***
— Хорошо, сначала у нас квартира с высокими потолками, — говорит Маринетт, проверяя свой телефон. — О, — говорит Адриан, смотря через её плечо на открытый список. — Выглядит прекрасно. Мне нравится открытое пространство. — Я знаю, — говорит она. — Не забудь проверить мебель, пока мы будем осматривать помещение. Квартиры уже с мебелью, и, хотя мы можем купить кое-что, чтобы заполнить их, я бы предпочла не покупать многое. — Правда? — Да, либо мебель, либо трёхлетняя аренда, — она пожимает плечами и не говорит вслух, что знает, что они не будут жить вместе так долго. К тому же он сможет позволить себе лучшее, когда получит свои деньги. — Верно. Так сколько квартир мы посмотрим сегодня? — Семь, — говорит она, сморщив нос. — Сегодня будет загруженный день, но, надеюсь, мы найдем место, которое полюбим, и сможем побыстрее переехать туда. — Чем быстрее, тем лучше, — соглашается он. Маринетт сочувствует ему. Габриэль не выгнал его из дома, но Адриан вообще не видел его три дня с момента помолвки. Она видит, как ссора ранит его, хотя каждый раз, когда она поднимает эту тему, он пожимает плечами и говорит, что это было ожидаемо. Они находятся в менее чем двух кварталах от первой квартиры, когда мужчина тычет им в лицо своим телефоном. — Мы в прямом эфире с улиц Парижа, где я только что столкнулся с Адрианом Агрестом и его невестой, Маринетт Дюпен-Чен ака пижамная девушка. Маринетт, что Вы скажете на слухи, что Адриан изменяет Вам? — Я… Что? — выпаливает она? Потому что просто ЧТО? — Адриан изменяет Вам, — повторяет он. — Прокомментируете? Она смеётся. Кто бы ни придумал эту попытку создать шумиху в СМИ, очевидно, вообще не знает Адриана. — Есть фотографии, — он достаёт второе устройство, показывая очень убедительный фотошоп, где Адриан находится в опасной близости с другой женщиной. — Они были сделаны два дня назад. Возможно, она бы поверила в этом, если бы не знала, что 1) Адриан должен быть полнейшим идиотом, чтобы так облажаться, 2) Адриан никогда не поступил бы так с кем-либо, 3) у неё и Кота Нуара был патруль два дня назад, когда эта фотографии была якобы сделана. К тому же она всё ещё очень тщательно следит за карьерой Адриана, и она со стопроцентной вероятностью поняла, что фотография, которую они использовали — весенняя реклама компании прошлого года. — Ага, это абсолютно точно фейк, — говорит она. — Вы не верите слухам? — спрашивает стример, всё ещё держа телефон. Он кажется разочарованным. — Да ладно, — она закатывает глаза. — Вы правда думаете, что этот парень — этот парень, который даже не ходил на свидании три года, будет ждать до того, как он сделает предложение, чтобы изменить мне? И Вы думали, что я поверю? Ага, конечно. — Ты выставляешь меня таким жалким, — дуется Адриан. — Ты хочешь, чтобы я рассказала о том, что ты самый милый, добрый, честный мужчина, которого я когда-либо встречала? — спрашивает она, крепко прижимаясь к его губам. — Это только начало, — улыбается он напротив её рта. Когда они смотрят друг другу в глаза, Маринетт может увидеть, что он думает о том же, что и она: они получили своё очко. Теперь они могут продолжить свой путь. Она берёт его за руку и тянет за собой, смеясь, когда Адриан слегка ухмыляется парню и салютует, когда его уводят прочь. Маринетт оглядывается через плечо, как раз тогда, когда тело стримера покрывают чёрные и фиолетовые пузыри. — Чёрт. — Хм? — Адриан тоже оборачивается. — О, да ну! Они срывают на бег, чтобы найти место для трансформации.***
Благодаря битве со Смертельным стримером они пропустили свою первую встречу и сразу направились на вторую. — Может быть, мы можем перенести, — с надеждой говорит Адриан, пока они ждут, чтобы их пустили в квартиру, небольшое помещение над рестораном. — Я хочу сказать, что атака была прямо здесь. Они должны понять. — Может быть. Хотя я сомневаюсь, что у нас получится вместить всё это сегодня, — вздыхает она. — Я правда хотела посмотреть её. — Возможно, это место будет настолько удивительным, что всё остальное будет неважно. Она молча кивает. Затем входная дверь открывается, и хозяйка выглядывает из-за неё. — Месье Агрест и мадмуазель Дюпен-Чен? — Можете звать меня Адрианом, — приветствует он, одаривая её очаровательной улыбкой, пока он пожимает её руку. — Следуйте за мной, пожалуйста.***
