***
Как только ужин закончился, Маринетт поднимается в свою комнату и падает спиной на кровать. — Они худшие, — тяжело вздыхает она. — Твои родители просто радуются за тебя, — говорит Тикки, летая перед её лицом. — Мне кажется, это мило. — Они задают очень много вопросов! Она делает свою лучшую пародию на собственных родителей. — «Как дела с Адрианом?», «Твой парень хорошо обращается с тобой?» и «Почему ты не приглашаешь его на семейный ужин?», а потом они смотрят друг на друга так, словно их это забавляет или что-то в этом роде, — жалуется она, закрывая глаза руками. — Это просто потому, что они заботятся, — обоснованно отвечает Тикки. — К тому же ты бы не возражала, если бы вы с Адрианом встречались по-настоящему. Маринетт не отрицает это. Ей никогда не будет удобно рассказать родителям всё, но определённо больно притворяться, что у неё есть то, что она хочет. Она даже не может сказать, что она не знала, что эта часть будет отстойной. Но разве у неё есть выбор? — Ты можешь сказать ему, что ты чувствуешь. Маринетт стонет. Она не хотела задавать этот вопрос вслух. Конечно Тикки снова начинает это. — Я не могу, Тикки! — она садится на своей кровати. — Мы говорили об этом сотню раз. Ты знаешь, он больше не чувствует ко мне того же. — Даже если это так, не думаешь, что будет лучше, чтобы он знал? — Нет, определённо нет! Это будет ужасно. Тикки наклоняет свою большую голову. — Давай же, Маринетт. Это Адриан. Ты правда думаешь, что он будет груб с тобой, даже если он не чувствует того же? — Конечно нет, — говорит она, кладя свою гигантскую подушку в виде кота на колени и обнимая её руками и ногами. — Он бы никогда не сделал этого. Но я не хочу, чтобы он чувствовал себя плохо или жалел меня или… Или чтобы он чувствовал, что он должен полюбить меня тоже. — Я думаю, ты должна больше доверять ему, — говорит её квами, игнорируя её строгий взгляд. Конечно, она доверяет Адриану! Адриан — её человек, тот, на кого она полагается, кто не даёт ей сломаться, когда всё выходит из-под контроля. Но она знает его. Он слишком сильно заботится о чувствах других, и он всегда ставит её на первое место. Мысль, что Адриан заставляет себя влюбиться в неё, когда она знает, что он не рассматривает её в этом плане… Ей становится плохо при одной мысли об этом. Она не может поставить его в такое положение. Она любит его слишком сильно для этого.***
Адриан уныло смотрит вдоль обеденного стола, когда заканчивает есть. Уже понятно, что его отец не придёт. К сожалению, у него есть многолетний опыт в противостоянии с отцом. Прошло уже несколько лет с тех пор, как он начал больше есть в своей комнате, но по крайней мере отец приходит хотя бы на один из трёх запланированных ужинов в неделю. Но это четвёртый пропущенный ужин подряд. Он знал, что его отец разочарован из-за его отношений с Маринетт, особенно из-за публичности этого. Это способ отца показать это. Хоть он и ждал этого, но ему всё ещё больно. Как бы Адриан ни пытался оправдать чрезмерный контроль отца над его жизнью, ведь он знает, что его отец просто боится потерять его так же, как он потерял его маму и Натали… Это не ощущается заботой, когда он бросает Адриана вот так. Это достаточно плохо, что он планирует отправить его заграницу без точной даты возвращения… Но, очевидно, что его отец даже не хочет увидеть его до отъезда. Он не спеша кладёт вилку и нож на тарелку, убирает салфетку с колен и встаёт. Он не покажет, как сильно его ранит отец. Он женится на Маринетт, переедет, останется в Париже и пойдет в университет. И ничего из того, что делает его отец, не изменит этого.***
