Speak My Language

Бутылка воды на столе Хёнджина пустеет всё больше с каждой минутой. Он жадно глотает, после чего грузно отставляет её в сторону, откидывается на спинку стула и морщится. Пальцы массируют виски, выдохи через нос шумные, губы поджаты так, что превратились в одну сплошную полосу. - Господи, когда уже таблетка подействует. - Что, алкаш, похмелье? – без капли сожаления усмехается Минхо. - Qù nǐ mā de, - бурчит Хёнджин. - Sorry, I don’t speak communism. Дверь кухни открывается и оттуда медленно выплывает Чанбин с чашкой кофе в руке. Он шаркает до своего места, ставит чашку на стол и с усилием трёт лицо, пытаясь прийти в себя. - А ты чего в костюме припёр? – Джисон рассматривает его чуть мятую рубашку и висящий на спинке стула пиджак. - Причём во вчерашнем, - подмечает Минхо и кривит губой. – Кто-то, похоже, не ночевал дома. - Всё-то ты знаешь, - Чанбин огрызается, скалясь. - Кого ты там себе умудрился подцепить? - Не твоё дело. - Чего разгавкался? Он утром тебя ссаной тряпкой погнал, что ли? - Нет. Похмелье, - Чанбин хмурится, отодвигает стул и выходит из учительской, провожаемый недоумёнными взглядами. - Кто-то сегодня не в духе, - вздыхает Джисон. - С кем он вчера тусил? – Минхо поворачивается к Хёнджину. - Не знаю, - буркает тот, подпирая лоб рукой и смотря на экран ноутбука. - Ты как уроки-то вести собираешься в таком раздрае? - Как обычно. - С божьей помощью? - Да. Сидя на занятии и слушая то, как студенты переводят предложения по новой грамматике, которая даже не является сложной по сути своей, Минхо думает о том, что обучать других людей можно действительно только с божьей помощью. Когда в десятый раз объясняешь одно и то же на пальцах и даёшь целую кучу примеров, в которых нужно буквально поменять два слова, чтобы перевести предложения из упражнения, а некоторые ученики всё равно умудряются доставать какие-то непонятные конструкции из глубин своего сознания, самообладание удерживается только благодаря некому потустороннему вмешательству. Крик отчаяния уже на краю, на самом кончике языка, но всё равно каким-то образом умудряется не сорваться. Чудеса, да и только. Дав задание на чтение и перевод текста, Минхо берёт небольшой перерыв и вспоминает вчерашний вечер. Они с Джисоном выпили всего по паре коктейлей, поэтому благополучно избежали похмелья, от которого мучились как минимум два других преподавателя. Покинув званый ужин, они уже собирались разойтись по домам, как Джисон предложил зайти в работающую допоздна кофейню неподалёку. Особой усталости не ощущалось, настроение было хорошее, поэтому Минхо согласился. Они взяли по стакану кофе и пошли гулять по улицам, рассматривая горящие вывески и разговаривая обо всём, что приходило в голову. Об осеннем меню в Ппаике, о новом сезоне Puppet History, о повышении цен на молочные продукты, о коте Минхо, который был у него в детстве, о смешных случаях с работы Джисона в Бруклине, о любимых учебниках. Темы поднимались самые разные и Минхо нравилось, что с них можно было спокойно перескакивать на другие без каких-то лирических отступлений. Джисон тут же подхватывал направление его мыслей. Они прошлялись так практически до полуночи и потом разъехались на ночных автобусах. Просьбу отписаться из дома Минхо, конечно же, проигнорировал, ему же не пять лет, чтобы отчитываться. Однако когда он уже заходил в душ, в КаТок пришло сообщение: «Нормально добрался?» Фыркнув, он написал короткое «Да», при этом улыбаясь уголком губ. Занятие заканчивается, шкрябают по полу ножки стульев. Аудитория пустеет и Минхо выходит, устраивая папку под мышкой. На стенах горят жёлтые прямоугольники: над Сеулом выглянуло холодеющее солнце. Он спускается по лестнице и сворачивает в коридор в сторону учительской, как боковое зрение цепляется за что-то слишком яркое. Повернув голову, он видит зелёные полосы на кроссовках. Уже знакомые. Глаза поднимаются вверх. За столом в зоне отдыха сидят его бывшие студенты: Джено, являющийся владельцем таких запоминающихся кроссовок, и Джемин. Минхо разглядывает его обувь, но та стандартного чёрного цвета. В принципе, такие кроссовки он и видел тогда в туалете, совсем не запоминающиеся. Сомнений практически не остаётся, они и раньше ходили везде как приклеенные. Губы непроизвольно растягиваются в ухмылке. Попались. Сидят и что-то бурно обсуждают, смотря в экран лежащего на середине телефона. Удержаться не получается. - Здоро́во, горошины, - он подходит к ним, опираясь ладонью о стол. - Здравствуйте, профессор, - студенты отзываются одновременно, вежливо кланяясь. - Как дела? - Всё хорошо, - отвечает Джемин. – А вы как? Как конференция? - Нормально, интересно, - Минхо непринуждённо кивает несколько раз, после чего произносит словно невзначай. – Вы туалет-то потом прибрали за собой, голубки? В наступившей тишине можно буквально услышать, как со скрипом застревают в чужих головах шестерёнки. Глаза парней расширяются, затравленно смотря на преподавателя. Их челюсти так напряжены, что линии скул становятся острее. Они не могут и слова из себя выдавить, полностью окаменев. - Nice sneakers by the way, - насмешливо вскидывает брови Минхо, довольный реакцией. - Тогда… - выдавливает из себя Джено и нервно сглатывает. – Это просто… ну… - Да расслабьтесь вы, - в конце концов, он решает сжалиться. – Гормоны, адреналин, всё понятно. - А вы… - начинает Джемин, перебирая пальцами. – Нормально к этому относитесь? - К перепихону в туалете? Не-а, - Минхо качает головой и едва сдерживается, чтобы не рассмеяться от того, как они оба начали краснеть от его слов, после чего понижает голос. – Нам с бывшим не понравилось. Он подмигивает им, намеренно выбирая такую фразу. Потому как после ошеломлённого ступора парни быстро переглядываются и смотрят на него уже с любопытством и едва ли не восхищением. - Вы тоже? - Все свои, не парьтесь, - Минхо ободряюще хлопает их обоих по плечам. – Но вы же понимаете, что ваш секрет зависит от моего? - Конечно-конечно, - тут же уверенно тараторит Джемин, который всегда был даже