Они только вышли из здания, когда Маринетт поворачивается к нему. — Ты можешь слегка притормозить, — говорит она. У Адриана крутит живот. Он не думал, что флиртовал больше чем обычно. Из-за него она чувствует себя некомфортно? Он заставлял её чувствовать себя некомфортно всё это время? — Прости. — Никто не заподозрит нас только из-за того, что ты не согласен со мной. Тебе не надо притворяться, что тебе нравится всё, что нравится мне, и что ты ненавидишь всё, что я не люблю, просто для того, чтобы казаться убедительным. Пары не обязаны соглашаться во всём. Я правда хочу знать, что ты думаешь о тех местах, которые мы посетили, а не то, что мне хотелось бы услышать, по-твоему мнению. Он моргает, удивлённо и более чем слегка облегчённо: — Я не делал так! — Тебе понравились фиолетовые акценты? — упрекает она. — Они делали это место ярче. — И окрашенная древесина не имела большого значения? — глумится она. Он пожимает плечами. — Это просто пол. — А ещё тебе очень не понравились наклоненные стены? — она поднимает бровь. — Да! — из-за них у него усиливалась клаустрофобия. — Почему ты так уверена, что я вру тебе? Она вздрагивает. — Прости. Думаю, что мне просто не верилось, что наши мнения так совпадают. Он подавляет желание сказать: Это потому, что мы идеально подходим друг другу, Баг. — Я не обижаюсь. Мы хорошо подходим друг другу, — вместо этого говорит он. — Это облегчит нашу задачу. — Кстати о… — медлит она, — дополнительной комнате. — О, точно. Хорошо, что вспомнила. — Мы не можем использовать это, как вторую спальню. — Мы… Не можем? Она оглядывается и, очевидно радуясь, что их не могут подслушать, говорит: — Если у нас будут раздельные комнаты, то любой, кто придёт, поймёт, что происходит. И мне правда нужно место для шитья. Прости, я знаю, что это будет очень неловко, но… — Всё хорошо, — говорит он. — Это просто комната. — Кровать, — говорит она, краснея и избегая его взгляд. — Паре нужна только одна кровать. — О, — говорит он и чувствует, что его щеки тоже краснеют. — Это… — фантастично, удивительно, одна из моих грёз, — нормально. — Хорошо. Прекрасно. Рада, что мы прояснили это, — говорит она. Её голос слегка напряжён, но он думает, что это просто из-за смущения. Он покажет ей, что он джентльмен, и ей не о чем беспокоиться.***
Они в квартире номер 3 по списку (на самом деле номер 4), когда Адриану кто-то звонит. Он смотрит на экран и его настроение резко падает. Анаис. Он неохотно отвечает. — Адриан, — в качестве приветствия говорит она. — Месье Агрест попросил меня составить ужин на завтрашний вечер. Ты и мадмуазель Дюпен-Чен свободны? Что ж это… Неожиданно. — Отец хочет поужинать со мной и Маринетт? — Как я и сказала. Вы свободны? — Я… Да, — говорит он, стараясь скрыть удивление. — Мы свободны. — По времени как обычно. Ваша встреча подтверждена, — говорит она и прерывает звонок. Он ощущает смесь удивления из-за того, что отец добровольно предложил встретиться с ними, он надеется, что это может означать, что он начинает мириться с этим, и раздражения из-за формального и отстранённого отношения Анаис к происходящему. Он ненавидит, когда с ним обращаются так, словно он — одно из обязательств отца. — О чём говорили? — спрашивает Маринетт. — Отец пригласил нас к себе на ужин завтра вечером. — Как бы помолвочный ужин? — говорит она удивлённо. — Он хочет встретиться семьями? — Анаис не упомянула это. Просто ты и я. — Эм… Хорошо. — Мы разберёмся с этим чуть позже, — говорит он, заметив домовладельца, слоняющегося поблизости и бесстыдно подслушивающего. Одно это могло разрушить это место. Последнее, в чём они нуждались, — любопытный домовладелец, сующий нос в их дела. Для этого у них слишком много секретов. Он натянуто улыбается: — Это то место с новой ванной? Она нежно улыбается ему. — Я знала, что это будет в приоритете у тебя. — Мне нравится хороший душ. — Ванна в данном случае.***
Как только Маринетт заходит в следующую квартиру, она влюбляется. Она светлая, с большими окнами, пропускающими большое количество натурального света. Некоторые стены покрашены в серо-голубой вместо совершенно белого, который кажется обычным. Места немного, но теснота не ощущается. Ощущение места, в котором она может представить свою жизнь. Домовладелец стоит позади, позволяя им осмотреться. — Мне нравится цвет, — говорит Адриан, садясь, чтобы проверить диван. Она проходит мимо него к одному из больших окон и смотрит. Они на последнем этаже и, кажется, что в самом высоком здании в округе. Смотря в окно, это определённо кажется приватным. — Нас очень заботит наша конфиденциальность, — говорит она. — Я уверен, — говорит домовладелец, стоя на своём месте у двери. — В квартиру нельзя заглянуть снаружи. — В списке упоминается балкон? — спрашивает она. — Вход из спальни, — отвечает он, указывая налево. Она и Адриан заходят в спальню. Маринетт быстро осматривается, стараясь не