— Он не чувствует того же ко мне, — твердит Маринетт. Почему Тикки так сильно настаивает? Она не понимает, насколько ей больно от этого? — Никто из нас не знает, что чувствует Адриан, потому что он не говорил нам. — Верно. Он ничего не говорил, потому что он не любит меня! Это Адриан. Он всегда говорит честно о своих чувствах. Если бы он был влюблен в меня, он бы сказал что-нибудь! — Я всё ещё думаю, что тебе следует поговорить с ним, но если ты не будешь этого делать… — Маринетт решительно качает головой, и Тикки продолжает, — тогда, может быть, это твоя возможность напомнить ему, почему он влюбился тебя в первый раз. И если он больше не влюблён в тебя, возможно, он полюбит тебя вновь. — Я даже не знаю, почему он полюбил меня. Я была так занята Адрианом, что я никогда не интересовалась, почему Кот Нуар влюбился в Ледибаг, — она дёргает себя за волосы, снова чувствуя боль от упущенной возможности. — И в любом случае, Тикки, я думаю, что люди влюбляются вновь в того же человека только в книгах и фильмах. — Не думаю, что любовь настолько ясна, как тебе кажется. — Неважно. Теперь мы друзья. Очень, очень хорошие друзья. У нас получается это. И этого достаточно. — Но что если это может быть бо́льшим? Телефон Маринетт оповещает о входящем сообщении, и она благодарна за перерыв от непрекращающегося давления Тикки. Адриан 20:42 ты свободна прямо сейчас? я 20:46 ага 20:47 ты хочешь прийти? 20:47 или ты хотел погулять? Адриан 20:48 на самом деле как-то не хочется гулять сегодня 20:48 это нормально? я 21:55 конечно 21:56 фильм у меня? Адриан 21:56 идеально — Адриан придёт, — говорит она Тикки. — Не пытайся ни на что намекнуть, пока он здесь. — Я бы никогда! — обиженно воскликнула Тикки. — Ты же знаешь, что я просто хочу тебе счастья, верно, Маринетт? Но я бы никогда не предала твоё доверие. Она вздыхает. — Я знаю, Тикки. Прости. Наверное, я просто слишком чувствительна к этому. Тикки сочувственно смотрит на неё, но, к счастью, воздерживается от дальнейших комментариев.***
— У нас немного времени до того, когда ты должен уехать. Нам, наверное, следует начать искать квартиру сейчас, а не ждать предложения и помолвки. Адриан удивлённо смотрит на Маринетт. Они лежат бок о бок на её кровати, смотрят фильм на её планшете, на одном из их «свиданий». Но это не сильно отличается от их посиделок до этих фальшивых отношений, но, наверное, это из-за того, что у них нет причин целоваться без аудитории. (Стыдно. Ему правда очень нравится целоваться с Маринетт.) — Что? Она ставит фильм на паузу. — Я боюсь, что если ты не поедешь в Лондон, твой отец выгонит тебя, — бормочет она, смотря на него (большими, красивыми) полными тревоги глазами. — О, — он пытался не думать о том, что будет делать его отец по мере развития событий и того, как Адриан будет меньше сотрудничать, но… — Да. Он… Он может сделать это. — И я имею в виду, что мы, конечно, найдём место, где ты бы смог остановиться, будь то здесь, со мной, потому что мои родители ни за что бы не оставили тебя, или с Нино, хотя вообще-то, у Ляифов не так уж много места, но ты знаешь, что он захотел бы помочь, однако это было бы сложно, если бы тебе пришлось жить с ними долго и… — Маринетт замолкает, закрывая лицо руками. — Прости. Я просто… Я знаю, что тебе тяжело. Я не хочу, чтобы стало ещё труднее, чем сейчас. Он улыбается. Что он вообще сделал, чтобы заслужить её? — Давай начнём заново, — предлагает он. — Ты думаешь, нам стоит найти квартиру? — Ага, — говорит она. — Я знаю, некоторые пары ждут до свадьбы, чтобы жить вместе, но это не совсем соответствует нашей истории. К тому же это позволит тебе выбраться раньше. — О, — вздыхает он. Они собираются жить вместе. — Мы собираемся жить вместе. — Глупый Котёнок, — смеётся она. — Конечно да. Ты думал, что мы поженимся, а я всё ещё продолжу жить дома? Самый реальный и убедительный брак. Он тоже смеётся. — Не знаю о чём, я думал. Мне кажется, я никогда на самом деле не продумывал это так далеко. Её улыбка смягчается. Маринетт наклоняется к нему и кладёт голову ему на плечо. — Ты не против, что я буду твоей соседкой по комнате? — спрашивает она. — Я буду видеть тебя каждый день, — говорит он, беспомощно улыбаясь. — Это намного больше, чем не против. Пожениться — лучшая идея, которая у него когда-либо была. — Ты и сейчас видишь меня каждый день, — дразнит она, хихикая ему в плечо. — Но теперь ты застрянешь с моими волосами после сна и утренним дыханием. Маринетт — первое, что он видит по утрам. Маринетт — последнее, что он видит ночью. Просто… Маринетт. Дыши. Дыши. — Ну, когда ты так