Speak My Language

Из кухни доносится звук разрываемой пластиковой упаковки, цокают металлические палочки, булькает вода в кулере. В учительской продолжает звучать ленивая дробь клавиатуры и иногда зевки. Солнца не было, из-за чего стены кажутся серыми, по стеллажам тянутся длинные тени. Дверь кухни открывается и оттуда выходит Сынмин, на ходу доедающий сосиску на шпажке. - Микроволновка опять вся вонючая и жирная, чья очередь её мыть? - Я мыл в прошлом месяце, - тут же открещивается Минхо. - Я точно мыл её летом, - присоединяется Феликс. - Я тоже, - Чонин поднимает руку, как будто был школьником. - Должен быть лист со списком, где лист? – вспоминает Хёнджин. - Должен быть на холодосе, но там его нет. Кто-то прошляпил, - Сынмин садится на своё место. - Чанбин давно не мыл, пусть он моет, - тычет в него пальцем Минхо. - Офигел? Я мыл перед каникулами, - возмущённо тянет тот. - Так это когда было-то? Уже ноябрь начался. Мы все после тебя мыли, твоя очередь. - Джисон не мыл, - вдруг торжествующе выкрикивает Хёнджин, указывая на затихшего преподавателя английского. – Ты ведь как устроился сюда, вообще не убирался. - Я…. Ну… - Не мыл же, ни черта ты не мыл. Думаешь, особенный? - Да ладно-ладно, помою, не надо тут меня буллить. Накинулся, блин. - То-то же, а то на меня всё, - довольно гогочет Чанбин и даёт Хёнджину пять. Пока Джисон поднимается, недовольно закатывая рукава, а остальные с облегчением возвращаются к своим делам, Минхо сверлит взглядом двух людей по соседству. Те улыбаются друг другу и обсуждают, как удачно вышло, что теперь на одного уборщика в коллективе стало больше, а значит, их смены становятся дальше. Голоса весёлые, расслабленные, как будто ничего и не было. Но Минхо знает, что было, причём было что-то весьма серьёзное. - Чего пялишься так? – Хёнджин ловит его взгляд. - Ничего. Минхо отворачивается обратно к своему ноутбуку. Похоже, они всё-таки поговорили. Причём поговорили так хорошо, что сейчас смеются и выглядят до неприличия довольными. Получается, его коллеги-друзья теперь в отношениях? Они бы вряд ли вели себя так непринуждённо, если бы решили оставить всё, как есть. После того, что было между ними в ночь понедельника, и после их заявлений тогда, в коридоре. Двойной щелчок мыши открывает очередное письмо с дурацкими вопросами, ответы на которые были даны уже миллион раз. Минхо подумывает выхватить Хёнджина и докопаться до него с расспросами, но в итоге приходит к тому, что это не его дело. Тем более он подслушал их разговор, а это выставляет его не в самом лучше свете. Какая разница? Для него всё равно ничего не изменится. Главное, что теперь атмосфера в учительской будет такая же, как раньше. Конфликт давил на всех. Учебная жизнь идёт своим чередом. Какие бы ситуации ни происходили в жизни преподавателей, для студентов ничего не меняется. Всё те же стены, всё те же столы, всё те же лица. Для большинства из них жизни преподавателей не существуют, как таковые. Преподаватели воспринимаются только в одной плоскости: фигуры, вещающие о чём-то из передней части аудитории. Без чувств, без истории, без личности. Они просто есть и выполняют свою работу. - Yesterday we watch a movie, - эта самая работа продолжается и потому Донхёк, снова нацепивший кроссовки с огромной подошвой, рассказывает про свои выходные. - «Вчера» – это какое время? – Минхо подавляет вздох, постукивая пальцем по папке. - Вчера… прошедшее. - Значит? - Значит… - Донхёк противно тянет последнюю гласную, раздумывая. – Значит что? - «We watch» – это какое время? - We watch… Чем больше он повторяет сказанное ему, тем ярче разгорается в Минхо раздражение. Что за дурацкая привычка? Он терпеть не может, когда студенты так делают. Один раз, два раза, но не десять же. Ответить на вопрос можно и без его повторения. Тем более вопрос был чрезмерно лёгким для студента второго уровня, ведь это вообще тема нулевого. - Прошедшее. Ой, нет, настоящее. - Теперь совмещай это всё. «Вчера» – прошедшее, «мы смотрим» – настоящее. - Вчера… Yesterday we watched? - Именно. Не забывайте задавать себе вопросы и обращать внимание на время, это я для всех говорю. Дальше. - It was fun. I like movies. My friend like movies too. - «Friend» - это какое лицо? - Friend… Пальцы, державшие ручку, сжимаются. Сколько ещё он будет повторять? Ему самому не надоело? - Третье? - Значит? - Значит… Минхо протяжно выдыхает через нос. Внутри всё откровенно кипит. Сорваться-то он не сорвётся, никогда не срывается, он не позволяет себе психовать при учениках, но это не значит, что его грудная клетка не горит от возмущения. - Нет, я не понимаю, что не так. - «My friend like movies too» переводится как «Мой друг тоже люблю фильмы». Как-то не звучит, нет? - Не звучит, да. Значит… likes. - Вот именно, - Минхо подчёркивает оба слова. – Всегда обязательно задавайте себе вопросы. Кто, где, когда, зачем, как, что. Время – это очень важно. Лицо – это тоже очень важно. Предложение звучит так же коряво и неправильно, как и на корейском, если наплевать на эти правила. Спрашивайте себя, когда происходит действие, спрашивайте себя, кто его выполняет, какое лицо. С этими проблемами нужно разбираться в самом начале и приучать себя к тому, как