***
Маринетт смотрит на Адриана, сидящего рядом с ней за барной стойкой. Он мягко улыбается в перерывах между перекусами — она научила его готовить пирог с заварным кремом сегодня — и просто выглядит довольным. Он кажется достаточно счастливым с ней, ну точнее заниматься этим вместе, очевидно, что он счастлив не из-за неё и — она качает головой, чтобы отбросить эти мысли. — Ты в порядке? — спрашивает он. — Ага, — колеблется она. Он кажется счастливым, но… — Эй, не пойми неправильно, но ты не занимался своими обычными делами с тех пор, как мы переехали вместе, и я думаю, я просто немного волнуюсь? Он просто улыбается ей. — Честно говоря, мне нравится, что сейчас у меня не расписана каждая минута. — Я думала, ты отчаянно будешь хотеть выбраться и заняться чем-нибудь, и у тебя будут всевозможные планы. — Честно говоря, я даже не понимал, что был домоседом. Полагаю, я просто застрял в том, что… эм я не в отцовском доме, понимаешь? — трёт свой затылок Адриан. — Да, конечно, — соглашается она. — Я просто хочу, чтобы ты делал что-то, если хочешь, понимаешь? Тебе не обязательно быть со мной всё время. Ты должен увидеться и с другими друзьями. Я знаю, насколько они важны для тебя. — Спасибо, Маринетт, — тепло говорит он. — Неплохо подмечено. Сейчас узнаю, не хочет ли Нино заняться чем-нибудь.***
— О чём я думала, соглашаясь сшить свадебное платье и костюм за месяц до свадьбы?! Это слишком, Тикки! Я никогда это не сделаю! Мы действительно поженимся в паре бумажных пакетов! — дёргает себя за волосы Маринетт. Каждый раз, когда она смотрит на свою швейную машинку, ткань или скетчбук, ей просто хочется кричать. — У тебя всё получится, Маринетт! — И почему я выбрала дизайны с таким большим количеством вышивки? На это у меня уйдет как минимум неделя! — У тебя есть время. И не похоже, что у тебя сейчас много других дел. Она знает, что Тикки пытается помочь, но она с трудом может сосредоточиться на том, что она говорит, за исключением непреодолимой мантры в её голове о том, что слишком много, слишком много, многомногомногомного. — Ты хоть представляешь, как сложно вышить тюль? Это будет катастрофа! — Будет красиво. — Адриан возненавидит это. — Ему понравится. — Все будут думать, что это идиотские наряды. — Твои дизайны прекрасны. Я уверена, что мы с Адрианом не единственные, кто так думает. — Что, если я всё испорчу? — Ты не испортишь, — обещает Тикки. Она утыкается носом в щеку Маринетт, и та с благодарностью наклоняется навстречу. Она немного сожалеет о том, что предложила Адриану погулять сейчас. Она рада, что он может провести со своим другом, но ей действительно не помешала бы одна из его ободряющих речей прямо сейчас. — Тебе нужно успокоиться, Маринетт. Если ты будешь много волноваться, ты станешь уязвимой для Бражника. Маринетт делает глубокий вдох и медленно выдыхает. — Этого не произойдет. Тикки радостно улыбается ей. — Давай, почему бы тебе не прогуляться и не проветрить голову перед тем, как начать? — Я могу пойти и купить кофе со льдом… И ей нужно что-то, что поможет ей сосредоточиться. — Вот это настрой!***
Нино задумчиво смотрит на него через стол в баре с соками. — Ты выглядишь очень счастливым, чувак. — Так и есть, — честно отвечает Адриан. Он впервые чувствует себя настолько счастливым с момента… за очень долгое время. — Я рад за тебя, — Нино делает глоток сока из ананаса и манго. — Я так понимаю, ты всё ещё взволнован из-за помолвки? — Ага, — он проводит пальцем по запотевшему стеклу, рисуя маленькие узоры. — Жить вместе на удивление легко. Я правда не знаю, чего ожидал, но мне нравится, когда она всё время рядом. И я не думаю, что слишком сильно свожу её с ума пока что, — добавляет он с ироничным смехом. — Готов поспорить, Маринетт тоже любит, что ты всегда рядом. Адриан не совсем уверен в этом, но только улыбается. — Ну, то есть, я многого не умею делать, понимаешь? Но Маринетт очень терпеливо учит меня. Я чувствую себя немного глупо из-за того, что не умею выполнять так много простых вещей. — Нет, чувак. Мы все до сих пор пытаемся понять, что такое взрослая жизнь. Ты просто немного отстаешь в основах, потому что все богатые люди такие. Он улыбается. — Так что насчёт нового выступления? Нино рассказывает ему о том, что его пригласили в течение месяца проводить одну ночь в неделю в популярном клубе в 4-м округе и как это может стать обычным делом. Адриан внимательно слушает. Его друзья все такие талантливые, серьёзно, как у него появились такие замечательные друзья? — И даже если ничего не получится, я собираюсь наладить множество контактов через Роба, так что это должен быть чистый выигрыш, несмотря ни на что. — Здорово! — говорит Адриан. –Это так… Он замолкает, когда на его телефон приходит предупреждение. Только не