***
Адриан просыпается от того, что нога Маринетт на его бедре, её рука на его шее, её волосы на его лице (и во рту). Его плечо кажется влажным (это что слюни?), а спина затекла. Выплевывая её прядь волос и аккуратно убирая её руку с того места, где она перекрывает ему доступ воздуха, он думает, что это не совсем то, как он представлял, что будет делить кровать с любовью всей его жизни. Она поворачивается во сне, плюхаясь на спину, рука, душившая его, сгибается над её головой. Нет ничего изящного или умиротворяющего в том, как она выглядит, её рот открыт, а волосы прилипли к лицу. И всё же… Его сердце трепещет, видя её такой нежной и уязвимой во сне. Он нежно убирает волосы с её лица. И хоть это совсем не похоже на его фантазии. (Те, в которых они просыпаются в объятиях друг друга, дарят утренний поцелуй и то, во что эти поцелуи могут перерасти и… Это не то, о чём должен думать Адриан, когда они вместе в постели.) Но это взаправду и очень мило, он бы не променял это ни на что на свете. И прошедшая ночь… Он пытался не спать так долго, как мог, не желая упустить ни один момент. Маринетт так хорошо уместилась в его объятиях, словно он был создан, чтобы держать её. С тех пор, как пропала его мама, ему стало не хватать физического контакта дома. Его отец не любил показывать физическую привязанность. Ситуация немного улучшилась, когда он начал учиться в коллеже. Он обнимался и стукался кулаками с Нино, после были случайные касания с Ледибаг, когда он был трансформирован. Он был рад, что после раскрытия эти касания перетекли и в дружбу с Маринетт. А затем последние несколько недель… Он, очевидно, наслаждался физическим контактом сильнее, чем должен. Но прошлой ночью… Обниматься с ней в темноте, ощущая вес её головы на своей груди, вдыхать запах её шампуня и ощущать вес её ноги, перекинутой через его во сне, заставляющий его сердце останавливаться? Он уверен, что одно только воспоминание об этом поможет ему противостоять акуме. Адриан пытался бодрствовать, чтобы наблюдать за этим совершенством как можно дольше, но он не настолько силен. До того, как он понял это, звук её ровного дыхания убаюкал его. Он встаёт, и квами вылетают из своего шкафчика, чтобы присоединиться к нему. Он прижимает палец к губам и указывает на Маринетт, объясняя. Тикки хихикает. — Нам необязательно вести себя тихо, — уверяет она его. — Поверь мне, Маринетт спит как убитая. Конечно. Он бросает последний нежный взгляд на неё, спящую в их постели (их постели!), а затем отправляется на поиски завтрака.***
— Что значит, Адриан пропал? — шипит Габриэль, смотря на Анаис, стоявшую перед ним. Она даже не дрогнула. — Сегодня утром его не было в его спальне, а когда я оценила обстановку, обнаружила, что большая часть его одежды и другие личные вещи отсутствуют. — Он съехал? — Кажется, так, сэр. Он сжимает руки в кулаки. Как он посмел? Достаточно плохо, что Адриан ушёл без разрешения, которое он должен был попросить, но проявить насколько мало уважения, что даже не сказать Габриэлю о том, что он уезжает? Немыслимо. Ранее Габриэль просчитался, он может признать это. Его попытки спровоцировать мадмуазель Дюпен-Чен оказались намного более эффективными для того, чтобы спровоцировать его сына, а не цель. Это было… Неожиданно. Габриэль не смог эффективно справиться с чрезмерной эмоциональностью Адриана, но как он мог остаться и позволить своему сыну разговаривать с ним таким образом? Такое неуважительное поведение просто недопустимо! Это всё вина мадмуазель Дюпен-Чен. Она обманула Адриана, испортила его и заставила забыть, чем он должен быть через. Более того, он не только в очередной раз не смог акуманизировать мадмуазель Дюпен-Чен, но ещё с переездом Адриана он потерял один из своих главных рычагов управления. Он недооценил её. Ему нужен новый план, чтобы сломать её связь с Адрианом, чтобы сломать её. А пока он должен убедиться, что его безрассудный сын не поставит под угрозу интересы их семьи. — Анаис, узнай, где мой сын, и приступай к плану на случай непредвиденных обстоятельств брака. — Хорошо, сэр.***