правильно, потому что дальше идёт ещё больше информации, которую нужно усвоить. Если вы разбили одну тарелку, а потом купили другую, не убрав с пола старую, то у вас в итоге будет не набор тарелок в доме, а куча осколков под ногами. Оно вам надо? Минхо кажется, что когда-нибудь он психанёт и набьёт на груди огромную тату из двух фраз: «Задавайте вопросы» и «Смотрите на примеры». Он будет ходить без рубашки, чтобы все видели эти надписи, и может тогда они обратят на их смысл хоть какое-то внимание. Потому что он уже не знает, как сказать так, чтобы студенты, наконец, начали использовать эти два простых совета на практике, и просто из раза в раз повторяет их одним и тем же людям, как робот. Вечер понедельника означает очередное заседание разговорного клуба. В этот раз все обсуждают фильм «Изгой» и разговоры снова стоят достаточно оживлённые. Деталей было достаточно много и сказать что-то можно было про каждую. Разве что мнения разделяются насчёт концовки, в том числе и у преподавателей, но потому эти дебаты и становились ещё интереснее: наглядно демонстрировалось, что каждый человек смотрит на всё по-своему. Рабочий день заканчивается. Наступает время теперь уже стандартного совместного ужина в одной из забегаловок. Сделав заказ, Минхо достаёт из ящика в боковой части стола приборы и раскладывает их, поглядывая на сидящего напротив Джисона. Чуть приглушённый свет рисует на его лице тёмные треугольники, пока сам он чуть покачивает головой в такт музыке и рассматривает сделанные посетителями надписи на висящей на стене доске. Волнующееся внутри море слегка успокаивается. Минхо переживал, что между ними появится дурацкая неловкость после того слишком откровенного разговора. Придя домой, он даже жалел о том, что позволил себе так расклеиться и устроить шоу, позволил себе вылить наружу настолько сокровенные факты о себе. Он чувствовал себя уязвимым из-за того, что так открылся. Но Джисон, судя по всему, ведёт себя как обычно и не придаёт тому, что было, особое значение, не смотрит на него по-другому. В конце концов, он тоже поделился с ним чем-то очень личным и показал себя с незащищённой стороны. - Ты чего такой задумчивый? – Джисон ловит его взгляд. - Думаю, какой кофе хочу потом взять в кафе, - врёт он без запинки. - О, я в прошлый раз какой-то запоминал на будущее. Какой же там… Латте с солёной карамелью, точно. - Мне надо будет посмотреть меню. - Ты, кстати, когда-нибудь слышал про алкогольные кофейные бобы? - Что? Нет. - Короче я недавно читал какую-то статью про ферментированные в бочке из-под бурбона бобы. Джисон увлечённо пересказывает прочитанное, а Минхо физически ощущает, как от его голоса беспокойство исчезает полностью, просто смывается напрочь. Он много жестикулирует и иногда посмеивается, мягко улыбаясь, затем вспоминает про другую статью и рассказывает уже про неё. Усталость после рабочего понедельника, забитого занятиями до треска, тоже постепенно испаряется. Скорее даже залечивается. Минхо начал замечать, что по вечерам, которые они проводили вместе, он ощущает себя намного легче. Как будто всё, что успело поломаться и расшататься за день, было залатано и вставало на место. Джисон обладал очаровывающим талантом рассказывать любую историю интересно. Неважно: пересказ ли это статьи про Метод Помидора для повышения продуктивности или рассказ о том, как он попробовал новый рамён из круглосуточного. Благодаря живой мимике, приятному голосу и умению подбирать простые, но забавные выражения, его болтовню можно было слушать часами. - Ещё учёные смогли доказать, что вороны не просто могут запоминать лица, так они ещё и злопамятные, прикинь? Короче, суть была в чём. На следующий день во время перерыва Джисон подсел к Минхо, чтобы составить план по фильмам для разговорного клуба, но конечно же, в процессе отвлекся и начал говорить совершенно про другое. Его круглые глаза смешно расширяются на самых важных моментах, которые он активно подчёркивает всем телом, и ярко горят от энтузиазма. Рыжеватые волосы чуть растрёпаны, в процессе он быстро зачёсывает их пятернёй назад, чтобы не мешались. Щёки чуть надуваются, когда он выпячивает губы в процессе размышления над более подходящей фразой. Звонкий голос становится ниже, когда он посмеивается над сказанным. Когда Джисон сильно увлечён, он начинает едва ли не светиться от бьющей в нём энергии. Её можно было почувствовать буквально физически. Минхо откидывает голову на спинку кресла и чуть склоняет её, слушая и наблюдая за такой подвижной мимикой. Он наблюдает за его дурацкими круглыми глазами, которые поблескивают тёмно-медовым в солнечном свете из окна, за его дурацкой родинкой на щеке, которая в последнее время привлекала всё больше внимания. И сам не замечает, как начинает плавно улыбаться, так и не сводя с него взгляда. От этого балбеса сложно оторваться. Зато улыбку Минхо замечает уже несколько минут наблюдавший за всем этим Хёнджин. Он усмехается себе под нос и качает головой. Это смешно, он никогда его таким не видел. Чтобы пробить обычно железного Минхо, нужно быть либо котом, либо деньгами. Или, судя по всему, просто Хан Джисоном. Составление расписания из фильмов растягивается вплоть до вечера следующего дня. Преподаватели