***
Блаженная пустота сменяется болью. Колени, локти, плечи… Тянущая, терпимая, но настойчивая. Снова. Розария открыла глаза. Белый крашенный потолок в обрамлении темных деревянных панелей. Дом Итэра. Неужели и его втянули в это? Кажется заварушка начинала принимать серьезные обороты. Она попыталась подняться. Тщетно. Сил едва хватило, чтобы сдвинуть скованные болью конечности. Блять… Ну почему? Раз за разом. Она снова и снова приходила в себя после смертельных схваток. Зачем? Найдутся и другие защитники. Рыцари наконец начнут серьезно относиться к работе. В конце концов защита города именно их обязанность. Розария чувствовала себя обманутой. Чутье подвело ее. Схватка с Предвестником теперь останется лишь россыпью свежих шрамов и ноющей болью. Как же хочется курить… Дверь скрипнула. В полумраке появилась фигура Кэйи. Он молча, словно не замечая ее, прошел в комнату и устало рухнул на диван. Розария молчала… Интересно. Ну, хотя бы он жив… Тогда, в последние минуты в пещере ей казалось, что Кэйа погиб. Это было странно. Нелогично. Застрельщики бредили, но не падали без чувств, а он резко похолодел, дыхания не было. Она помнила как кричала и завала, через боль пыталась тормошить его, но ничего не помогало. А потом. Резкий едкий запах, стало нечем дышать. Последнее что она помнила было его лицо. Лицо спящего человека. Глаза закрыты, губы разжаты, даже брови были расслаблены… Никогда она не видела Кэйю с таким выражением лица… Стоп. Глаза! Так его второй глаз цел? Боковым зрением она видела его более-менее четко. Кэйа закинул ногу на ногу и положил на колени подушку. — Знаешь, хорошо что ты еще спишь… — тихо заговорил он, — когда не перебивают говорить легче. Она решила не отвечать. Раз он сам признался, стоит ожидать интересного рассказа. Но как же хочется курить… — Я часто говорю «Слушать жалобы – тоже часть обязанностей рыцаря», но… Самому мне некому пожаловаться, хе-хе. А пока ты спишь, у меня есть шанс наверстать упущенное. Знаешь… Я уже два дня не могу заснуть. Ну, точнее как… Я могу напиться, конечно, но от этого только хуже. Я отключаюсь и снова попадаю в тот день, когда отец оставил меня. И каждый раз все по-другому. Но кто бы не ловил нас, все заканчивается одинаково… Он вздохнул и замолк. Его пальцы разглаживали складки на бархатистой наволочке. — Иногда я думаю, зря я сопротивлялся. Лучше бы Люк убил меня тогда, и не было бы ничего… Кэйа закинул голову, упираясь затылком в спинку дивана. — Я устал, Роза. Зачем это все? Пятнадцать лет. Пятнадцать лет я один. Я чужой, я выживаю. Почему я? Архонты, как же я надеялся, что со смертью Крепуса все закончится, но нет. Наверное с ней все только началось. Бездна, Фатуи, ужас Бури… Я чувствую себя безвольной куклой. Последняя надежда. Ха-ха… Ха-ха-ха, блять. Угораздило же отца сморозить такую херню… Он снова замолк. Его ладони сжимали подушку так, словно она была виновна во всех его бедах. В соседней комнате раздался глухой скрип двери. Кто-то вошел. Кэйа оживился. — Итэр мне как-то сказал, что мы с тобой похожи. Мне кажется он прав. Ты тоже не рада тому, что жива, верно? В этом мы точно похожи. Ха-ха… Ладно, хватит жалоб на сегодня. Пойду посмотрю, кто там. Удивительно, сколько всего можно узнать порой, если в нужный момент притвориться элементом интерьера. Сколько же правды слышала статуя Барбатоса? — Ну надо же кто здесь, Полуночный герой собственной персоны. Какая честь! Шаги и голоса удалялись. Розария наконец-то вздохнула полной грудью. Ушиб от удара по животу сразу же дал о себе знать. Она поморщилась. Мысли путались. Невыносимо хотелось закурить, но она продолжала вспоминать «исповедь» Кэйи. Ему снятся кошмары о прошлом, его оставил отец, Дилюк чуть не убил его. Что должно было закончится со смертью Крепуса? Последняя надежда? Выходит Кэйа куда более интересный персонаж, чем она думала. И, возможно, она не заметила угрозу в разы серьезнее Фатуи прямо у себя под носом. Как же хочется курить…***