Маринетт медленно просыпается, её сон вновь и вновь пытается утянуть её обратно, сбивая с толку, что реально, а что нет, пока она наконец не открывает глаза. Она трёт лицо, морщит нос от ощущения высохшей слюны на подбородке. Ужасно. Она надеется, что Адриан не увидел это. Адриан! Она резко садится, но в кровати она одна. Яркий солнечный свет проникает через стеклянные двери, ведущие на балкон. Через дверь в спальню можно различить приглушённый шум, исходящий из другой части квартиры. Она вертится, ища свой телефон на прикроватной тумбочке. Уже больше десяти. Неудивительно. Она медленно выдыхает. Она сделала это. Она переживала свою первую ночь с Адрианом. Она может сделать это. Она встаёт с постели и идёт по квартире, обнаруживая Адриана, лежавшего на диване, а над его головой летают квами. Увидев её, он перестаёт говорить о чём-то и ухмыляется. — О, доброе утро, соня, — растягивая слова, говорит он. — Кофе, — ворчит она. — У нас его нет. — Маринетт не очень хорошо по утрам, — театрально шепчет Тикки. — Я знаю, — усмехается он. Она дуется. — Пойдём выпьем кофе. — Ты точно уверена, что не хочешь для начала переодеться, пижамная девушка? — невинно спрашивает он. — Ещё слишком рано, — стонет она, разворачиваясь и направляясь переодеться, пока Адриан, Плагг и Тикки смеются над ней.***
— Ты правда не против, если я повешу это здесь для всеобщего обозрения? — спрашивает Адриан, держа большой плакат, который он купил, когда они ранее ходили за покупками. На плакате изображён кот в фартуке, который работает с тестом, и написано: KITTZY BISCUITS. WE KNEAD EM. YOU NEED EM. Кот, каламбуры и отсылка к чему-то, что нравится Маринетт? У него должно было быть это. — Конечно, — отвечает Маринетт. — Это и твоя квартира тоже. Думаю, это будет хорошо смотреться, если мы повесим плакат посередине, а по сторонам ещё добавим несколько фотографий с друзьями. Адриану раньше никогда не разрешалось украшать собственное пространство. Он уверен, что декораторы интерьера отца раскритиковали бы это, но он безумно рад, что теперь может выбирать, чтобы его окружали те вещи, которые ему нравятся. — Как жаль, что у нас нет фотографий вас двоих, — говорит Адриан, когда Тикки передаёт ему кусочек скотча. — Может, Маринетт смогла бы нарисовать вас разочек? — Плохая идея, с учётом того, что очень много ваших друзей использовали камни чудес и с лёгкостью опознают квами. Он морщится. — Я забыл об этом. Раздается стук в дверь. — Это мой сыр? Они потратили достаточно много времени, — жалуется Плагг с дивана. — Прошло уже несколько часов. Я чахну. Больше никакого бри. Больше никакого грюйера. Больше никакого, — он задыхается, — камамбера. Адриан закатывает глаза от театральности Плагга. — Мы только что обновили информацию о заказе, — говорит он, направляясь к двери, пока Плагг скрывается из виду. Он оглядывается по сторонам, но Тикки уже спряталась. Он открывает дверь и вместо ожидаемого доставщика видит Анаис, стоящую с незнакомой женщиной. Незнакомка одета в костюм, а в руках держит большую черную кожаную сумку. От неё исходит та же деловая атмосфера, которая ассоциируется у него с работниками Gabriel. — Привет? — говорит он, не в силах скрыть удивление в голосе. — Мы можем войти? Адриан не сильно этого хочет, но всё равно отступает в сторону, пропуская их. Анаис оглядывает гостиную с явным отвращением. — В этой… квартире… есть стол? Нам нужно кое-что обсудить. — В столовой, — предлагает он. — Значит, пойдём туда. — Маринетт? — спрашивает он, поворачиваясь к ней. — Мадмуазель Дюпен-Чен не обязательно присоединяться к нам. Адриан останавливается и скрещивается руки на груди. — Всё, что вы хотите мне сказать, можно обсудить с Маринетт. Анаис поджимает губы, но прежде, чем она успевает отчитать его, как ожидал Адриан, незнакомка вмешивается в их разговор. — Я не против того, чтобы к нам присоединялась мадмуазель Дюпен-Чен, если этого хочет месье Агрест. Но обеим сторонам должно быть понятно, что меня наняли, чтобы представлять интересы только месье Агреста. Мадмуазель Дюпен-Чен, вам следует нанять личного адвоката для независимой юридической помощи. Адриан и Маринетт обмениваются удивлёнными взглядами. — Что? — спрашивает Маринетт. — Мадам Роке — адвокат Леблан Вопель, — говорит Анаис. Адриан смутно узнаёт название фирмы. — Если вы двое собираетесь пожениться, необходимо будет соблюдать определенные юридические формальности. Адриан не уверен, что ему нравится, к чему всё это идёт, но покорно ведёт их в столовую. Неловкость усиливается, когда им с Маринетт приходится передвинуть швейную машинку, затем отодвинуть стол от стены, к которой он был придвинут, и расставить вокруг него стулья. Адриан просто рад, что стол, который они купили, доставлен, и с ним не нужно возиться. Когда они все сели, мадам Роке начинает: — Как я сказала, отец месье Агреста обратился в мою фирму, чтобы представлять его интересы в связи с вашим предстоящим бракосочетанием. Поздравляю вас двоих. — Можете звать меня Адрианом, — когда его зовут месье Агрест, ему