***
Солнце давно скрылось за кронами дубов, растущих на мысе. Воды озера, как ленивая кошка, устало терлись о кромку берега. Ветер стих. Казалось, сам Анемо Архонт решил вздремнуть в теплой вечерней неге, убаюкивая город и окрестности. В маленькой сухой пещере на берегу потрескивал костерок. Кэйа сонно подкидывал в него хворост, пока на старой походной сковороде дозревала яичница. Розария опаздывала. Они договорились встретиться в полночь здесь в этой пещере на берегу каньона, перейти устье реки и через холмы отправиться на запад. Кэйа хоть и потратил около получаса пытаясь отговорить ее, все же был рад ее компании. Общая ноша всегда легче. Готовясь утром к вылазке, они решили идти налегке и оставить основные запасы продовольствия и другие вещи в обители. Но стоило Кэйе пожелать вернуться туда, и… Ничего не вышло. В итоге Розария сама перенесла их запасы в чайник и оставила записку Итэру. Кэйа расстроился, но не удивился. Он связал это с обострением своей «болезни» и решил не искать доказательств или опровержений. Для твари бездны нет места в обители адептов... Кэйа обрывал себя на таких мыслях, старательно запрещал себе смотреть в глаза страху. Он уже сделал свой выбор. Пусть этот выбор ничего не изменит в конечном итоге, и судьба все равно разыграет его, как пешку, но, по крайней мере, он управляет своей жизнью прямо сейчас. Во многом общество Розарии помогло бы ему и с этим. Когда рядом другой человек, к тому же приятный, ты можешь занять себя разговорами и гнать прочь дурные мысли. Тогда даже самое безнадежное мероприятие превратится в приключение. Кэйа возлагал на это очень большие надежды. Но Розария опаздывала… Передумать она не могла — слишком очевидно было ее утреннее желание пойти с ним, и слишком велик вклад в общие запасы. Значит ее остановили или обстоятельства или люди. Кэйа почему-то полагался на последний вариант. Кто из Мондштадтцев мог бы заставить Розарию отказаться от задуманного? Сестры церкви? Вряд-ли. Она ни во что не ставит их мнение. Даже Виктория может управлять ею лишь путем манипуляций. Джинн и рыцари тоже не могли этого сделать — их полномочия ограниченны. Оставались только Итэр и… Мысли Кэйи прервали шаги. Две пары кожаных сапог шуршали опавшей листвой и с хрустом ломали сочные стебли береговых растений. Хозяева сапог очень спешили. Шаги приближались, и, спустя несколько секунд. Кэйа увидел две фигуры в темных плащах. — Успели, — с облегчением выдохнула первая из закутанных в плащи фигур, оказавшаяся Розарией. Она уселась на землю и стала копаться в сумке, сортируя вещи. Кэйа ошалело перевел взгляд на вторую фигуру. Шире в плечах и немного выше, скорее всего мужчина неподвижно стоял у входа в пещеру. — Какого черта? Кто это? — воскликнул Кэйа. — Ну как же… Господин Полуночный герой. Кстати твоя яичница горит… Кэйа почувствовал как ярость наполняет его. Он предполагал, что Дилюк найдет способ вмешаться, но не рассчитывал, что он использует Розарию для этого. И еще меньше рассчитывал, что она с таким спокойствием решит помочь ему. — Зачем ты привела его сюда?! — А что я должна была делать? Убить его? Повести в другую сторону и потерять время? — Я не буду тебя отговаривать, Кэйа, — наконец-то нарушил молчание Дилюк, — я пришел поговорить и только. — Ого… А зачем? — Он вспомнил, что у него есть семья, — съязвила Розария, собирая в кучу лишние вещи, — Тебе лучше поговорить с ним, иначе он не оставит нас в покое… Я отойду ненадолго. Она растворилась в воздухе, оставив после себя измятый плащ и изрядно похудевшую сумку. Кэйа глубоко вздохнул и потянулся к сковороде. Краешки белка уже почернели, съедобная часть яичницы стремительно уменьшалась. — Ну и как ты меня выследил? — С