сейчас! Он только наполовину выпил клубнично-банановый смузи. Почему Бражник всегда нападает, когда он хорошо проводит время? Он знает, что они снова смогут погулять, и это, возможно, скоро, ведь теперь нет ни отца, ни Анаис, которые скажут, что он не может. Но это всё ещё разочаровывает. Он открывает приложение, чтобы увидеть, где произошла атака. Марсово поле. Что ж, это многообещающе, не так ли? Это совсем недалеко. Может быть, они зазря беспокоятся, и Бражник не нацелился на них. — Я должен идти. У меня… Вот чёрт. Он не может оправдаться фотосессией, Нино знает, что его не приглашали ни на одну из них с тех пор, как он переехал. Быстрее. Быстрее! Какое оправдание он может использовать? –…запись у дантиста. Я совсем забыл, но только что получил напоминание на телефон. Может, мы сможем встретиться в другой раз? — Эм, конечно, чувак, — Нино смотрит с подозрением, но ничего не говорит. — Извини, я всё ещё привыкаю самостоятельно управлять расписанием!***
Как только Кот Нуар прибывает на место происшествия, всё его спокойствие улетучивается. Потому что посреди хаоса и разрушения находится Маринетт. Она всё ещё не трансформировалась, и причина этого быстро становится понятной, когда акума целится прямо в неё. Он спасает её, едва уклоняясь от взрыва. — Кто это? — спрашивает он, сжимая её в объятиях и выпрыгивая за пределы досягаемости. — Он зовёт себя Золотодобычиком. Его сила — превращать людей в золото — по крайней мере частично. — ВЫ НЕ УБЕЖИТЕ ОТ МЕНЯ ТАК ЛЕГКО! Он оглядывается через плечо, прыгая, и, конечно же, Золотодобытчик всё ещё преследует их. — Похоже, ты для него настоящее золото. — Он преследует меня с тех пор, как превратился. — Почему? — спрашивает он, когда они приземляются за одним из больших деревьев, окружающих парк. Маринетт освобождается из его объятий и поворачивается к нему лицом. — Я не знаю! — она эмоционально жестикулирует, пока говорит. — Он стоял позади меня в очереди в кафе, и у автомата возникли проблемы с моей картой, а затем он акуматизировался! — Ты думаешь…? Она обеспокоенно кивает. — НЕ ВРИ! — Золотодобытчик вылетает с другой стороны дерева. — Я знаю всё о вашей маленькой афере. Вы, симпатичные девушки, хлопающие глазками, притворяетесь, что у вас проблемы, только чтобы какой-нибудь доверчивый парень заплатил за вас. Но на этот раз я не попался на это, не так ли? А теперь я покажу всем, какие вы на самом деле золотоискатели! Лицо Маринетт становится сердитым и решительным, в обычной ситуации Кот назвал бы её очень милой, но сейчас она вышла вперёд с таким лицом, чтобы взглянуть на акуму и крикнуть. — Я не виновата, что машина не работает, а ты параноик! — Эм, Маринетт, может, не стоит злить акуму, который преследует тебя? — он хватает её за руку и убирает с пути очередного золотого взрыва. — Всё хорошо. Тебе нужно получить Ледибаг, а мне нужно скинуть этого парня с хвоста, — многозначительно говорит она. Она не может серьёзно иметь это в виду… Он внимательно смотрит на неё, и она выжидающе приподнимает брови. Нет. Ни за что. — Это слишком рискованно. Сначала мне нужно отнести тебя в безопасное место. — Если его силы сработают так, как я думаю, тогда мне не грозит реальная опасность. — Мне не нравится рисковать твоей безопасностью, м… Маринетт. — Тебе нужно сделать это, — настаивает она, и её взгляд полон решимости. Ему не нравится это. Ему это совсем не нравится. Но это не первый раз, когда ему не нравится план Ледибаг. Не в первый раз они пугают его. И, в конце концов, он доверяет её инстинктам. — Оставайся в безопасности. Он использует свой шест, чтобы взлететь в воздух, а после мчится к их квартире. Это недалеко, и он летит так быстро, как только может, и хотя он знает, что до того, как он приземлится на их балконе, осталось всего несколько минут, ему кажется, что прошла целая вечность. Когда он бежит по квартире к швейной, он сожалеет, что убедил Маринетт хранить шкатулку здесь, а не в спальне, где она была бы поближе. Каждая потраченная впустую секунда — это дополнительная секунда, которую Маринетт проводит в опасности. Каждая потраченная впустую секунда — это слишком длинная секунда. Он надевает кулон. — Плагг, Триккс, объединение!***
