***
Гермиона вошла в Большой зал и направилась к гриффиндорскому столу, по пути подмигнув Драко. Он одарил её мимолётной улыбкой, к большому огорчению Панси. Она села рядом с друзьями и начала наполнять тарелку, соперничая азартом с Роном. После всего произошедшего за день она была жутко голодна. Гарри и Рон настороженно посмотрели на неё. — Э-э-э, — начал Гарри, король красноречия в неловких ситуациях. — Всё в порядке. Я снова в норме, — заверила она его, продолжая наполнять тарелку. Друзья вздохнули с облегчением. Гермиона принялась запихивать еду в рот с совершенно несвойственной для неё жадностью. Джинни, Лаванда и Гарри поражённо уставились на неё. Рон этого не заметил, поскольку так же быстро и самозабвенно поглощал содержимое своей тарелки. Гермиона подняла глаза и спросила с набитым ртом: — Что? — пробурчала она, проглатывая. — Я сегодня много бегала. Они пожали плечами и вернулись к ужину. — Итак, — начал разговор Гарри. — Я всё ещё думаю, что нам следует рассмотреть Забини, Паркинсон и, возможно, Нотта, хотя Малфой говорил, что они бы не стали этого делать. Но никогда не знаешь, что происходит между слизеринцами. Особенно после той утренней драки. Гермиона украдкой бросила взгляд на Драко. Почувствовав на себе её взгляд, он поднял глаза, сделал левой рукой отверстие и просунул в него указательный палец правой руки. Она ухмыльнулась ему и снова повернулась к Гарри. — Знаешь, — сказала она, указывая ложкой на Гарри, — я тебе не говорила, но, скорее всего, это кто-то из старост. Несмотря на разговор с Малфоем, ей не терпелось поделиться с друзьями своей последней теорией. Она была уверена, что ни Джинни, ни Гарри не стояли за интригой с зельем, хотя и могли узнать пароль от Рона или Лаванды. Рон просто не стал бы этого делать. Он похож на Джинни: любое проявление гнева было бы взрывным и публичным. Гарри мог быть коварным, и ему, конечно, не нравилось быть посредником во время ссор Рона и Гермионы, но она не могла представить, чтобы он выкинул такой трюк. Во всяком случае, не с ней. Он был не из тех, кто приветствует разборки или скандалы между своими друзьями. А Лаванда… ну, она была Лавандой. Глупой, как пробка. Должно быть, Гермиона что-то упускала. Кто-то оставался для неё в тени. Рон глазел на слизеринский стол. — Малфой — староста, — многозначительно произнёс он. Гермиона, не колеблясь, ответила: — Точно не он, Рон. Рон перевёл на неё взгляд. — Я с ним ещё не закончил. Лаванда шумно втянула воздух, явно борясь со слезами. — О, ради Мерлина, почему ты не можешь просто оставить это? — она оттолкнула тарелку, встала и вышла из Большого зала, бросив свой ужин недоеденным. Рон поднял глаза, всё ещё держа вилку во рту. — Что? Что я такого сделал? Джинни вздохнула и пошла было за ней, но Гермиона остановила её. — Между нами всё стало налаживаться. Я пойду посмотрю, смогу ли чем-нибудь помочь. Она выбежала, чтобы догнать Лаванду.***
— Лаванда! — окликнула её Гермиона на пути к Гриффиндорской башне. — Эй, подожди! — она попыталась бежать, чтобы догнать её, но боль в коленях мешала. — Лаванда, подожди! Лаванда не остановилась и продолжила подниматься к портрету. Гермиона следовала за ней так быстро, как только позволяли ноющие ноги. Когда она вошла в проём портрета, то увидела, что Лаванда тихо плачет, свернувшись в клубочек на кресле в углу гостиной Гриффиндора. Гермиона подошла к ней. Если бы это была Джинни, она бы сразу же обняла её. Но между ней и Лавандой всё ещё было слишком много неловкости для такого шага. Что ж, она должна попытаться, верно? Она осторожно обняла Лаванду и почувствовала, как её грудь и плечи вздрагивали от рвущихся на волю рыданий. — Ну, тише, — сказала она успокаивающим голосом. — Я знаю, что Рон иногда может быть настоящим негодяем. Ты знаешь, сколько раз я плакала из-за глупостей, которые вылетали у него изо рта? — Лаванда не ответила, поэтому Гермиона продолжила: — Он может быть таким идиотом, что некоторые… Лаванда оборвала её: — Дело не в нём! — Что? — переспросила Гермиона, застигнутая врасплох. — Дело не в нём! Он совершенно замечательный парень. Просто дело в том, что…— она ещё раз всхлипнула. — Он всё ещё любит тебя… Гермиона