— Эта заторможенная малышка… лекарь? — Кэйа вопросительно изогнул бровь. — Не стоит ее недооценивать. Она помощница лекаря из хижины Бубу, — Итэр скрестил руки на груди. — А я то думал сестры церкви Фавония занимаются лечением и своих коллег… — Кэйа… — Джинн потерла виски, — Барбара не знает, чем занимается Розария на самом деле. И так должно быть. Не все так просто… — Сейчас нет время на тонкости церковного устройства… Джинн, что с дипломатами? — вмешался Дилюк. — Вот всегда ты так, — хмыкнул Кэйа — Они говорят, что не информированы о правительственной операции на хребте. Якобы это личная инициатива Дотторе. — Личная… инициатива, — фыркнул Дилюк. Кэйа внимательно наблюдал за ним. Что-то произошло. Что-то задело его… — Надеюсь о деталях столкновения они не в курсе? Конкретно, о сердце… — Мы делаем упор на нападении на наших офицеров и гражданское лицо, — вздохнула Джинн. Молчавший все это время Итэр наконец-то заговорил: — Кровь Дурина смертельно опасна… — Зная Дотторе и его опыты, ждать остается только худшего, — Дилюк нервно переминался с ноги на ногу. — Дипломаты клонят к тому, что нападение явно результат недопонимания, и просят не применять ответных мер до конца их разбирательства… — Джинн, даже Варка не просил у тебя таких отчетов, а тут все свои… — решил разрядить обстановку, Кэйа. — Простите… — воздохнула Джинн, — я устала… — Мне, кажется нам всем следует отдохнуть, не так ли? Итэр покосился на Кэйю и кивнул. Джинн молча смотрела в пол. И только Дилюк угрюмо хмыкнул. — Единогласно, я полагаю! Ну что ж, с позволения нашего радушного хозяина, давайте устроим небольшой перерыв. Решения, принятые в спешке, редко приносят пользу… — Согласен, — кивнул путешественник, — пойду проведаю Розарию… Вскоре все разбрелись по разным комнатам. Итэр, Паймон и странная малышка лекарь покинули чайник, заявив что Розарии лучше. Дилюк отправился бродить по острову, а Джинн устало задремала на диванчике в библиотеке. Кэйа допивал второй бокал. Пришло время узнать чуть больше. Дилюк ожидаемо оказался в кузнице. Он разбирал заготовки и чертежи на столе, сурово хмурясь. Кэйа знал это выражение лица. Он явно думал о чем-то более важном, чем ковка. — Больше не считаешь меня источником всех проблем? Дурин, Орден Бездны, у-у-у! И во всем этом виноват братец Кэйа, хе-хе… — Тц… — фыркнул Дилюк. — Буду расценивать это как извинение. И все-таки я пришел не за ним. Кажется, очередная встреча с Дотторе пролила свет на что-то важное, не так ли? — Кэйа уперся плечом в глиняный столб. Дилюк нервно выдохнул. Кипа чертежей упала на столешницу. Он молчал. Кэйа знал, что в такие моменты ему особенно сложно говорить. — «Побрякушка отца». Он знает что-то, понимаешь? — Разве ты не нашел ответ тогда?.. — …Нет. Кэйа опустил взгляд. Хоть Дилюк и стоял спиной к нему, даже смотреть в его затылок сейчас было тяжело. Они молчали. Дилюк прямолинеен и настойчив. Он уже встал на путь, и теперь это дело напрямую касается его. Что бы ни произошло, он не успокоится, пока не узнает правды. Ну или пока не погибнет. — Кэйа.