говоришь… — шутит он. Он хочет этого. Хочет все её интимные, неподготовленные, неидеальные маленькие моменты. Хочет каждую часть её, которую она позволит. Она отстраняется, чтобы посмотреть на него с дразнящей улыбкой, и драматично тычет пальцем ему в лицо. — Эй, я знаю, все думают, что ты идеальный, но ты не обманешь меня. Держу пари, что ты просыпаешься с хаосом на голове и со слюнями по всей подушке. Дразнить. Верно. Он может сделать это. Он подавляет все свои желания и прикрывает их кокетливой улыбкой. — О чём ты говоришь, моя Леди? Я скатываюсь с кровати, выглядя так хорошо. Она закрывает ему лицо рукой, чтобы он не заметил выражение её лица, которое она делает, пренебрежительно вздыхая. Он убирает её руку и продолжает дразняще ухмыляться, стараясь скрыть боль от её отказа. Он знает, что он привлекательный. Но разве это важно, если Маринетт не заинтересована в нём? (Это важно.) (Он подавляет это.) — Так, жильё? — он возвращает разговор в нужное русло. — Мм, верно. Мы, скорее всего, хотим начать с подсчёта нашего бюджета и определения самого необходимого, что нам нужно, а потом, возможно, подумаем о районе. — Бюджет? — Ха, ты не думал, что тебе когда-нибудь придётся иметь дело с этим, верно? Он слегка смущённо пожимает плечами. — Я правда без понятия о том, что рационально, а что нет. — О, справедливо. Честно говоря, я тоже не разбиралась в этом, пока не начала просматривать объявления. Я имею в виду, что я планировала просто жить дома и ездить на учебу, — Адриан ощущает тот самый укол вины из-за того, что он вновь разрушает её жизнь, но до того, как он успевает что-либо сказать, она продолжает, — но жить поближе к университету безусловно проще. — Я думаю, у нас есть первый пункт в списке самого необходимого. Он хочет, чтобы у неё было всё из её списка. Она жертвует столь многим, чтобы помочь ему, когда вся проблема заключается в его отце. Ему необходимо сделать это достойным для неё. — Хорошо, погоди, — она поднимается с кровати, и Адриан выключает планшет и убирает его в безопасное место. Он почти уверен, что они закончили с фильмом в эту ночь. Вскоре она возвращается с блокнотом в розовый и белый горошек и карандашом. Она садится на кровать лицом к нему, а не прижимаясь к его боку. Он подавляет своё разочарование. — Если мы будем составлять список, нам понадобится это. — О, хорошая идея. — Так, нам, очевидно, понадобится своего рода уединённость и какого-то рода балкон или выход на крышу из-за акум, — говорит она, записывая «выход наружу» замысловатой смесью различных шрифтов и курсива. — Что-то ещё? — Это самое важное для меня. Честно, Маринетт, я буду рад всему. Всё, что ты хочешь. — Что насчёт ванной, комфортабельности, окон и высоты потолков? — Всё, что ты хочешь, — повторяет он. — О. Хорошо, — говорит она удивлённо. — Может, тогда нам стоит сначала определиться с финансами, потому что это всё равно нужно сделать. Прости, я знаю, что об этом как-то неловко говорить, но нам в любом случае всё это понадобится для брачного контракта. — Брачного контракта? — глупо повторяет он. — Я имею в виду, я думаю, что нам бы понадобился один? Чтобы облегчить развод. Я хочу сказать… я бы не стала гоняться за твоими сбережениями! Я не хочу… пользоваться ситуацией или ещё что-то. То есть, хех, это не по-настоящему, я не чувствую, что как бы имею право на твои деньги. Они всё ещё будут твоими! Но будет безопаснее для тебя, если мы подпишем это, понимаешь? — Я не беспокоюсь об этом. Я доверяю тебе свою жизнь, и ты та, кто делает для меня одолжение. Я не хочу оставить тебя ни с чем! — Это твои деньги, Адриан. — Которые ты помогаешь мне получить. — Это не делает их моими. И это защищает тебя. Он закатывает глаза. — От тебя? — усмехается он. — Прошу. К тому же, тогда нам пришлось бы привлечь юристов, и что если это станет известно и поставит под сомнение, что мы сумасшедшие из-за охвативших нас чувств? Она кусает губу, и он знает, что очко в его пользу. — Я просто не хочу оставить тебя незащищённым. — И я сказал, что доверяю тебе. А ты доверяешь мне? Она слегка кивает. — И так, финансы. Ты