Он и не помнит, когда бы столь же тщательно готовился к встрече с кем-либо и к сексу в целом.
Но действительно это делает, даже берёт отгул на работе — всё равно ночью от мыслей не спится, а невыспавшийся Чону равно бесполезный работник Чону.
В Клуб приходит ровно ко времени — боится, что может сбежать, если придётся сидеть и ждать где-нибудь.
Юкхэй встречает в лобби.
После обмена кивками без слов, так же молча идут к выбранной заранее комнате.
Когда дверь за ними закрывается, Чону не оборачивается, как обычно бывает с партнёрами, и не включает свет, просто проходит внутрь и устраивается на кровати, закинув ногу на ногу.
Вон же находит на стене небольшой тумблер и щёлкает им — загорается одна из настенных ламп.
Чону не против, он просто смотрит, как к нему идут, снимая на ходу кожаную куртку и футболку.
Если Юкхэй решил соблазнить его своим безупречным телом — это явно удалось: во рту мгновенно скапливается слюна, все мышцы будто бы разом напрягаются, а член призывно дёргается.
То, что происходит в следующие секунды, становится неожиданностью для обоих — Чону срывается с места и запрыгивает на Юкхэя, обнимая того всеми конечностями сразу и впиваясь в губы так, словно они — источник, а он очень давно страдал от жажды.
Вон улыбается в поцелуй и так и стоит посреди комнаты — тренированный организм позволяет удерживать любимого на руках, до тех пор, пока тот не шепчет сорванным голосом:
— Раздень меня уже быстрее. Или тебе особое приглашение нужно?
В ответ — хмыканье и моментальные действия: его валят на кровать, разглядывают пару секунд и тут же принимаются стаскивать одежду.
Когда Чону остаётся обнажённым, он садится на постели и кладёт ладонь на руки Юкхэя — останавливает и сам принимается расстёгивать ремень с пуговицей и ширинкой. Он сам хочет стянуть низ его одежды ниже колен и столкнуться взглядом с крепким членом, так жаждущим его.
В удовольствии себе не отказывает — тут же целует головку, ощущая на губах вкус смазки, а руки сжимает на крепких бёдрах, на которые у него всегда был отдельный фетиш.
Вон в этот момент просто теряется, поскольку не ожидал такого явного проявления желаний к себе. Ему приятно, тепло и одновременно…
Слишком хорошо.
Будто бы происходящее — очередной сон.
Из тех, в которых воссоединяется с Чону, а потом вновь и вновь теряет его по собственной глупости.
Рука, запущенная в рыжие волосы, ощущения на коже ног и на члене кричат о том, что — нет, не сон, отключи уже тормоза и получай столь долгожданное.
Ким так глупо времени не теряет — активно возбуждает к себе всё больший интерес, после переходя языком на бедро, покусывая то в разных местах. Когда он немного удовлетворяет своё это желание — встаёт и смотрит Юкхэю в глаза, хотя в тусклом освещении мало что видно.
Он заходит ему за спину и помогает до конца снять одежду, после чего сильно толкает, чтобы заставить лечь животом на кровать.
У Вона в голове крутятся несколько вариантов, что дальше произойдёт, и почти сразу реализуется самый неприятный из них:
— Ты же сказал, что сделаешь всё, что я захочу, м? Если не придётся нарушить при этом закон? — Чону очень очевидно толкается вставшим членом и проезжается им по ягодичному горизонту. — Как насчёт… Побыть снизу?
Юкхэй, почему-то ожидавший подобного проявления то ли мести, то ли желания его уничтожить морально, поскольку до крайности является активом и не раз об этом непреклонно заявлял, говорит почти спокойно:
— Делай всё, что захочешь.
Он даже пытается расслабиться, как вдруг ощущает мощный удар открытой ладонью по боку и то, что с него слезли.
— Ты чего? — обеспокоенно смотрит, приподнимаясь и оказываясь ближе к отползшему Чону.
— Совсем дебил что ли… Зачем соглашаться на то, что тебе противно до глубины души?
— Потому что люблю? — спрашивает удивлённо, поглаживая по спине. — Если тебе нужно…
— Нет, — молчит недолго, а после вздыхает тяжело и выдаёт правду, как она есть. — Мне хотелось тебя проверить и поиздеваться.
— А со мной совсем не весело, потому что готов потакать тебе даже в таком? — проводит ладонью по плечу и мягко переходит на шею.
— Верно, совсем не весело, — хмыкает и снова поступает неожиданно — сам тянется за поцелуем, перелезая на Юкхэя и обнимая того за шею.