Когда они возвращаются в квартиру, Маринетт сразу же направляется на кухню. — Отличная работа, Трикс, — говорит она, предлагая квами клубнику. Они стараются держать все любимые лакомства квами под рукой, и Трикс обожает ягоды. — Да, спасибо за помощь, — говорит Адриан. — Приятно выбраться наружу, — говорит Трикс, прежде чем проглотить ягоду целиком. — Я бы не прочь поработать с тобой снова. У тебя талант создавать иллюзии. — У меня есть небольшой опыт в создании ложного направления, — говорит Адриан. — Вы оба проделали отличную работу! — восторгается Тикки. Маринетт вынуждена согласиться. Насколько она могла судить, Адриан использовал по крайней мере пять иллюзий. Одну, чтобы скрыть, что он использовал камень чудес лисы. Вторую, чтобы Ледибаг появилась на сцене. Третью, чтобы Адриан спас Маринетт. Четвёртую, чтобы позволить Маринетт заменить иллюзию Ледибаг. И пятую, чтобы скрыть тот факт, что у Ледибаг была золотая рука (это было необходимо, поскольку Золотодобытчик атаковал не Ледибаг). К счастью, на них больше не действует таймер, иначе они бы никогда не справились с этим. Это была впечатляющая работа, как она и сказала. — Это было не так уж впечатляюще, — сетует Плагг. — Просто Триккс может сделать несколько причудливых картинок, чтобы сбить с толку глупых людей, подумаешь. Адриан снисходительно улыбается и гладит Плагга пальцем по подбородку. — Не волнуйся. Ты по-прежнему мой любимчик. Маринетт подавляет свою улыбку, наблюдая за тем, как Плагг притворяется, что ему не нравится внимание. Когда Трикс заканчивает есть, Адриан снимает камень чудес лисы и возвращает его в шкатулку. — Ты больше никогда не будешь со мной так поступать, — говорит он, возвращаясь на кухню. Маринетт скрещивает руки на груди, не впечатленная. Она знала, что это произойдет. — Кто бы говорил. Это сработало, не так ли? — Он превратил твою руку в золото! — Только до локтя, — пожимает она плечами. — И это была левая рука, поэтому она совершенно не мешала моему йо-йо. — Всё могло быть намного хуже, и ты это знаешь. Тебе повезло, что это была всего лишь твоя рука. — Говорит тот, кто регулярно принимает всевозможные удары. Послушай, я подумала, что, поскольку он без ума от золотоискателей, он будет превращать людей в золото только настолько, насколько они мотивированы деньгами. И я оказалась права. Это действительно было не так рискованно, как ты говоришь. Он стискивает челюсти и смотрит в сторону. — Это было довольно рискованно, Маринетт, — упрекает Тикки. — Ты Хранительница и единственная, кто может использовать исцеление. Мы не можем позволить, чтобы ты так рисковала. Ты сделала довольно большой логический скачок, и, если бы ты ошибалась, у нас были бы большие проблемы. Она вздыхает: — Хорошо, это было рискованно, но это был просчитанный риск. Мне нужно было, чтобы акума держал меня в поле зрения, чтобы, когда появится «Ледибаг», не было никаких сомнений в том, что мы два разных человека, — она тянет его за руку, пока он не смотрит на нее. Когда он наконец встречает её взгляд, его лицо смягчается. — Прости, что я напугала тебя. Надеюсь, теперь мы оба в безопасности. Он прерывисто вздыхает. — Надеюсь.***
Вот что происходит, когда отрицательные эмоции слабы. Его жертва была в нужном месте, и его мотивация была идеальной. Ему просто нужна более сильная неприязнь. Габриэль знает, где это найти.***
Теперь, когда Адриан и Кагами расстались, бедному, разбитому сердцу Маринетт было легче, больше не видя их вместе, не думая о том, что они целуются, о том, что он любит кого-то другого. Но её надежда, что расставание будет означать возвращение привязанности Адриана, оказалась напрасной За месяц, прошедший с момента их расставания, не было новых признаний. Никаких новых признаний в вечной любви. Никакого возврата к чрезмерному флирту Кота Нуара. Ничего не изменилось в том, как Адриан смотрел на Маринетт. Она подумывала о возобновлении собственных попыток признаться ему, но они всегда с треском проваливались, и теперь перспектива казалась куда более устрашающей. Он был одновременно Адрианом и Котом Нуаром. Возлюбленным и партнёром. Первой любовью и лучшим другом. Он был самым важным человеком в её мире. Что он подумает о том, что она признается ему сейчас, после того как столько раз отказывала ему? Что он подумает о том, что она ждала, пока он не двинется дальше, чтобы сказать ему, что любит его? Что, если она сделает их отношения неловкими? А что, если ему нужно пространство? А что, если она все испортит? Должен был быть какой-то способ выяснить, будет ли ее признание желанным, не рискуя тем, что у них было.***
— Готова, Баг? — спросил Кот Нуар, приземлившись рядом с Ледибаг, где она сидела, свесив ноги с вершины башни Монпарнас, и всё было готово к патрулированию 14-го и 15-го округов. Однако она не встала. — Через минуту, — её голос дрожал. — Всё хорошо? — спросил он, садясь рядом. — Просто думаю… — она замолчала, и он понял, что она думает, стоит ли делиться с ним. — О любви, — продолжила она через несколько секунд, и он отчасти жалел, что она решилась. Она не смотрела на него, но он всё равно старался сохранять нейтральное выражение лица. — Думаешь о том парне, в которого ты влюблена? — Да, — мягко сказала она. — Я хочу признаться, но… — она пожала плечами. — Я боюсь. Я не думаю, что он чувствует то же самое. Он