приводят свои рабочие места в порядок и уходят домой, в то время как они оба остаются думать дальше. Подбирать фильмы нужно было так, чтобы как содержание, так и лексика подходили группе их разговорного клуба. Посидев над этим лишние полчаса, они, наконец, заканчивают, однако Минхо, уже начавший собираться, замечает, что сидящий рядом Джисон выглядит подозрительно задумчивым и неспешным. - Что опять пришло в твою рыжую голову? - Откуда ты знаешь, что туда что-то пришло? - По глазам вижу, что ты думаешь над какой-то хренью, которая мне не понравится. - Ну почему сразу не понравится? – нараспев тянет Джисон, начиная выглядеть до ужаса хитро. – А может всё-таки понравится. - Я уверен, что нет. Колись. - Я вот смотрю на папку Ёнбока и думаю, что это же реально удобно – подписывать предметы, которые постоянно перед глазами, на нужном языке, - Джисон указывает пальцем на зелёную папку с налепленным стикером с иероглифами. – Просто вешать слова перед глазами бесполезно, потому что нет никакой ассоциации, мне такое не помогает. Но. Что если мы налепим на все предметы в аудитории надписи на английском? Прямо начиная с двери. Door, handle, floor, wall, desk. На стол можно ещё и «wood» налепить. - Не надо было спрашивать, - вздыхает Минхо. - Да почему нет? - Тебе заняться больше нечем? Это стрёмно будет выглядеть. Они через два дня уже все извозюкаются и скатаются. - Нет, если мы нормально обмотаем их прозрачным скотчем. - Всё равно. Это как в детском саду, когда всё подписывают. - Так если у них уровень запоминания лексики в одном ряду с детсадом, – вскидывает руки Джисон. – Продолжающим эти слова, может, и не всрались, но нуляшам с такими подсказками может быть проще. - Да на них даже не посмотрит никто. - Ты ж не пробовал, откуда ты знаешь? - Могу представить. - Но ты не пробовал, - упрямо подчёркивает Джисон. - Ладно, допустим. Но это займёт дохера времени. Составить список, а потом ещё и сидеть тут в кружке «Очумелые ручки» до ночи. - Зато уже завтра нуляши заценят наши инновации. - Сто раз, ага. - Come on, catboy, не будь таким душным, - Джисон хватает его за локоть и слегка потряхивает, качаясь взад-вперёд. – Один вечер всего подзапариться и готово. - С чего я должен тратить целый вечер на то, за что мне даже не заплатят? - Не будь таким мелочным. Это всё ради наших детей, ну неужели тебе жалко? Минхо смотрит на капризно сморщенное лицо, продолжая шататься в стороны из-за того, что его руку так и не отпускали. Он устал и быстрее уже хочет домой, чтобы лечь, а не заниматься тут рукоделием. - Если они после этого всё равно будут забывать слова, то я эти бумажки тебе в жопу затолкаю. - Идёт, - тут же довольно хлопает Джисон, отставая от него. – Сначала составим список. И я знаешь, что подумал? Давай сделаем белые слова на чёрном фоне, чтобы было интереснее. - Чтобы Чан нас всех повесил за то, как быстро краска в принтере кончается? - Это всё ради науки, он поймёт, - Джисон беспечно отмахивается. Таким образом, совершенно внепланово они сидят, составляя список, ещё целых сорок минут. Выходит шесть полных листов, двенадцать на две аудитории. Вооружившись ножницами, они начинают вырезать раскиданные по рамочкам слова. Минхо ведёт затёкшей шеей, давя усталый вздох. Чем он занимается в девять вечера? Зато Джисон по правую руку выглядит неизменно воодушевлённым. Он режет листы, мурлыкая себе под нос что-то из репертуара Джейсона Мраза. Его усталость, кажется, выжигалась энтузиазмом от пришедшей в голову идеи. Если он чем-то увлекается, то не успокоится, пока не доведёт всё до конца, и буквально горит идеей. Минхо дёргает уголком губ. Возможно, от карточек и правда будет толк, он остался, конечно же, только ради этой благородной цели. Закончив с вырезанием, они отправляются клеить несколько сотен мелких бумажек. В учительской скотч находится только один, поэтому в поисках второго они грабят стол Чана, из которого заодно утаскивают ещё и по желейной конфете с манго. Он не обеднеет. Решив не разделяться и включить музыку, чтобы было веселее, они сначала разбираются с аудиторией Минхо. Надписи появляются как на двери, так и на полу, стенах, окнах, партах, на белой доске и проекторе. Подписанным становится любой предмет, который только можно было обозначить. Из-за того, что вся мебель была светлая, чёрные таблички с белыми буквами сразу бросаются в глаза. То, что надо. Закончив с одной аудиторией, преподаватели двигаются во вторую. Они проделывают те же самые операции, иногда воюя со скотчами, которые отрывались кусками вместо полноценных лент. Наконец, когда время переваливает за десять вечера и ползёт в сторону одиннадцати, последние две бумажки лепятся к столам. Они смотрят на результаты проделанной работы. - Какие мы с тобой молодцы, - Джисон подходит к Минхо и закидывает руку ему на плечи, гордо осматривая столы. - Два часа на всё это убили, - фыркает Минхо, при этом не отстраняясь. - Тебе ведь нравится. - С чего? - Come on, - Джисон поворачивается, прижимая его крепче и с лукавством заглядывая в глаза. – Я тебя знаю. Если бы тебе не нравилась эта идея, ты бы и пальцем не пошевелил. - Просто ты мне на мозги капал, - Минхо с вызовом смотрит в ответ. - Хочешь сказать, что