говорил, что у тебя были кое-какие сбережения? Он кивает. — Ага. Их не так уж и много. Это те деньги, которые я получал с момента восемнадцатилетия, и те, которые прекратили поступать в трастовый фонд. — Я тоже немного сэкономила. Я бы предпочла, чтобы мы нашли место, основываясь на том, что у нас есть сейчас, ведь мы не знаем, сколько времени уйдет на то, чтобы получить доступ к трастам, верно? И нам нужно внести депозит сейчас. — Это имеет смысл. — Хорошо, — говорит она, её щеки краснеют. — Сколько? Он говорит ей. — Что? Адриан! Это почти в три раза больше, чем накопила я, а я начала копить намного раньше тебя! — она дёргает себя за чёлку. — Тебе даже не нужно жениться. — Прошу. Этого недостаточно для проживания. — Достаточно, если ты продолжишь работать моделью. — Я знаю это, — не спеша говорит он. — Ты знаешь, кто ещё в курсе этого? Мой отец. А это значит, я, очевидно, больше не буду получать так много приглашений после ухода, если вообще получу хоть что-то. — О, — вздыхает она. — Конечно. Я думала только о том, что он обеспечивает тебя только как отец, но ещё и твой работодатель. Конечно, он будет использовать это, чтобы контролировать тебя. Конечно, он перестанет приглашать тебя, если тебе понадобятся деньги, чтобы позволить себе жить независимо от него. Тогда у тебя не останется выбора, кроме как делать то, что он захочет. Его грудь горит и сжимается. Это звучит намного хуже, когда она так прямо говорит об этом. — Мой отец уже потерял маму и Натали. Он просто боится потерять меня тоже, — вяло говорит он, но сердце словно не на месте. Маринетт открывает рот, словно хочет что-то сказать, но молчит. Она кусает нижнюю губу несколько долгих секунд, пока Адриан пытается не пялиться. — Я думаю, это ответ на бюджетный вопрос.***
На следующий день после их ночи фильма, которая переросла в поиск квартиры, Адриан приглашает её на обед. Несмотря на то, что кабинка* достаточно большая, они сели вместе на одну сторону, рука Адриана удобно обнимает её за плечо, пока они ждут свой заказ. Он оставляет поцелуй на её макушке, и Маринетт улыбается. Он всегда хорошо играл романтика. Она любит все его маленькие жесты. Они на самом идеально подходят друг другу. Они были бы реально счастливы вместе, если бы она не упустила свой шанс. Она подавляет своё сожаление. — Так, — говорит она, чтобы отвлечься, — многие богатые дети путешествуют до поступления в университет? Если бы ты не был обязан остаться здесь, куда бы ты хотел поехать? — О, эм, я не знаю. Я немного путешествовал с родителями, когда был маленьким, типа они брали меня с собой в поездки по работе, но это мне не особо нравилось. Но я не знаю, считается ли это вообще? Я не смотрел какие-либо достопримечательности или что-то наподобие, — она чувствует, как он прижимается к ней. — Не удивительно, что тебе не нравится это, — говорит она. — Звучит довольно скучно. Он издаёт звук согласия. — Думаю, мне понравилось бы, если бы у меня был шанс, если бы обстоятельства были другими, и мне не надо было бы остаться здесь. А не так, как хочет отец. Поход по достопримечательностям с друзьями звучит весело. Я просто не хотел бы делать это один, понимаешь? И не по работе. — Конечно, — тихо соглашается она. Конечно, он не хочет быть один. Она утыкается носом в него в успокаивающем жесте, а он сжимает её плечо. — Я был бы не против попутешествовать с тобой, когда это всё закончится, — нежно говорит он. Её сердце становится переполненным. Звонок его телефона разрушает момент. Он убирает свою руку с её плеча, чтобы достать телефон. Он отвечает, вздыхая. Разговор короткий, и она может услышать только Адриана, который говорит: «Сейчас?» и «Но…», а после покорное «Хорошо». — Неожиданная фотосессия? — предполагает она. — Неожиданная фотосессия. — Это уже третий раз, когда тебя отрывают от наших свиданий, — невозмутимо отмечает она. — Ты думаешь, он делает это специально, — говорит он. Она не отрицает этого. На самом деле это был не вопрос. И в любом случае она может увидеть по его лицу, что он не возражает её высказыванию. — У тебя хотя бы есть достаточно