чересчур разговорчивым. – Никому никогда, только между нами. Но это правда круто, ну в смысле, что всё нормально, что вы тоже ну… Что мы друг друга понимаем. - Балаболка маленькая, как ты от него не устаёшь? - Я привык, - Джено посмеивается, ласково посматривая на недовольно поджавшего нижнюю губу Джемина. - Ясно всё с вами. Но учтите, горошины, что если вы ещё раз здесь что-нибудь учудите, разговор будет уже другой и солидарность не поможет. - Мы поняли. Больше ничего такого не будет, - твёрдо заявляет Джено. - Ловлю на слове. И не забывайте, что заниматься нужно ещё и учёбой. - Помним. - Очень надеюсь. Бывайте. Отсалютовав им, Минхо возвращается обратно в коридор, продолжая путь в учительскую. Наблюдать за ними и правда было забавно. Стесняются и тушуются, не знают, куда глаза деть. Причём наверняка очень сильно переживают из-за реакции преподавателя на то, что они оба парни. Поэтому он и решил сделать в какой-то степени рискованный шаг – открыться в том, что для некоторых всё ещё казалось табу. Чтобы наглядно показать, что осуждать их никто не собирается. Да и в принципе дать понять, что они далеко не одни, что всё в порядке. Ему самому этого когда-то не хватало. Он не врал, когда сказал, что за сохранность его секрета их секрет тоже будет в безопасности. Просто не уточнил, что это касалось ещё одного человека, который тоже находился в категории людей, частично объединённых общей тайной. - Серьёзно? – жевавший лапшу Джисон на мгновение застывает с набитыми щеками и зажатой меж палочек редькой. – Во дают. Я, кстати, чуял, что есть что-то подозрительное, знаешь, они вечно из-за чего-то переговариваются, но потом ржут и смотрят друг на друга явно дольше, чем обычные bros. - Ну да, конечно. Чего молчал тогда? – скептически фыркает Минхо, подцепляя кусок яичного рулета. - Не буду же я сплетничать о студентах, это неэтично, - поймав на себе красноречивый взгляд за эту фразу, Джисон вскидывает руки и вынужденно признаёт. – Да, херню сказал. - Я тоже замечал, что они всё время вместе таскаются, но как-то не вдумывался. Ладно, хрен с ними, мутят и мутят. - Вот они пересрали, наверное, когда ты к ним подошёл. - А то. Смотрели так, как будто перед мамкой с сигами спалились. - Poor kids. Ты сказал им, чтобы были аккуратнее? - Типа того. Сказал, что им капец, если ещё раз поймаем. - Можно было и помягче. - Обойдутся. Нечего тут порнхабы устраивать. Отделив кусок плохо разрезанного сырного тонкаса, Минхо отправляет его в рот и заедает рисом. Он не знает, зачем сразу ломанулся рассказывать всё Джисону. Возможно, потому что теперь он их преподаватель и по каким-то причинам должен это знать. А возможно, потому что слишком привык каждый день обсуждать с ним всё подряд за обедом и ужином. Каждое событие, каждую услышанную фразу, которая показалась смешной, каждый просмотренный фильм. Всё, что происходило, в обязательном порядке выносилось на общее обсуждение. - Кто там ещё? – Минхо берёт в руки завибрировавший телефон с неизвестным номером на экране и быстро проглатывает еду. – Алло? - Алло, здравствуйте. Это И Минхо? - Да, кто это? - Меня зовут Квон Юри, я новый менеджер переводческого бюро «Domino». Вы числитесь у нас в базе неофициальным переводчиком английского и так как весь основной состав сейчас занят, у нас есть для вас один проект. Интересует? - Да, говорите. В конце концов, звонок, который вызвал раздражение тем, что прервал обед, оказался очень даже полезным и приятным. Минхо получил заказ на перевод крупного исследовательского проекта по культурной апроприации с корейского на английский для его представления на европейской гуманитарной конференции. Объём составлял около сотни тысяч знаков с учётом приложений и сулил неплохой гонорар, так что отказываться было не в его интересах. Параллельно работать переводчиком на постоянном контракте было бы слишком утомительно, да и преподавать ему нравилось больше, поэтому зарекомендовав себя в нескольких бюро, он при наличии времени брал заказы, которые появлялись, если у них заканчивались рабочие ресурсы. Переводить с родного языка на иностранный всегда труднее, приходится изменять устоявшиеся выражения, которых просто нет в другом языке, при этом сохраняя смысл, но Минхо нравится. Ему нравится проводить небольшие исследования, задавать вопросы носителям на форумах, узнавать новые обороты и видеть то, как под его пальцами появляется полноценный текст на английском, который много лет назад казался набором каких-то символов. Почти весь вечер дома он проводит за переводом четырёхстраничного первого параграфа первой главы, попивая имбирный лимонад и жуя шоколадное печенье, купленное по дороге. Размеренная работа ощущается больше как если не отдых, то занятная разминка для мозга. - Может, закажем курицу на обед? – предлагает Минхо на следующий день, когда преподаватели сидят на полуденном перерыве в учительской. – Дерьма какого-нибудь захотелось. - Я за, - тут же с живостью отзывается Джисон. – Нэнэ Чикин? У них цены ничего такие и меню большое. - Мне без разницы, можно и там, - соглашается Сынмин. - Да, давайте, - присоединяются Чонин и Ёнбок. - Отлично, - Минхо кивает. – Тогда раз Чана нет, закажу я, потом скинете. Около пяти минут они воротят сайт, выбирая еду, затем Минхо начинает набирать корзину, спрашивая всех по очереди. - А ты что будешь? – он обращается к Чанбину. – Вам с Хёнджином как обычно вместе яннём-чиз половина на половину? - Нет, - отвечает тот как-то слишком резко. – Я не голодный. Чанбин встаёт и выходит из учительской. Со вчерашнего дня он вообще там практически не появлялся и заходил разве что забрать или вернуть папки с материалами занятий. Минхо замечает, как Хёнджин сжимает челюсти и, не двигая головой, провожает его колючим взглядом, после чего тяжело выдыхает через нос, комкая в руке стикер, который до этого пытался ровно приклеить к стопке отчётов. - Посрались? – спрашивает Минхо, сразу чувствуя неладное. - Нет. - Что это тогда за концерт? - Откуда я знаю? – раздражённо щерится Хёнджин и хватается