вышло плохо и ты недоволен? - Я не знаю, как вышло. Посмотрим на успехи нуляшей. - Тебе точно нравится, - Джисон довольно щерится. – Ты бы засрал, если бы что-то было не так, вот прям сразу же. - Ты в курсе, что ты бесишь меня? - Да, - Джисон кивает, после чего отстраняется и забирает со стола скотчи. – Поэтому ты здесь, со мной, в одиннадцатом часу ночи занимаешься всякой ерундой. Он поправляет прилепленную к углу бумажку, у которой слегка поднялся уголок, а затем идёт к двери под пристальным взглядом. - Пошли, надо быстрее пожрать уже, а то я сдохну, - он оборачивается, мельком улыбается и исчезает в коридоре. Минхо долго и протяжно выдыхает через нос. Какой же этот Хан Джисон невыносимый. Заносчивый, надоедливый и вообще сам себе на уме. Щёлкает выключатель. Свет в аудитории гаснет, Минхо закрывает дверь и идёт в учительскую за вещами. Это всё равно не помешает ему поужинать с ним, потому что он уже слишком отвык есть в одиночестве. Рабочая неделя заканчивается. Однако вместо выходных, которые наконец-то можно провести дома за уборкой, снова появляется повод этого не делать. У языковой школы наступила годовщина, в связи с чем Чан по доброте душевной снял для их коллектива дом недалеко от Сеула, чтобы они могли все вместе это отпраздновать и расслабиться в неформальной обстановке, когда не нужно отвлекаться на занятия, домашние задания и вопросы студентов. - Я очень горжусь вами, ребята, и всей проделанной работой. Без вас этой школы бы не было, это всё вы – вы её сердце и костяк. Все вы – замечательные преподаватели, которые знают и любят своё дело, поэтому я горжусь, что имею честь называть вас не только коллегами, но и друзьями, - Чан поднимает рюмку соджу выше. – И мне приятно видеть, что вы друг с другом отлично ладите, раз постоянно обсуждаете какую-то лютую фигню в учительской и стебёте друг друга, меня и вообще всё, что можно. Вы все по-своему тронутые и я это очень ценю. - А как красиво начиналось, - Сынмин со вздохом покачивает головой. - Это он ещё смягчил, там явно не «тронутые» должно быть, - подмечает Хёнджин. - Конченные, - озвучивает Чанбин со знающим видом. – Там точно должно быть как минимум «конченные». - В общем, - Чан снова берёт слово. – За нас, ребята. Давайте вместе проработаем ещё очень много лет. Я вас люблю. - Отвратительно, - кривится Минхо и все они опустошают свои рюмки. Пропустив ещё по паре стопок, молодые преподаватели решают во всех традициях подобных сборищ перейти ко всяким играм, которые были специально подготовлены в гостиной. Помещение отделано под древесину, по периметру стоит однотонная минималистичная мебель. Вокруг невысокого стола, на котором собрались бутылки и тарелки с закусками, расположились два дивана из мешковины и два кресла. Под огромными часами без цифр горит искусственный камин с вьющимися языками пламени. В первую очередь в дело идёт мафия. Чан становится ведущим и раздаёт указания, стараясь не позволить процессу выйти из-под контроля. Хотя Минхо с Чанбином всё равно успевают несколько раз сцепиться, громко споря во время выбора подозреваемого и тыча друг в друга пальцами. Их обвинения по большей части базировались на каких-то услышанных шорохах и не тех взглядах. Что лишь помогает выиграть спокойно наблюдавшему за их склоками Сынмину, которому даже не нужно было ничего делать для своего прикрытия. Зато когда через несколько раундов мафией, наконец, становится Минхо, это только играет ему на руку. Потому что все обвинения Чанбина тотально игнорируются остальными и, в конце концов, он выигрывает, избавившись от большей части мирных жителей. Негодующий Чанбин долго бушует, продолжая повторять «Ну я же вам говорил, я же говорил!», пока Хёнджин не вливает в него стакан соджу, намешанного с апельсиновым соком. - Народ, вода согрелась, - объявляет Чан. Главным плюсом снятого дома определённо был крытый бассейн, который от гостиной отделяла лишь стеклянная стена. Дресскод был соответствующий: все сидели в плавках-шортах и футболках, либо майках, чтобы при первой же возможности сигануть в прогретую до адекватной температуры воду. В конце концов, был уже конец осени и даже в крытом бассейне вода без подогрева была слишком холодная, чтобы ею наслаждаться. Чан с Ёнбоком переносят все бутылки и закуски на столики, стоявшие рядом с шезлонгами около бассейна, в то время как остальные уже довольно плещутся. Минхо спускается по ступенькам из лазурного кафеля осторожно и продолжает держаться бортика. Бассейн не был сильно глубоким, однако его, как человека, который не умел плавать, это не особо успокаивает. Он не боится воды, просто какая-то первородная тревожность на инстинктивном уровне заставляет его вести себя аккуратнее в среде, к которой он не был хорошо приспособлен. Температура и правда была приятная, что заставляет его немного расслабиться, из отверстий в области спуска идут пузырьки, ползущие по волнующейся поверхности. - Поберегись! Закончивший с перемещением фуршета Чан с разбега прыгает в воду, поджимая колени к груди. Высоко подлетевшие брызги окатывают парней, которые едва успевают прикрыться руками. Поднявшаяся волна чуть плещет за борт. - Ну и боров, блин, полбассейна вылил, - гогочет Чанбин, когда тот