хотел поддержать её, хотел сказать ей, что любой был бы дураком, если бы не захотел быть с ней… но, вероятно, это было уже слишком. — Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю, — вот на чём он наконец остановился. — Не всегда, — прошептала она. — То, что ты напугана, не означает, что ты не храбрая. Она прикусила губу и случайно взглянула на него. — Можно спросить кое-что? — Можешь спросить меня о чём угодно. — Просто… ты и Кагами, — сказала она, и его желудок сжался. Он правда не хотел возвращаться к этой конкретной теме, особенно с ней. Но он обещал ей всё, и он говорил серьезно. Он вопросительно промурлыкал. — Она тебе действительно нравилась, правда? — Кагами великолепна. Конечно, она мне нравится. — Как ты думаешь, вы когда-нибудь снова будете вместе? — Нет, — сразу сказал он. Это было бы ужасной идеей. — Что, если… что, если она захочет? Что, если она поймет, что сделала ошибку? Отказать… То есть, расстаться с тобой. Тебе не кажется, что некоторые вещи стоит попробовать ещё раз? — Нет, — повторил он, нахмурившись. — Я думаю, что когда что-то заканчивается, это, вероятно, по уважительной причине. Я не хочу быть в каких-то отношениях снова и снова. Мы оба пошли дальше, и это к лучшему. — Верно, — сказала она разочарованно. И хотя он не хотел об этом говорить, её забота и дружба всё же наполняли его счастьем. — Это… это честно. — К тому же мы друзья. Это самое главное. Она кивнула, сжав губы. — Верно — Хэй, — мягко сказал он, слегка подтолкнув её руку своей, тронутый тем, как сильно она заботится о нём. — Всё хорошо. Тебе не нужно обо мне беспокоиться. Думаю, мне просто нужно взять перерыв в отношениях, пока мы не позаботимся о Бражнике. Она одарила его улыбкой, но она была натянутой. Он нахмурился. — Ты в порядке? — Я… я в порядке. — Ты собираешься признаться? — Нет, — сказала она, и она выглядела такой подавленной, что ему почти захотелось, чтобы она передумала и рассказала тому идиоту, который завоевал её сердце, просто чтобы она не грустила из-за этого. — Это как ты сказал. Я не думаю, что супергероям стоит встречаться с кем-то. — Мы всё ещё есть друг у друга? — глупо предложил он, как будто это могло быть хоть каким-то утешением. Но она прижалась к его плечу. — Да, это важно.***
Маринетт моргает, просыпаясь, с удивлением обнаруживая, что она все еще прижимается к Адриану. Он всегда уходит к тому времени, как она просыпается. На секунду кажется, что его руки сжимаются вокруг нее, но затем момент проходит, и она не совсем уверена, представил это её полусонный разум или нет. — Ты рано проснулась, — говорит он грубым от сна голосом. Она чувствует урчание в его груди, когда она прижимается к нему, и вибрации вызывают приятное покалывание по её коже. — Так получилось, — сухо замечает она. Она поднимает голову с его груди, чтобы посмотреть на него, и это нечестно. Он действительно скатывается с кровати, выглядя так хорошо. Его волосы растрепаны, больше напоминая стиль Кота Нуара, чем его обычный вид, и есть слабый намек на светлые волосы вдоль линии подбородка. Как он может быть ещё горячее? Это действительно нечестно. Тот факт, что он такой привлекательный, не является причиной, почему она влюблена в него. Но тот факт, что она влюблена в него, и он безумно привлекателен, определенно не облегчает эту задачу. — Эй, всё хорошо, или ты потерялась в моих глазах? — дразнит он. Она краснеет, пойманная, и отстраняется от него, возясь с подушкой, чтобы скрыть свои красные щеки. Не помогает и весь его недавний флирт. Она знает, что это ничего не значит. Это просто привычка. Он снова начал флиртовать из-за их плана и теперь не может остановиться. — Я все ещё полусонная, — бормочет она. Он хихикает. — Бедный сонный жучок. Он ерошит её волосы, и она бьёт его по руке, чтобы он остановился. Она уверена, что её волосы достаточно растрепаны, и кажется, что он обращается с ней, как с младшей сестрой. Это неприятно. — Ещё слишком рано, — говорит она, кладя голову на подушку. — Ты должен быть добрее ко мне. — Хм, да, тебе должно быть трудно вставать в восемь. Бедняжка, — он заправляет ей волосы за ухо. Это… кажется менее сестринским обращением. — Я рада, что ты хоть немного ценишь мои страдания. — Конечно. Я просто хочу поддержать тебя в это трудное время. Маринетт неосознанно подвигается к нему. Она хочет быть ещё ближе. — Хорошо. Кто знает, какие ужасные вещи могут случиться со мной, когда я просыпаюсь в такой безбожный час без поддержки. — Что ж, мы бы этого не хотели, — выдыхает он, и он кажется ещё ближе, достаточно близко, чтобы она действительно потерялась в его прекрасных зелёных глазах, достаточно близко, чтобы она могла почувствовать слегка кисловатый запах его утреннего дыхания, когда он говорит. Ужас охватил её, вырвав её из вызванного Адрианом оцепенения. Если она чувствует его утреннее дыхание, значит, он чувствует её запах! — Мне надо в туалет! — выпаливает она, вскакивая с кровати и мчась в ванную. Брызгая воду на свои розовые щеки, она отчаянно желает, чтобы эти чувства просто исчезли.***