за новый стикер. – Мне крылья с сыром. Минхо не верит ни слову. Он поднимает глаза и озадаченно переглядывается с Джисоном, вопросительно дёргая подбородком. Тот с растерянностью ведёт плечом. Значит, не в курсе, что между ними произошло. Остальные тоже недоумённо пересматриваются. Казалось бы, конфликтов в коллективе не избежать, что-то обязательно всплывает хотя бы иногда и потом забывается, ничего страшного в этом нет. Однако в этот раз напряжение царит до самого конца рабочего дня. Атмосфера в учительской тяжёлая, два человека, которые обычно и заводили все разговоры, либо не появлялись, либо сидели молча и с каким-то небывалым упорством пялились в экраны ноутбуков, не реагируя на попытки остальных как-то развеять обстановку. - Что эти полудурки могли не поделить? – Минхо переворачивает мясо на гриле, когда вечером они с Джисоном сидят в очередной забегаловке, пропахшей маслом. - No idea. Часто они срутся? - Первый раз вижу. У них обычно одна клетка мозга на двоих, поэтому думают они параллельно. - Странно, - Джисон постукивает металлической палочкой по тарелке. – Они и вчера оба какие-то без настроения были, но я думал, что просто из-за похмелья. - Может, из-за этого и посрались. Оба были раздражённые и сцепились из-за чего-нибудь. - Наверное. Главное, чтобы помирились быстрее. А то как-то не комильфо в такой атмосфере сидеть. - Это да. Когда кто-то из коллектива находится в ссоре, последствия на себе ощущают и все остальные. Разговоры не клеятся, смех звучит как-то не к месту на фоне серых лиц. Приходится подбирать слова, чтобы случайно не спровоцировать кого-нибудь из поссорившихся и не усугубить конфликт сильнее. В конце концов, они часть одной системы и изменения волной передаются во все стороны. Впрочем, чужие проблемы резко отходят на второй план, когда вечером по возвращении домой появляется своя собственная. Минхо звонят из бюро переводов, чтобы сообщить о том, что произошла ошибка и заказчики не уточнили, что поставленный срок в утро воскресенья был не про следующую неделю, а про текущую. То есть на перевод сотни тысяч знаков у него буквально остались четверг, пятница и суббота, что уже звучало абсурдно. - Этот проект очень важен и они готовы доплатить ещё 40% от общей стоимости сверху, если всё будет готово в срок. Голова Минхо принимается так усиленно гудеть, что её мотает в сторону, и он массирует лоб пальцами, отчаянно соображая. Объём работы был огромен для такого короткого срока. Сейчас был вечер среды, а итоговая версия нужна в утро воскресенья. Времени практически нет, а ему надо параллельно вести занятия, готовить уроки, проверять домашние задания и выполнять прочие мелкие дела. Но зато этих денег с лихвой хватит на оплату квартиры, интернета и телефона, его зарплата останется практически нетронутой, не считая расходов на еду и транспорт, а значит, её наконец-то можно будет отложить на будущее. - Хорошо. Здравый смысл, адекватно соотносящий размер проекта и свободное время, гаснет, будучи намертво придавленным мыслью о выручке. Нужно просто собраться и немного потерпеть, он себе ещё спасибо за это скажет, это же вклад в будущий дом, о котором он мечтает. Он ведь не тряпка какая-то, всё он сможет, если постарается. Такая возможность подворачивается далеко не каждый день. Душ и фильм откладываются на неопределённый срок. Минхо наливает себе огромную кружку кофе и садится за ноутбук. Глаза беспокойно поглядывают на часы через каждый абзац, с ужасом отмечая, что время несётся как сумасшедшее. Клавиатура стучит практически без перерыва, кофе постепенно заканчивается, глаза начинают слезиться от зевков. Минхо хлопает себя по щекам, заставляя собраться. Предложение за предложением, страница за страницей. Иногда в квартире раздаётся раздражённое бурчание: никак не получается подобрать правильную конструкцию. Научные тексты по своей структуре другие, используемая в них лексика состоит из слов, которые не употребляются в повседневной жизни и даже в экзаменах, поэтому приходится очень много работать с контекстными словарями и справочниками, что отнимает ценное время. От требующего высокого уровня концентрации процесса отвлекает будильник. Минхо недоумённо хмурится и выключает его, с неприятным удивлением отмечая, что уже наступило утро и нужно идти на работу. Он так и не сомкнул глаз за ночь, хотя в районе двух часов очень хотелось плюнуть на всё и прилечь. Благо получилось перебороть себя и через час в нём включилось резервное питание. На двадцать минут прикорнув в метро, Минхо тащится в школу и выпивает обезболивающее, почувствовав, как затылок начинает обдавать противными болевыми волнами изнутри. Стандартные полчаса до начала занятий, которые он тратил на кофе и разбор почты, тоже занимаются переводом. Он не может позволить себе потратить ни минуты, потому что перевёл всего тридцать две страницы, которых по его расчётам должно выйти около двухсот десяти. На занятиях глаза начинают слипаться, Минхо приходится прилагать нечеловеческие усилия, чтобы слушать студентов. Тело тяжёлое и ватное, он даже изменяет своей привычке объяснять тему, маршируя по передней части аудитории, и просто сидит на стуле. Вставать и тем более ходить было слишком энергозатратно. От обеда тоже приходится отказаться, это был целый час, за который можно перевести несколько страниц, и тратить его на еду было расточительством. Минхо открывает окно, чтобы хотя бы немного взбодриться, и глушит энергетик, который по его просьбе купил Джисон, неодобрительно посмотревший на его уставшее лицо, но всё равно послушавшийся. Через несколько минут он положил на его стол ещё и банан, настойчиво попросив съесть хотя бы его, а на следующий перерыв принёс пачку орешков из автомата. К концу рабочего дня Минхо начинает заговариваться, некоторые слова получается выговорить только с третьего раза. Студентам, конечно, весело это слушать, однако сам он жутко бесится из-за того, что приходится повторяться и исправляться. За все перерывы удается перевести ещё четырнадцать страниц, что в