выныривает, мотая головой. - Ты просто завидуешь. - Мечтай. Я могу такую бомбу сделать, что вас всех смоет нахрен. - Спорим, что нет? – усмехается Сынмин. - На банку пива, - тут же соглашается Чанбин. – Высосешь до капли, как миленький. - That’s what he said, - Джисон играет бровями. - Пиво есть, - Ёнбок машет банкой. – Только из холодильника, холодненькое. - Ну попробуй. Чанбин взбирается по лестнице, рывком поднимаясь на бортик. С его плавок ручьём течёт вода, тут же заливая кафель. - Ну нахер, - Чонин спешно ретируется из зоны, в которую тот собирался прыгать. - Готовы увидеть класс? - Давай нам цунами, - Хёнджин хлопает ладонями по поверхности воды, подбадривая его. Увидевший это Минхо хмыкает, криво усмехаясь. Теперь, когда он всё знает, эти их взаимодействия начинают казаться такими смешными. Они слишком очевидные и слишком перед носом у всех остальных. И как он раньше не замечал? Тем временем Чанбин отходит аж до стеклянной стены для разбега. Приподнявшись на пальцах, он срывается с места и бежит, в последний момент подпрыгивая и сжимаясь в ядро. Шум от плеска эхом отдаётся от высокого потолка. Брызги летят во все стороны, заливая в том числе и уличную стену, состоящую из соединённых французских окон. - Что, схавал? – Чанбин выныривает и зачёсывает липнущие ко лбу волосы назад. - Не так уж и сильно, - гордо цокает языком Сынмин. - Не выёживайся, признай, что просрал. Скажите ему. - Было и правда неплохо, - признаёт Джисон. - А по-моему, ничем не лучше Чана, - Чонин неопределённо водит рукой. - Было намного выше, не выдумывай, - тут же вмешивается Хёнджин. Поднимается гомон, чуть подогретые алкоголем преподаватели начинают спорить, разойдясь во мнениях. В конце концов, роль мирного судьи берёт на себя Чан, вставая между ними. - Давайте просто вы оба выпьете по пиву, окей? На брудершафт в качестве ничьей, хватит собачиться, вам же не пять лет. Они препираются ещё немного ради принципа, после чего всё-таки согласно идут за своей порцией алкоголя. Минхо в это время решает перекочевать с неглубокой зоны около ступенек чуть подальше, потому что ему надоело жаться в угол и торчать у всех за спинами. Он пододвигает к себе большого надувного лебедя, которого нашли в шкафу и надули, осторожно забирается на него и, помогая себе ногами, доплывает до середины бассейна, при этом продолжая держаться бортика. Так он чувствует себя безопаснее. Преподавательский состав расслабленно плавает, иногда возвращаясь к стаканам с коктейлями, притащенным поближе к бассейну. Было приятно просто покачиваться в тёплой воде в лучах вечернего солнца, бьющего через высокие окна, и ни о чём не думать. Однако некоторое время спустя снова начинается суета: Чан с Ёнбоком плещутся, случайно задевают Чанбина с Чонином и те толкаются, стараясь тыкнуть их пальцами в бок в отместку. Под раздачу попадает Сынмин и запускается цепная реакция. Вода летит во все стороны, кто-то громко хохочет, кто-то воинственно кричит, бросаясь на окружающих, кто-то пытается стянуть с других плавки. Преподаватели иностранных языков барахтаются и в шутку дерутся как самые настоящие дети. - Эй, слышь? – Хёнджин оборачивается, когда сзади его окатывает Минхо, саданувший ногой по воде. – Высоко сидишь, далеко глядишь? А ну иди сюда. - Нет, стой… Минхо не успевает ничего сказать, как Хёнджин хватает его лебедя за шею и рывком тянет вниз. Он летит вперёд, размахивая руками, и плашмя падает в воду, уходя вниз с головой. Всё вокруг размытое и тёмное, глаза застилают мелкие пузыри. Минхо вертится, пытаясь понять, где верх, а где низ, его грудную клетку плотно сковывает, тело кажется тяжёлым и неподъёмным. Он водит руками и бьёт ногами, чтобы хоть как-то сдвинуться, но ничего не выходит: конечности не слушаются. Лёгкие начинают гореть, сердце колотится от страха, заставляя его отчаянно биться в воде. Левую руку обхватывают над локтем и с силой тянут вверх. Минхо тут же беспомощно хватается за ткань футболки, ища какую-то опору, от которой можно было бы оттолкнуться. Воздух опаляет грудную клетку, когда наконец-то получается вдохнуть. Минхо жадно втягивает в себя воздух, вынырнув и продолжая испуганно цепляться за вытащившего его человека. - Хватайся за борт, вот здесь, да, правильно, - над ухом звучит голос Джисона, который отдирает его руку от себя и перемещает её на холодный кафель. – Всё-всё, дыши, я держу, расслабься. Минхо впивается в борт ногтями, боясь снова уйти под воду. Он часто дышит и поначалу мельтешит ногами, но поняв, что его надёжно держат за талию, двигает ими уже плавнее и начинает успокаиваться. Вдох-выдох, вдох-выдох. Влажные пряди липнут к лицу и он нервно зачёсывает их назад. Остальные, кажется, были слишком поглощены весёлой войной, чтобы обратить на них внимание. - Нормально? - Да, - Минхо шумно тянет носом, всё ещё не до конца придя в себя, и поворачивает голову, сталкиваясь с озабоченным взглядом медовых глаз. – Спасибо. Этот придурок просто… я… я думал, что уже всё. - Прости, что не сразу заметил. Иди отдохни немного на шезлонге, я доведу тебя до ступенек. Или подтянуть лебедя? - Не надо, давай так. Я в порядке. Минхо двигается, перебираясь по борту и помогая себе ногами. Джисон плывёт рядом, держа ладонь около