кажется, что они говорят о его отце. Мадам Роке кивает в знак согласия. — Я специализируюсь на ведении громких браков, которые связаны со значительными активами. Я взяла на себя смелость подготовить стандартные документы, которые скорее всего понадобятся в вашей ситуации: брачный контракт, конечно, но также соглашение о конфиденциальности и неразглашении. Он смотрит на Маринетт, пытаясь понять, что она чувствует по этому поводу. Он может сказать, что она напряжена, но в этом нет ничего удивительного. Он тоже напряжён из-за того, что их не предупредили. — Честно говоря, я думаю, что брачный контракт — это хорошая идея, — говорит Маринетт, а он хмурится. Он думал, они решили этот вопрос. — Какие у него условия? — Давайте пройдём по нему вместе, — мадам Роке достаёт из своей сумки несколько документов и раздаёт копии каждому из них. Они вместе с ней проходятся по брачному контракту. Всё начинается довольно просто, но чем дальше, тем отчётливее видно, что его отец приложил руку к этому. Есть пункт о разделении собственности, гласящий, что всё, чем они владели до брака, должно быть разделено. Это бы не сильно волновало его, если бы не следующий пункт, указывающий, что всё, приобретенное в браке, также должно разделяться. Далее есть пункт, ограничивающий их права на наследование, полностью исключающий их из завещаний друг друга, если один из них умрет до того, как у них появятся дети. Кажется, его отец поручил мадам Роке составить документ, который сделал бы их брак как можно меньше похожим на брак. — Мадмуазель Дюпен-Чен не должна принимать фамилию Агрест в качестве её фамилии по мужу или каким-либо другим образом, — объясняет мадам Роке, указывая на соответствующий пункт. — Извините? — выпалил Адриан. — Не важно. Я не собираюсь менять фамилию, — говорит Маринетт. — Не в этом дело, — говорит он, глядя через стол на Анаис. Поскольку его отца здесь нет, его доверенному лицу придётся объясняться. — Фамилия Агрест имеет большое влияние, особенно в мире моды. Это разумное ограничение во избежание путаницы между брендами, поскольку у мадмуазель Дюпен-Чен большие амбиции, — нейтральным тоном отвечает Анаис. — Может, тогда мне стоит взять её фамилию, — огрызается он. — Против этого ничего не написано, верно? — Адриан, — нежно говорит Маринетт, но он продолжает пристально смотреть через стол. — Нет, — говорит мадам Роке, выглядя встревоженно. — Мы не рассматривали такой исход, — она замолкает, оглядывая сидящих за столом. — Ваш отец нанял нас для подготовки документов, но брачный контракт — это контракт между мужем и женой. Ваш отец не участвует в соглашении. В моей работе родители часто прибегают к нашим услугам для своих взрослых детей в подобных ситуациях, но моя роль — представлять ваши интересы, Адриан. — Я не заинтересован в таком браке. — Адриан, всё хорошо, — говорит Маринетт. Он хмурится, глядя на неё. Он знает, что их брак не будет настоящим, но даже рассмотрение такого контракта кажется неуважением. Даже если она не думает, что имеет право на его деньги, он намерен компенсировать ей все хлопоты, которые она берёт на себя ради него. И вообще, для чего им дорогие адвокаты и длительные брачные контракты? Даже если в итоге им придётся развестись, он доверяет ей. К тому же, даже если бы она гналась за его состоянием, из траста он получит больше, чем ему когда-либо понадобится, даже если они поделят деньги пополам. — Вижу, что вам двоим надо всё обсудить. Почему бы мне не оставить контракты вам на рассмотрение — вот моя визитка — а вы бы связались со мной, когда будете готовы? — предлагает мадам Роке. — Было бы здорово, спасибо, — говорит Маринетт. Анаис хмурится. — Месье Агрест будет недоволен, Адриан. — Он всегда недоволен.***
Когда гостьи уходят, и квартира вновь только в их распоряжении, Адриан поворачивается к Маринетт. — Хорошо, это было ужасно, но благодаря ситуации с фамилиями у меня появилась идея. Она устало садится на диван. — Ты же не можешь серьёзно взять мою фамилию. — Хм? О, — он смущённо пожимает плечами. — Я был мелочным, надеясь, что Анаис передаст это отцу. Прости, если тебе было неудобно. Нет, ситуация с фамилиями заставила меня подумать о другом. Свадьба! Готов поспорить, что у неё будет какое-то освещение в прессе, и все фотографии, которыми мы поделимся, распространятся. Это прекрасная возможность продемонстрировать твои дизайны! Я имею в виду, если хочешь. Она хмурится. — Ты хочешь, чтобы я воспользовалась твоей славой? — Я хочу, чтобы ты извлекла выгоду из ситуации, — говорит он, садясь рядом с ней. — Если