соотношении с неумолимо тающим временем было ничтожно мало. Вода течёт по лицу, затекая за воротник. Засучив рукава, Минхо умывается холодной водой, приводя себя в чувство. Веки в отражении устало припущены, губы поджаты, лицо бледное, а на шее выступила вена. Он смотрит на свои руки. Запястья тоже были исчерчены выпуклыми линиями, которые обычно не были такими чёткими. Давлению определённо не нравился новый график, в который он себя вогнал. Вздохнув, он снова умывается и выходит из уборной. Все должны были уже уйти, поэтому он удивляется, когда какой-то адекватной частью своего сознания улавливает голоса. Причём знакомые и достаточно громкие, они эхом отдавались от стен в тишине опустевшей школы. - Так и будешь от меня убегать? - Я ни от кого не убегаю. Минхо доходит до угла около учительской и осторожно выглядывает, на каком-то инстинктивном уровне не желая выдавать своё присутствие. В дальней стороне коридора, который заканчивался зоной отдыха, лестницей и выходом, стояли Хёнджин и Чанбин с крайне напряжёнными лицами. Они до сих пор ругаются? - Тогда почему ты себя так ведёшь? - Нормально я себя веду. - Ещё скажи, что ты не избегаешь меня после той ночи, - Чанбин требовательно сверлит его взглядом. Минхо вскидывает брови. После той ночи? Да нет. Быть такого не может. - А ты меня разве не избегаешь? – Хёнджин поднимает глаза. – Ты ни слова мне не сказал после того, как мы вышли из моей квартиры. - Да потому что ты себя непонятно ведёшь. Я не понимаю… понравилось тебе или нет. - Дело не в том, понравилось мне или нет, - Хёнджин хмыкает, мрачно усмехаясь. - А в чём тогда? - Какая разница, если тебе самому это всё не всралось? - С чего ты взял? – недоумённо вскидывает руки Чанбин. - Как-то не очень ты был рад, когда открыл глаза и увидел меня в одной с тобой постели. - Так я просто растерялся, удивился. Как-то я не ожидал, что проснусь не один, знаешь, такое не планируешь. - Прости, что испортил утро. - Хёнджин, ты… - Чанбин вздыхает и на пару секунд прикрывает глаза, собираясь с мыслями. – Я не расстроился. - Ну да. Я заметил, - Хёнджин опускает взгляд, сжимая кулаки. – Забудь. Притворимся, что ничего не было. Стоящий за углом Минхо абсолютно забыл про то, что ему вообще-то нужно торопиться. Этот неожиданный разговор выбил его из колеи. Он так сосредоточился на своих взаимоотношениях и переживаниях, что, кажется, совершенно не замечал то, что всё это время происходило у него буквально перед носом. - Может, я не хочу забывать? – через небольшую паузу произносит Чанбин, чей голос звоном проносится по коридору. - Прости, я не из сторонников секса по дружбе. - А если не по дружбе? Хёнджин поднимает на него голову. Лицо выглядит удивлённым, озадаченным. - Что? - Неважно насколько я бухой, я бы не стал спать с тем, кто мне не нравится. - Слушай, не надо пытаться как-то это сгладить, чтобы не обидеть меня. Забей, - Хёнджин отворачивается к выходу. - Ты оглох, идиота кусок? Я говорю, что ты мне нравишься. Минхо не понимает, кто из них троих удивлён ситуацией больше. На самом деле становится как-то совестно за то, что он стоит и слушает максимально личный разговор, который касался только их двоих, но сдвинуться с места просто не получается. Он хочет знать, чем всё закончится, это его друзья, в конце концов, он за них переживает. - Ты не понимаешь, о чём говоришь. - В смысле? Хочешь сказать, что я не понимаю, что чувствую? - Именно. Ты ведь постоянно с кем-то флиртуешь, у тебя куча каких-то знакомых парней, с которыми ты зависаешь, которые вечно вертятся вокруг тебя и чуть ли на колени тебе не падают. Кто я рядом с ними? Никто, просто чувак, с которым ты вместе работаешь и иногда гуляешь, - чеканит Хёнджин с нескрываемой досадой. - Ты сдурел? Что за бред? Я постоянно с тобой, мы всё время разговариваем и не слезаем с КаТока, мы ездили вместе в Каннын и для тебя это – ничего? Всё это для тебя вообще ничего не значит? Я тебе вообще в хрен не упёрся? - Это я тебе не упёрся. - Ты слушаешь меня вообще? Ты мне нравишься, причём давно. Я настроен серьёзно. - Ты и серьёзно? Ну да, конечно. Я не хочу просто быть твоей подстилкой, пока тебе не надоест и ты не найдёшь кого-нибудь получше. - Да почему… эй, стой! Хёнджин! Чанбин бросается за ним, когда тот открывает дверь и выходит. После громкого хлопка школа затихает уже полностью, только трубы слегка гудят. Минхо выходит из-за угла, зарываясь пятернёй в волосы. Вот это он, конечно, удачно задержался в уборной. Он так привык, что эти двое всё время на своей волне, что даже не задумывался о том, что это могло перерасти во что-то другое. Теперь становится понятно, почему они оба были такие угрюмые во вторник. Ночь понедельника прошла слишком весело. Губа задумчиво покусывается. Минхо не совсем понимает, как именно относится к ситуации. Вообще он терпеть не мог, когда в кругу друзей кто-то начинал отношения и потом пускал сопли на общих посиделках, но эти двое всё-таки были другие по характеру. Поэтому он скорее запутался в том, как именно они сами друг к другу относятся. Из того, что он услышал, ему стало понятно только то, что Хёнджин не верит Чанбину. Возможно, потому что он всегда казался довольно легкомысленным в этом плане и был не дурак иногда подцепить себе кого-нибудь, чтобы развлечься, об этом знали все. Но сам Чанбин? Минхо не знает. Хотя если учесть, что он так рьяно твердил про свой интерес, то наверное, с его стороны что-то действительно было. Вопрос был лишь в том, поверит ли в это Хёнджин и вообще нужно ли им это. - Да похер. Махнув рукой, Минхо идёт в учительскую и с протяжным стоном падает на своё кресло. Не малые дети, разберутся, его вообще это никак не касается. Тем более, он не знает всего и понятия не имел, что между ними что-то крутилось. Все его выводы базировались только на том, что он видел в этих стенах. Недавно Чан похвалил его за то, что он смог наладить нейтральные взаимоотношения с Джисоном, даже не подозревая, что они уже не первую неделю вместе ужинают и гуляют, зная друг о друге больше, чем