помощью твоих коллег. Джинн дала мне копии отчетов. — Пф-ф-ф-х… — Кэйа едва не подавился яичницей, — Как иронично. И все-таки Джинн элегантно решила проблему. Зря ты ее недооцениваешь. Дилюк фыркнул, но комментировать не стал. Он наконец-то снял капюшон и сел. Раздался глухой удар о землю. Кажется он взял с собой оружие? — Раз уж ты пришел чтобы задать вопросы — задавай. У нас мало времени знаешь ли… — Почему Снежная? — Как ты думаешь братец, раз я «заболел» давно, но все еще жив и похож на человека, меня лечили? — Кэйа, давай без этого. Ты сам сказал, что времени мало. — Все остальные способы использовали в прошлый раз, и они не помогли. — А что помогло? — То, что помогло было уничтожено в процессе, и больше не может помочь. — Но Снежная… Тот ребенок, чуть больше года назад… — Это разные вещи… В любом случае — лабораторных крыс не лечат. Лечат тех, кто важен. — И на что ты надеешься? Кэйа со злобой взглянул на него, отложив сковороду. — Я не надеюсь. Дилюк молча отвел взгляд. Кэйа тоже не мог говорить. Он даже не мог впихнуть в себя остатки яичницы, хотя до разговора чувствовал себя вполне голодным. — Надо же… — фыркнула Розария, уже вернувшаяся из обители, — Я думала придется вас разнимать, а вы просто сидите, как два кота… Кэйа не ответил. — Я пойду с вами, — заявил Дилюк. — Можно подумать, тебя кто-то звал, — прошипел Кэйа. — Это коллективное самоубийство! У вас нет шансов в Снежной. За две недели, не имея плана и достоверной информации невозможно ничего добиться! — голос Дилюка сорвался. — Ты удивительно проницателен, братец! — фыркнул Кэйа поднимаясь. Привычка Дилюка озвучивать вслух очевидные вещи выводила его из себя. — Куда ты? — окликнула его Розария. — Тут нечем дышать…***
Озерная прохлада бодрила не хуже крепкого чая. Розария вытащила из сумки карандаш и принялась его затачивать. Очередная перепалка «братьев» затянулась и переросла в молчаливое противостояние. Никто из них не забрал вещи, но оба вышли. Значит собирались вернуться. Она решила скоротать время так, как она обычно делала это в юности — за заполнением страниц тетради тем, что слышит, видит и о чем думает. Ей редко приходилось писать на коленях в последнее время, поэтому буквы не получались такими уж прилежно правильными, как раньше. «Событий странных вереница, Подбросив кости, словно пыль,» Она задумалась. «Коллективное самоубийство». Пожалуй наиболее емкое определение их мероприятия. Но крошечный шанс у них был. Он всегда был и всегда будет. Рациональность Дилюка полезное качество, но не в тех ситуациях, где от удачи и надежды зависит больше, чем от плана. Она не понимала планов, рассчитанных больше, чем не несколько часов. Ты не знаешь, как обстоятельства повернутся завтра, как ты можешь опираться на какие-то домыслы? Но люди опирались, а Розария недоумевала. «В полет отправила, как птицу,» Если задуматься, сейчас, направляясь на встречу практически неминуемой гибели, она чувствовала себя лучше, чем каждый день в городе. Смотря в глаза смерти она жила, и только так и могла жить. И она наконец-то была свободна. Свободна от вечного долга перед городом Свободы. Свободна впервые за двадцать пять лет, половина из которых прошла в рабстве, а вторая в «работе». Эта мысль будоражила ее. «Сменила бурей полный штиль.» Лунный свет, в котором Розария могла писать почти как днем, заслонила чья-то тень. Кэйа вернулся в пещеру. Она смерила его взглядом и захлопнула книжицу. — Все в порядке, капитан? Кэйа молча покачал головой и устало опустился на рядом с ней. — Как Дилюк тебя уговорил? — он подкинул в костерок свежего хвороста. Розария вспомнила встречу у мельницы. Поморщилась. — Я просто рассмотрела его. Он, видимо, болеет с тех пор, как