весь мир увидит тебя, разве не лучше, чтобы ты была в чём-то, что ты сделала сама? В чём-то он прав, но в том, в чём её обвинил месье Агрест, есть кое-что, что ей не нравится. Словно всё, что её волнует, — преимущества Адриана, а не то, какой он замечательный человек. — Я думаю, это чудесная идея! — говорит Тикки, уткнувшись носом ей в щеку. Маринетт прижимает её ещё сильнее, благодарная за поддержку. — Твои дизайны прекрасные, Маринетт. — Я не знаю… — Я, например, был бы очень рад пожениться в чём-то из оригинальной коллекции Маринетт Дюпен-Чен, — он игриво наклоняется к её плечу. — Хэй, ну давай же. Ты же знаешь, что помогаешь мне. Ты не должна чувствовать вину, если ты тоже искупаешься в лучах славы. — Все, очевидно, ожидают, что вы поженитесь в одежде бренда Gabriel, — ухмыляясь, говорит Плагг. — Разве ты не хочешь утереть ему нос? Что ж, когда он говорит об этом так. Её губы сами по себе растянулись в ухмылке. — Хорошо, — говорит она. — Два свадебных наряда, скоро будут.***
Адриан и Маринетт должны встретиться с Алей и Нино в Cinéaqua для двойного свидания. Они договорились встретиться в момент открытия, поскольку здесь бывает много туристов, но им уже скоро надо выходить, а Маринетт всё ещё не проснулась. — Я должен разбудить её, верно? Тикки улыбается. — Я знаю, какой она бывает по утрам. Не волнуйся, у меня большой опыт в том, как вытащить Маринетт из постели. — Понял, — говорит он, вставая с дивана и направляясь к спальне. Если она поторопится, то они не должны опоздать. — Хэй, Бага… — начинает Адриан певучим голосом, толкая дверь спальни и резко замолкая, при виде того, что происходит перед ним. Кожа. Слишком много кожи. Забудьте о его лице, всё его тело горит. — Ааа! — вскрикивает Маринетт, беспорядочно размахивая руками, румянец растекается от её щек к груди, скрываясь за розовым в горошек бр… Это выводит его из оцепенения, и он резко поворачивается, закрыв глаза. — Прости, я должен был постучать, — кричит он, выбегая из комнаты. — Ты должен был постучать! — выкрикивает она ему вслед. Он захлопывает дверь за собой и прислоняется к ней. Всё его тело кажется горячим и скованным, образ Маринетт в нижнем белье врезался в его память. Плагг громко смеётся над ним. — Вот это, я понимаю, развлечение. — Я должен был постучать, — шепчет он.***
Они едут в метро в полной тишине. Когда они выходят у Трокадеро, они всё ещё с трудом могут смотреть друг на друга. Маринетт знает, что ей нужно успокоиться и забыть об этом. Они теперь живут вместе. Такие ситуации могут происходить. Он даже толком ничего не увидел! Это не то, если бы она была совсем голой. Но… Это Адриан. Когда они пересекают сады по направлению ко входу в аквариум, где, как ей кажется, их ждут Аля и Нино, она бросает взгляд на Адриана. Он вновь улыбается одной из своей фальшивых улыбок, и для неё очевидно, что он волнуется. Она вздыхает. Они не могут встретиться с друзьями, пока между ними напряжение. Особенно с Алей супер-журналистки-которая-любит-лезть-в-их-дела-которая-любит-лезть-в-их-дела-любит-лезть-в-их-дела-лезть-в-их-дела-их-дела Сезер. — Я не злюсь на тебя, — говорит она. — Прости, — выпаливает он. — Я думал, ты спишь. Я не хотел… — Я знаю, что ты не хотел. Я просто смущена. — Тебе нечего стыдиться, — настаивает на своём Адриан. — Это мне неловко. Именно я вторгся в твое личное пространство. — Это всего лишь несчастный случай. Просто… Может, просто будешь стучать? Он охотно кивает. — Да, конечно, — соглашается он. Он мнется на месте, потирая затылок. — Теперь у нас всё в порядке? — Да, — говорит она за пару мгновений до такого, как они подходят к Але и Нино. Ей нужно держать себя в руках. Не надо, чтобы их друзья беспокоились или хуже этого — заподозрили что-то. Едва они закончили с приветствием, когда Аля слегка дразняще спросила: — Ну каково жить вместе? — Прекрасно! — говорит Маринетт, когда они спускаются по лестнице в океанариум. — Квартира прекрасна, жить вместе прекрасно, Адриан прекрасен! Всё просто… Правда прекрасно! Прекрасно справилась. Аля приподнимает бровь. — Ты тоже считаешь это прекрасным? Адриан хихикает. — Это небольшая корректировка , — легко отвечает он, когда они встают в очередь за билетами. — Мы вдвоем всё ещё дети, так что я думаю, мы должны привыкнуть жить вместе. Но да, это прекрасно, что мы можем проводить так много времени вместе, — он берёт её за руку и подмигивает, прежде чем вновь посмотреть на друзей, продолжая коварным голосом: — Может вам двоим тоже стоить подумать над этим? Аля фыркает. — Не все могут позволить