кто-либо другой. Все сторонние мысли тут же вытесняются, стоит только открыть файл с документом. Минхо уже ненавидит цвета и панель редактора, ненавидит оформление словарей, ненавидит лингвистические форумы. В глазах рябит от букв, голова трещит от словесных оборотов, в висках что-то завывающе ноет. Он вспоминает, что не ел ничего, кроме банана и орехов, когда в тексте попадается упоминание народной кухни, но бросив взгляд на часы, открещивается от этой идеи. Ему нельзя больше терять время, надо работать. Когда в два часа ночи приходит уведомление о новом письме с заголовком «Ответы на аудирование 54», Минхо откидывает голову на спинку кресла и воет. Вонючие домашки. Ему нужно проверить целую кучу этих сраных домашек. Выпускаясь из школы и затем университета, он с облегчением думал о том, что больше не нужно переживать ни о каких домашках, не нужно тратить на них драгоценные минуты жизни. А потом он стал преподавателем официально и теперь те преследовали его каждый день, только стоял он уже по другую сторону стола. Когда несколько секунд глаза просто пялятся на клавиши, а мозг никак не может вспомнить, что нужно делать и как вообще печатать, Минхо понимает, что достиг своего лимита. Он уже банально не соображает и вырубается на ходу. Все буквы выглядят одинаково, пальцы застывают, не понимая, как двигаться и куда. Счётчик показывает девяносто три страницы, время на часах половина шестого утра. Минхо специально не поехал домой, чтобы не тратить час на дорогу туда-обратно. Он выключает свет и бредёт, еле волоча ногами, к дивану в зоне отдыха. Нужно поспать хотя бы три часа, ему ещё как-то занятия вести. Стоит только укрыться пальто, как сознание отключается, мгновенно хватаясь за возможность перезагрузиться. Он не спал почти двое суток. Утро начинается с щелчка ключа в двери. Тот поворачивается, но спотыкается об открытый засов и выскальзывает обратно. Поморщившись от стремительно накатившей головной боли, Минхо трёт лицо и приподнимается на локте, щурясь на бьющий в зону отдыха солнечный свет. - Ты что, здесь ночевал? – круглые глаза Джисона удивлённо осматривают его. - Как видишь, - Минхо с кряхтением садится, откидывая пальто, и упирается локтями о колени, сонно прикрыв глаза и сгорбившись. – Сколько время? - Без десяти девять. - Shit, - глухо хрипит он и заставляет себя подняться. - Минхо, нельзя себя так доводить. Сколько ты спал? - Достаточно. - Скинь мне часть, давай я тебе помогу. - Нормально всё. - Тебе ещё занятия вести, ты измотан и… - Давай потом, а? – Минхо требовательно смотрит на него, чуть морщась от мигрени. – У меня сейчас вообще нет никакого желания это слушать. Потом. Он направляется в уборную, на ходу поправляя рубашку и разминая задубевшую шею. Джисон провожает его обеспокоенным взглядом, тихо вздыхает себе под нос, берёт с дивана его пальто и идёт в учительскую. Скоро уже подтянутся все остальные, начиналась обычная пятница. Для Минхо же пятница была далеко не обычной. Проект нужно сдавать послезавтра утром, а у него осталось ещё под сотню страниц на перевод. Кофе в себя не приводит, но хотя бы даёт немного согреться, его конечности были непривычно ледяные, а лицо наоборот слегка горело. Намного лучше после сна не стало, тело требовало лечь обратно, но голова вроде сбросила ночную туманность. Минхо идёт на занятие и сталкивается в дверях с Чанбином. - Выглядишь хреново, - тот выдаёт свой безжалостный вердикт. - Лучше тебя и ладно, - вяло язвит Минхо и продолжает идти в аудиторию. Только через несколько секунд он оборачивается, смотря на закрывшуюся дверь учительской. Точно. Вчера же здесь была драматичная разборка. Как всё в итоге закончилось? Можно было бы докопаться до Хёнджина с расспросами, но Минхо вспоминает, что тот сегодня выходной. Да и чёрт с ним. Он слишком устал, чтобы думать о чужих проблемах, своих хватает. Работать приходится действительно с пресловутой божьей помощью, потому что Минхо слушает вполуха, умудряясь спать с открытыми глазами, и объясняет темы, выезжая только на набитом за года практики автоматизме и голимой упрямости. Сил не хватает даже на злость из-за того, как отвратительно тупят студенты. Минхо просто хочет, чтобы это всё быстрее закончилось. Перерывы снова уходят на перевод текста, который уже казался бесконечным. Там, наверняка, целая гора ошибок, но было на самом-то деле плевать, на редактуру просто не было времени. Кое-как проведя последнее занятие, Минхо в десятый раз тащится в туалет, чтобы умыться. От выключения его спасала только ледяная вода. Намочив ворот и полностью забив на растрепавшиеся волосы, он плетётся в учительскую, где его ждал чёртов ноутбук, который хотелось швырнуть в стену, как будто это он был в чём-то виноват. - Опять сразу за работу? – собиравший вещи Джисон сверлит его недовольным взглядом. - Ага, - Минхо кидает папку в лоток и тот падает, на что он пассивно машет рукой, даже не утрудившись поднять его и оставляя лежать на полу. – Завтра ещё и суббота рабочая, опять вести… Блять, домашки. Он отчаянно сжимает глаза, опираясь руками о стол. Никогда ещё вспоминать что-то не было так противно. Он ненавидит их всей душой, гори они синим пламенем в аду. - Проверены, - Джисон поднимает стопку со своего стола и кладёт перед ним. – Аудио группам отправил, памятки по условным предложениям тоже разослал, как-то многовато у них было ошибок на эту тему. - Ты… ты проверил мои домашки? – Минхо недоумённо смотрит на него. - Все, какие находил днём на столе. Если есть ещё, то давай. Минхо оглядывает своё рабочее место. Он был так занят, что не замечал, как оно пустело за день. - Ты дурак? Своей работы мало? - Дурак здесь ты. Почти не спишь, не ешь, сидишь за ноутбуком часами, глушишь обезболивающее и всё ради денег, которых у тебя на жизнь и так хватает. Как другим про здоровье вещать, так ты молодец, а как о себе позаботиться, то сразу забиваешь хрен. Так нельзя, нельзя себя так доводить. Попросил бы меня тебе помочь, в чём проблема? Я бы не отказал, ты же знаешь. Если бы я знал, что ты