мы вернулись. Сделался еще бледнее меня, глаза дикие. Пока мы сюда шли два раза сплевывал кровь, но продолжал идти. Я поняла, что он не успокоится, и решила, что лучше вам сразу поговорить… Кэйа фыркнул. — Извини… — вздохнула Розария. — Да нет, все в порядке. Следи он за нами издалека, было бы хуже. — Значит ты позволишь ему остаться? — А я могу не позволить? — губы Кэйи скривились в грустной улыбке, — К тому же, хоть он порой невыносим, он все же достаточно умен и полезен… Розария вздохнула и стала прятать тетрадь в сумку. — Ого, ты взяла их с собой, — голос Кэйи сделался бодрым, стоило ему сменить тему, — Дашь посмотреть? — В другой раз… Эй! Он резко наклонился, прижав ее колени к земле корпусом, и выхватил книжицу. Вырванные из старой тетради листки посыпались ему на лицо. Розария сгребла их в неровную стопку и стукнула ею по лбу Кэйи. Он рассмеялся: — Ай! Как жестоко! Я всего-то хотел насладиться искусством… — Кончай издеваться, капитан, — хмыкнула она отложив листы. Кэйа стал перелистал странички черной тетради и, судя по всему, отыскал новый стишок. — А почему «словно пыль»? — Откуда я знаю… Это как говорить. Никогда не знаешь, какие именно слова придут в голову. Просто говоришь на нужную тему. — И куда же летит эта птица? — глаза Кэйи двумя искорками показались из-под книжного корешка. — Вперед… — усмехнулась Розария. — Странно… — он положил книжку себе на грудь, — Зачем же ей улетать из гнезда? — У нее нет гнезда. Никогда не было, и вряд ли будет. Такие птицы, как эта не вьют гнезда. Он замолк. Розария подняла книжку и сунула под обложку стопку старых листков. Вдруг она поняла, к чему он клонит: — Если я теперь мешаю, скажи. Я уйду. — Что?! П-ф-ф-ф… Нет! Нет, конечно. — Тогда к чему вопрос? Я уже объясняла… — Просто… — он поднялся и продолжал, не поворачивая к ней лица, — Я вдруг понял, что не могу поверить в то, что происходит. Я не могу поверить, что все это случилось. И сильнее всего я не могу поверить в то, что ты хочешь идти со мной… Он замолчал. Розария не сразу нашлась с ответом. Ей всегда казалось, что Кэйа понимает ее хотя бы в этом. — Знаешь капитан… Ты все-таки не так прозорлив, как сам полагаешь. — Пожалуй, — он рассмеялся и снова упал спиной на ее бедра, — И все-таки я рад тому, что ты здесь… Она усмехнулась разглядывая его лицо. Что-то странное было в его взгляде — может дело было в отсутствии повязки, а может это была искренность… Розария не успела понять. — Я узнал. Дотторе действительно в Лединске… — деловито заявил Дилюк, загородив собою вход в пещеру. На несколько секунд воцарилось полное молчание. Когда глаза Дилюка, судя по всему, привыкли к темноте, он тихонько охнул. — П-прошу прощения…***
Утро выдалось дождливым. Меховой воротник куртки, которую Кэйа «одолжил» у Клеща, намок и постоянно прилипал к шее. Еще пару часов и пора устроить привал. По ощущениям они шли уже часов семь-восемь. Розария, к удивлению, была бодрее обычного и шла впереди, прокладывая дорогу. Получалось это у нее гораздо лучше, чем у самого Кэйи. Привыкший к конным вылазкам, он продолжал думать о пути так, словно ехал верхом — избегал сложного рельефа, создавая крюки. Из-за этого они в очередной раз сцепились с Дилюком, когда переправившись через устье реки, решали как идти дальше. Кэйа предлагал маршрут к подъему, огибающий прибрежные скалы по узкой полоске суши вдоль реки. Дилюк яро возражал, утверждая, что это трата времени и вообще «следовало направиться в Терновый порт и просто плыть на одном из кораблей». Пока Кэйа доказывал ему, что перейти границу по суше в разы проще и безопаснее, Розария уже взобралась на широкий уступ по неровному склону и молчаливо ждала. В итоге когда, они все-таки выбрались