его спины на всякий случай, чтобы подстраховать. Только когда ноги касаются ступеней, получается выдохнуть с полноценным облегчением. Минхо выходит из бассейна, ёжась от скользящего по помещению сквозняка. Впрочем, изнутри до сих пор немного потряхивает совсем не из-за холода. Если бы не Джисон, он запросто мог бы утонуть, пока все веселились. - На, глотни, - опустившийся на соседний шезлонг Джисон протягивает ему бутылку соджу с виноградом. – И укройся, тут дует. Он накидывает ему на плечи взятое из общей кучи полотенце. Минхо делает три глотка и чуть морщится, выдыхая. По внутренностям проходится скользящий огонь, начинающий греть. С футболки течёт, он отставляет бутылку на столик и выжимает воду из подола. Сердце постепенно успокаивается. - Иди, не надо меня караулить. - Я тоже отдыхаю. Они сидят, наблюдая за тем, как плещутся их коллеги. Брызги летят во все стороны, казалось, что энергия у них была бесконечная. Через пару минут их замечает Хёнджин и тоже выходит, на ходу поправляя плавки. - Чего сидим? - Ничего, - буркает Минхо, совершенно не ожидая того, что за этим последует. - Ты зачем его в воду скинул, придурок? – Джисон подрывается на ноги и толкает Хёнджина в грудь, едва тот подходит. - Успокойся, ты чего психуешь? – Хёнджин недоумённо смотрит на него. – Мы же шутим. - Ага, офигенные шутки. Он чуть не утонул из-за тебя. - Что? - Он не умеет плавать, сказали же в самом начале. - Я первый раз об этом слышу вообще, чего ты так завёлся? - Ты глухой? Минхо чуть не утонул из-за того, что ты в уши долбишься, - зло чеканит Джисон, никогда до этого так не скалившийся. - Остынь, всё нормально, - Минхо тянет его за руку, заставляя опуститься обратно на шезлонг. - Я правда не знал, - до Хёнджина начинает доходить ситуация и он неловко топчется на месте. – Блин, прости, я серьёзно не слышал. - Ладно, бывает. - Ещё раз так сделаешь, - Джисон грозит ему пальцем. - Calm the fuck down already, - Минхо шлёпает его по бедру и тот шипит, уязвлённо морщась и потирая краснеющую кожу. – Я тебя своим секьюрити не нанимал. - Его и нанимать не надо, - усмехается Хёнджин, расслабляясь от того, что всё было в порядке и на него больше не злятся. - Но серьёзно, если ты опять ко мне полезешь – я сам тебя утоплю. - Понял-принял. Они пьют из одной бутылки в честь примирения и возвращаются в бассейн, когда Ёнбок зовёт их играть в водный волейбол. Минхо упорно держится зоны ступенек, теперь уже не желая рисковать вообще никак. Его устраивает быть на защите и не лезть в пекло событий. Бассейн заполняется криками и очередными порциями разномастного смеха. С наступлением вечерней темноты по периметру включаются своеобразные прожекторы, а в стенах бассейна изнутри зажигается подсветка. Спустя двадцать минут команда Минхо побеждает и они решают, что воды с них хватит. Банкет продолжается в зоне шезлонгов, а когда все более-менее обсыхают, переносится обратно в дом к настольным играм. Ближе к девяти часам, когда есть и пить уже особо не хочется, Минхо надоедает играть. Он доигрывает последний раунд в карты и возвращается обратно в зону бассейна. Сев на борт около неглубокой части, он опускает ноги в тёплую воду и отдыхает, смотря на пейзаж за окном. Рассаженные по периметру дома кусты подсвечены лучами прожекторов и блестят из-за капель, оставшихся после автоматической поливки. На небе видно несколько крошечных мерцающих звёзд. Бассейн тоже светится изнутри лазурным цветом, по нему гуляет рябь, вызванная трубками, которые без перерыва пускали пузырьки. - Рефлексируешь? – рядом опускается Джисон, тоже окуная ноги. - А надо? - Не знаю. Просто так спросил. Надоело слушать бубнёж Чонина о том, что его все подсаживают? - Ага. - Мне тоже, - Джисон потягивается, заводя руки за спину. – Хороший день. Давно я столько не ржал. - Никакого покоя от коллег даже на выходных. - Тебе серьёзно не нравится тут? - Да нет, нравится, - Минхо пожимает плечами. – За деньги Чана, так вообще курорт. - Всё хорошо, что бесплатно, - Джисон посмеивается. – Но я прям рад. Хоть какое-то разнообразие, а то вечно в цикле дом-работа. - А ужины? - О, ужины – это прям спасение. Без них я бы давно загнулся от скуки. Лучшая часть дня. - Лучшая? – Минхо поворачивает голову. - Ну… да, - Джисон потирает шею, дёргая уголками губ. – Мне нравится разговаривать с тобой обо всём. Скидываешь с себя груз после рабочего дня и аж дышать легче становится. Поговоришь, послушаешь, посмеёшься, поешь. Одному есть слишком уныло. А так – какое-то равновесие появляется. У тебя не так? - Ну… - Минхо смотрит на переливающуюся воду и плавно двигает ногами. – Типа того. Его намеренно отстранённый ответ заставляет Джисона рассмеяться. Голос эхом проносится под высоким потолком, на несколько секунд приглушая отголоски болтовни из гостиной. Минхо испытующе щурится. - Что смешного? - You’re so cute when you’re pretending not to care. На мгновение Минхо замирает от его слов. Затем он поджимает нижнюю губу. Руки резко хватаются за футболку Джисона и со всей мощи скидывают его с борта в бассейн. Вверх подрывается волна всплесков, по стенам проносятся тени. Джисон выныривает и выплёвывает попавшую в рот воду. Потемневшие рыжие пряди падают на лоб и он откидывает