смотреть пристально на кровать. Она знает, что если будет много думать об этом, то покраснеет. Всё нормально. Это просто место для сна. — Здесь многое можно хранить, — предлагает Адриан. Спальня маленькая, но здесь есть кладовка за кроватью, а ещё два высоких шкафа-купе по обе стороны от балконных дверей. Она кивает. — Думаю, это подойдёт для нашей одежды. Когда её быстрый осмотр спальни закончен, она заходит на балкон. Здесь, очевидно, поместится несколько её растений, но это очевидно не сравнится с садом, который у неё сейчас дома. И всё же это позволяет им незаметно уходить и приходить. Точнее, позволит. Следующей они осматривают ванную. Она чистая и яркая, полностью отделана белой плиткой. Душ ограждён стеклянной дверцей. Ванны нет. На туалетном столике места хватает только для мыла и зубных щеток, ничего более. Адриан заходит в душ, как и во всех других квартирах, в которых они побывали. (– Нино сказал, что надо проверить высоту душа. Иногда они слишком низкие, — настоял он на своём в первой квартире, когда она потребовала узнать, что он делает.) Она пытается скрыть румянец на щеках, но сложно не думать об Адриане в душе, когда он буквально в душе. Он выходит из-за стеклянного ограждения и движется, чтобы проверить воду, не обращая внимание на её внутреннюю борьбу. — Кажется, всё работает. — Давай посмотрим кухню, — говорит она, стремясь попасть на нейтральную территорию. Кухня находится с другой стороны от гостиной. Это тесно обустроенное помещение с барной стойкой. Из-за открытой концепции помещения запах готовки будет разноситься по квартире, но это одна из немногих кухонь, которые они видели, в которой есть духовка, что является большим плюсом. Она всегда может прийти обратно в пекарню родителей, чтобы приготовить Тикки печенья с дополнительными суперсилами, но она бы предпочла не делать этого. Прямо за кухней есть небольшая столовая. — Я точно могу использовать это помещение для шитья, — говорит она. — И мы можем поставить письменный стол, чтобы установить компьютер для выполнения домашних заданий. — Мне кажется, это идеально. — Мне нравится эта квартира, — тихо признается она. — Мне тоже. Это моё любимое место из тех, которых мы посмотрели, — говорит Адриан. — Давай попросим арендный договор. — Не хочешь всё обдумать и взвесить? — Не совсем, — говорит он, пожимая плечами. — Ты бы не назначила бы просмотр квартиры, на которую нам не хватает средств, и в любом случае это не такая уж и серьезная долгосрочная проблема. Я не хочу сомневаться и потерять её. — Ты прав, — соглашается она. — Хорошо, давай сделаем это.***
— Мы получили квартиру! — восклицает Маринетт, прыгая от волнения и показывая ему свой телефон. — Правда? — он радостно смеётся. Это правда происходит. — Когда мы можем переехать. — В понедельник! Нам надо начать собираться. Он ловит её взгляд на мгновение. — Давай для начала переживём ужин с моим отцом.***
К удивлению Маринетт, месье Агрест не ждёт, чтобы встретить их у парадного входа, когда они приходят. Со слов Адриана она поняла, что он обычно делал это, когда был разочарован. Ей бы хотелось думать, что это «приглашение» на ужин — знак того, что он приходит в себя и принимает их помолвку, это потребовало бы более высокого мнения об отце Адриана, чем у неё есть. — Месье Агрест сейчас в столовой, — говорит Анаис, поворачиваясь, чтобы указать путь, словно Адриан не прожил здесь всю свою жизнь. Словно это не всё ещё его дом. Маринетт злится, но молчит. Ей нужно оставаться спокойной. Ради Адриана. Рука Адриана крепче сжимает её руку, когда они подходят к столовой. Она сжимает в ответ. Месье Агрест уже сидит во главе стола, когда они заходят. — Как мило с вашей стороны, что вы наконец присоединились ко мне, — говорит он. — Я вижу, что ты всё ещё ценишь моё время так же мало, как и мои наставления. Они максимум опоздали на минуту или две. — Прости, отец, — говорит Адриан, отодвигая стул для Маринетт. Подано первое блюдо — суп из омаров. Маринетт очень осторожна, чтобы не чавкать в удушающей тишине. Она не хочет вызвать у месье Агреста лишних осуждений. Как бы то ни было, она думает, что он просто заставляет их переживать. Она может почувствовать, как напряжён рядом Адриан. Она уверена, что это запланировано. Они уже наполовину съели лосося с овощами на гриле, когда Габриэль наконец нарушает тишину. — Мадмуазель Дюпен-Чен, Вы собираетесь выйти за моего сына. — Пожалуйста, зовите меня Маринетт. Мы ведь станем семьёй, — говорит она и с трудом сдерживается, чтобы не ухмыльнуться, когда она видит, как его челюсти сжимаются. — И да, конечно. Он