здесь на ночь останешься, то никуда бы не ушёл и тоже сел бы переводить. - Мне не нужна помощь, это моя работа, не твоя. Иди домой. - Скинь мне половину страниц. - Чего? Нет. - Скинь, это слишком много для одного. - Отстань от меня, я и без тебя справлюсь, - в голосе Минхо появляется раздражение, он теряет время. - Тогда езжай домой, чтобы нормально принять душ и лечь спать. - Чего ты докопался до меня? Не собираюсь я никуда ехать, у меня работы дохрена. Отталкивая его от своего стола, Минхо совершенно не ожидал того, что ему дадут отпор. Джисон вдруг крепко хватает его за предплечья, разворачивая к себе и твёрдо заглядывая в глаза. Такой жёсткости в его дурацком лице с мягкими щеками не было никогда. - И Минхо, ты либо делишься со мной работой, либо едешь сейчас домой, понятно? - Ты что… - Я практически уверен, что делиться ты не собираешься, а значит ты едешь домой. Я сейчас сажаю тебя в такси, ты приезжаешь домой, принимаешь душ и ложишься спать. Обещай, что так и сделаешь, другого ответа я не приму. - Ты охренел? – Минхо смотрит на него так, как будто видит впервые, совершенно не ожидав когда-либо увидеть такую силу в круглых глазах. - Тебе нужен отдых, если ты не хочешь завтра вырубиться прямо на занятиях перед учениками. Вряд ли тебя интересуют аргументы о здоровье, - Джисон отпускает его, затем берёт пакет, стоявший на тумбочке у двери. – Здесь твой ужин, рис и тансуюк, закуски тоже положили. Согрей и поешь, ты опять весь день голодный. - Какого хрена ты командуешь? Думаешь, я собираюсь как послушный мальчик делать всё, что ты скажешь? – Минхо, наконец, возвращает дар речи. - Если не пообещаешь, что сделаешь всё, как надо, то я просто поеду с тобой. Хочешь? Вместе поедем к тебе, я проконтролирую, чтобы ты поел, помылся и лёг спать. Можешь орать на меня, можешь хоть по лицу мне прописать, но я от тебя не отстану. - Тебе делать нечего? - Раз ты не можешь о себе позаботиться, то это сделаю я. Кто-то же должен. - Никто ничего не должен, я сам могу… - Ну что, едем? – Джисон снимает его пальто с вешалки и забирает со стола его телефон. Какое-то время Минхо просто стоит и смотрит на него, пытаясь обработать происходящее. Он ненавидит, когда ему указывают, ненавидит едва ли не так же сильно, как просить помощь. Первым порывом было взять его за шкирку и осадить, поставить на своё место, чтобы больше не лез, куда не просят. Однако впервые в своей жизни Минхо видит такую же непробиваемую упертость, как у него самого, в глазах напротив. Обычно мягкий и немного беспечный, Джисон совершенно не боится получить за своё поведение и не собирается отступать. В нём явно хватит дурости капать ему на мозги ещё очень долго. - Отдай, - Минхо вырывает у него из рук свои вещи и нависает над ноутбуком. - Я отключу электричество, если останешься. - Да поеду я, задолбал, - экран гаснет. – Тебе повезло, что я уставший, иначе я бы тебя отмудохал. - Ага, охотно верю, - Джисон довольно улыбается и тянет ему пакет с едой. – Согрей только. - Без тебя знаю. Натянув пальто, Минхо хватает пакет и выходит из учительской. Он бредёт к выходу, чувствуя какой-то укол гордости из-за того, что согласился на чужие условия, и это его корёжит. Он к такому не привык. Однако ловя такси, он при всём желании никак не может заставить себя рявкнуть Джисону, чтобы тот свалил уже к своей остановке, а не стоял над душой, как надзиратель. Просто не получалось. - Напиши, как доедешь. - Разбежался, - Минхо закрывает дверь такси, однако Джисон ловит её. - Пожалуйста, выспись. Тебе самому так будет проще, ты же знаешь. Good night, catboy. Машина несётся среди огней ночного Сеула. Минхо устало откидывается на спинку сидения. Пальцы поглаживают пакет с едой. Он вспоминает озабоченные глаза Джисона. Рыжеватые волосы снова разбросаны слегка неряшливо, вместо костюма графитовая водолазка. Вот же прикопался. Рука достаёт из кармана браслет. Минхо рассматривает его, хотя уже выучил каждую деталь от и до. Он бесит его своей навязчивостью, так сильно бесит. Даже домашки полез без спроса проверять, как будто его кто-то просил. Дурацкий Хан Джисон. Переступив порог квартиры, Минхо собирается открыть свой домашний ноутбук и сразу сесть за перевод, чтобы не терять ни минуты. Надо работать. Но его шаги постепенно замедляются, пока он не останавливается полностью. Оказавшись в родных стенах, он почувствовал, как его буквально давит вниз, всё тело ныло как изнутри, так и снаружи, с непривычки. Поставив пакет на стол, он всё-таки идёт в душ. Надо смыть с себя прошлые дни. Наскоро сполоснувшись, Минхо снова не садится за ноутбук. Он идёт на кухню и разогревает себе поесть. В телефоне его уже ждало сообщение: «Ты дома?» Надоедливый. Короткого «да» как обычно будет достаточно. Нечего его контролировать. Минхо ест, только сейчас понимая, как сильно проголодался и как ему не хватало нормальной горячей еды. На столе лежит чёрно-зелёный браслет, чуть поблескивающий под маленькой треугольной лампой. Выбросив одноразовую посуду в мусор, он, наконец, садится за ноутбук. Конечно, он не ляжет спать так, как будто над ним не висел огромный заказ. Пальцы щёлкают по кнопкам, глаза лениво перебегают со слова на слово. Время от времени открывается браузер с контекстными словарями. Руки поднимать всё сложнее. Минхо промаргивается и защипывает переносицу, пытаясь сконцентрироваться. Тело потяжелело после душа и ужина. Опустившись на диван, совершенно не хочется ничего делать, кроме как наконец-то уронить себя и закрыть глаза. Но ведь надо работать. Надо. - Ладно, хер с ним. Минхо сдаётся. Голова слишком ватная, чтобы соображать, он потом задолбается исправлять все эти ошибки, которые наделает в таком состоянии. Лучше встанет пораньше. Ноутбук захлопывается и убирается на кофейный столик. Выключив свет, Минхо ложится спать; тело отчаянно ликует, оказавшись в постели. Вставать утром, конечно, неприятно, невероятно сильно хочется закутаться в одеяло и спать дальше, однако он чувствует себя намного свежее. В восемь Минхо уже на своём рабочем месте