на равнину, было решено, что идти надо по суше, как и планировал Кэйа, но прокладывать путь будет Розария. И, можно сказать, дело пошло. За все время в пути, двигаясь то трусцой то шагом, они преодолели большое расстояние, значительно приблизившись к горам на северо-западе. Между короткими перепалками с Дилюком и бесцельной болтовней, Кэйа занимал себя мыслями о ночном разговоре. Наверное впервые за всю свою жизнь его умение читать человека, как открытую книгу, подвело его. Но подвело ли? До этого утра Кэйа думал, что Розарией движет желание защитить Мондштадт, по-своему помочь людям, давшим ей возможность достойно существовать. Если исходить из этого, отказываться от служения, которое, кажется, и было ее основной целью, ради этого их… «путешествия» — глупо. Хотя, то же можно было сказать и о мотивах Дилюка, но о них Кэйа думать не хотел, ибо сталкиваясь с подобными мыслями, он всякий раз начинал чувствовать подавленную боль. Лениво вспоминая их разговор на побережье, он все больше удивлялся разнице между образом Розарии в его голове и ею настоящей в тот момент. Из уверенной в себе, ледяной и недосягаемой, она превратилась в сломленную и одинокую. Конечно одно другому не противоречило, но он никогда не задумывался о том, насколько она одинока. Из всех жителей Монда, она общалась пожалуй только с сестрами — по долгу службы, с Чарльзом — из необходимости заказать выпивку, и с ним самим — по обстоятельствам. Но было ли дело только в одном одиночестве… Наконец-то дождь закончился. Ветер погнал тучи в сторону Мондштадта, а за ними показалось солнце. Троица «антигероев Монда», как Кэйа про себя назвал их отряд, остановилась у очередного отвесного обрыва. Не пещера, но хотя бы огонь развести можно. Дилюк, походивший скорее на тень, чем на человека, вызвался отправится в обитель за едой. Когда он ушел, Кэйа и Розария развесили промокшие плащи и куртку на лысых ветвях мертвого дерева. — Знаешь, вот ты говоришь, я не так прозорлив, как сам считаю, — начал он стащив с себя мокрую рубашку, — Может тогда раскроешь мне глаза? Погода помогала Кэйе. Теперь, он мог провернуть еще одну из своих «уловок» — заставить собеседника смущаться. Розария в это время возилась с костром. Влажная от утреннего дождя трава не хотела гореть. — На что, капитан? — вздохнула она. — На саму себя. — Почему это так важно для тебя? — Я от природы любопытен. Не могу успокоиться пока не найду ответ на вопрос, — он широко улыбнулся, но она, кажется, и не замечала ничего кроме его голоса. — В таком случае, спрашивай. — Что движет тобой? — Хороший вопрос — она задумалась, продолжая поджигать траву. Пара пучков наконец-то загорелись. — Желание чувствовать себя живой, полагаю. И любопытство. По большому счету, моя жизнь в Монде не могла мне дать того, в чем я нуждаюсь. Кэйа уселся у их хилого костерка прямо напротив нее. — И в чем же ты нуждаешься? Она наконец-то взглянула на него. Кэйа вздрогнул, осознавая, что проиграл. Что-то рухнуло внутри. Ее взгляд не остановился ни на одном из его вполне очевидных достоинств. Она смотрела прямо в его глаза, словно не видела ничего кроме них. — В риске, в возможности решать самой, а не просто убивать по указке, — она снова перевела взгляд на костер, — И, может быть, в обществе таких же, как я… Кэйа вышел из оцепенения, его почему-то пробрала крупная дрожь, то ли от холода, то ли черт знает почему. Пытаясь скрыть ее, он рассмеялся — По крайней мере с последним проблем точно не будет. — Ты доволен, капитан? — Розария наклонилась к костру, чтобы раздуть тлеющий хворост, — Сколько еще раз спросишь меня об этом? — Ха-ха… Я п-просто удивлен, что ты готова так просто взять и оставить Монд. — Я тоже, — усмехнулась