сделал мне предложение. — Адриан часто делает поспешные решения. Маринетт сражалась бок о бок с Адрианом на протяжении многих лет, чтобы спорить с этим. — Возможно, — говорит она, — но они всегда срабатывали в конце концов. — Хм, — неодобрительно пыхтит месье Агрест. — Мадмуазель Дюпен-Чен, я так понимаю, что Вы начнёте обучаться в ESMOD осенью. Она не упускает то, как он выделяет её фамилию, определённо отказываясь от её предложения обращаться к ней как к семье. И она совершенно уверена, что он узнал о её планах на университет не от Адриана. Она пытается не показывать свой дискомфорт при мысли о том, что месье Агрест исследовал её. Это не совсем неожиданно, даже если это довольно жутко. — Да. — Начинающий модельер. — Верно. — Вы преследовали моего сына годами и теперь наконец поймали его. Как удачно для человека в Вашем положении, что он оказался лицом международного бренда, сыном известного дизайнера и сам по себе известной моделью. — Отец… — Это удачно, — Маринетт перебивает Адриана, натянуто улыбаясь, — потому что Адриан — удивительный человек. Конечно, для меня счастье выйти за него. — Вы можете обнаружить, что преимущества, которые Вы надеялись получить с таким выгодным браком, не воплотятся в реальность. — Единственное преимущество, в котором я заинтересована, — выйти замуж за того, кто будет добр ко мне, будет уважать и поддерживать меня, — говорит она. — Хм, я обнаружил, что готовность Адриана проявлять уважение довольно сильно варьируется и, к сожалению, снижается по мере того, как он всё больше и больше общается с менее… утонченными людьми. Я могу только надеяться, во время вашей помолвки Вы не обнаружите, что и другие его качества ослабевают. Но, конечно, учитывая, насколько вы оба молоды, я уверен длительная помолвка даст вам достаточно времени, чтобы решить для себя, действительно ли вы хотите идти по этому пути. — Мне не нужно время для решения. Я уже точно знаю, какой Адриан на самом деле, и я не волнуюсь, что он поменяется. И это хорошо, ведь мы планируем короткую помолвку. Маринетт не может скрыть победную улыбку, когда лицо Габриэля напрягается из-за этого открытия. — Это решение кажется неосмотрительным, — говорит он после затяжной паузы. — Полагаю, мне следовало ожидать этого, учитывая твоё опрометчивое поведение в последнее время, Адриан. — Знаешь, мы не всегда проводим столько времени с близкими, на сколько мы рассчитывали, отец. Маринетт впечатлена. Это шокирующая манипуляция. Она не знала, что в Адриане есть такое. — Я люблю Маринетт. Я хочу, чтобы у нас было столько совместного времени, сколько возможно. — Ты точно уверен, что тебя мотивирует любовь? — Не понимаю, — говорит Адриан, хмурясь. — У меня только одно предположение, почему молодая пара спешит пожениться, не думая о других своих обязанностях. Маринетт смотрит. Месье Агрест намекает на то, о что ей кажется? — Скажи мне, сын, — холодно говорит месье Агрест, — неужели я подвёл тебя настолько, что ты не предпринял самых элементарных шагов, чтобы защититься от ловушки? — Я не беременна! — вскрикивает Маринетт. — И я не пытаюсь впутывать Адриана во что-либо. Мы собираемся пожениться, потому что мы любим друг друга. — Я сделал всё, что мог, чтобы защитить тебя от тех, кто будет использовать тебя ради твоего имени и влияния, — продолжает месье Агрест, игнорируя её вскрик. — И всё же ты бросаешь свою семью ради махинаций коварной девушки? — Не говори о ней так, — говорит Адриан твердым тихим голосом, которого она раньше никогда не слышала у него. — Я буду говорить так, как захочу, в своём доме. Не тебе диктовать иное. — Я не могу контролировать то, что ты думаешь, хотя мне бы хотелось, чтобы ты был о нас лучшего мнения. Но это не означает, что я хочу слышать, как ты говоришь эти ужасные слова и особенно о Маринетт. Они ничего не сделала, чтобы заслужить это. — Это всё уважение, которое я получил после стольких лет? Мой сын думает, что может говорить своему отцу, как он должен вести себя. — Отец, прошу. Я просто прошу не делать того, что ранит дорогих для меня людей. — Всегда такой чувствительный, — говорит Габриэль, отвращение сочится в его голосе. — Как я могу поверить, что ты достаточно взрослый, чтобы жениться, когда ты просишь, чтобы с тобой нянчилась, как с ребенком? — Это совсем не то, что происходит на самом деле, — говорит Адриан, и она может услышать напряжение в его голосе. — Ты принял решение, ещё даже до того, как мы пришли сюда, и даже не слушаешь. Ты не хочешь, чтобы я был счастлив? Ты не знаешь Маринетт. Ты даже не знаешь меня. Как ты можешь? Мы никогда не видим друг