времени, чтобы поесть? Он качает головой. Конечно, нет. Это помешало бы добиться их разлучения. Если бы Адриан на самом деле планировал уехать в Лондон в течение недели, она была бы очень зла из-за постоянного вмешательства в последнее время, что они проводят вместе. Теперь же она просто раздражена срывами. — Всё хорошо. Я посмотрю, смогу ли я взять это навынос. Может у нас получится встретиться позже. — Ты лучшая, — говорит он, быстро целуя её в губы, прежде, чем выйти на улицу, где, она может увидеть через окно, машина уже ждёт его. Она смотрит, как он уходит, ощущая покалывание губ. Она проклинает своё жадное сердце. Каждая частичка его, которую она получает, заставляет её желать лишь больше.***
— Эй, ты в порядке? Маринетт поднимает взгляд от ногтей на ногах Али, которые она красила в красивый сливовый оттенок. Они присматривают за близняшками, но они уснули (наконец-то), поэтому они теперь только вдвоём. — Да, конечно. Почему спрашиваешь? Аля пожимает плечами. — Вы с Адрианом наконец вместе, я думала, ты будешь счастливее. Маринетт взмахивает рукой и едва не проливает лак для ногтей на весь диван семьи Сезер. Беспорядочно вставляя кисточку обратно в бутылочку, она бормочет: — Я счастлива! Конечно, я счастлива. Очень счастлива. Почему ты думаешь, что я не счастлива? — Я не говорила этого, — отвечает Аля, непрерывно смотря на неё. Маринетт чувствует себя ужасно незащищённой. — Ты просто выглядишь… напряжённой? Я думала, ты будешь более влюбленной и без ума от этого. — О, — говорит она. Она решает, что на самом деле бы предпочла найти разговор под предлогом, которого можно было бы отвертеться и продолжить маникюр Але. — Ну, есть некоторые сложности с отцом Адриана. Он не рад, что мы вместе, понимаешь? — Меня не волнует, что он большая шишка в дизайне. Если он считает, что ты недостаточно хороша для Адриана, то у этого мужчины определённо нет вкуса. Она не может не улыбнуться. — Честно говоря, я не думаю, что это что-то личное. У него есть планы на будущее Адриана, а я вмешиваюсь в это. — Он всё ещё пытается заставить его уехать? — Да, — говорит она, кивая. Она заканчивает красить мизинец Али и закрывает лак. Она дует на её пальцы перед тем, как продолжить. — Адриан прекратил спорить с ним, потому что это того не стоит. Он никогда не сможет переубедить его. — Даже если Адриан уедет, это не конец света, верно? Я имею в виду, существуют отношения на расстоянии. — Я знаю, но… Я не хочу, чтобы он уезжал, — её голос становится неуверенным. Она даже не притворяется. Мысль, что Адриан уедет, что она потеряет его, и ей придётся делать всё самой, ужасает её. Они команда, и она не может представить битву без него. Но ещё она привыкла полагаться на него. Он важная часть её системы поддержки. — Ох, Эм*. Аля поднимает свои ноги с колен Маринетт, аккуратно пытаясь не запачкать что-нибудь своими всё ещё влажными пальцами, и подходит к своей подруге. Она обвивает её руками и крепко сжимает. Маринетт тает в объятиях. Приятно чувствовать себя настолько защищённым, даже если Аля не понимает — она не может понять. Маринетт хочет, чтобы она могла открыться и рассказать ей всё. Она полностью доверяет Але и чувствует, что уже скрывает от неё слишком многое. Будет ли это так плохо, если она расскажет ей? Аля рассказала бы Нино, конечно, но Маринетт уже знает, что Адриан хочет ему довериться. Тогда бы у них двоих был кто-то ещё, кроме квами, с кем можно было поговорить. Аля будет разочарована из-за того, что они врут, но она бы простила их. Проблема заключается в том, что они бы не смогли объяснить им, почему это так необходимо. И со всем тем, что уже давит на неё, она не знает, выдержит ли она то, что Аля скажет, что они ведут себя нелепо. Потому что она подумает, что они нелепые. Конечно, она так подумает. В конце концов 50% времени Маринетт тоже думает, что они ведут себя нелепо, и она знает, как необходимо, чтобы Кот Нуар остался в Париже. (Но также она думает, что Адриану правда нужно уйти, если он когда-нибудь собирается быть счастливым, и она сделает почти всё для его счастья.) — Вы двое