… — Что такое? — Ты… — Дилюк явно не понимал с чего начать, — тогда… Правда… Кэйа вдруг вспомнил их перепалку у подножья горы. Он все еще думает об этом? — Люк, мне нравилось быть частью твоей семьи. Я любил Крепуса, как мог. Но… Каждый раз, когда ты говорил о будущем, о том как мы станем рыцарями, я вспоминал, кто я на самом деле… Пока он был жив, я не мог… Рассказать тебе правду. Он бы не понял, ты бы не понял… Это был бы конец. Дилюк набрал воздуха в легкие. Даже в полумраке было видно как сильно он сжимает ткань на рукавах пальто. — Я понимаю, что тебе больно это слышать, но… Я с детства видел много смертей, понимаешь. В том числе, моих близких… Я знал, что и твой отец умрет рано или поздно. И, да, я не был напуган или удивлен. Смерть это то что случается со всеми. Но я не радовался его смерти… — Хватит. Кэйа умолк. Вечное лето в чайнике продолжалось, воздух наполняли песни цикад и шорох волн. Бывшие братья безмолвно стояли, дополняя безжизненный пейзаж дворика. Дилюк больше не шевелился. Кэйа знал, что он до боли в суставах сжимает кулаки. Разговор окончен. Больше нет смысла оставаться здесь. Почему-то он повернул голову в сторону дома разминая шею и заметил, что окно комнаты, где «спала» Розария, было приоткрыто…***
Итэр просил не курить в спальне, но если проветрить, то ничего страшного не случится, так ведь? К тому же курить хотелось до дрожи. Розария аккуратно потянула створку вверх. Та к ее удивлению совершенно беззвучно сдвинулась. Ну надо же, были бы в соборе такие окна. Она зажала губами кончик сигареты и чиркнула спичкой. Аромат тлеющего табака отрезвил ее. Она почувствовала, как разрозненная кучка мыслей становится системой связей и выводов. Кэйа. Выходит кровь дракона заставила его задуматься о прошлом? За окном послышался тихий голос: — Разве ты не нашел ответ тогда?.. Розария прислушалась. — Люк, мне нравилось быть частью твоей семьи… Пока он был жив, я не мог… Рассказать тебе правду. Он бы не понял, ты бы не понял… Это был бы конец… — цикады забивали шепот капитана, но она улавливала обрывки фраз. Он рассказал Дилюку правду, а Дилюк чуть не убил его. И это связанно со смертью Крепуса четыре с половиной года назад. Интересно, насколько плохая идея попытаться поговорить с Дилюком? Она вспомнила прошлый опыт их взаимодействия. Наверное тогда со стороны они оба походили на двух подозрительных ослов. Вряд ли Дилюк станет говорить с ней о Кэйе, но, возможно, он случайно выдаст что-то интересное… Она выждала несколько минут, чтобы наверняка не столкнуться с Кэйей, неловко натягивая сапоги на перебинтованные ступни. Черт, еще болят… Хотя чему удивляться после таких-то ран. А сапоги придется заменить. Она вздохнула и бесшумно выскользнула за дверь. — Знаешь, чтобы узнать правду, иногда можно просто спросить… — раздался за ее спиной голос капитана. А он хорош для человека «не спавшего» два дня… — Брось, я всего то шла промочить горло… — развернулась на каблуках Розария. Кэйа сидел на корточках прислонившись спиной к стенной панели. — Правда? И окно ты открыла исключительно, чтобы проветрить комнату? Безусловно, ты не собиралась вынюхивать подробности нашего с Дилюком прошлого… — А. Ну раз такое дело, мне показалось, ты пытался… исповедаться сегодня? Разве нет? — она сложила руки на груди. — Ха-ха… Оплошал… Глупо отрицать очевидное. Приходил, но, боюсь, мои грехи отпустить не получится. Уж слишком они… масштабные. Розария приподняла брови. — Вижу, тебе лучше. Итэр прав, как всегда: малышка неплохой лекарь. — Она… Странная. Сначала говорит сама себе, а потом делает… — Занятно… Они молча смотрели друг на друга пока Кэйа не отвел взгляд, грустно улыбаясь. — Знаешь, возможно, я готов исповедаться, но предпочитаю место поудобнее. Как насчет вернуться в комнату? Розария нахмурилась. Он либо хочет сочинить очередную ложь, либо готов к крайним мерам. Такие беседы легче вести зная, что в рукаве у тебя есть пара ножей. — Ладно. Я возьму выпить.В шкафчике под стойкой остались только несколько бутылок молодого, еще мутного вина. В погреб идти не хотелось. Непривычная слабость окутывала ее с головы до ног, некоторые движения доставляли боль в суставах. Придется пить брагу. Розария выбрала бокалы и направилась назад. Ножи должны лежать в складках куртки на комоде.