друга. Ты всегда слишком занят для меня! — Так это бунт восстания против моих неудач, как отца. Я не вижу никакой признательности за те жертвы, на которые я пошёл ради этой семьи. Вместо этого я виноват в твоём неудачном выборе. И я уверен, когда этот брак неминуемо распадётся, это также будет моя вина, — стул месье Агреста громко скрипит по твёрдому полу, когда он резко встаёт. — Когда ты вновь заговоришь со мной, ты сделаешь это с уважением, на которое я имею право. И разговор начнётся с искренних извинений передо мной. И с этим он покидает комнату, оставляя своего наполовину съеденного лосося и своего сына. Кажется, что сердце Маринетт кто-то сжал в груди. Несмотря на то, что ужин с её родителями был трудным, но он был трудным только потому, что они заботились о ней. Она никогда не сомневалась, что они любят её и просто хотят всего лучшего для неё. Нечестно, что Адриан, такой добрый и любящий, не получает такую же любовь и поддержку дома. Ну, больше нет. Она собирается быть его домом теперь. Они могут съехаться через буквально два коротких дня, и потом она сможет удостовериться, что Адриан получит всё, чего он заслуживает, — образование, друзей, свободу и безусловную любовь. Он будет счастлив, чёрт побери. Адриан вздыхает. — У меня пропал аппетит, — признаётся он. — Хочешь уйти отсюда? Она встаёт в ответ, поднимает его на ноги и крепко обнимает. — Пойдём, — шепчет она ему в грудь. Каким-то образом, язвительно думает Маринетт, когда они покидают особняк, они сами находят путь, без Анаис в качестве их проводника. Предупреждение об акуме срабатывает на их телефонах до того, как они успевают отключить их. Маринетт вздыхает. Ужин с месье Агрестом был изнурительным. Она не в восторге от перехода от той битвы к этой. — Кажется, наша ночь ещё не закончилась, — вздыхает Адриан.***
— Что ж, это последняя! Большое спасибо за помощь, — говорит Маринетт, ставя картонную коробку, которую она несла, наверх стопки. Большая часть из них из её комнаты. У Адриана в комнате было немного вещей, которые он считал по-настоящему своими. — Без проблем, — говорит Нино, показывая ей поднятый большой палец. — Для этого и нужны друзья, верно? — Возможно, но мы всё равно очень благодарны вам. Это заняло бы у нас вечность без вас. — Эх, не похоже, что у вас много вещей, и твой отец взял на себя тяжёлую работу. Это правда. Несмотря на то, что мама ясно дала понять, что у неё есть опасения насчёт того, как быстро развиваются их отношения, и несмотря на то, что папа разочарован из-за того, что у них недостаточно времени, чтобы устроить для них свадьбу словно из сказки, которую она хочет, её родители уважали их решение и предложили свою помощь. Они даже записаны поручителями этой квартиры. Маринетт слегка волновалась из-за того, как они отреагируют на то, что она скажет, что переезжает, но мама просто улыбнулась и сказала, что считает это отличной идеей для них попробовать жить вместе до свадьбы. Папа собственноручно перенёс её чемодан и швейные принадлежности ранее этим днём, но потом ему нужно было вернуться в пекарню, поэтому он оставил перетаскивание коробок с личными вещами подросткам. — Позвольте пригласить вас на поздний обед, чтобы отблагодарить за всю вашу помощь, — говорит Адриан. — Спасибо, но неа, — отвечает Нино. — Мы уже собираемся уходить. Вы, наверное, хотите начать распаковку и расставить всё по местам. — И окрестить новое место, — добавляет Аля, подмигнув. — Аля! — шипит она, щеки горят. Она не может смотреть на Адриана, чтобы посмотреть смущён ли он так же, как и она. Аля просто смеётся над ней. — Прошу. Вы словно не занимались этим как кролики с тех пор, как вы наконец признались. — Я… Это не… Мы не… Это… — Девочка, ты не должна стыдиться. Я почти уверена, все знают, почему вы двое сразу захотели жить вместе. — Не из-за этого! Мы влюблены, — настаивает Маринетт. Адриан обнимает её за талию и притягивает ближе к себе. — Ну, я имею в виду, переезд немного и из-за этого, верно? — мурчит он голосом, который должен быть незаконным. Лицо Маринетт горит. Теперь Нино и Аля вместе смеются над ней. — Верно, думаю, это намёк на то, чтобы мы ушли. Она поворачивает и пристально смотрит на него, когда дверь закрывается за их друзьями. — Что это было? — О да ладно, — смеётся он, отпуская её и отходя назад. — Это была твоя идея — разыграть бурный роман. Ты великолепна. Я горячая модель-подросток, — он по очереди показывает на каждого из них. — Ты правда думаешь, что есть хоть кто-нибудь, кто не думает, что мы занимаемся сексом? Она вспыхивает, потому что он прав, конечно, он прав. Если бы