открыла рот, чтобы возразить. — Не надо. Я в курсе, что у вас такая длинная история дружбы, потом отношений… — произнесла Лаванда, шмыгнула носом, потом продолжила: — Могу ли я в самом деле винить его за то, что он хочет отомстить за тебя? — её голос смягчился. — Страсть, которую он демонстрирует, действительно достойна восхищения. — Но… — Если бы ты сказала ему, что передумала, он бы бросил меня в мгновение ока и побежал к тебе, — Лаванда эмоционально всплеснула руками. — Это неправда! Лаванда внезапно в гневе повернулась к Гермионе. — Разве? Ты намного лучше, чем я! Ты умнее, и он серьёзнее к тебе относится. У тебя есть амбиции. Ты не изучаешь Прорицание, потому что это, — она изобразила воздушные кавычки пальцами, — полная чушь. Ведь для тебя не имеет значения, что в отделе Тайн хранятся десятки тысяч пророчеств, и что война была выиграна с помощью одного из них! Ну-ка скажи, кем ты считаешь тех, кто изучает это, как я… Кем?! — рявкнула Лаванда, пресекая очередной протест Гермионы. Гермиона снова открыла рот, но Лаванда была права. Ей стало по-настоящему стыдно за то, как она обходилась с Лавандой с тех пор, как та присоединилась к их компании. Она просто не могла найти слов, чтобы выразить это. Лаванда продолжила, свирепо глядя на Гермиону: — Ты же не просто какая-то пустоголовая дурочка, с которой он приходит в себя после неудачных отношений. И я ненавижу это! — крикнула она, прежде чем снова разрыдаться. Гермиона никогда в жизни не чувствовала себя такой раздавленной. Она поступала с Лавандой совершенно отвратительно. Она не осознавала, насколько девушку ранило то, как она обращалась с ней, особенно учитывая ту неуверенность, которую испытывала Лаванда относительно чувств Рона. Гермиона ошибочно полагала, что Лаванда не замечала её закатывания глаз и бесцеремонных комментариев. Теперь было очевидным, что она более наблюдательная, чем думала Гермиона. — Лаванда, мне жаль, что я заставила тебя так страдать. Серьёзно. Никто больше не думал о тебе так, понимаешь? Все говорили мне, что я слишком сурова с тобой, и они были правы. И недавно я изменила своё мнение о тебе. Ты отличная пара для Рона. Мы все заметили в нём перемены, в том числе и я. Он счастливее, чем когда-либо прежде, более внимателен и совершенно без ума от тебя. И да, я признаю это. Мне не нравилось, что вы двое вместе. Но все эти перемены в нём произошли именно благодаря тебе. Лаванда задумчиво посмотрела на неё, затем её красивое лицо снова исказилось от гнева, и она встала, возвышаясь над Гермионой. — Ты лицемерная сука! — бросила она ей. Гермиона тоже встала и настороженно отступила на шаг назад. — На самом деле ты хочешь сказать, что легкомысленные дурочки делают его счастливым! Гермиона категорически отрицала это, хотя именно так она и думала. — Это совсем не то, что я пытаюсь тебе сказать! — О, неужели? Ты даже не взяла моих конспектов с тех занятий, которые сама проигнорировала. Я что, недостаточно умна, чтобы можно было переписать у меня конспект? Даже по истории магии, Гермиона? — в голосе Лаванды сочилось презрение. — Серьёзно? — Перестань, Лаванда! Когтевранцы лучше… — Забудь о конспектах! Я недостаточно умна, чтобы ты тратила время на то, чтобы быть вежливой со мной? — Ты совсем не… Лаванда ещё сильнее заистерила, и её голос повысился на октаву: — Я недостаточно умна, чтобы быть в вашей компании? — Никто не говорил… — Я недостаточно умна, чтобы быть с Роном? — Лаванда! Это не… — Я недостаточно умна, чтобы подсунуть тебе Ластфару? — Что? — Гермиона подумала, что она ослышалась. — Я никак не могла провернуть это, не так ли? Это чертовски простое зелье, но о нет! Это должен был быть Когтевран! Или Слизерин! — Лаванда всхлипнула ещё раз. — Ты… — Гермиона всё ещё пыталась переварить, свалившуюся на неё информацию. Её удивление быстро сменилось гневом. — Ты, ЧТО? Ты… — пробормотала она. Лаванда злобно улыбнулась ей, смахивая несколько слезинок. — Накануне вечером я насыпала Ластфару в солонку. Вот почему я была такой милой с тобой в то утро: чтобы мы сели вместе. Все отвлеклись на Рона, когда я завела его, и не заметили, как я поставила солонку перед твоим носом. После того, как