арендовать любую квартиру в Париже. — Может быть, — одновременно с ней отвечает Нино. — Может быть? — переспрашивает Аля. — Ну, то есть, я не хочу торопиться, как эти двое, но когда-нибудь позже? Я подумал… — Нино умолкает. Аля лучезарно улыбается ему, а Маринетт восхищается умением Адриана ловко сменять тему разговора. Они подходят к кассе, покупают билеты и заходят внутрь. Они ходили по океанариуму, переходя от одного аквариума, полного рыб всевозможных ярких цветов, а ещё и других морских обитателей, к другим. Они заворачивают за угол, чтобы перейти к следующей выставке, и Маринетт встречается лицом к лицу сама с собой. Ну, с Ледибаг. Перед ними большой плакат старой команды: она и Кот Нуар, но ещё и Рена Руж, Карапас и Квин Би. — Эти медузы такие классные! Представь, что ты в воде и… — Аля резко замолкает, стоя рядом с ней, когда она видит это. Несколько секунд никто из них ничего не говорит. Иногда ей всё ещё грустно от того, что она не может позвать других героев присоединиться. Определённо были сражения, когда они могли пригодиться. Было тяжело, но она знает, что это было верное решение. Даже если оно разочаровало её друзей. — Рена Руж и Карапас были очень круты, — говорит она, чтобы заполнить напряжённую тишину. — Да, они были классными, не так ли? — улыбается Аля. — К тому же Карапас был довольно милым. Маринетт и Адриан обмениваются понимающими улыбками, когда Нино застенчиво опускает голову. — Лично я думаю… Эй! — вскрикивает она, когда кто-то врезается в неё сзади. Она падает лицом на грудь Адриана, и его руки подхватывают её. Женщина, которая врезалась в неё, не останавливается, не извиняется и даже не оглядывается назад, продолжая убегать в том направлении, откуда Маринетт только пришла. Волосы на затылке Маринетт встают дыбом. Она поворачивается в ту сторону, откуда пришла женщина, и да, ещё больше людей бежит оттуда. Она слишком долго занимается этим, чтобы понять, что это значит. Она чувствует, как напрягаются руки Адриана в том месте, где он всё ещё держит её за талию. Он тоже занимается этим достаточно долго, чтобы понять происходящее. — Нам нужно убираться отсюда, — говорит он. — Здесь происходит что-то подозрыбное. — Серьёзно? — стонет она, но он прав, что нападение странное. Никто не кричит. На самом деле все люди бегут в полной тишине. Очередная акума, которая крадёт голоса? К сожалению, Аля не только так же быстро распознает атаку акумы, но ещё её реакция всегда заключается в том, чтобы бежать навстречу акуме, а не спрятаться в безопасном месте, как нормальный, разумный человек. — Аля! — зовёт она, но Аля уже скрылась за следующим поворотом коридора, прихватив с собой Нино. В такие моменты ей правда хочется, чтобы она имела возможность оставить своим друзьям камни чудес. По крайней мере тогда бы у них была хоть какая-то защита. (И если быть честной, бывали случаи, когда они правда могли бы использовать их помощь.) Адриан хватает её за руку, когда они разворачиваются и бегут в противоположном направлении. Минуту назад они проходили около небольшой театральной комнаты. Наверняка, сейчас там пусто, и это будет идеальным местом для трансформации. — Мне кажется, — говорит он, пока они бегут, — или в последнее время происходит ужасно много нападений именно там, где мы находимся? — Ты тоже это заметил? — она надеялась, что просто видела совпадения там, где их не было. — Думаешь, он раскрыл нас? –… Надеюсь, нет. — Поговорите об этом позже, прямо сейчас вы должны трансформироваться! — предостерегает Тикки. Но эта мысль не отпускает её и во время битвы, и часами позже, когда они победили, когда они всё восстановили, когда они продолжили, а затем завершили двойное свидание, она полностью сосредоточена на одной мысли. Бражник нацелился на них. И она не уверена как и почему.***
Прошло уже больше недели с тех пор, как Маринетт переехала, и Сабин ничего не слышала от неё, кроме пары сообщений (которые, заметьте, были ответом на сообщения Сабин). Она понимает, что они, очевидно, всё ещё взволнованы происходящим и наслаждаются медовым месяцем, но всё же. Она мать, она волнуется. Её беспокоит не только отсутствие общения, а вся ситуация в целом. Маринетт склонна к долгим размышлениям, если что-то случается. Для неё так перескакивать с дружбы на романтические отношения, а затем так поспешно обручиться и хотеть пожениться… Ну это очень на неё не похоже. Она знает, что её дочь склонна витать в романтических фантазиях, но она не ожидала, что Маринетт так отреагирует. Конечно, любовь может изменить человека. И всё же нет