Кэйа снова сидел в углу дивана с подушкой на коленях и мрачно рассматривал потолочные панели. Окно было закрыто. Она поставила бокалы на комод: — Мы выпили все приличное вино… Надо будет достать что-то еще, — один из ножей ловко нырнул в карман на поясе. — А может Дилюк прав, и нам всем надо перейти на виноградный сок… — Кажется, эта красная жижа растворила тебе остатки мозгов, — Розария подала ему бокал и уселась на край кровати напротив. Кэйа рассмеялся, принюхиваясь к напитку. — Итак, сестра, я впервые исповедуюсь, с чего же мне начать? С молитвы Барбатосу? — Ты родом не из Мондштадта, это очевидно. Как ты сюда попал? — Ну-у-у это не интересно. В то время я еще не грешил так, как сейчас, хе-хе. — У любого греха есть предпосылка… — Ладно-ладно… Мой отец оставил меня у дверей винокурни. Я долго стоял, ежась на холодном ветру, а потом Крепус взял меня к себе. — А что стало с твои отцом? — Ха-х.… А ты совсем не спала тогда, а? Он поставил бокал на пол и потер ладони друг о друга. — Знаешь, учитывая мои кошмары последних двух дней, я уже не уверен, что правда, а что нет. Эти сны очень… Натуральные. Каждый раз он умирает, потом умираю я… В реальности… Я не видел его труп, не видел, как его убивали. Я только слышал его крик… — А во сне? Кто его убивает? — брага была отвратительно сладкой и пить ее совсем не хотелось. Розария закурила. — Орден Бездны. Думаю, ты знаешь о них. — Еще бы. В реальности тоже так было? — Не совсем, но почти. — Что это значит? — Мы бежали. Но я не знал от чего. Он не говорил, кто за нами гонится… Когда мы дошли до винокурни, он оставил меня и ушел. — Ладно. А откуда вы бежали? — Отовсюду… Знаешь, я уже многого не помню… — он говорил потерянно, будто действительно забыл все, что происходило с ним в то время. Кровь Дурина сводила людей с ума, и его сознание вполне могло помутиться, но Розария была не из тех, кто готов поверить так просто. — Хочешь сказать, что ты не знаешь откуда ты родом? — она приподняла брови чуть выше обычного. — Знаю… — Откуда же? Его лицо перекосила кривая улыбка. Он встретился с ней взглядом и долго не моргая смотрел в глаза. Старый детский фокус. Он серьезно рассчитывает, что такая штука сработает? Наконец он опустил взгляд. Видимо, он действительно был измотан. — Зачем тебе это нужно, сестра Розария? У тебя полно работы от руководства церкви. К чему тебе эти личные расследования? — Я просто хочу знать, куда дует ветер, — она пожала плечами, — моя работа заключается не только в устранении угроз, до которых вам не позволяют дотянуться нормы рыцарского устава, но в выявлении новых потенциальных… — Хочешь сказать, я — угроза Мондштадту? — лицо Кэйи растянулось в нахальной улыбке. Розария набрала воздуха в грудь. — Капитан, ты знаешь, что твоя ложь очевидна? Все твои уловки, наигранное безразличие, колкие шутки — просто способ скрыть истинную сущность. Иронично, но тебе все тяжелее ее скрывать. А еще ты знаешь меня: я в любом случае отыщу правду, — грустно усмехнулась Розария, — Решай. — Мало же тебе Дотторе и Дурина… Ну хорошо. Допустим я расскажу тебе правду, и ты решишь что я угроза, что тогда? — Буду иметь ввиду. — И всего-то? — Кэйа оскалился, — тогда почему бы тебе просто не иметь меня ввиду? — Слишком мало деталей… Он рассмеялся. Устало, будто этот разговор отбирал его последние силы. Уперся ладонями в сидение дивана и поднялся: — Делай что хочешь, сестра Розария… — он медленно шагал к двери. «Исповедь» не состоялась. Она чувствовала, что в ближайшее время правда сама найдет ее, но… Капитан явно надеялся отделаться от нее «официальной» версией своей жизни, и это ее злило. Злость мешала сосредоточиться на главном. Неужели он держит ее за дуру и надеется, что она ничего не заметит, п-ф-ф-ф… Ложь со стороны Кэйи — что-то привычное. Иногда кажется, что он не может не врать, но сейчас… Он выглядит изнеможденным, он делает слишком много проколов. Неужели что-то правдивое еще осталось в нем, или все дело в драконьей крови?***