их, мотая головой и разбрызгивая капли. - Am I still cute to you? - Very much, yeah. Услышав это, Минхо начинает усиленно болтать ногами, поднимая целые стены из брызг, которые переливаются в лучах подсветки. Джисон прикрывается руками и затем рывком бросается вперёд, не давая ему времени отстраниться или подскочить. Он хватает Минхо за ногу и стаскивает его в бассейн. Оказавшись в воде, Минхо сначала паникует по привычке, но почувствовав ступнями дно, сразу переходит в воинственный режим. - You son of a… Он хлещет ладонями по воде, создавая своеобразные хлысты, направленные на Джисона. Тот в свою очередь загребает пузырящуюся воду руками и швыряет в него, отбиваясь. Они плещутся так почти целую минуту, не желая уступать и заливая всё вокруг брызгами. Начиная уставать, Джисон решает перейти в наступление. Он терпит летящие в него струи и кидается вперёд, перехватывая руки Минхо и заводя их ему за спину. Тот извивается, пытаясь вырваться, но захват Джисона максимально ограничивает движения его плеч. - Попался. - Я тебя сейчас до смерти закусаю. - Просто признай, что проиграл, всё честно, у нас один раунд. Минхо брыкается ещё немного, после чего, наконец, останавливается. Он упрямо смотрит в смеющиеся глаза Джисона, который впервые оказался настолько близко. Удерживая его в захвате, он прижимает его к своей груди, Минхо чувствует идущее от него тепло через футболку. По лицу Джисона скользят капли, поблескивающие из-за подсветки, рыжие волосы, с которых течёт вода, закинуты набок, родинка на щеке словно горит. Минхо рассматривает его так, как будто никогда не видел, забывая о намерении победить в негласном поединке и, по сути, принимая своё поражение. Джисон, кажется, тоже с интересом водит по его лицу взглядом, начиная улыбаться мягче. - Да идите вы нахер, это нечестно! Донёсшийся из гостиной крик возмущённого Чанбина заставляет их повернуться. Минхо промаргивается, приходя в себя, и смотрит на Джисона, который тоже начинает выглядеть немного растерянно, так резко выпав из момента. - Похоже, там что-то интересное. - Да, - Джисон, поколебавшись, отпускает его, делая шаг назад. – Идём посмотрим. Выжимая одежду и обтираясь полотенцем, Минхо с озадаченностью ловит себя на том, что у него колотится сердце и горло чуть скованное из-за перехваченного дыхания, как будто он какое-то время не дышал совершенно. Его это напрягает, он не чувствует себя достаточно пьяным, чтобы испытывать какие-то странные ощущения, он полностью отдаёт себе отчёт в своих действиях. Взгляд цепляется за Джисона, сушащего полотенцем волосы. Влажная белая футболка прилипла к спине и обтягивает тонкую талию. В груди тянет от воспоминания о том, как их тела прижимались друг к другу в воде. Минхо трясёт головой. Нужно выпить. В доме вовсю шли разборки из-за монополии, причём Чанбин сцепился не с кем-то из тех, с кем всегда собачился, а с Ёнбоком. Они никак не могли поделить участок земли под собственность. Поругавшись ещё с минуту, по настоянию Чана они оба отказываются от него и игра продолжается. Минхо наблюдает за ней без особого интереса, усевшись в кресле со стаканом смешанного с йогуртом соджу, а когда раунд заканчивается, предлагает уже свернуться и нормально поужинать. Все соглашаются. Желающих напиться до бессознательного состояния в их коллективе не было, поэтому за столом они пропускают ещё по паре рюмок в честь годовщины, а потом начинают расходиться. Кто-то остаётся в гостиной поиграть ещё во что-нибудь, кто-то идёт отдыхать в комнату, устав беситься весь день. Минхо относится к последним и идёт принять душ, чтобы смыть с себя плёнкой осевшую хлорку. Вытерев с волос лишнюю влагу, чтобы капли не текли по шее, он переодевается в мягкий спортивный костюм, который привёз с собой, и решает, что хочет немного проветриться перед сном. Веранда около главного входа была не очень просторная, зато на ней имелась удобная деревянная скамья с обитым подушками сидением. Минхо садится, подбирая под себя ноги, и вдыхает свежий воздух, идущий от рассаженных по периметру деревьев. После Сеула он кажется кристально чистым и мгновенно заполняет лёгкие до отказа. Тело чуть гудит после всех этих игр в воде, оно не привыкло столько двигаться. В голове витает плавное облако из градусов. Входная дверь открывается. На веранде появляется Джисон, который тоже переоделся на ночь, с пледом в руках. - Простынешь же, - он садится рядом и укрывает их ноги. - Мне нормально. Минхо хмыкает, хотя на самом деле до этого уже начинал зябко ёжиться. Поздняя осень и ночной ветер делали своё дело. Мерно шелестят листья, слышно, как где-то внизу по дороге проносится машина. Сверчков и цикад уже не было, поэтому за исключением этих звуков стояла мирная тишина. Можно было даже услышать лёгкое природное гудение, словно идущее с самого неба. - Хорошо здесь, - Джисон смотрит на видневшиеся у самого козырька крыши звёзды. – Я бы хотел дом в такой местности. - Да, неплохо. Тут вроде и речка есть недалеко. Можно рыбачить. - Любишь рыбалку? - Так, - Минхо неопределённо качает ладонью. – Раза два в год хожу в рыбацкое кафе. Мы в детстве с Чаном иногда рыбачили с лодки вместе с его дядей, было прикольно. - Здорово. Я как-то спокойно к этому