***
С Чону действительно происходит это. Это — нечто странное, поскольку он только пару секунд назад увлечённо сосал член Джэя, пока тот вылизывал его сзади и проникал языком внутрь. Но. Отвлекается от всех преимуществ шестьдесят девять, ведёт взгляд туда, куда обычно не смотрит — к стене, через которую за ними наблюдают. Смутная тревога, угнетавшая неделю назад, когда они были с Гояни, возвращается неожиданно сейчас. Не как тогда — в тот раз весь день мучился предчувствиями, — а резко, жёстко и с полной потерей концентрации на процессе. Джэй, подумавший, что остановка связана с получаемым удовольствием, чуть кусает за ягодицу и едва подаётся бёдрами вверх, показывая, что хочет возобновления. Чону слушается, поскольку не желает умирать от неизвестности. Гораздо приятнее умирать от удовольствия, пропуская поглубже крупный член своего партнёра. Гораздо приятнее ощущать, как тот укладывает на спину, командует им — поддерживать руками себя под колени, сместиться левее, смотреть в глаза. И всё это действительно позволяет отвлечься, погрузиться в ощущения так, как погружается в него Джэй — глубоко и полно. Но назойливое чувство не слишком приятного наблюдения вновь его настигает, стоит им усесться на полу после полученных оргазмов. — Ты сегодня странный, — чуть склоняя голову, констатирует факт. — Знаю, — зябко ёжится и притирается к горячему парню, утыкаясь тому носом в шею. — Странно… Мне будто неприятно, что кто-то на нас смотрит. Не в целом, а кто-то конкретный. И так уже второй раз… — Сходить и проверить? — Нет, — обвивает руками за талию и тихо просит. — Посиди со мной. Джэй ничего не говорит, но его посещает мысль, которую собирается реализовать в ближайшее время.***
Проходит около двух недель, а навязчивая тревога не унимается. В очередной раз она его настигает, когда, оседлав бёдра Юты, неожиданно прекращает движения и вновь смотрит на стену, что открывает для зрителей вид на них. — Хэй! — Накамото недовольно рыкает и хватает его за челюсть, разворачивая лицом к себе. — Не слишком вовремя остановился. Я почти кончил. — Прости, — наклонившись, выдыхает прямо в губы недовольному и прихватывает нижнюю, посасывая и явно отвлекая от инцидента — в ответ Юта подбрасывает бёдра, делая их соединения более резкими, сбивая с прежнего ритма. Впрочем, Чону не против и отдаёт контроль — устраивается удобнее, чтобы партнёр полностью овладел ситуацией и им самим. Он впервые прокусывает кожу Юты, на плече, когда кончает. И впервые стонет нечто непонятное тому. Накамото приходится довести себя дрочкой — лежащий на нём Чону слишком напрягается, не давая возможности двигаться внутри. Пара минут после того, как выключают свет, проходит в тишине. — Знаешь, это было не слишком приятно, конфетка, — даже по голосу слышно, как хмурится. — Что с тобой происходит в последнее время? — Сам не знаю… Кажется, у меня есть зритель, вызывающий отвратительные чувства. Не могу объяснить, как понимаю это, просто чувствую и всё… — Что если попросить кого-то из охраны проверить? — У меня нет никаких доказательств, а это будет чем-то вроде нарушения приватности, разве нет? — Кого это ебёт? Главное — выяснить, что на самом деле происходит. — Я подумаю об этом, — Чону переворачивается на живот и утыкается носом в подушку. — Не прячься от меня, — жёстко говорит Юта, против своей интонации мягко укладывая того на спину. — Если тебя кто-то обидит, я ему руки и ноги поотрываю, понял? Чону так тепло становится от этой жестокой угрозы, в которой сквозит забота, что он даже находит силы улыбнуться, а после притягивает парня к себе и крепко обнимает. Что бы он делал без своих парней.***
Смс с непривычным смыслом очень тревожит Чону, поэтому он приезжает в Клуб уже через двадцать минут. — Что случилось? Что ты «выяснил, но скажешь лично»? — Пойдём, — Джэй кивает на дверь и ведёт его в точности как и всегда — к Смотровым. От этого становится странно не по себе. — Что происходит? — почти хнычет Ким, когда они оказываются внутри той комнаты, которую обычно выбирают именно они двое. — Я понял, кто тебя преследует. Договорился с одним знакомым и… — Что ты сделал? — возмущённо переспрашивает, чувствуя, что не хочет уже слышать объяснений. Становится странно страшно и больно. — Сейчас не это главное, — Джэй достаёт телефон, быстро роется в папках и наконец показывает фото. — Он каждый раз смотрит на тебя. И никого больше, как мы выяснили, так не отслеживает. Чону кажется, что он может упасть в обморок, хотя такого с ним никогда ещё в жизни не случалось, и очень даже радуется, что за его спиной стена — хоть какая-то поддержка собравшемуся рухнуть организму. — Он и сейчас здесь… Видел, как он шёл следом, — Джэй улавливает неладное и аккуратно гладит по лицу, пытаясь понять чужие эмоции. — Эй. Ты испугался? Что происходит? Я запросто разберусь с ним и… — Нет, — глухо отвечая, отстраняет парня от себя и открывает дверь. — Я сам. Чону не осознает, что делает, вплоть до тех пор, пока не обнаруживает себя напротив него, голова которого качнулась в сторону из-за пощёчины. — Ублюдок, — выплёвывает едва слышно, а после разворачивается и убегает. Ничего другого не остаётся. Кажется, Джэй пытается окликнуть, но кто-то обрывает его. Плевать, это сейчас не так важно. Тем более, он поймёт. — Да постой ты! — рука горит огнём в том месте, где к ней прикоснулись. — Давай поговорим? — О чём? О том, что ты преследуешь меня? Или о том, как мы расстались? Спасибо, не надо. — Нет. Просто… Давай сменим место и поговорим. Чону не может себя заставить уйти. Ему так больно и хорошо снова видеть его, что лишь беспомощно шепчет: — У меня есть одно место на примете. Но пойдём на моих условиях, Юкхэй, — даже не в силах поднять на старшего взгляд. Очень глупое правило, явно не способствующее выживанию и будто действующее против тебя самого: стоит выслушать того, кто хочет что-то сказать.