ничего плохо, чтобы удостовериться. Как только она подходит к двери многоквартирного дома, как из подъезда выходит другой человек. Он видит её, маленькую, неброскую и с полностью занятыми руками, и доброжелательно придерживает для неё дверь. Что ж, это не очень хорошо для безопасности. Она поговорит с ними о дополнительном замке, просто на всякий случай. Адриан открывает дверь, когда она постучалась. Он явно удивлён, прежде чем приветливо улыбнуться и жестом пригласить её внутрь. — Здравствуй, дорогой, — говорит она. — Теперь, когда вы с Маринетт немного обустроились, я подумала, что вам бы не помешал небольшой подарок на новоселье, — она слегка приподнимает сумку. — О, позвольте мне, — говорит он и забирает у неё сумку. — Мы должны отнести это на кухню. Кое-что надо положить в холодильник. Она осматривает квартиру, пока они идут. Она впервые здесь, ей пришлось остаться в пекарне в день переезда. Ей приятно видеть, что это хорошее место и что они поддерживают относительный порядок. — Почему бы мне не распаковать это, пока ты позовешь Маринетт? — Ох, эм, Маринетт сейчас с Алей и девочками в бассейне, — говорит он, потирая затылок. — Простите, я могу написать ей. Она, наверное, забыла, что вы должны были прийти. — О, нет, дорогой. Это моя вина. Я должна была предупредить её, но сегодня дела шли медленно, поэтому когда мне предоставился шанс уйти, я воспользовалась им! — ярко улыбается она. — Всё в порядке, у нас будет шанс узнать друг друга получше. Несмотря на то, что Адриан годами был другом её дочери, она не очень хорошо его знала. Не настолько близко, насколько бы ей хотелось, теперь, когда он стал членом её семьи. Она, конечно, знает, что Маринетт серьёзно была увлечена им в коллеже. Сложно было бы не заметить, что все стены в её комнате были в его фотографиях, хоть в один момент это прекратилось. И, конечно, она не упустила то, как они смотрели друг на друга, когда они думали, что больше никто не смотрит. Но не было похоже, что из этого что-то выйдет. Она заметила, что он был вежлив и хорошо умел вести диалоги, но кроме этого… Она не обратила достаточно внимания и не приложила усилий, чтобы узнать его лучше. Теперь она жалела об этом. Ну, она не может изменить прошлое, но она может совершить лучшие решения в будущем. Она поворачивается к нему, когда они убрали последние продукты из тех, что она принесла. — Ты не пошел в бассейн вместе с Маринетт? Видя его недоуменный взгляд, она уточняет: — Разве вы уже не на той стадии, когда пары всё делают вместе? — О, эм, нет? Или да? Или… То есть, она сказала, что это девчачий день, и она не позвала меня, поэтому я даже не думал… Я должен был пойти? Пары правда обязаны всё делать вместе? Он так взволнован. Её сердце смягчается. — Нет, конечно, нет, — ласково отвечает она. — На самом деле для пары очень полезно сохранять независимость и отношения с другими людьми. Честно говоря, это была одна из причин, почему она волновалась. Она переживала, что это был тревожный сигнал, что Маринетт может оказаться изолирована от своей семьи и друзей. — Думаю, вы разбираетесь в этом, — улыбаясь, говорит он. — Уверен, вы с месье Дюпеном уже давно женаты. Она кивает. — Двадцать два года. Мы были вместе примерно пять лет до того, как поженились. — Знаю, мы встречались не так долго, но… — Я пришла сюда не для того, чтобы читать лекции о том, что ваши отношения развиваются слишком быстро, — быстро перебивает она. — Вы не собираетесь уговорить нас подождать? — с сомнением спрашивает он. — Разве это сработало бы, даже если бы я попыталась? — с любопытством спрашивает она. Он качает головой, и она продолжает: — Я уже всё сказала, вы оба взрослые люди. Я верю, что каждый из вас примет лучшее решение. — Правда? По собственному опыту она уже знает, что приставать к человеку по поводу чего-либо — не лучший способ переубедить. — Правда. Я рада поговорить с тобой о браке и отношениях, если ты хочешь, но я здесь не для этого. Я просто хотела немного провести время с вами обоими. — Маринетт должна скоро вернуться. Когда вдруг у неё появляется идея, она улыбается. — Как ты разбираешься в готовке, Адриан? — Маринетт научила готовить меня простые блюда, например, яичницу и пасту, но я всё ещё новичок в этом, — признаётся он. Она помнила, что Адриан потерял свою маму несколько лет назад. Кажется, что до недавних пор в его жизни не было никого, кто мог бы научить его этим жизненным навыкам. — Ты хочешь научиться готовить мапо тофу? Я принесла ингредиенты. Это любимое блюдо Маринетт. Его лицо светлеет. — Очень