Адриан заглядывает в швейную комнату. Маринетт сгорбилась на коленях посреди пола, осторожно скрепляя куски ткани. — Эй, Багабу, что ты хочешь на ужин? — Я думала, сейчас твоя очередь, — говорит она, не поднимая глаз. — Верно. Что мне приготовить? Я сделаю всё, что ты хочешь. К его удивлению, вместо того, чтобы, казалось, оценить его беззаботное предложение, она издевается над ним. — Ни за что. Ты больше не будешь вешать это на меня. Я решаю каждую ночь, теперь твоя очередь разобраться с этим. Его брови вздымаются. — Тебе не нравится, когда тебе дают выбирать? — Дают? — повторяет она. — Дают? Это не совсем удовольствие — каждый вечер придумывать идеи для еды. Это просто ещё один момент, который нужно выяснить. — Прости, — говорит он, морщась. — Я не понимал. Наверное, я не привык думать о таких вещах, и, ну, не то чтобы я знал, как делать много разных вещей. — Знаешь, ты можешь найти рецепты в Интернете. На YouTube есть даже видео о том, как готовить. — Прости, — снова говорит он. — Я не думал об этом. Он такой идиот. Разве он не жаловался, что ему никогда не удавалось ничего решить? А теперь, когда он переехал и у него есть шанс, он просто перекладывает все решения на Маринетт, не задумываясь. Должно быть, она очень на него злится. Она вздыхает. — Нет, прости, я знаю, что это ново для тебя, и я никогда не предлагала это раньше. И я всё ещё могу помочь, если нужно. Я просто не хочу выяснять каждый приём пищи. — Нет, нет, это абсолютно справедливо. Не беспокойся о сегодняшнем вечере. Я разберусь!***
— Неужели всё это действительно необходимо? — А, а, кнопка, — упрекает Том, широко ухмыляясь, даже когда он трясет пальцем перед Маринетт. В другой руке он держит поднос с образцами торта. — Ты согласилась. — Я сказала, что ты можешь испечь торт. Торт! Один! — Конечно, конечно, — легко соглашается он, раскладывая образцы на кухонном столе. — Тогда что всё это значит? — Маринетт широко жестикулирует в сторону переполненного стола. Том широко разводит руки. — Варианты вкусов для разных уровней. Её глаза широко раскрываются. — Я забыла указать уровни. — Ты забыла указать уровни! — весело соглашается Том. Сабин подходит и обнимает её. — Это способ твоего отца показать, что он рад за тебя. Ты знаешь это, верно? Маринетт угрюмо кивает и позволяет маме усадить её в кресло перед красно-белым образцом. Адриан старается сохранить улыбку на лице, садясь рядом с ней. Он знает, что чувства Маринетт к их свадьбе сложны, что она не хочет запятнать настоящую свадьбу, которая ей однажды предстоит. Но так ли уж важен торт? — Ты можешь сделать два уровня, — твёрдо говорит Маринетт. Том просто смеётся над ней. — Семь — счастливое число. Разве ты не хочешь счастливый торт? — Папа, это слишком много! Сделай два. — Я не обязан ни в чем уступать. Это ты забыла указать уровни. — Три, — рычит Маринетт. Адриан поражается лёгкости, с которой Маринетт спорит со своим отцом, и, более того, тому, как легко Том воспринимает всё это. Его отец никогда не позволил бы ему спорить с ним таким образом, и он определенно не стал бы подшучивать над ним, не говоря уже о том, чтобы получать от этого удовольствие. — Полагаю, меня можно убедить сделать торт в шесть ярусов. — Пять, из которых два из пенопласта. — Пенопласт? — ахает Том. — Ты слышала это, Сабин? Моя собственная дочь. — Папа, да ладно, — скулит Маринетт. — Я знаю, что ты делаешь это всё время. — Пять ярусов, всё настоящий торт. — Это более ста кусочков торта! Глаза Адриана расширились от этих слов. Что они будут делать с таким количеством торта? — Ну, ты же не собираешься есть верхний слой сразу, верно? Можешь заморозить и сохранить на свою первую годовщину, — предлагает Сабин, озорно блестя глазами. Он почти уверен, что Маринетт упустила это, потому что она слишком занята, потирая лицо руками. Адриан неловко похлопывает её по спине. — Я не хочу, чтобы кусочков торта было больше, чем людей, — ворчит она, и это справедливо. Список гостей действительно очень мал. — Ну, знаешь, мучнее перебдеть чем недобдеть? — предлагает Адриан. Маринетт громко стонет, а Том радостно смеётся. Сабин хихикает. — Он прав, кнопка, — говорит Том. — Лучше не мисковать, — он усмехается Адриану, и Адриан не может сдержать ответной ухмылки, тепло разливается в его груди. — О нет. — Конечно, мы не хотим перетестовать с этим. — Должен не сомусситься. Там нет такого понятия, как слишком много торта. — Конечно, мы сможем найти компромисс, чтобы сохранить пир. — Я