олег укладывается на диване, долго ворочается, ощущая как пружинки впиваются в хребет. Сон не приходит, и Волков просто бездумно глядит в потолок; даже мыслей никаких нет — абсолютная пустота. В абсолютной тишине Олег безошибочно определяет шлёпанье босых ног и скрип приоткрывающейся двери и садится на диване, следуя уже ставшему безусловным инстинкту. — Что-то случилось? — голос пропитан неподдельной заботой, как будто и не было размышлений о том, что они абсолютно чужие друг другу люди. Один вид уставшего Разумовского, обнимающего подушку, выбивал из головы всё лишнее. — Не могу заснуть… — Серёжа выглядит жалко: последние пару часов он безуспешно ворочался в кровати, но никак не мог побороть себя и признаться в этом Олегу. — Полежишь со мной, пожалуйста? — А чего раньше не сказал? — Волков тут же поднимается с дивана и легонько толкает Разумовского в сторону спальни. — Не хотел мешать… — Глупости не говори, Серёж, — Олег укутывает одеялом сонного Разумовского, а сам ложится на другой край кровати, правда по традиции через десять минут Разумовский уже чуть ли не целиком лежит на Волкове, только того этот факт уже нисколько не беспокоит.●○●○●
На этот раз одиночеством и остывшей постелью утро встречает уже Олега. В квартире не находится не то что Серёжи, даже записки и той нет, телефон тоже предательски молчит. Волков пытается дозвониться, но только ещё больше разочаровывается — телефон парня отзывается с подоконника. Решив не надумывать лишнего, Олег осматривает квартиру и принимается за уборку, обнаружив внушительный слой пыли на мало используемых поверхностях. Перемыв посуду, протерев пыль и вымыв пол, Волков переходит к самому страшному — подоконнику. Там был настоящий хламовник: книги, бумажки, ручки, карандаши, ноутбук — под залежами обнаружилось несколько кружек с засохшими ободками от кофе и чая, на отмывание которых пришлось потратить по меньшей мере полчаса. Шаткую стопку из документов и всякой мелочи, он решил перебрать и хоть как-то упорядочить. Книги встали аккуратным рядком, да только стопка разношёрстных бумажек от неосторожного движения белыми журавлями разлетелась по комнате. — Чёрт, — протянул Олег, подбирая листы. На большинстве из них было практически невозможно что-то разобрать: поверх одних символов были написаны совершенно другие, и только несколько листов смогли заинтересовать Волкова — выглядели, как официальные документы, и почему валяются тут? Пробежавшись глазами по строчкам, Олег удивился ещё больше. Документы на кредит? А для чего такая большая сумма? Вопросов было больше, чем ответов. В общем, как и во всём, что касалось Серёжи. Становится понятным только стремление работать, читать как «загнать себя до смерти».●○●○●
Ключ в двери проворачивается как раз, когда Олег расставляет всё по своим местам. Для себя он решает, что не будет не задавать вопросов: Серёжа расскажет сам, когда захочет. Расскажет же? Или так и будет прятаться за стеной своей молчаливости? — Привет, — улыбается с порога Разумовский и неаккуратно стягивает кеды, наступая на пятки. Они и так доживают свой век, особо беречь и незачем. К удивлению Олега, в руках у него пакеты с продуктами, Серёжа заполнил пустоты в идеально выстроенной Олегом системе питания, словно заполнил пропуски в экселевской таблице: чётко, без каких-либо отклонений к личным желаниям. — Телефон когда будешь с собой брать? — сурово интересуется Волков, крутя аппарат в руках. — Когда в нём снова будет больше двух функций и двух номеров, — жмёт плечами Серёжа, пытающийся впихнуть продукты в холодильник и до невозможности раздражающийся, когда что-нибудь выпадает или не позволяет закрыть дверцу, чем только вызывает у Олега смешок. — Дай я, — Волков забирает пакет и без особых проблем расставляет всё по полкам. Разумовский же, чуть ли не скрипя зубами, ретируется в спальню и возвращается