это было по-настоящему, если бы они были влюблены, помолвлены и жили вместе. конечно, она была бы без ума от него. Но у них это все не по-настоящему. И если бы было иначе, всё равно было бы неловко думать, что другие люди знают. — Время распаковки! — объявляет она, отворачиваясь от него и наугад ища коробку, пока он смеётся над ней. Тикки вылетает из своей сумочки. — Мне нравится это место, — говорит она. — Здесь так светло! — Нормальная квартира. Ты уже распаковал сыр? — спрашивает Плагг, подлетая к своему подопечному. Она всё ещё не смотрит на Адриана, но она чувствует, что он закатил глаза. — Тебе придётся довольствоваться тем, что есть в моей сумке, пока мы не сходим, чтобы купить побольше еды. — Мама отправила с папой упакованный ланч, — говорит она им. — Думаю, мы можем съесть это сейчас, а после заняться распаковкой. Сидя за кухонным столом, они вместе выбирают себе еду из разнообразия фруктов, хлеба, мяса и сыра (с небольшим количеством печенья для Тикки). И просто из-за этого совместного ужина здесь, даже в окружении картонных коробок, почему-то они чувствовали себя как дома.***
Распаковка их вещей занимает несколько часов. Маринетт не должна была удивляться этому с учётом того, как много времени ушло, чтобы для начала собрать всё это, но почему-то она думала, что эта часть будет легче. По крайней мере волнение компенсирует это. Наконец, последнее, что остаётся, это… — Где мы должны хранить это? — спрашивает она, держа шкатулку камней чудес. Она выглядит как безобидная дорожная сумка среди всех её швейных принадлежностей. (И какое же счастье, что они наконец, наконец нашли способ, как изменять внешний вид шкатулки во что-то, что не даст раскрыть её личность за мгновение любому, кто наткнётся на это.) — Ты не хочешь хранить её вместе со своими швейными принадлежностями в столовой? Она морщит нос. — Столовая напротив балкона. Если мы будем в затруднительном положении, и нам понадобится помощь, это сохранит драгоценные секунды. — Так же здесь, очевидно, безопаснее всего, — здраво замечает Тикки. — Она будет спрятана там, где, скорее всего, никто не наткнётся на неё. — Мастер Фу хранил её на виду, — спорит Маринетт. Тикки остаётся при своём мнении. — Это не значит, что это хорошее решение. Тебе надо хранить её там, где она не будет привлекать внимание. Плагг, поддержи меня. — Э, я уверен, всё в порядке, — Плагг лениво тянется в воздухе. — Положи, куда хочешь, и потом пойдём купим ещё сыра! — Плагг! — шипит Тикки. — А ты как думаешь, Адриан? — Я имею в виду, ты же Хранительница. Это твоё решение…– медлит Адриан. Балкон находится рядом со спальней. Они уже использовали все свободное место между своими шкафами. — Квартира не такая уж и большая. Ты правда думаешь, что это имеет значение? Она хмурится, размышляя. — Я думаю, нет. Он смотрит, как она идёт в переделанную под швейную комнату. — Думаю, мы пойдём за покупками завтра, — говорит она, когда возвращается. — Я думала, у нас будет время, чтобы купить продукты, по крайней мере, после того, как мы распакуем вещи, но я устала. — Ты всегда пытаешься сделать за один день очень много. Нормально, если на это у нас вместе уйдёт несколько дней. — Так… Сегодня только Фромаж? * — Я купил тебе камамбера на три дня вперёд. — Ага, он закончился. — Обжора, — беззвучно фыркает Адриан. — Мы закажем ассорти сыра к ужину.***
Они берут еду навынос из ближайшего ресторана, и хотя ужин в ресторане — это заманчивый выбор, ведь не придётся убираться, а они довольно устали… Они не хотят отказываться от свободы, которую им дарит их квартира. Свобода выпустить своих квами, свобода откровенно говорить, свобода не беспокоиться о том, что за ними может кто-то подглядывать. — Думаю, это правда будет очень хорошим раскладом для нас, — говорит Адриан. Они сидят бок о бок за барной стойкой и едят пиццу прямо из коробки. Он любит эту непринуждённость. Больше никаких глупых длинных обеденных столов, заказных блюд или тканевых салфеток. Больше никаких переживай о правильных манерах за столом. И самое важное — кто-то ест с ним. — Ага, — соглашается Маринетт. — Нашим квами больше не придётся всё время прятаться. — Уединение. — У тебя будет доступ к шкатулке камней чудес. — И мы можем есть вместе, — говорит он, показывая на кусок пиццы. — Больше не надо ускользать, чтобы сражаться с акумой. — Больше не надо ускользать из дома, чтобы встретиться с друзьями. Она слегка пинает его по ноге, и даже этот маленький любящий жест наполняет его теплом. — Всё будет прекрасно. Мы будем счастливы здесь. — Я знаю, — соглашается он, толкая её ногу в ответ. — Не