уверен, что смогу договориться с кем-то, кто знает, как сплавиться с этим вызовом. Он бросает взгляд на Маринетт и видит, как ее рот кривится от удовольствия. Ей это нравится, даже если она притворяется, что это не так. Он наклоняется. — Сколько ярусов в пятидесяти ломтиках? — шепчет он. — Три, – её улыбка растягивается. — Я думала, ты обтортнул меня. Его улыбка становится шире. — Никогда, — он поворачивается к Тому. — Я думаю, что идея Маринетт использовать пенопласт предотвратит ярусный конец. Том смеётся. — Хорошо, хорошо. Пять ярусов, но два нижних из пенопласта, — горячо соглашается он. Он тянется через стол, чтобы похлопать Адриана по плечу. — Спасибо за ваше тортпение в этой битве каламбуров. — Маринетт, почему ты не сказала нам, что Адриан настолько хорош в каламбурах? — спрашивает Сабин, её глаза весело сияют. — Он отлично впишется в эту семью. — Я знала, что это случится, если папа когда-нибудь узнает. Но… — она поднимает искрящиеся глаза на Адриана, — думаю, я тортовалась из-за себя. Её родители радостно улыбаются им двоим, и Адриан чувствует себя таким счастливым, что готов взорваться от этого. Ему нравится быть здесь. Он любит родителей Маринетт. Он любит Маринетт. Ему нравится чувствовать себя частью настоящей семьи. Больше всего ему хотелось бы, чтобы они с Маринетт поженились по-настоящему. Возможно, если ему повезет, Том и Сабин всё равно будут считать его членом семьи после развода.***
Маринетт работает в швейной, тщательно сшивая части лифа своего платья. Она дёргается, когда рука опускается на её плечо из ниоткуда, почти прошивая линию спереди. Она поворачивается, яростно смотря. — Не подкрадывайся ко мне так! — Я уже целую минуту пытаюсь привлечь твоё внимание. — Ой, — бормочет она. Она оглядывается. — Где Тикки и Плагг? — Спят, — говорит он. –Тебе тоже следует ложиться. Уже поздно. Иди спать, можешь продолжить утром. — Мне просто нужно ещё минут пятнадцать! — настаивает она. — Ну давай же. Мы с тобой оба знаем, что ты забываешь о времени, когда попадаешь в зону. Если я оставлю тебя одну, эти пятнадцать минут превратятся в час, затем в два, а затем, прежде чем ты это поймёшь, будет уже 2 часа ночи, а ты всё ещё не будешь спать! — Я не… всегда так делаю, — пробормотала она. Он нежно ей улыбается. — Иди спать, — строго говорит он. Она вздыхает. Он прав. Конечно, он прав. Это просто ещё одна ночь объятий любви всей её жизни, верно? Просто ещё одна ночь, когда то, чего она хочет больше всего на свете, прямо перед ней, но всё ещё вне досягаемости. Она может это сделать. Всё в порядке. Она в порядке. — Ладно. Она позволяет ему вывести её из швейной в их спальню. Просто ещё одна ночь, чтобы она привыкла засыпать в объятиях Адриана. (Она не знает, как она будет спать без него, когда всё это закончится.)***
— Адриан? — голос Маринетт доносится из-за двери ванной, сопровождаемый ее стуком. — Можно зайти? Мне просто нужен крем для рук. Он тянется к дверной ручке, безмолвно открывая её, продолжая чистить зубы. — Спасибо! — пищит она. Это привлекает его внимание, и он оглядывает её. Её щеки восхитительно розовые, и она парит в дверном проёме, не делая ни малейшего движения, чтобы обойти его и дотянуться до шкафчика за зеркалом, где она хранит свои туалетные принадлежности. Он выплевывает зубную пасту и поворачивается, чтобы полностью сосредоточиться на ней. — Ты хотела крем для рук? — подсказывает он. — Да, — говорит она, смотря на его лицо, прежде чем вновь опустить глаза. Он прослеживает за её взглядом до своей обнаженной груди, и его охватывает трепет. Он чувствует, как по его лицу расплывается ухмылка. — Моя леди, ты присмяутриваешься? Она вздрагивает от каламбура и свирепо смотрит на него. — Боже, Кот, ты сейчас даже не трансформировался. — Ты всё-таки не отрицаешь — распевает он. — Ты нелепый, — бормочет она, скрещивая руки на груди и отказываясь смотреть на него. Её щеки всё ещё этого очаровательного розового оттенка. Это… всё ещё не отрицание. Неужели она… может ли она быть… неужели её влечет к нему? Он поворачивается и берет для неё крем для рук, слегка изгибаясь, когда тянется к шкафу. Он пытается наблюдать за ней краем глаза, но не может разглядеть никакой реакции. И если он предложит ей лосьон, стратегически удерживая его на уровне пресса, что ж, это нормально, верно? Она бы смотрела только потому, что сама этого хотела, верно? Но она, кажется, не замечает этого, выхватывает крем из его руки и отворачивается от него. Он подавляет разочарование, наблюдая, как она исчезает в квартире. Верно, просто очередной случай принятия желаемого за действительное с его стороны. Ему действительно следовало бы уже знать лучше.***