зашли так далеко. Помнишь, когда ты толком не могла с ним разговаривать? А потом вы стали по-настояющему хорошими друзьями. И теперь он твой парень! Он любит тебя. Что бы ни случилось, даже если он ненадолго уедет, я верю в вас двоих, — говорит Аля в её волосы, крепко обнимая её. Маринетт сжимает её в ответ, тронутая попыткой подруги утешить её, и виновато осознавая другую причину, по которой она не говорит правду Але. Потому что глубоко в душе, она знает, что если бы она знала, Аля бы заставила её признаться по-настоящему. Ей уже хватает этого от Тикки. И никто не имеет больший эффект в убеждении её, чем Аля. Она освобождается из объятий и говорит: — Мы разберемся с этим. В любом случае, как прошло твоё свидание вчера вечером?***
Маринетт ярко улыбается Адриану и говорит ему. — Я сузила список до семи мест, я думаю, нам двоим это правда понравится. Пришлось немного поработать, но я смогла договориться так, чтобы мы смогли посмотреть их всех в один день. Не успеем оглянуться, как у нас будет квартира! — Ты потрясающая, Маринетт. Он поднимает свой кулак, и она ударяет его своим. — Получилось!***
Чудесный летний день. Солнце согревает кожу Адриана, но не настолько сильно, чтобы он вспотел. Такой день, когда он мог бы лечь в место, согреваемое солнцем, и спать часами, довольный и в тепле. Этот идеальный день становится ещё лучше из-за того, что Адриан собирается провести его с Нино. В последние несколько лет у них почти не было возможности провести значительное количество времени вместе, если только Адриан не ускользал из дома. Ему хотелось, чтобы его отец больше понимал, что несмотря на то, что Отец мог недолюбливать Нино, Нино очень важен для Адриана. Адриан прогоняет эту мысль. Сегодня прекрасный день, чудесный день, важный день, и он не хочет испортить его, зациклившись на грустных мыслях. — Теперь ты мне скажешь, куда мы идём? — Нино прерывает его размышления. Он закатывает глаза и добавляет наигранным тоном: — Я уже пообещал, что не расскажу Але. Давай же. — Я хотел, чтобы ты пошёл со мной в ювелирный магазин, — отвечает он. — Я… Я собираюсь попросить Маринетт выйти за меня. — Чувак, — Нино останавливается. Адриан тоже останавливается и терпеливо ждёт, пока его друг воспримет информацию. — Ага. — Чувак. — Я знаю. Нино взволнованно смотрит на него. — Я не знаю… Не думаешь, что это слегка быстро? Прошло менее двух недель с тех пор, как они встретились для того, чтобы поесть мороженое. — Она единственная, — он слегка пожимает плечами и продолжает идти. Нино, к счастью, следует за ним. — Хорошо, но вы не обязаны обручаться прямо сейчас, — неторопливо говорит Нино. — Она всё ещё будет той самой через пару лет, верно? — Верно, но зачем тратить время? — Чувак, ну давай же, — Нино обходит туриста, который фотографирует какое-то здание. — Это не то, что я имел в виду. — Я знаю, что ты хотел сказать. Но я не могу представить будущее без неё и хочу жениться на ней. — Хорошо, но… Смотри, я не пытаюсь сказать, что мои отношения идеальные, или что все отношения обязаны быть как мои, но мы с Алей уже долгое время вместе, ага? И когда я думаю о будущем это всегда, всегда с ней. — Да? — Адриан невольно улыбается. Нино и Алю можно и правда описать хэштегом #целиотношений. — Да, чувак. Конечно, я собираюсь жениться на ней однажды, если это то, что она хочет. Но сначала она хочет получить свой диплом по журналистике, а я хочу сдвинуть свою карьеру с мертвой точки, чтобы мы смогли поддерживать друг друга. Типа, факт того, что мы ждём, не значит, что мы не преданы друг другу, понимаешь? И… Амбиции Маринетт. Она мечтала стать дизайнером с детского сада. Ты правда думаешь, что она хочет пожениться до того, как она даже начала учиться? Адриан неловко трёт свой затылок, потому что, нет, он не думал об этом. Он знает, что она делает это только потому, что он в безысходности. Но он может сказать это Нино. — Я могу поддерживать её, — вместо этого говорит он, что является правдой, по крайней мере. Как только он получит доступ к трастовым фондам, он сможет позаботиться о ней так, как она заслуживает. — Вы