и переходит к переводу сто шестидесятой страницы. Волнение из-за сроков покусывает изнутри, становится по-глупому обидно, что всё так совпало: рабочие субботы выпадали только раз в полтора месяца и занятия в эти дни целиком посвящались подготовке к международным экзаменам. И заказ попал именно на рабочую субботу, когда в любой другой раз он мог бы спокойно заниматься всем дома, не отвлекаясь на уроки. - Как себя чувствуешь? – в девять в дверях появляется Джисон, сегодня одетый в чёрный кардиган поверх простой белой футболки. - Живой, - отзывается Минхо, на пару мгновений отрываясь от ноутбука и осматривая его. - Завтракал? - Нет. - As expected, - Джисон кладёт ему на стол коробку сэндвичей с лососем. – Поешь, потом работай. - Не надо мне свою жратву отдавать, я что, бомж какой-то? – Минхо тянет её обратно. - Своя у меня в рюкзаке, а это я тебе взял. И вот ещё витамины, - он достаёт ярко-оранжевый флакон. – Три раза в день после еды. - Какие ещё нахрен витамины? - Всякие, там целый микс. Тебе надо восстановиться после такого стресса, мне их друг-врач посоветовал. - Ты, блин, мне счёт сиделки выставишь в конце месяца или что? – хмурится Минхо, непонимающе смотря на невозмутимого Джисона, который уже раскладывался на своём месте. - Да, и единственным пунктом там будет «Живой и здоровый». Так что давай ешь завтрак, пей свои витамины и не бубни. Достав упаковку нового кофе, Джисон скрывается в кухне. - Вот это сервис, - заинтересованно тянет Ёнбок. – Тебя прямо по полной обслуживают. - Я его об этом не просил, он просто конченный. Минхо фыркает и дописывает предложение, на котором прервался. Немного подумав, он всё-таки открывает упаковку сэндвича, в учительской тут же начинает пахнуть свежим салатом и солёным лососем. После еды жизнь становится немного легче. Учитывая, что день снова оказывается максимально забитым и не имеющим перерывов. От занятий к переводам, от переводов к занятиям. Под конец он уже берёт с собой ноутбук в аудиторию, чтобы не таскаться туда-сюда и не тратить время. Стараясь отгородиться от того, как много людей, которые не могли без ошибок составить самые распространённые предложения, считали, что смогут хорошо сдать международные экзамены, Минхо проводит все уроки и попутно строчит всё больше и больше страниц переведённого проекта. У него уже нет выбора: к утру всё должно быть готово, а помимо перевода нужно ещё вычитать все эти страницы заново, чтобы исправить ошибки, опечатки и кривые места, что тоже займёт несколько часов. Наконец, последняя точка. Он не верит. Минхо смотрит на исходный файл с оригиналом и не может осознать, что наконец-то закончил основную работу. Голова падает на руки. Он отпустил последних студентов и сидел в аудитории уже полчаса, желая скорее всё закончить, чтобы выдохнуть хотя бы немного. Хочется в голос завыть от измождённости и того, что большая часть кошмара позади. Ещё чуть-чуть, осталось совсем чуть-чуть помучаться и всё будет готово. Шумно вздыхая, Минхо щёлкает выключателем, покидает аудиторию и возвращается в учительскую. К его удивлению Джисон до сих пор сидел на своём месте. - Ты чего тут торчишь? Иди домой, мне сегодня нужно всё закончить. - Много ещё осталось? - Перевод всё, - Минхо ставит ноутбук и убирает папку. – Осталось только вычитать это говно. - О, поздравляю, - Джисон ярко улыбается. – Значит, сейчас быстро всё закончим. - Причём тут ты? Я буду всё вычитывать, иди отдыхай. - Я уже вычитал, - Джисон встаёт и кладёт ему на стол исписанный лист. – Вот сюда я выписал моменты, которые подправил, потому что там были небольшие несостыковки по временам, но ты сам посмотри, может, как-то по-другому сделаешь. - Ты вычитал текст? – недоумённо переспрашивает Минхо. - Да, я залез в твой ноут, когда ты был в туалете, и дал себе доступ к облаку, от тебя же не дождёшься. Ну, я вычитал то, что уже было готово, поэтому последние страниц двадцать ещё надо прошерстить, но это быстро. Да-да, знаю, ты не любишь просить о помощи, поэтому успокой свою гордость: ты меня не просил, я сам обнаглел и влез, чтобы помочь, потому что вот такой вот я мудак, который не может спокойно сидеть и смотреть, как ты мучаешься. Тело Минхо застывает. Он просто стоит и пронзительным взглядом сканирует Джисона. Этого дурацкого Джисона с круглыми глазами, рыжеватыми волосами, мягкими щеками, звонким голосом, сочащимся из всех щелей английским сленгом и браслетом, который он никогда не снимает. Внутри что-то трескается, а затем с грохотом падает, роняя всё друг за другом и сея полнейший хаос. Защитный заслон и так был прохудившийся, а после сумасшедших дней он и вовсе лопнул. - Где подвох? - В смысле? - Где, сука, подвох? – голос Минхо подлетает, глаза загораются. – Что ты такое? Что тебе надо от меня? - Я не… - Почему ты такой? – он толкает его в грудь. – Ты не можешь быть таким добрым, я не верю, это всё херня собачья. Скажи мне, зачем ты это делаешь? Что ты хочешь от меня, чего ты пытаешься добиться? - Эй, успокойся, мне ничего не нужно, - Джисон примирительно поднимает руки, обеспокоенно смотря на него. – Я просто хочу помочь. - Так не бывает. Ничего просто так не бывает, не может быть, что ты весь из себя такой хороший, как какой-то обосранный принц из сказки, должно быть какое-то дерьмо, которое мне ещё аукнется, и я хочу знать, что это. Что ты прячешь? Какая у тебя гниль? Я хочу знать. Поначалу Джисон шокировано молчит, не понимая, что происходит и откуда вдруг пошла такая бурная реакция. Он смотрит на загнанно агрессивные глаза Минхо, который сжимает кулаки, словно готовый защищаться. Затем в голове вспыхивает колючее осознание. Он делает к нему осторожный шаг. - Кто сделал это с тобой? - Что? - Кто сделал тебе так больно, что ты теперь не веришь, что можешь реально нравиться кому-то просто так? Минхо открывает рот, чтобы едко ответить, но не может найти слов. Его грудную клетку словно поддели киркой и распахнули, добравшись туда, куда доступ был всегда закрыт. До этого момента. Он со свистом выдыхает, криво усмехаясь, но