— Я так люблю тебя, — шепчет Вон в губы, заставляя парня на себе чуть дёрнуться от неожиданности.
Словесного ответа на чувства нет, но он и не нужен — Чону так льнёт и целует, что всё кристально ясно — не разлюбил и не забыл.
Они никуда не спешат — всё время Вселенной принадлежит им.
Поэтому ничего не говорят, крича своими действиями.
Поэтому очень медленно заново изучают друг друга кончиками пальцев и губами.
Поэтому делят одно дыхание и сердечный ритм на двоих.
— Хочу… — всё-таки тихо произносит Чону, которого понимают и без продолжения.
Юкхэй глубже забирается на постель, помогая следовать за собой, находит кинутый сюда заранее презерватив. Натягивая его, он не отводит прямого взгляда, когда смазывает себя — тоже, а после откидывается на спинку кровати и смотрит уже не просто в глаза — в саму душу.
Ответ лежит на поверхности, потому прочитать его легко — их взаимность переходит всякие границы.
Поэтому Вон сам заводит руку за спину Чону и почти сразу направляет в того член, лишь чуть поддразнивая и проводя головкой меж ягодиц вверх-вниз, а после толкаясь осторожно внутрь.
Младший хорошо приготовился — знает ведь размеры бывшего парня, но ему всё равно слегка дискомфортно и распирает изнутри слишком сильно.
— Ты такой узкий, — довольно тянет Юкхэй, исцеловывая его шею и отвлекая от немного неприятных ощущений. Ему не стоит труда медлить и двигаться глубже только по кивку — комфорт Чону всегда был в приоритете, и никак иначе. Он нарушил этот свой завет один раз и больше не собирается подобных глупостей повторять.
А тот чувствует весь уровень заботы и бесконечную нежность — это пробивает.
Колет в сердце —
у вас это всё было и умудрились потерять. Ты не смог удержать.
Чону предполагал заранее, что глупо надеяться на
просто последний секс.
Он прекрасно понимал, что будет больно.
Но не представлял —
насколько.
Его понемногу ломает изнутри, поэтому прислоняется лбом к плечу Юкхэя, чтобы скрыть влагу на глазах.
И чтобы с дрожью прошептать:
— Пожалуйста, двигайся.
Вон целует его в висок и делает, что озвучено, — медленно входит глубже и начинает осторожно толкаться.
Внутри него всё кричит не только об удовольствии физическом, он ментально впервые за полгода ощущает покой.
Всё существо охватывает понимание правильности происходящего.
Только один штрих — приподнять голову Чону и поймать его губы своими, почти останавливаясь в проникновениях.
Сейчас ведь так важно ловить каждый его вздох и тихие стоны, лаская поцелуями рот.
Всё время Вселенной принадлежит им.
Поэтому они снова и снова сталкиваются языками и зубами, возобновляя медленные движения бёдрами.
Поэтому они не думают даже гнаться за оргазмами, наслаждаясь каждым мгновением единения.
Поэтому они снова молчат.
Думая о том, что между ними словно растворяются все противоречия и восстанавливается связь, возможно — прочнее прежней, даже не подозревают, что их мысли абсолютно синхронны.
Чону немного устаёт двигаться сверху, поскольку длится это довольно долго, и слегка нажимает сзади на шею Юкхэя, одновременно отклоняясь назад.
Тот прекрасно понимает желание и следует ему — мягко опускает младшего на постель, выскальзывая из него, а затем оказывается сверху, прижимаясь всем телом.
— Я очень тебя люблю, — вновь повторяет, уверенный — Чону может и не отвечать на это, но ему очень важно слышать эти слова.
— И я тебя, — шепчет едва слышно, так что Вону даже кажется — слуховая галлюцинация.
Хотя — и визуальная тоже, ведь точно видел движения губ.
В этот раз поцелуй происходит с какими-то новыми эмоциями — тоскливой нежностью и обещанием о принадлежности, из-за чего мурашки по коже и лёгкая дрожь по телу.
Юкхэй без слов вновь овладевает, лишь немного ускоряя темп движений, по сравнению с тем, что было до.
— Можешь поменьше сдерживаться? — с лёгкой улыбкой спрашивает, хотя они оба понимают — не о сдерживании речь, на самом деле, а об общем желании не торопиться.
Впрочем, Вон чувствует, что действительно уже можно, потому постепенно увеличивает скорость.
Поцелуи теперь выходят очень рваными, это больше стоны друг другу в рот, чем что-то ещё.
Изведённые организмы на пощаду откликаются очень скоро — Чону изгибается в пояснице и с тихим криком выплёскивается себе на живот.