двое буквально только начали встречаться. Я знаю, вы долгое время были друзьями, но отношения — это нечто иное. Всё меняется между вами. Если будет сразу слишком много изменений, это может привести к напряжению. К чему такая спешка? Адриан сглатывает. — Спешка из-за того, что мой отец пытается заставить меня покинуть страну. Если я женюсь на Маринетт, он не сможет забрать меня у неё. — Я думал, ты сказал ему, что не едешь. — Я сказал. Он не станет слушать. Нино хмурится. — Твой отец отстойный. — У отца есть свои представления о том, что лучше для меня. Они просто… Не то, что хочу я, — вяло говорит он. Он пытается не думать о том, что его отец никогда не спрашивал, что хочет Адриан. — Хм, — говорит Нино, и этого достаточно для Адриана, чтобы понять, что он думает об этом. — Это правда тот путь, которым ты хочешь преодолеть это? У тебя есть другие варианты. Ты мог бы уехать очень далеко, или отказаться ехать, или сказать своему отцу отвалить, а потом работать колл менеджером. — Как бы я не ценил последнее предложение и мысленное представление того, как лицо отца становится багровым… (Он может запросто представить, как отец подаёт на него в суд за нарушение его соглашения о неконкуренции, предлагая своё дружеское отношение одиноким людям.)* — Не думаю, что Маринетт это очень понравится. — Адриан по-дружески толкает Нино плечом. — Но я уверен. Я собираюсь попросить Маринетт выйти за меня замуж. Они подходят к витрине, но не говоря этого вслух, согласились не заходить, пока не закончат разговор. Это не тот разговор, который стоит вести при сотрудниках магазина. Они задерживаются перед стеклянной витрине, которую видно в окне, она демонстрирует серьги, ожерелья и кольца, которые полны сияющих бриллиантов. — Хорошо, я не хотел говорить этого, но, типа, что если она откажется? Ещё правда очень рано, чувак. Типа сумасшедше рано. Вы, ребят, вообще говорили о свадьбе? Я не думаю, что предложение должно быть полным шоком для человека. — Я имею в виду, если она скажет «нет», я приму это, но я не думаю, что она так ответит, — говорит Адриан. Он ценит то, что Нино пытается сделать сейчас. Он хороший друг, и в нормальных обстоятельствах эти слова были бы тем, что он должен был услышать. Как бы то ни было, он ощущает вину. Он ненавидит вот так врать своему лучшему другу. Он переводит тему: — Мы решили съехаться. — Да? — Да, то есть, это скорее всего потому, что мы почти уверены, что мне понадобится место, где остаться, как только мой отец поймёт, что я не собираюсь уезжать, но… — Чувак. Ты же знаешь, что ты можешь остановиться у меня, если дойдёт до этого, верно? — Знаю. Но это не совсем долгосрочное решение. Я бы никогда не смог так навязываться. — Ты мой лучший друг, Адриан. Ты не навязываешься. Он знает это, но слышать это от Нино всё ещё заставляет его наполняться теплом. — Однако я хочу жить с Маринетт. — Хорошо, это честно, почему бы вам просто не жить вместе. Отношениям не требуется кольцо, чтобы быть верными. Ты знаешь это, верно? У Адриана нет ответа. По крайней мере не рассказывая Нино всю правду, а он пообещал не делать этого. Конечно, он хочет жениться на Маринетт. Но развивались бы их отношения так быстро, если бы были настоящими? Нет смысла думать об этом сейчас. Он прогоняет мысль. — Хочешь узнать, что я думаю? — Нино поднимает бровь, критично смотря на него. — Хорошо. — Я думаю, ты потерял свою маму, а после и Натали, а твой отец холодный, избегает тебя, ведёт себя хреново и всегда отталкивает тебя. Поэтому сейчас, когда ты получил Маринетт, ты хочешь зафиксировать это, чтобы не потерять её тоже. Но, чувак, Маринетт без ума от тебя. Она не собирается уходить куда-либо. — Я знаю, — сглатывает Адриан. Слова ранят немного больнее, чем, он уверен, Нино намеревался, потому что Маринетт не его. Не по-настоящему. — Смотри, может быть, я веду себя глупо, тороплюсь и это в итоге ударит меня же в лицо. Но может, это будет чудесно и замечательно. Возможно, я запутался, но я хочу провести всю мою оставшуюся жизнь вместе с ней. Правда хочу. — Я не говорю, что ты не можешь или не