— Беги! Беги к тому дому! Быстрее! Он бежал. Снова. Он не мог остановиться. Небо заволокло тучами в считанные мгновения. Ветер стал сильнее. Это не сон? Кажется, он чувствует, как потоки холодного воздуха стегают его по щекам. Он все бежит, не оглядывается. В груди щемит, он останавливается, пытается вдохнуть поглубже, но не может. Холодное стальное острие клинка упирается в его шею. — Стой! — хрипит голос позади него, — тебе не сбежать! Он в отчаянии кричит и дергается, пытаясь вырваться. Острая боль, что-то горячее течет по его груди, не вздохнуть. Он хватается руками за шею. — По-помоги…те… Сознание снова наполняет горячая багряная пустота. Жар, как во время лихорадки, но только сильнее. Это продолжается долгое время. Кажется уже должно стать легче, но нет… — Кэйа! Кажется кто-то звал его? Не может быть… Что-то холодное касается его лба и жар наконец-то начинает спадать. — Кэйа! Очнись! Надо же было так напиться… — голос Джинн. Он открывает глаза. Джинн сидит за барной стойкой рядом с ним, а Розария прижимает к его лбу холодную бутылку. — Капитан Кэйа, что за безответственное отношение к себе! — Магистр, ха-ха… Я просто задремал. — Дремлющие люди не зовут на помощь. Кэйа выпрямил спину и поправил жилет. — Мы снова будем обсуждать ситуацию, теперь уже все вместе. Приведи себя в порядок за полчаса, будь добр… — Я присмотрю за ним, — ухмыльнулась Розария. — Благодарю, сестра, — Джинн расправила свой плащ и зашагала в сторону двери. Бесконечный круговорот смерти продолжался. Кэйе хотелось обдумать происходящее на свежую голову, но освежить ее никак не выходило. Кажется, в момент, когда он только открыл глаза, решение проблемы было очевидно, но оно сразу же растворилось в неразберихе измученного кошмарами сознания. — Выходит, ты не врал про кошмары, надо же… — голос Розарии звучал так безразлично, будто она говорила о скидках на помидоры. — Ох, ну неужели ты думаешь, что я вру постоянно? Это не спортивно! Ложь и правда должны быть в идеальном соотношении. Причем, для каждого это соотношение индивидуально. Это как готовить коктейль под вкус конкретного человека, понимаешь… — К слову о выпивке, — улыбнулась Розария, — я уже говорила, что вино кончилось. Не могу найти в погребе твои особые запасы. Может сам посмотришь? А то пить это, — она покрутила в руках бокал, — себе дороже… Кэйа понимал, к чему она клонит и что задумала. Погреб – узкая комната. Получить там преимущество над изможденным человеком проще простого. Что же, пусть будет так. Может, хоть одна проблема решится… — Да, конечно. Сейчас принесу что-нибудь… — буднично ответил он выдавливая из себя улыбку. Дверь погреба бесшумно отварилась. Комната была погружена во мрак, лучшая обстановка для хранения вина. Раньше Кэйа любил атмосферу винных погребов. Аромат дубовых бочек с легкой хмельной нотой смешивался с запахом свечного воска. В юности, это казалось что-то волшебным… Сейчас темнота снова наливалась горячим багрянцем. Он сглотнул и сделал шаг вперед. И еще один. И еще. Остановился у полки где хранились запасы вина из одуванчиков трехлетней выдержки, и стал ждать. Не прошло и минуты как дверь захлопнулась. Он услышал легкие шаги и почувствовал дыхание затылком. — Я надеялся, что ты возьмешь подсвечник… — тьма снова наливалась багрянцем. — Он нам ни к чему… — холодное лезвие коснулось его шеи. Он почувствовал, что задыхается. Багрянец заполнил сознание. Ноги перестали слушаться. Кажется… Он упал… Горячо. — Кэйа! Кэйа! Блять, да что с тобой… — голос Розарии удалялся… Кэйа чувствовал, что ему приходит конец. Последние мысли пропали, уступая место боли и жару… Где-то внутри он уже смирился с тем, что ему предстоит гореть в этом кровавом аду бесконечно долго. Но… Он начал чувствовать тело… Приятная прохлада отгоняла багряную пустоту прочь. Он смог приоткрыть глаза. Все еще погреб. Розария все-таки принесла подсвечник. В облаке теплого света он видел, как его тело покрывают тонкие, ледяные плети роз. — Я думал, ты только с копьем такое проделывать можешь… Она сидела напротив, почти вплотную поджав ноги, чтобы не касаться льда. Он заметил, как она с облегчением выдохнула, услышав его голос. — Сестра