хочу. — Надеюсь, ты не против острой пищи, — предупреждает она. — Дома мы ели не особо много острой еды, — признаётся он. — Мне определённо нравятся более сдержанные блюда, но мне понравились некоторые острые из тех, что я пробовал. Маринетт нравится острое? Я всегда думал, что она сладкоежка. — Мм, — подтверждает Сабин. — Она не переносит так много острых специй, как мы добавляем по традициям, но ей определённо нравится. Это, наверняка, моя вина. Тебе нужно привыкнуть, а я делаю это недостаточно. Он мягко улыбается. — Расскажите больше? — Ты хочешь услышать больше историй о взрослении Маринетт? — Я хочу знать всё о ней, — говорит он, искренность и нежность в его глазах говорят всё сами за себя. — Ты действительно любишь её. — Да. Сабин верит ему. Она улыбается ему. — Тогда у нас с тобой всё будет в порядке.***
Когда Маринетт возвращается в квартиру, её сразу встречает запах специй, аппетитный аромат блюда, которое готовит её мама, и вид Адриана и мамы, работающих бок о боку плиты. Они явно хорошо проводят время, смеясь и синхронно работая. Мама указывает на ингредиенты и бормочет рецепт, а Адриан добавляет их в кастрюлю и продолжает перемешивать. Её сердце радостно сжимается в груди. — Хэй, — говорит она достаточно громко, чтобы её услышали сквозь вентилятор. — Что здесь происходит? — Твоя мама учит меня готовить мапо тофу. — Пахнет удивительно, — говорит Маринетт. — Этво плавда вкувно, — говорит она с полным ртом вкуснятины, от которой немеет язык. Она сглатывает. — Можно было бы немного больше специй, но в остальном он такой же, как у мамы! Адриан смущенно кивает. — Твоя терпимость к специям больше моей. — Нам придётся поработать над этим, — она дразняще поглаживает его по щеке. — Я с нетерпением жду этого. — Я научу тебя готовить отвар, чтобы ты мог приготовить его для Маринетт, если она заболеет, — говорит мама. Он ярко улыбается. — Буду рад. Спасибо, Сабин! Он выглядит таким счастливым. В знак благодарности она целует маму в щеку, протягивая руку к шкафу. — Я накрою на стол.***
— Похоже, ты нервничаешь, Баг, — говорит Адриан, проскальзывая в небольшое пространство рядом с Маринетт на диване. Она лежит, свесив ноги. Он осторожно поднимает её голову, чтобы не прижать её волосы (и чтобы освободить немного больше места для себя), и она кладёт голову ему на бедро. Она вздыхает и кладет телефон. — Я думаю, что Бражник нацелился на нас. — Ты всё ещё думаешь об этом? Она кивает, трётся головой о его ногу, из-за чего её волосы лежат в беспорядке. — Я правда волнуюсь. Он проводит рукой по её волосам, снова приглаживая их, и, как он надеялся, утешает её. — Это могло быть просто совпадением. Помнишь коллеж? Почти все наши одноклассники в какой-то момент были акуманизированы, но из этого ничего не вышло. — Может быть… — не кажется, что она поверила. — Он не мог узнать наши личности. Тогда бы он атаковал агрессивнее. Она разочарованно выдыхает, отчего её челка ненадолго взлетает. Почему она такая очаровательная? — У меня просто очень плохое предчувствие по этому поводу. — Что бы ни случилось, мы справимся вместе. — Я знаю, — говорит она, потирая лицо. — Я просто ненавижу не знать, что он задумал! Он ничего не говорит, просто гладит её волосы снова и снова, как ей нравится, как он знает, что успокаивает её. Спустя ещё минуту она говорит: — Пока мы говорим о волнующих темах, давай разберёмся со свадьбой. — Хорошо, — легко соглашается Адриан. — Я знаю, что мы уже немного говорили о том, что она будет скромной, но насколько? — Ну, а кого ты хочешь пригласить? Она прикусила губу, и он снова начал перебирать её волосы. — Я не знаю. Мне кажется неправильным доставлять близким лишние хлопоты из-за ненастоящей свадьбы, но в то же время я не хочу, чтобы кто-то обиделся. Я имею в виду, что у меня много родственников в Китае, но я не могу просить их ехать так далеко! — Чем скромнее она будет, тем меньше людей примет это на свой счет. — Мой дедушка местный, поэтому я думаю, что я должна пригласить его, а это значит, я должна пригласить и мою бабушку, но она снова путешествует, поэтому она, вероятно, не приедет. Но что, если она всё-таки придёт? — Она всегда путешествует, верно? Так что дальние путешествия не станут для нее проблемой. — Наверное, — она шумно выдыхает. — Что насчёт твоей семьи? — Я, конечно, приглашу отца, но не знаю, придет ли он, — при этой мысли сердце болезненно сжимается, но он отталкивает её. Он не несет ответственности за то, что чувствует отец. — Кроме него есть только тётя Амили и Феликс, — Адриан смеётся, когда Маринетт морщит