— Что ты делаешь? Адриан прыгает и роняет корзину для белья. Он вздыхает, наклоняется, чтобы снова поднять её, и бросает туда выпавшую одежду. — Стираю, — говорит он, слегка встряхивая корзину, как будто она просто не поняла. — Ты можешь постирать свою одежду, — поправляет она. Она идёт вперёд и захлопывает свою корзину более агрессивно, чем стоило бы. Она не видела грязного нижнего белья, но это не значит, что он тоже не видел. Ей хочется залезть под кровать и навсегда спрятаться в унижении. — Я могу постирать сама. — Я не против. На самом деле нет большой разницы в том, чтобы добавить ещё несколько вещей, — говорит Адриан разумным тоном. — И в любом случае ты так много работала над свадебными нарядами, я хочу помочь, чем могу. — Ты не можешь! Мне… мне нравится, когда это делается определенным образом. — Ты научила меня стирать, Маринетт, помнишь? Это ставит ее в тупик. — Я обещаю, что хорошо постараюсь, — продолжает он. — Нет. Он опускает голову. — Ох. Ладно, всё в порядке. Мне не нужно… Отлично, теперь он думает, что сделал что-то не так. — Это стыдно! — выпаливает она, лицо пылает от признания. — Послушай, это не твоя вина. Это всего лишь одна рутинная работа, которую мне нужно сделать самой. — Хорошо, — он медленно произносит это слово, и он явно его не понимает. Она не знает, как объяснить ему это, не унизив себя еще больше, поэтому ничего не говорит. — Я… просто пойду… я имею в виду, моей стиркой прямо сейчас. — Спасибо, Адриан, — тихо говорит она ему вслед, чувствуя себя самой большой дурой в мире.***
После недель практически непрерывного шитья Адриан наконец убедил Маринетт взять перерыв. После некоторого уговаривания и, возможно, легкого умоления она наконец признала, что добилась достаточного прогресса, чтобы позволить себе выходной. Когда они начали смотреть «Принцессу-невесту», они просто сидели рядом, деля одеяло. Лютик только что заявила, что её Уэстли придет за ней впервые, когда Маринетт зевает и кладет голову ему на плечо. Он тает, чуть-чуть. Последние несколько недель она так много работала. Она всегда делает всё возможное для своих друзей. Это одна из тех вещей, которые он любит в ней больше всего. Ему так сильно повезло быть в их числе. Он смело обнимает её и притягивает к себе, так что её голова ложится ему на грудь Она издает лёгкий удовлетворённый звук и прижимается к нему, и его сердце сжимается в груди. Даже если она никогда не полюбит его в романтическом плане, если бы он мог иметь это вечно, он думает, что был бы счастлив.***
— Ну, и последнее, — говорит Маринетт, с глубоким удовлетворением проверяя последний пункт в своём списке. — Заявление о браке подано, ресторан забронирован, мои родители на десерте, приглашения отправлены, цветы заказаны, кольца готовы к получению, твой костюм готов, а моё платье требует лишь нескольких незначительных изменений. –Ух ты. Не могу поверить, что меньше чем через 2 недели мы поженимся. — Да уж, — вздыхает она. — Наверное, нам стоит поговорить о брачном контракте сейчас. — Тебе звонила Анаис? — спрашивает Адриан, его голос становится жёстким. — Я сказал ей, что мы не будем делать это. — Никто мне не звонил. Я просто думаю, что мы должны поговорить об этом. — Я не собираюсь подписывать эту ужасную вещь, и я не хочу, чтобы ты подписывала. — Хорошо, я не говорю, что это должен быть именно такой контракт, но я всё же не думаю, что брачный контракт — это плохая идея. То есть, ты, вероятно, можешь попросить этого адвоката составить что-нибудь, и нам даже не придётся за это платить. Тебе не кажется, что будет лучше, если мы сейчас обсудим детали нашего развода? Это еще одна вещь, о которой нужно беспокоиться в будущем. — Я хочу сказать… нам не нужно разводиться, верно? — ухмыляется он. — Может быть, ты поймешь, что как только я получу доступ к трастовым фондам и смогу баловать тебя, как принцессу, которой ты являешься, тебе это так понравится, что ты не захочешь разводиться. Она закатывает глаза, потому что знает, что он просто дразнит. У него нет возможности узнать, что он делает ей больно. — Конечно, — говорит она. — Или, может быть, я решу, что мне это так нравится, что я попытаюсь забрать половину твоих денег при разводе, вот почему мы должны заключить брачный контракт. Он замолкает. — Это не похоже на тебя — вот так выдавать свои планы, моя Леди. Сдаёшь позиции. — Просто убаюкиваю тебя ложным чувством безопасности. — Я просто хочу сказать, это неплохо, не так ли? Нашим квами не нужно прятаться, и нам не нужно оправдываться друг перед другом, и мне нравится проводить с тобой время. Мне нравится жить с тобой. Мы могли бы просто… продолжать делать это. — Просто… остаться в браке? Он слегка пожимает плечами, и она забывает дышать, тепло разливается по её телу. Адриан хочет остаться в браке? Что, если он не дразнит? Что, если он это имел в виду? Он… хочет