Розария не устает меня удивлять. Я то уж решил, что меня устранили, как потенциальную угрозу, но нет! Я жив, и даже не в бреду! И все благодаря ей. Кто бы мог подумать… Розария молчала. — Когда ты догадалась? — Предположила, когда ты ушел из комнаты, убедилась, когда Джинн будила тебя… По большому счету все очевидно. — Наверное… Иначе Барбатос бы не направил Дурина на Хребет… Они снова замолчали. — Знаешь… — напряженно выдохнул он, — когда я рассказал Дилюку, он… — Пытался тебя убить, я слышала. Кстати, можешь не рассказывать, раз это только ухудшает твое состояние. Теперь я не стану выпытывать. Не хотелось бы стать причастной к смерти капитана кавалерии. — Ну вот, а я только хотел покаяться… Розария усмехнулась. Лозы не исчезали. Она, видимо, стоически поддерживала их уже долгое время. — Говори, если хочешь… — Ты же читала Лесной Бриз, верно? — сглотнул Кэйа и скривил улыбку. — Конечно! Я знаю историю Дурина. Я даже не верила, пока не увидела кости. — Значит, ты помнишь откуда взялся Дурин… — Кэйа ощутил, как что-то заныло в груди. — Что ты хочешь сказать? — Каэнри’ах. «Династия черного солнца пала»… Так там говорится, кажется. Принято считать, что за падением династии последовало некое «проклятие», превратившее жителей Каэнриах в монстров. Розария молчала. Кэйа видел, как дрогнули мышцы на ее руке, явно сжимавшей нож. — Успокойся, я к ним не имею отношения, — усмехнулся Кэйа, — не все жители Каэнри’ах были обращены, скажем так… Например, мой отец, и мой дед, и я, как ты видишь. — Эта красная дрянь превращает людей в… это? — Вроде того… Но, кажется, я недостаточно сильно ей пропитался, чтобы сгорбиться и обрасти мехом, ха-ха… — Погоди, ты один из потомков выживших жителей Каэнриах… Тогда почему ты в Мондштадте? — Почему нет? Это же город свободы, ха-ха… Ладно. У меня было своего рода задание. Со смертью Крепуса, оно… Вроде бы потеряло смысл. Во всяком случае, с тех пор я больше не занимаюсь им… — Значит, ты их последняя надежда? Кэйа фыркнул. — Это мой отец с дуру ляпнул. У них давно уже нет никакой надежды… — А твой глаз? — А что мой глаз? — Он цел, но ты носишь повязку. Кэйа сглотнул. Казалось, Розария проводит ему экзамен на знание собственной жизни. — Это личное. Никак не связано с тем, что тебя интересует… Что-то вроде семейной традиции — отчеканил Кэйа. — Ну что же, — Розария набрала воздуха в легкие, — не связан значит не связан. Они молчали. До Кэйи не сразу дошло, что недоверчивая Розария не стала выпытывать тайну его глаза. Она просто… приняла на веру то, что он сказал? Тишину нарушал легкий треск кристалликов льда, но он был настолько слаб, что Кэйа слышал собственное сердцебиение. Розария сидела не шевелясь. Воздух становился все более и более сухим. — Знаешь, если ты продолжишь использовать Крио здесь, то пострадают условия хранения вина… — И то правда… — прошептала она. Только теперь он понял, что она была на пределе. Плети рассыпались на множество мелких осколков. Розария тяжело вдохнула и уже готова была упасть на бок, ударившись головой о стеллаж. — Эй, эй! Ты чего! — он успел поддаться вперёд и поймать ее плечи. — Я никогда не держала его дольше двух минут… — устало бормотала она. — Прости, прости… — он помог ей прислониться к стеллажу, — ты же еще не до конца оправилась от ранений… — Да уж… Кэйа перебрался на другую сторону. — Слушай, я-то поудобнее железяки буду? Розария фыркнула, но устало уложила голову на его плечо и прикрыла глаза, — Что мне делать, если ты превратишься в мага бездны, пока я буду в отключке? — Я постараюсь подождать, пока ты ни очнешься, ха-ха… Кэйа зажмурился. Больше не было жара и кровавой пустоты. Он не поверил. Открыл глаза и снова закрыл. Огонек свечи оставался яркой точкой на краю его поля зрения. Все было в порядке. Пока что… — Знаешь.… Я был уверен, что ты попытаешься меня убить, когда узнаешь… — Ха-ха, а ты не думал, что дело не в тебе, а в смерти его отца? Кэйа опешил. Она решила, что он сравнивает ее и Дилюка? Хотя, скорее всего она права. — Не волнуйся, своего «отца» я убила задолго до того, как встретила тебя…