Розария, — Черт тебя побери, капитан, ты чего так дрожишь? — Н-надо было мне тоже достать себе плащ с капюшоном, но я решил с-сэкономить, хе-хе. Розария вздохнула и стала копаться в сумке. — У тебя т-там сухой плащ припрятан? — попытался усмехнутся он. Она молча вытащила бутылочку с чем-то прозрачным. — Сиди ровно, — строго заявила, встав позади него. Кэйа почувствовал, как холодная жидкость пролилась на позвоночник. Но задрожал он чуть позже, когда обе ее ладони, такие же холодные, опустились на его лопатки. — Да блять, Кэйа. — Ай! Холодина! Что это?! — Это огненная вода. Я… «Одолжила» немного у Фатуи.***
— Розария! Она поморщилась и открыла глаза. Уже стемнело. Перед ней стоял Дилюк. — Розария, проснись. Я хочу поговорить с тобой… — В чем дело, мастер Дилюк. — Давай немного пройдемся… Надо кое-что обсудить. Не дожидаясь ответа, он зашагал прочь от места их ночлега. Розария сонно провожала темную фигуру взглядом, пока та не скрылась за соседним склоном. Черт, кажется придется вставать… Она стащила с себя плащ, который они с Кэйей использовали как одеяло. Его куртка не высохла даже когда Дилюк развел нормальный костер с помощью Пиро, и он напросился к ней «соседом». Розария поежилась. Здесь на равнине, практически в предгорье было куда ветренее и холоднее, чем в окрестностях Драконьего хребта. Она сунула за пояс нож, натянула сапоги и поднялась. Интересно как далеко «прошелся» Дилюк? Она направилась туда, где потеряла его из виду. — Я здесь, — раздался голос с вершины склона прямо над ней, — Пройди вперед, там подъем. Розария прошла и взобралась на холм, с которого открывался вид на город вдали. Дилюк молча смотрел на огни Монда, кутаясь в плащ. Она встала рядом с ним. — О чем ты хотел поговорить? — О Кэйе… — глухо ответил он, не поворачивая головы. Розария фыркнула. Она не испытывала по отношению к Дилюку страха или благоговения, как многие в городе. Вместе с тем, нельзя сказать, что она его презирала. Ей не хотелось лезть не свое дело, но обстоятельства упорно принуждали ее к этому. Дилюк вздохнул и начал подавленно. — Я… Хочу предостеречь тебя. Не буду лезть в ваши отношения, но… Я надеюсь, ты понимаешь, что он… — Лжец? Мастер пускать пыль в глаза? — усмехнулась Розария. — Я не об этом. У него нет будущего… — Что ты имеешь в виду? — Он скоро погибнет… Проклятие добьет его, Орден Бездны, или Фатуи — не так уж и важно. — Возможно. Но он может и выжить. Зачем хоронить его раньше времени? — Розария сложила руки на груди. — Я знаю его характер и вижу, что он пытается превратить эту вылазку в медовый месяц. Только он не думает о том, что будет с тобой, если ему не повезет. Он вообще редко думает о других. Вот о чем я хотел сказать. Розария нахмурилась. Весь день она была занята дорогой и мыслями о втором четверостишие — оно все не хотело складываться. Ей и в голову не приходило, что Кэйа имеет на нее такого рода планы… Дилюк прижал руки к животу и слегка согнулся, проглотив стон. — Что с тобой? — …Старый подарок от Фатуи. Язва. — Надо вернутся назад. Зачем ты вообще пошел, если сам настолько болен? — Это не важно… — буркнул Дилюк, — Я уже говорил… Я не могу его бросить… — П-ф-ф-ф… Пошли уже назад, хватит стоять над городом. — Я надеюсь, ты услышала меня. Поверь, нет ничего хуже потерять того, кого любишь… — Смело с твоей стороны полагать, будто я способна любить, — фыркнула она и направилась к спуску. Дилюк усмехнулся. Судя по шагам, он шел следом. Когда они вернулись, Кэйа уже проснулся. Он сидел, завернувшись в оставленный плащ, с бутылочкой огненной воды в руках. — Как прошел совет полуночных героев? — оскалился он, как только они подошли ближе. — Решили, что тебе пора перестать рыться в моей сумке…