думай, что я позволю тебе отделаться так легко, — она отодвигает коробку пиццы в сторону и поворачивается к нему. Она снова пинает его по ноге. — Здесь тебе придётся приложить все свои усилия. Он усмехается, притворно обиженно, и сильнее поворачивается к ней. — Что ты пытаешься сказать? — в этот раз он пинает её по ноге немного сильнее. — Я говорю, — она дважды ударяет его в ответ, — что я ставлю на то, что ты никогда в жизни не мыл посуду. Он делает вид, что размышляет над этим. — Я мыл пробирки. Это считается? — Нет, ботаник. — Почти уверен, что это просто ещё одно слово для описания того, кто очень умён. — Ага. — Собираюсь использовать свой большой мозг, чтобы понять, как мыть посуду. Думаешь, у меня получится понять это? Или, может, мне понадобится какая-нибудь интряпция*? Она стонет из-за каламбура. — Это звучит как: «О, Маринетт, покажи мне, как ты пылесосишь и готовишь ужин!» А затем ты смотришь, пока я делаю всё это. Всё так, я раскусила тебя, Агрест. Он ахает. — Я бы никогда! В этом домашнем хозяйстве у нас равные права. Я собираюсь научиться, как делать всё это. Я сам буду убираться, готовить и стирать. Да ты ведь сможешь сказать, что я горничная.* — Ты ужасен, — она пинает его ногу. — Я научусь мыть ещё и зеркала, — обещает он. — Это работа, которую я действительно могу представить. — Я живу в страхе, что однажды мы столкнемся с акуманизированным уборщиком, — сухо говорит она, но её глаза сверкают. — Как они могут акуманизированы? Я слышал, их бизнес растёт в гору. — Тебе придётся научиться выносить мусор, — дразнит она, вновь ударяя его по ноге. — Можешь начать с этих каламбуров. Он наклоняется к ней. — Это нечестно. Ты сгребаешь всё в одну кучу. Она постукивает его по носу, но не отступает. — Тебе лучше быть чистоплотным, Котёнок. Он сияет. Он любит, когда она подшучивает над ним. — Прости, меня унесло, как бельё с верёвок. — Два каламбура про уборку подряд? Ты катишься вниз. — Прости. Если тебе не нравится, я сдаюсь и поднимаю белое полотенце. — И ты всё равно продолжаешь. — Я прямо сейчас закрою свою варежку. Она приподнимает бровь, и он одаривает её своим самым невинным взглядом. Судя по всему, она не купится на это, и это справедливо. У него всё ещё есть полдюжины каламбуров про уборку и стирку, для которых просто нужен подходящий момент. Но они собираются жить вместе какое-то время, верно? Ему нужно оставить что-то на попозже. Когда он послушно молчит и не пытается снова подшутить над ней, она, кажется, верит ему. — Ты правда хочешь научиться всему этому? — спрашивает она. — Конечно, — говорит он. — Мы напарники, не так ли? Это значит, что мы должны делить поклажу. — Адриан! — смеётся она, хлопая его по руке. — Я пытаюсь быть серьёзной. — Это вырвалось случайно. Я правда хочу научиться готовить, убираться и стирать. — Ты хочешь готовить? — Конечно, — говорит он. — Это навык, которым должен обладать муж, ты так не думаешь? Она застенчиво опускает голову. — Думаю, так и есть. — К тому же, думаю, из меня бы получился хороший муж-домохо… — он замолкает, зевая, и смущённо прикрывает рот. Маринетт тоже зевает. — Сегодня был долгий день, — шепчет она. — Мы, очевидно, должны идти спать. — Мм. — Давай, соня, — говорит он, вставая со стула и ставя её на ноги. — Время готовиться ко сну.***
Маринетт переводит взгляд с кровати на Адриана, а потом обратно на кровать. Эта крохотная двухместная кровать не может быть предназначена для двух человек. Может, для двух людей размером с ребенка? Она вновь смотрит на высокого и совсем не детского размера партнёра и кусает свою губу. Она… Не думала об этом. Почему она не учла размер кровати, прежде чем она решила снять квартиру? — У тебя есть предпочтение в стороне? — спрашивает Адриан. Он выглядит абсолютно безразличным к идее разделить эту маленькую кровать. Конечно, ему всё равно. Он больше не рассматривает её в этом плане. Из-за чего ему чувствовать себя неуютно? Агрх. Это нечестно. — Справа, — отвечает она. Её голос всегда был таким высоким? Она неловко смеётся. — Если только ты не хочешь быть справа? Я могу остаться слева! Я хочу сказать, выбирай всё, что хочешь. Всё в порядке! Почему она никогда не может замолчать? Теперь Адриан выглядит встревоженно. Ей нужно взять себя в руки! — Мне будет удобно на любой стороне, — говорит он, хмурясь. — Послушай, если тебе некомфортно из-за этого, я могу спать на диване. — Нет! — выпаливает она. — Нет, Адриан. Диван выполнен в современном стиле с четкими линиями и даже отдаленно не плюшевый. Он красиво выглядит, и она уверена, что они будут наслаждаться, сидя на нём и