сделаешь это. Я просто не хочу, чтобы ты спешил. — Я не хочу ждать, — настаивает он. Нино смотрит противоречиво: — Если ты уверен, чувак. — Уверен, — говорит он, открывая дверь. — Я правда хочу, чтобы ты поддержал меня в этом. И Нино, прекрасный друг, которым он является, идёт в ювелирный магазин, чтобы помочь своему нелепому другу выбрать кольцо для помолвки для его двухнедельной девушки. Возможно, он не тот, кого хочет Маринетт, может, он не может дать ей всё, что она заслуживает, но в конце концов он может купить ей прекрасное кольцо. И если это позволит ему воплотить в жизнь одну из его самых сокровенных желаний, что ж, в этом, определённо, нет ничего плохого, верно?***
Кот Нуар похлопал по месту рядом с собой на выступе, и Ледибаг села. — Поговори со мной, — нежно сказал он. — Я не знаю, как долго я смогу продолжать это, — призналась она. — Это… Это не первый раз, когда Бражник пытался акуманизировать меня. Уже было несколько случаев, когда я была близка как гражданская, но с тех пор, как мастер Фу… Такими темпами, даже если ему не удастся захватить меня, он поймёт, кто я. Кот рвано вдохнул, услышав это. — Что я могу сделать? — умоляет он. — Я сделаю всё, чем смогу помочь. — Это не твоя вина. Я знаю, что ты делаешь всё, что в твоих силах, продолжаешь возвращать меня на землю и присматривать за мной, когда на нас маски. Как сегодня. Но в любом случае большинство акум охотится за мной, когда я обычный человек, и, очевидно, мне не к кому обратиться с этим. Тикки продолжает напоминать мне, что Бражник может акуманизировать только тех, кто думает, что они в безвыходной ситуации, и мне удавалось противостоять ему так долго, но… Я боюсь не справиться. Они сидят в тишине несколько долгих секунд прежде, чем Кот сказал: — У меня… Есть решение, — неспеша сказал он. — Но боюсь, оно тебе не понравится, — она с надеждой посмотрела на него, и он продолжил, — Я думаю, мы должны раскрыть наши личности. — Нет, — машинально сказала она. — Послушай меня. Я знаю, есть правило, что мы не должны… — Потому что это опасно! — Опаснее этого? Она закрыла рот, щёлкнув зубами. — Ты не можешь продолжать в том же духе, Ледибаг. Ты самый сильный человек, которого я знаю, но ты не должна делать это одна. Позволь мне быть здесь для тебя, с маской и без. Она не ответила сразу, и он надеялся, что растянутая тишина означала, что она рассматривала это предложение. Он любил её. Его убивала мысль о том, как сильно она была нагружена, как сильно она боролась. Она прикусила губу. — Я хочу согласиться, — призналась она, и он может услышать нерешительность в её словах. — Но? — Я боюсь вновь совершить ошибку, — прошептала она, а он знал, что она думала о том, когда она случайно привела Бражника к мастеру Фу. — Мы оба совершали ошибки, — вздохнул он, думая о Деспераде, Нью-Йорке и том, что Бражник атаковал её месяцами, а он даже не знал об этом. — Но, очевидно, то, что мы делаем сейчас, не работает. Я думаю, пришло время для изменений. — Я доверяю тебе, — говорит она, и он подумал, что его сердце может сгореть в любви к ней. Как только они надёжно спрятались от посторонних глаз за дымоходом здания, они отменили трансформацию. И это была она. Маринетт. Миллион маленьких фрагментов соединились вместе в его голове, и это было, словно мир неожиданно обрёл смысл. Как она всегда брала на себя ответственность в критических ситуациях. Почему он никогда не видел её во время атак акум. Почему он всегда чувствовал к ней что-то другое, чем к остальным своим друзьям. Влюблённость в неё, которую он пытался отрицать. Конечно, она была Маринетт. Разве он не называл её своей ежедневной Ледибаг? Острое одиночество сжало его грудь. Конечно, она ни в чём не была его. Она ясно дала понять это. Он подавил боль. У него очень хорошо получалось это. Маринетт нуждалась в нём, и он будет здесь для неё. Он будет самым лучшим другом, самым поддерживающим напарником. Он будет тем, кем ей нужно, чтобы он был. Чего он не собирался делать, так это усугублять её проблемы, возобновив свои попытки завоевать её сердце. Он любил её слишком сильно для этого.