Юкхэй выходит из слишком тесного нутра и стаскивает презерватив, практически через мгновение кончая младшему на бедро, после обессиленно наваливаясь сверху и покрывая мелкими поцелуями лицо, по которому так сильно скучал.
***
— Я понял, почему он не хотел, чтобы мы встречались, — вслух, сам того не понимая, произносит Юта.
— И почему? — неожиданно раздаётся рядом.
— Что? — непонятливо смотрит, разглядывая искрящиеся любопытством глаза.
— Вы сказали, что поняли, почему он не давал нам встречаться.
— Нам? — щурится и вдруг делает логическую догадку. — Ты же Гояни, да?
— Так он рассказывал обо мне, — чуть смущённо улыбается. — Я вас сразу узнал. По ауре что ли… Других людей с такой не видел.
— Значит и обо мне рассказывали, — самодовольно хмыкает и вновь смотрит в комнату, где на постели лежат Чону и, очевидно, его бывший, которые выглядят так, будто всегда и были только они. — У ревности не должно быть лица. Он просчитал, что нам будет сложнее, если увидим, с кем ещё он… — неожиданно Юте становится неудобно говорить о том, что происходило у него с тем, кто определённо теперь принадлежит другому.
На самом деле, он видел не так много — подошёл лишь минут пять назад. Но этого хватило, чтобы понять всё.
— Действительно неудобно теперь. Будто мы вставали между ними, пусть это и не так, — вздыхает рядом Гояни, о присутствии которого за своими мыслями Юта и забыть уже успел. — Я пойду.
— Если хочешь…
— Не хочу, — мотает головой и действительно удаляется, после чего происходит совершенно неожиданное.
— Накамото Юта?
Этот голос.
Пусть это и не шёпот, но на него автономная сенсорная меридиональная реакция, мурашки от шеи по спине.
И дрожь где-то глубоко внутри.
— Ты что тут делаешь? — Юта просто обращением даёт понять, что узнал. Не называя имени и не здороваясь.
— Ну… — он смотрит через стену и вздыхает. — Видимо, теряю хорошего партнёра.
— Ты — Джэй?! — повышает голос Юта, ничуть данного обстоятельства не стесняясь. — Как такое может быть?! — он смеётся и закрывает половину лица ладонью. Смотрит всего одним глазом и видит понимание.
— Так это ты Извращенец…
— Вроде как да.
Они молчат некоторое время — наблюдают как Чону и его возлюбленный одеваются.
— Это ведь он нас позвал, а не Пом, да? — спрашивает очевидное Джэхён.
— Да зови ты его настоящим именем, что с тобой? Он точно больше с нами не будет.
— Расскажем сейчас или потом, что сделал этот его?..
***
Одеваясь, Чону разрываем противоречием — с одной стороны, он осознал, насколько был не прав, думая, что чувства угасли, с другой — прощать вот так легко и…
— Знаешь, я решил сделать кое-что эгоистичное, — уже на выходе, когда оделись и собрались, говорит Юкхэй.
— Как сильно по твоим прикидкам я разозлюсь?
— Думаю, что сильно.
— Тогда скажи сейчас. Не хочу потом сюрпризов.
— Дело в том, что я позвал кое-кого на нас посмотреть, — виновато щурится, хотя при этом видно, что в поступке не раскаивается и поступил бы так снова.
— Неужели?..
Дверь открывает сам Юкхэй. Его предположения оказываются верны — двое парней стоят прямо напротив.
— Мы всё видели и поняли, — говорит Юта, почему-то обнимая Джэя за плечи. — Совет да любовь, зовите на свадьбу. Обещаю даже пьяным не рассказывать историю нашего знакомства. И… Чону, — он смотрит Киму прямо в глаза, а у того на сердце становится как-то удивительно легко, — не вздумай с нами со всеми прекращать общение. Только этому… Третьему. Дай немного времени. Его, полагаю, увиденное потрясло.
— Я с ним согласен, — кивает Джэй, улыбаясь одним уголком губ. — Но меня на свадьбу лучше не звать, пьяным и не такое могу рассказать.
— Не парься! Я тебя проконтролирую. И заткнуть, если что, легко смогу.
Чону тихо усмехается и смотрит на них поочерёдно, а затем кивает, после чего те уходят так и оставшись в обнимку.
— Ну… Я так то успел понять, что они нормальные парни, но чтобы настолько… — Вон задумчиво качает головой и только через пару секунд замечает опасно суженые глаза младшего.
— Тыыыыыы… Так вот зачем ты включил свет! — угрожающе рычит он. — И ты.!
Но его недовольство прерывают поцелуем.
Правило одиннадцатое: у любви нет правил.