нос. — Моя тетя — сестра моей мамы, поэтому я хотел бы её пригласить, но я не собираюсь заставлять тебя общаться с тем, кто пытался навязать тебе себя. Он был готов простить Феликсу его ужасное поведение в тот день, пока не узнал, что он пытался силой поцеловать его Леди, притворяясь Адрианом. Он рад, что, хотя Адриан и Маринетт тогда не были близки, она всё же знала его достаточно хорошо, чтобы понимать, что он никогда этого не сделает. Однако всё это не оправдывает Феликса. — Я могла бы отпустить это, если бы он не притворился тобой снова в прошлый раз, когда приезжал в гости, — говорит она, хмурясь. — Хорошо, что ты меня так прекрасно знаешь. — Как думаешь, твоя тетя приедет без Феликса? — Я не знаю. Мы не совсем близки. Он мог жениться без единого члена семьи. Это… отстой. — Ну, поскольку мы не приглашаем много родственников, мы, очевидно, не хотим переусердствовать, приглашая друзей, иначе это обязательно вызовет драму. — Надо пригласить Нино и Алю! — восклицает он. Он может справиться с отсутствием своей семьи, но не с отсутствием своих лучших друзей. — Конечно. Я просто не знаю, сколько ещё друзей мы хотим пригласить… Он пожимает плечами. — Ну, есть Кагами, но она сейчас в Японии со своей матерью, и, как ты сказала, для этого сложно просить кого-нибудь поехать. — К тому же она твоя бывшая девушка. Это может быть немного странно. Это заставляет его сесть прямо и взволноваться. В процессе он толкает голову Маринетт, она садится и поворачивается к нему лицом. — Что? Тебе не кажется странным приглашать бывшую девушку на свадьбу? — Но мы всё ещё друзья, — настаивает он. — Я имею в виду, что однажды я стану твоим бывшим мужем. Значит ли это, что меня исключат из списка гостей, когда ты выйдешь замуж по-настоящему? — Я даже не могу представить это прямо сейчас, — говорит она. — Кто вообще знает, когда это будет или что произойдет до тех пор? Это ранит. Ему не нравится идея смотреть, как она выходит замуж за кого-то в один прекрасный день, но идея быть исключенным из части её жизни ещё хуже. — Что ж, тебе лучше пригласить меня. — Итак, вернемся к списку гостей, — продолжает Маринетт, как будто он ничего не сказал. – Может, мы сможем пригласить… — Маринетт, я серьезно, — прерывает он в отчаянии. — Ты мой лучший друг. Я не хочу, чтобы потом всё стало странно. Она ничего не говорит, и его паника усиливается. Он может справиться с тем, что она не любит его. Он не может справиться с потерей её дружбы. — Я облажался, когда попросил тебя сделать это? Есть что-то грустное в том, как она смотрит на него, прежде чем покачать головой. — Конечно, нет, — клянётся она. — Это просто немного странно. Думаю, услышав «бывший муж», я немного испугалась. — Но у нас всё будет в порядке, верно? Ты не… Ты ведь собираешься пригласить меня, когда выйдешь замуж, да? — Ага. Конечно, — её улыбка чересчур широкая. — Ты обещаешь? — спрашивает он и хочет исчезнуть в подушках дивана. Что за глупые, детские вопросы он задаёт? Почему бы ему не поныть о других своих недостатках, пока он этим занимается? Она протягивает руку и берет его за ладонь, сжимая её, прежде чем расположить её так, чтобы их мизинцы соединились. — Я обещаю, что у нас всё будет хорошо, — уверенно говорит она. Узел в его груди ослабевает, и он позволяет себе дышать.***
Адриан всегда хотел лучше узнать Маринетт. Она была такой милой, такой харизматичной, такой потрясающей. Кто бы не захотел дружить с ней? Теперь он наконец осуществил своё желание, но это была лишь одна сторона медали. Потому что теперь, когда он знал её… Он пытался преодолеть Ледибаг. Он преодолел её. А потом она оказалась Маринетт. И помимо того, что она была Маринетт, теперь ещё она была доступна ему так, как никогда раньше. Неожиданно ей стало комфортнее с ним, она стала более открытой с ним. Он влюбился ещё сильнее. Из-за его упрямого сердца и перегруженного графика у его неопытных отношений с Кагами не было ни единого шанса. Это было несправедливо по отношению к ней. Она была такой чудесной, прямой и честной, сильная внешность прикрывала мягкое сердце. Она заслуживала большего. У неё должен быть кто-то, кто любил бы её так, как она заслуживала. Не тот, кому приходилось пробовать. Только не Адриан. Каким-то чудом она согласилась попытаться остаться друзьями. Он боялся, что это всё ещё может разрушиться, и он потеряет ещё одного человека, который был для него важен. Если он не может преодолеть свои чувства, то даже не будет пытаться. Не тогда, когда ценой может быть важная дружба. Он не мог снова пойти на такой риск.