отношусь. Ты, надеюсь, с жилетом рыбачишь? - Я на берегу сижу, зачем мне жилет? – смешок. - На всякий случай. Лучше перестраховаться. Минхо шумно выдыхает через нос в очередном смешке. Он вспоминает, как Джисон подорвался к Хёнджину, чтобы навешать ему за то, что произошло. Джисон никогда не злится и тем более не бросается на других, даже если его откровенно доводят. Может побубнить, но не более. Его реакция была интересная. - Знаешь, устроиться сюда работать всё-таки было самым лучшим решением в моей жизни. Я сначала сомневался, переживал, что не сойдусь с коллективом или ещё чего. Мне нужно время, чтобы раскачаться и привыкнуть к людям. Но когда я начал вас узнавать, то успокоился. И сейчас бы ни на что это не променял, - признаётся Джисон, явно попадая под влияние алкоголя и ночи, когда просто хочется разговаривать обо всём подряд, не сдерживаясь. - Только не говори, что не замечал, как дерьмово я к тебе относился. - Замечал, я же не слепой. Просто я верил, что если не буду поддаваться на провокации и буду относиться к тебе хорошо, показывать, что я настроен мирно, то ты примешь меня. И ведь получилось. - Я бы на твоём месте либо психанул, либо забил хрен. Ну есть и есть какой-то мудак, чёрт с ним. - Знаю. Только ты для меня не был мудаком, - улыбка в голосе Джисона заставляет Минхо повернуться к нему. – Я видел, как ты работаешь, как относишься к занятиям и студентам, как всё равно помогаешь всем, кому это нужно, даже если ворчишь. Я сразу понял, что ты не плохой человек. Просто со своими тараканами. А потом узнал тебя ближе и только убедился в этом сильнее. - И какой я тогда? Только не говори «cute», я забью тебя этой же скамьёй на месте. - Хорошо, не буду, - Джисон прыскает, а затем снова становится серьёзным и чуть ведёт плечами. – Я не знаю, как это объяснить. Ты… ты стоишь того, чтобы пробиваться через все эти твои колючки. И ты понимаешь меня, причём именно так, как надо. А я понимаю тебя. Я слышал, как другие говорят, что тебя сложно понять, ты сам говорил это, но на самом деле ничего сложного в этом нет. Главное слушать тебя. Наблюдать за тобой. Оно всё на поверхности, если захотеть это увидеть. Ветер приподнимает ещё не до конца высохшие волосы, проходится по шее. Минхо смотрит на него широко распахнутыми глазами, совершенно не ожидав услышать то, что услышал. Взгляд Джисона открытый и какой-то пронзительно честный, не прикрытый совершенно ничем. Даже чуть-чуть взволнованный, переживающий из-за реакции, но ни о чём не сожалеющий. Он решительно настроен быть искренним ради того, чтобы показать, что быть искренним – это не так уж и страшно. - Устроиться на эту работу было моим лучшим решением, потому что так я встретил тебя. И он готов быть искренним первым, чтобы показать себя с той стороны, которая не предназначена всем подряд. Он бросает щит и показывает свою уязвимость в качестве жеста доверия. Минхо никогда не видел в людях такой храбрости. Он смотрит на этого дурацкого Хан Джисона и ему кажется, что всё в нём, начиная голосом и заканчивая родинкой на щеке, было даже слишком знакомым. Всё такое привычное. Такое на виду, без намёка на подвох: подходи да бери. Выдавить из себя не получается ни слова. Минхо просто смотрит ему в глаза, чувствуя, как теряется. Диафрагму сжимает от какого-то вспыхнувшего воодушевления, пошедшего от признательности. Его всегда называли сложным, тяжёлым для принятия. А этот Хан Джисон утверждает обратное. И заставляет верить в это. Минхо хочет подобраться ближе, хочет почувствовать эту искренность напрямую. Он начинает сдаваться под напором этого порыва и наклоняется, вдыхая запах цитрусового геля и ощущая идущее от кожи тепло. Входная дверь распахивается. Чанбин выходит, шаркая тапочками, и, повернув голову, видит озадаченные глаза Джисона и Минхо, которые напоминали диких животных, на которых в ночи резко посветили фонарём. - Я чему-то помешал? - Нет, - Минхо отмирает и откидывает с себя плед. – Я уже собирался заходить. Он встаёт и шлёпает по холодному деревянному полу, исчезая в доме. Следом за ним со вздохом поднимается Джисон, разочарованно сжимающий челюсти. - Мне кажется, я чему-то помешал. - Нет, - он хлопает Чанбина по плечу. – Спокойной ночи. Джисон накидывает плед на руку, открывает дверь и тоже входит внутрь. Чанбин провожает его взглядом, затем отходит к крыльцу, достаёт из кармана пачку сигарет и щёлкает зажигалкой. Вуаль из дыма плывёт в сторону покачивающихся деревьев. Он какое-то время задумчиво смотрит на огни поселения внизу холма и цокает языком, стряхивая пепел. - Я точно чему-то помешал. _______________________________ That’s what he said – Это то, что он сказал (Короче это переделанный прикол «That’s what she said», используемый во всяких сексуальных подтекстах. А-ля у кого-то разряжается телефон, он торопится воткнуть вилку в розетку и ему говорят «Вставляй быстрее», а он отвечает «That’s what she said») Calm the fuck down already – Успокойся ты, блять, уже You’re so cute when you’re pretending not to care – Ты такой милый, когда делаешь вид, что тебе всё равно Am I still cute to you? – Я всё ещё милый для тебя? Very much, yeah – Очень, да You son of a… - Недоговорённое «You son of a bitch» - «Сукин ты сын»