смотря фильм или что-либо ещё. Но он не создан для того, чтобы спать на нём. Она вздыхает. — Ты слишком большой, чтобы вместиться. Я имею в виду, ты проснёшься затёкшим. То есть у тебя всё будет ныть! Я хочу сказать, что это не временная ситуация. Всё… Всё хорошо. Я просто не привыкла спать с тобой, — её щеки горят, когда слова доходят до сознания. — Делить кровать, я имела в виду делить кровать! — Хорошо, — он подходит к левой стороне кровати, откидывает её розовое покрывало с цветочным рисунком, забирается внутрь и ложится на спину. Она делает глубокий вдох. Она сделает это! Медленно, осторожно она откидывает покрывало со своей стороны и ложится в постель. Её плечо прижимается к плечу Адриана, их голые локти соприкасаются под одеялом. Кровать слишком мала для чего-либо ещё, и она пытается не думать о том, что она прижата в постели любовью всей её жизни. — О, свет, — Адриан выпрыгивает из кровати и выключает свет. Он забирается обратно, его кожа прижимается к её, и почему-то в темноте это ощущается ещё интимнее. По крайней мере, он не может увидеть румянец, который по её ощущениям обжигает всё её лицо. Она лежит на спине, смотря на потолок, когда её глаза привыкают к темноте, кожа горит в тех местах, где она прижимается к нему. Проходят минуты. Она правда должна уснуть в таких условиях? Он слегка двигается рядом с ней, его нога касается её. Это нелепо. Просто кожа к коже. Но её нога всё равно слегка покалывает, и у Маринетт перехватывает дыхание. — Прости, — шепчет он. — Всё в порядке, — она кусает губу. — У тебя тоже проблемы со сном? — Ага. Просто… Слегка тесно. — Эта кровать точно не предназначена для совместного использования. — Точно нет, — соглашается он. Они опять замолкают. Это не похоже на неё — быть такой неподвижной. Она привыкла метаться и вертеться, чтобы найти идеальную позу для сна, но с Адрианом всё иначе. Её нога дёргается от подавляемого желания пошевелиться. Она неутомимо ёрзает на месте. — Ты в порядке? — Просто… Не привыкла спать на спине. — Ты можешь подвинуться, если нужно. Я не против. Верно. Она может сделать это. Она поворачивается на бок, лицом к нему. Теперь обе её руки прижаты к его руке. Она делает вдох, чтобы успокоиться, и вдыхает его аромат. Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Она быстро переворачивается на другой бок. Из-за этого она прижимается к нему ягодицами. Она дёргается вперёд и падает с кровати. — Маринетт! — Оу. Она почти уверена, что слышит тихий смех из шкафчика над ними, который облюбовали их квами. Она не обращает на это внимание. — Ты в порядке? — спрашивает Адриан, держась за край матраса и смотря вниз, туда, где она растянулась на полу во всей своей унизительной красе. — Эта кровать вообще не предназначена для двоих, — ворчит она. — Мы купим другую. Это ведь нормально, раз мы хотим обновлений, верно? Мы можем заняться этим прямо с утра. Она не утруждает себя, указывая на то, что кровать большего размера ни за что не поместится в комнате. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы я спал на диване? — спрашивает он, взволнованно смотря на неё. — Всё в порядке, — она ведёт себя нелепо, и это не честно по отношению к нему. Они друзья. Она может справиться с этим. Она забирается обратно в кровать, а он поворачивается на бок, чтобы освободить ей место. Или, по крайней мере, пытается. Места не так уж много. — Может, станет легче, если мы… эм. Обнимемся? — Что? — Я просто… Это помогло бы нам вместиться. Возможно? И, эм, это могло бы помочь тебе заснуть. Давление прикосновений могло бы расслабить тебя… Верно? Она неверяще смотрит на него. Какова вероятность, что если она будет прижиматься к Адриану, она сможет расслабиться? Она с трудом справляется даже с крошечными прикосновения к нему. — Просто… Вот так, — говорит он, подвигаясь к ней ближе в этой крошечной кровати. Он заводит одну руку ей за спину и уговаривает её свернуться калачиком в его сторону, положив голову ему на грудь. Другой рукой он обнимает её и крепко, но нежно прижимает к себе. Ох. Это… правда приятно. Типа очень-очень приятно. Она чувствует тепло, безопасность и заботу. Её правая рука сжимает его футболку, а её левая рука в ответ обнимает его. Она утыкается лицом в его грудь и вдыхает его аромат. Даже его запах приносит такое умиротворение, наполняя её лёгкие с каждым вдохом, вместе с его сердцебиение, которое она прекрасно слышит, сначала быстрым, а потом замедляющимся в спокойном, устойчивом ритме… Вопреки всем её ожиданиям она расслабляется в его руках. Когда она погружается в сон, она думает, что может привыкнуть к этому.