ты воспользовалась ею, я заставила порошок в ней исчезнуть, пока ты смотрела в другую сторону. Гермиона скрипнула зубами. — Не могу поверить, что ты… — Ты знала, что я тебя ненавижу, но никогда даже не рассматривала меня в качестве подозреваемой! Я же слишком глупа для чего-то подобного, не так ли? Ты сама сказала об этом меньше пяти минут назад! — она смотрела на Гермиону горящими глазами. — Это неправда! — крикнула в ответ Гермиона, её гнев разгорался с новой силой. — Я не рассматривала тебя, потому что доверяла тебе! Так же, как я доверяла Рону! — Ты доверяла мне? — недоверчиво воскликнула Лаванда. — Лгунья! Гермиона знала, что солгала, но продолжала отрицать это. — Я не… — Мерлин, Гермиона! Разве ты не заметила, что в то утро что-то было не так? После того, как ты относилась ко мне последние полгода, с чего бы мне вдруг быть милой с тобой? Ты этого не заслуживала! — Ты меня всегда, с самого начала недолюбливала! — выкрикнула Гермиона. — Это ты держалась отчуждённо! Как только я вернулась к Рону и присоединилась к вашей компании, ты не дала мне ни единого шанса! Ты заставила меня чувствовать себя лишней с самого первого дня! Все остальные были добры ко мне, кроме тебя! — крикнула в ответ Лаванда, возражая ей. — Ну, так я была права! Ты перешла все грани дозволенного с этой выходкой. Ты что, совсем дура? — закричала Гермиона, намеренно оскорбляя её интеллект. Лаванда сжала руки так, что ногти впились в ладони. Гермиона, вспомнив о своём позоре, затряслась от гнева. — А после того случая на Зельях? — она почти чувствовала, как из ушей пошёл пар, стоило ей вспомнить, как она под взглядами всего класса кинулась совокупляться с Драко на публике, в то время как Рон и Гарри лежали связанными на полу. — Я ведь могла кому-нибудь навредить! — продолжала кричать она, совершенно разъяренная. — Ты хоть думала о последствиях того, что сделала? Или у тебя от этого слишком сильно болит голова? Лаванда зарычала. Гермиона прищурилась и сократила расстояние между ними. — Рон действительно слишком хорош для тебя! — выплюнула она ей в лицо. Лаванда ухмыльнулась Гермионе сквозь слёзы. — Ну, может, я и правда не так умна. Я думала, что взяла перо Крэбба в тот день. — Ты даже этого не смогла сделать правильно… — усмехнулась Гермиона с издёвкой. У неё округлились от шока глаза, когда до неё дошло значение слов Лаванды, и девушка окончательно слетела с катушек. — КРЭББ? — взвизгнула она, бросаясь на Лаванду. Лаванда завизжала от удивления. Не ожидая нападения, она повалилась на пол, когда Гермиона вцепилась в неё когтями. — Что за…? Отвали от меня, чёрт возьми! — Лаванда взвыла, когда Гермиона попыталась схватить её голову. — О, просто подожди! Тебя ждёт ещё много всего! Чёртова шлюха! — Гермиона захрипела от усилия, — …не могу поверить, что ты… А-А-А! Лаванда вцепилась ей в волосы, пытаясь выдрать клок, и Гермиона взвыла от боли. В ответ Гермиона больно ущипнула Лаванду за подмышку, и та, вскрикнув, немедленно отпустила волосы соперницы. Девушки с воплями кубарем покатились по полу. Они напряжённо боролись друг с другом, тяжело дыша. Несмотря на меньшие габариты, Гермионе удалось перевернуть Лаванду лицом вниз и заломать ей правую руку. — Ты знаешь, насколько ужасно мне было в тот день? — закричала Гермиона, ещё сильнее выкручивая ей руку. — А-а-а! — Лаванда изо всех сил пыталась вытащить свою палочку левой рукой, в то время как Гермиона продолжала кричать на неё. — Я могла серьёзно навредить кому-нибудь! Я напала на Рона и Гарри! А что, если бы кто-то ещё использовал соль, кроме меня? Что, если бы ты вовремя не убрала порошок? Гермиона упёрлась коленом в поясницу Лаванды. — У-у-ф! — Лаванда напряглась. Она почти дотянулась до волшебной палочки. Гермиона продолжала издеваться над ней. — Почему бы тебе в следующий раз не попросить кого-нибудь с Когтеврана разработать для тебя план мести? По крайней мере, они бы не… Ей так и не удалось закончить предложение. — Петрификус Тоталус! Тело Гермионы застыло. Твою мать! Она была слишком самоуверенна, слишком занята насмешками и невнимательна. Это уже второй раз, когда она недооценила Лаванду. Лаванда с облегчением вздохнула и высвободилась