ли он жениться на ней по-настоящему? — Это может сработать, правда? — говорит он. — Мы хорошо подходим друг другу и… и это не обязательно должно быть романтично, верно? Как иногда это делают друзья? Просто… Строят совместную жизнь, даже если они не влюблены. Тепло превращается в лёд в её жилах. Она знает, что он больше не чувствует к ней того же. Почему она не перестаёт надеяться? Почему она не может забыть его так же, как он забыл её? И это так близко. Так близко к тому, чтобы быть всем, чего она хочет. Но если последние несколько месяцев и научили её чему-то, так это тому, что она не может справиться с тем, чтобы просто попробовать. — Хм, то есть, я думаю? Я не знаю никого, у кого было такое, но я уверен, что некоторые люди делают так. Я просто… — она беспомощно качает головой. — Не думаю, что это для меня. — Мне нравится то, что у нас есть, — мягко говорит он. — Мне нравится это. — Адриан… Он счастлив. Это то, чего она хотела. Так почему это так сложно? — Просто выслушай меня, хорошо? Я люблю жить с тобой. Мне нравится, когда ты всё время рядом, когда мы разговариваем, делимся едой и даже вместе делаем работу по дому. Ты… ты мой лучший друг. И с тех пор, как мы переехали вместе, я был так счастлив. И… — Ты счастлив, потому что ты ушёл из этого ужасного дома. Тебе нравится жить со мной, потому что я не пренебрегаю и не контролирую тебя одновременно! Я так рада, что ты ушёл оттуда, но это… это не может длиться вечно. — Разве не может? Может! — кричит её предательское сердце. Она делает глубокий вдох, чтобы напомнить себе, что Адриан не влюблён в неё, только её сердце не слушает. Оно продолжает шептать ей, соблазняя её фактами, что он счастлив с ней, и он хочет построить с ней жизнь, и обещает, что это лишь вопрос времени, когда он снова влюбится в неё, и мечтает о том, что, если бы они могли жениться серьезно? Ей так сильно хочется верить своему сердцу, но она знает, что её разумная часть говорит правду. И эта правда в том, что так называемый дом, в котором вырос Адриан, был ужасным местом. На самом деле его отец — ужасный и жестокий придурок. Правда в том, что, конечно, он считает, что жить с ней лучше. Это не комплимент, это просто означает, что планка была настолько низкой, что находилась в земле. Правда в том, что она всё ещё рада, что он счастлив. Правда в том, что она не может делать это вечно. — Тебе… не нравится жить со мной? Её сердце разбивается от этого вопроса. — Конечно, нравится, — ему не нужно знать, что это также сбивает с толку и причиняет боль. — Я просто… — замолкает она. Как она может объяснить, не обнажая своё сердце? — То, что ты говоришь, очень похоже на успокоение, — медленно, осторожно произносит она. Она не хочет, чтобы он принял её за лучший вариант она хочет, чтобы он выбрал ее. — Однажды ты полюбишь кого-то и получишь всё, что заслуживаешь. Что-то большее, чем фиктивный брак, чтобы дать тебе контроль над собственной жизнью. — Тебя даже немного не соблазняют те деньги, которые у нас будут с трастами? Я имею в виду, мы могли бы использовать это, чтобы помочь тебе начать работу, и ты можешь обнаружить, что тебе нравится иметь всё, что ты хочешь, и… — Адриан, — прерывает она. Ей хочется плакать, но она знает, что он не поймёт, поэтому смахивает слезы, прежде чем они могут образоваться. — Ты ведь знаешь, что стоишь больше, чем твой банковский счёт, верно? Он смотрит на неё широко раскрытыми бескорыстными глазами, и у неё перехватывает дыхание. Она хочет дать ему всё. Хочет заставить его понять, какой он особенный, как много он для неё значит. Её рука по собственному желанию тянется вперёд, чтобы аккуратно убрать его волосы с глаз. Он резко вдыхает. Скажи ему, — шепчет её сердце. — Адриан… — Да? Почему бы не сказать ему? Худшее, что он может сделать, — это сказать «нет». Худшее, что он может сделать, — это сказать «нет». Худшее, что он может сделать, — это отвергнуть её и сказать, что он больше не чувствует к ней того же. Что он двинулся дальше и думает, что это к лучшему. Худшее, что может случиться, — это то, что им станет неловко друг с другом. Худшее, что может случиться, — это то, что будет неловко, и теперь ему больше не будет нравиться быть рядом с ней, и он будет несчастен, а затем он начнет избегать её, и их дружба разрушится! Худшее, что может случиться, — это то, что случается самое худшее, и она теряет для себя самого важного человека. Она сглатывает. Сглатывает панику, поднимающуюся в её горле, проглатывает признание. –Ты для меня самый важный человек. Ты знаешь это, верно? — А ты мой, — говорит он, серьёзно кивая. Он наклоняется к ней, кладет подбородок ей на макушку. — Спасибо, что сделала это для меня. Прости, что давил на тебя. — О Котёнок, — выдыхает она. — Тебе не о чем сожалеть.