только минут через пятнадцать. На нём, как всегда, безразмерная футболка, только шорты сменились домашними штанами, похолодало; волосы собраны в растрёпанную гульку на макушке. Олег за это время успевает приготовить омлет, добавить к нему овощи и украсить веточкой зелени. Обычно не особо эмоциональный Волков при виде Серёжи не может сдержать улыбку, он выглядит таким спокойным и домашним. Только опять с ноутбуком в руках, его Олег заметил ещё с порога. — Ты как его достал? — с тенью смешка вопрошает Волков, отворачиваясь к плите. — И ёжику понятно, что ты проворачиваешь всё это не один. Значит, замешана Марго. А договориться с ней никогда не было проблемой, — усмехается в ответ Разумовский, устраивая ноутбук на подоконнике, и не сразу, но замечает, как всё изменилось… И кредитные документы лежащие на самом верху. — Ты всё видел, да? — Серёжа сразу как-то потух, сгорбился, а сиявшая до этого улыбка сползла с лица. — Я не рылся, честно, и не собирался даже, просто хотел переложить, а они разлетелись в разные стороны, — зачастил Олег словно скороговоркой. Как же глупо потерять Серёжино доверие из-за такой случайности. — Не важно, — отмахивается Разумовский, пряча документы в сумку ноутбука, и больше не даёт никаких пояснений, только подхватывает компьютер и уходит вместе с ним обратно в спальню. — Серёж, а завтрак? — только и успевает крикнуть Олег в захлопывающуюся дверь, а в ответ слышит: — Я не голодный, спасибо! И вот тупик. Снова. Волков наскоро завязывает шнурки, перекидывает куртку через руку и выходит на улицу. Двор совершенно пуст, поэтому Олег опускается на качели, нашаривая в кармане пачку сигарет, и закуривает. Он искренне не понимает, какого хрена вообще всё ещё остаётся в этой квартире. Серёже лучше, он в Волкове уже не нуждается. А ответ оказывается до безобразия прост: это Олегу теперь нужны Серёжины улыбки, неуклюжие спотыкания и до невозможности солнечные веснушки. — Когда ж всё успело так запутаться? — задаёт сам себе Волков риторический вопрос и вдруг отчётливо понимает, что просто уже не будет никогда, с Серёжей бывает запутанно, загадочно, непонятно, но не просто. Из мыслей вырывает скрип соседних качелей, Олег, подскакивая на месте от неожиданности, поворачивается в сторону звука и чуть не врезается в бледное, усыпанное солнечными поцелуями лицо. Разумовский сидит на вторых качелях, как всегда по-особенному, так как нормальные люди обычно не делают, но зато он смотрит прямо на Олега. Серёжа сам отрезал себе пути отступления. — Олег, ты не злись на меня, ладно? Я не привык, что кого-то кроме Марго может интересовать что-то связанное со мной, — Разумовский говорит искренне, тяжело вздыхая через каждое слово. Сложно говорить о настоящих чувствах, когда за всю жизнь научился о них только врать. — Какой же ты дурачок, Серёж, — усмехается Волков и накидывает свою куртку Разумовскому на плечи. Он то вышел прямо в домашнем, спасибо, что не босиком, а ведь замёрзнет, разболеется ещё больше. — Я и не думал злиться. Если захочешь что-то рассказать, я обязательно выслушаю, а если нет, то ничего. Мы же друзья. — Да, друзья, — Серёжа нервно улыбнулся, но, кажется, чуть расслабился, напряжённые до этого плечи опустились. — А кредит… Это на мечту… — Пойдём-ка домой, — прерывает его Олег, видя как тяжело ему говорить. — Ты ещё не вылечился толком, нечего просто так по улице шастать. Куртка остаётся на Серёжиных плечах до тех пор, пока он сам аккуратно не вешает её в прихожей, правда делает это с огромной неохотой. Кажется, ни одно одеяло так не грело. В конечном итоге, Олег уговорил Разумовского поесть и всё-таки повременить с работой. Остаток дня они провели в совершенно другой атмосфере: за книгами, играми и музыкой, которую исполнял Олег. Каждый из них с уверенностью мог сказать, что настолько домашнего и уютного вечера у них ещё не было.