из хватки Гермионы. Она осторожно опустила Гермиону назад, пока её застывшее тело не оказалось на полу, ноги так и остались раздвинуты в стороны из-за того, что она оседлала Лаванду. При любых других обстоятельствах её положение показалось бы обеим крайне забавным. — Как мило, — саркастически подумала Гермиона, когда её голова мягко коснулась пола, — она не хочет причинить мне никакого физического вреда. Тяжело дыша, Лаванда открыла рот, словно собираясь начать новую тираду. Затем она передумала и закрыла рот. Её плечи опустились в знак поражения. Она прижала ладони к глазам, но не смогла остановить поток слёз. — Ты знаешь, каково это… — начала она дрожащим голосом, но сорвалась в громкие рыдания. Она попробовала ещё раз: — Ты знаешь, каково это — быть чьим-то утешительным призом? Быть настолько влюблённой, но никогда не знать, действительно ли тебя по-настоящему любят в ответ? Гермиона уставилась в потолок. Из-за положения, в которое её уложила Лаванда, другого выбора у неё не было. — С самого начала ты была тенью над нашими отношениями, — плечи Лаванды сотрясались от рыданий. — В прошлом году он предпочёл тебя мне. Помнишь? А ты даже не хотела его. Ты просто передумала. Гермиона вспомнила, какими неловкими были её отношения с Роном после поражения Волдеморта, когда она поняла, что не любит его так, как он любил её. Он был раздавлен. — И я любила его даже тогда. И мне было больно, когда он бросил меня ради тебя на шестом курсе. Ты знаешь, каково это было? Быть выброшенной, как объедки, ради кого-то другого? — по её лицу потекла новая порция слёз. Гермионе пришлось признать, что два года назад она вообще особо не задумывалась о чувствах Лаванды. «Бон-Бон» и «Лав-Лав» действовали всем на нервы. Гарри и Джинни испытали облегчение, когда казалось, что Гермиона и Рон наконец-то будут вместе. Она вполне могла чувствовать себя виноватой за то, что отвергла Рона, но она никогда не представляла, что должна была чувствовать Лаванда после того, как Рон бросил её. Она никогда даже не думала о Лаванде. Эта гриффиндорка была просто недостойна её внимания. Гермиона чувствовала себя паршиво. — Это действительно больно. И я пыталась забыть его. Но потом он снова пришел ко мне, и я знала… — она наколдовала салфетку и высморкалась между всхлипываниями, — я знала, что он пришёл только потому, что ты его отвергла. Я знала это, и мне было всё равно, я просто хотела быть с ним. Я всё ещё любила его, хотя он и не любил меня. Гермиона почувствовала, как её гнев медленно утихал. Ей действительно было жаль её. Лаванда опустилась на пол и обхватила колени руками. Она сглотнула слёзы. — Он любит меня сейчас, я знаю, что любит. Но не так, как он любит тебя. Он всегда любил тебя. И я… — она наклонила голову, прижавшись лбом к коленям. — Я просто надеялась, что со временем он полюбит меня больше, но всё это, — она махнула рукой в воздухе, — всё обернулось против меня. Смотреть, как Рон сходит с ума из-за того, что Малфой прикасается к тебе, просто…— она обречённо вздохнула. — Я всегда буду на втором месте после тебя. Невольно, Гермионе стало тошно из-за мыслей о Лаванде. В её голосе звучало такое отчаяние. Но она не могла быть права, не так ли? Неужели Рон всё ещё тосковал по ней? Они были хорошими друзьями. Да, они были друзьями с историей, но друзьями и не более того. Она знала, что Рон когда-то любил её; это было очевидно по тому, как он воспринял её отказ. Но любил ли он её всё ещё так же сильно? Они почти не оставались наедине после войны и расставания. Он всегда был с Лавандой. — И ты только усугубляла ситуацию. Я знаю, что не так умна, как ты; я знаю, что была не так храбра, как ты на войне; я знаю, что не делила с ним приключения, которые вы двое пережили здесь, в Хогвартсе, пока росли. Но тебе не стоило делать это таким до боли очевидным. Если бы Гермиона могла пошевелить мускулами лица, она бы съёжилась от чувства вины. Она действительно не осознавала, насколько отвратительно себя вела. А в сочетании с неуверенностью Лаванды это было всё равно, что втирать соль в рану. Большую зияющую рану. — Ты обращалась со мной, как с ничтожеством. Словно я не стоила твоего времени, не заслуживала