не чувствуя никакого веселья. Ноги несут его назад и он прижимается к стене спиной, после чего измученно сползает по ней, садясь на пол. Джисон аккуратно опускается рядом и почти минуту они просто молчат. - Мой бывший много смеялся. Как начнёт, так ещё долго остановиться не может. С ним было весело, мы много шутили, мне казалось, что он понимает меня, поддерживает, он всегда приходил, когда я просил. Тогда меня ещё можно было задеть из-за всякой фигни, особенно из-за ориентации, потому что хлебнул я с этим прилично. Поэтому с ним было проще, как-то надёжнее, я ему верил больше, чем себе. А потом… - Минхо дерёт ногтем шов на брюках. – Я узнал, что этот говнюк скидывает своим друганам видео из нашей спальни, про которые я вообще был не в курсе. Обсуждает нас, они там все, сука, были как судьи на American Idol. Выгнулся не так, стонет как шлюха, ртом мог бы и получше работать, ну знаешь, всякое такое дерьмо. И я… я ведь верил ему. Он реально был мне очень дорог, был самым близким человеком, а в итоге оказался таким уёбком, в итоге, ещё и изменял, как паскуда последняя. Ему от меня нужен был только контент для его конченных друзей. Минхо упирается затылком в стену и закрывает глаза. Он никому про это не рассказывал. Про то, как ревел ночами и боялся появляться в университете, потому что ему казалось, что все всё знают, все всё видели и теперь презирают его. Тот парень был в его глазах самым лучшим на свете, самым понимающим и добрым, заботливым, а ему, тогда ещё наивному пацану, ничего больше и не было нужно. Только чтобы его приняли и пригрели. Его приняли и пригрели, но затем окунули головой в грязь и на всю жизнь научили держаться настороже, держать оборону и не подпускать близко. Чтобы больше не было так больно, как тогда. - Мой бывший проводил меня в аэропорту на вылет в Бруклин, а потом пошёл в клуб и снял себе там какого-то паренька, которого трахнул ещё до того, как я пересёк океан, - прерывает тишину голос Джисона, заставляя Минхо повернуть голову. – Я понимаю, что это разный опыт, но… я знаю, что люди делают больно. Больнее всего делают именно близкие люди, потому что на остальных нам всё равно плевать. И потом верить людям страшно, потому что боишься, что тебе опять сделают больно или даже больнее, твоё доверие опять поимеют и выбросят. Но, знаешь, я хочу верить. Даже если может быть больно, я всё равно хочу давать шансы и верить человеку, хочу верить в лучшее, потому что это стоит того. Найти тех, кто всё-таки не переломает тебе всё внутри. Ты можешь не верить мне, но я верю тебе. Потому что я правда считаю тебя потрясающим человеком и хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Минхо закусывает щёку изнутри. У него под рёбрами всплески из самых разных эмоций и сосредоточиться на чём-то одном не получается. Он чувствует горечь, досаду и странное тепло одновременно. И взрывающиеся противоречия пытаются вырваться, пытаются выплеснуть наружу правду. Потому что мужчина рядом с ним был достоин правды. Ладони на согнутых коленях сжимаются в кулаки. - Я ненавидел тебя, - и правда всё-таки звучит. – Зря ты мне веришь. Я ненавидел всё, что было с тобой связано. Это я удалил занятия из твоего расписания. И кружку твою тоже я на край поставил. Я так хотел, чтобы тебя выперли. И собирался сделать что-нибудь ещё, чтобы подгадить тебе. Джисон поворачивается к нему, приоткрыв рот. Глаза распахнуты, первое время он не может ничего сказать. Переварить осознание получается не сразу. - Почему не сделал? - Потому что я дурак, - Минхо опускает голову, тихо хмыкая. – Мы начали общаться и… я понял, что ты совсем другой. А ненавидел я всё-таки не тебя, а себя. - Почему? - Потому что я боялся, что я хуже. Мои родители всегда требовали от меня идеальных оценок, идеальных результатов. И если я получал хотя бы А-, то потом слушал, какой я тупой и бестолковый. Даже когда получал А, то иногда всё равно слышал «Почему не А+? Ты что, не можешь стараться больше?» Что бы я ни делал, они всё равно находили, к чему придраться, ткнуть в то, что я мог бы сделать лучше. Поэтому каждый раз, как кто-то делал мне какое-то замечание или как-то критиковал, я за секунду выходил из себя, мне казалось, что меня опять недооценивают и обесценивают, прямо как мои родители всегда делали, - Минхо вскидывает руки. – Поэтому когда Чан сказал, что ты хочешь исправить что-то в моих программах, я разозлился. Тебе и так отдали часть моих учеников, с тобой все сюсюкались и говорили, какой ты классный, а потом ты ещё и в программы мои полез. Мне показалось это унизительным, мне как будто опять говорили, что я где-то накосячил, что я старался недостаточно и кто-то может лучше. - Я никогда не хотел критиковать тебя. Наоборот, мне очень всё нравилось и я хотел привнести в это что-то своё, сделать твои программы ещё лучше, - лицо Джисона чуть осунулось от грусти и вины. – Я никогда не хотел делать тебе больно. - Я знаю. Теперь знаю. Минхо протяжно выдыхает. Находить общий язык с другими людьми сложно. Особенно когда его и с собой-то найти нелегко. Накатывает новая волна физической и эмоциональной усталости. Ощущать пустоту после того, как выкладываешь всё наружу, как есть, было странно, непривычно. На правду уходит много сил. Поэтому его голова не выдерживает и опускается на чужое плечо. - Нервы уже ни к чёрту. Наверное, старею. - Пей витамины, которые я купил. Может, поможет. - Окей. В учительской тихо, только слегка гудят включённые ноутбуки. Из приоткрытого окна тянет запахом влажной листвы, недавно снова прошёлся дождь. Все стулья пустые и только место на полу около стола Минхо занято. Немного погодя, Джисон тоже склоняет свою голову. Шоколадные волосы перемешиваются с рыжеватыми всполохами. ____________________________________ Sorry, I don’t speak communism – Прости, я не говорю на коммунизме (опять тот самый мем про круассан, забейте, если не в курсе) Nice sneakers by the way – Годные кроссовки, кстати Bros - брАтюни Poor kids – Бедные дети No idea – Без понятия As expected – Как и ожидалось