ничьей дружбы в вашей компании. Не заслуживала Рона. Что ж, может быть, я не заслуживаю Рона, если я не могу заставить его любить меня больше, чем тебя. Я не ты, и быть просто самой собой недостаточно. Гермиона была в шоке. Неужели самооценка Лаванды была настолько низкой? Она чувствовала себя ужасно. Дыхание Лаванды стало прерывистым, когда она подавила очередной всхлип. — Что ж, если ты надеялась, что однажды я пойму намёк на то, что лишняя, и уйду, у тебя сейчас есть шанс исполнить своё желание. Расскажи МакГонагалл, что я сделала, расскажи Снейпу, расскажи Рону. Я признаюсь, я не стану отпираться, — сказала она, вытирая слёзы, которые снова потекли по её лицу, — мне, блядь, уже наплевать, это слишком больно. Она медленно встала и пошла наверх, подволакивая ногами по ступенькам. Гермиона услышала, как закрылась дверь спальни для девочек, и снова смогла пошевелиться, когда Лаванда отменила заклинание. Она потянулась и встала. Она слышала, как рыдала Лаванда всю дорогу от спальни. Слушая приглушенный плач, она думала о том, что никогда не давала той шанса и презирала Лаванду с тех пор, как Рон решил встречаться с ней. Она полностью игнорировала её и никогда не задумывалась о том, что чувствовала всё это время Лаванда, пока пыталась вписаться в их компанию, когда позиция Гермионы была так неумолима. Впервые она начала думать, что действительно была полной и законченной стервой.***
Гермиона сидела на одном из диванов, всё ещё глубоко задумавшись, когда все начали собираться в гостиной. Рон плюхнулся рядом с ней. — Она в порядке? — спросил он. Гермиона уставилась на него. Он действительно заботился о Лаванде. В этом можно было не сомневаться. — Дело не в тебе, Рон, — ухмыльнулась Гермиона. — Не в этот раз. Рон ударил её по руке. — Ой! — сказала она, потирая руку. — Больно! — Слабачка. — Я сегодня сделала много упражнений на мышцы рук. Мне действительно больно! Глядя Рону в глаза, Гермиона тепло улыбнулась. Она действительно скучала по тем временам, когда они были вместе, теперь, когда он стал таким неразлучным с Лавандой. — У неё был плохой день. Я думаю, будет неплохо, если ты расскажешь ей о своих чувствах. Сейчас она в спальне для девочек, но, может быть, она спустится позже. — Спасибо, Гермиона. Знаешь, — Рон уставился на свои руки, — для меня действительно очень много значит то, что вы поладили. Она убила бы меня за то, что я говорю тебе это, но я думаю, — он взглянул на неё, — я думаю, что она действительно уважает тебя. Гермиона сглотнула. Она не думала, что сможет почувствовать себя ещё хуже из-за всей этой ситуации с Лавандой. Рон снова посмотрел на свои руки. — Она очень тобой восхищается. Я не думаю, что ты понимаешь, как много значила бы для неё дружба с тобой, — его лицо расплылось в широкой улыбке. — И я рад, что это наконец-то происходит. Для меня это тоже много значит. Я просто хочу видеть её счастливой. Гермиона окончательно почувствовала себя полной задницей, но заставила себя улыбнуться. — Хорошо. Между нами всё наладится, — пообещала она. Он улыбнулся ей в ответ, не отводя взгляда. Прошло много времени с тех пор, как они были так близки друг другу, с тех пор, как она вызвала его на «разговор». Была ли Лаванда права? Был ли он всё ещё влюблён в неё? Гермиона сглотнула. — Рон? — Да? — Если бы кто-то дал Лаванде Ластфару вместо меня, что бы ты сделал? Она видела, как крутятся колёсики в его голове, когда он представлял, как девушка, которую он любил, трётся об кого-то другого. Его глаза потемнели, всё тело напряглось, а на лице появилась убийственная гримаса. — Что это за вопрос, Гермиона? Я бы убил этого мерзавца. И мне было бы наплевать на то, что ты, Гарри, или даже она хотели бы. У него в теле были бы переломаны все чёртовы кости. Единственная причина, по которой я сейчас не отправился к Малфою, заключается в том, что Лав попросила меня этого не делать. Всё это её расстраивает. — Прости, Рон. Я не хотела тебя разозлить. Он встал, чтобы сыграть в волшебные шахматы с Гарри, бормоча что-то себе под нос. Гермиона улыбнулась. Лаванда действительно хорошо влияла на него. И её устроил его ответ. Она успокоилась: он действительно любил Лаванду.