TANTRUM

Натаниэль опаздывал. Он не знал, как он позволил этому случиться, но, по-видимому, Кевин сделал это, так как он был ответственным за то, чтобы сообщить Натаниэлю о времени, в которое им нужно было закончить встречу, но для этого он был слишком занят флиртом с Джереми Ноксом. Хуже всего было то, что Жан, который был его двойником во всех других случаях, когда случалось подобное — чего было больше, чем Кевин когда-либо признал бы, — теперь, казалось, тоже отвлекался на присутствие Нокса. Хуже всего было то, что Нокс даже не выглядел встревоженным тем, что внимание пары было так откровенно проявлено к нему, и, скорее, казалось, что он искренне наслаждался и отвечал взаимностью на их интерес, несмотря на то, что он, казалось, был должным образом зарегистрирован на собрании и его неотложных делах, что противоречило Кевину и Жану, которые, казалось, не знали, чем себя занять, и почти подпрыгивали на своих местах, оставляя все дела совещания на его усмотрение. У Натаниэля были они оба в качестве второго и третьего по какой-то причине, черт возьми, и это было не для них, чтобы флиртовать с его партнером. Парочкой шлюх, вот кем были эти двое, подлой парочкой шлюх. Хорошие шлюхи помогли бы своим коллегам-шлюхам, но теперь он опоздал, и Эндрю накажет его вдвое больше из-за их эгоизма. Он посмотрел на часы. У него было десять минут, чтобы пройти маршрут, который обычно занимал у него двадцать пять. О, он уже слышит крики Мэри, когда она получит штрафы, но для чего еще быть криминальным лордом-мультимиллионером, если не для того, чтобы платить штрафы за превышение скорости за слишком быструю езду? Именно. Натаниэль, не колеблясь, вел свой мотоцикл так быстро, как только осмеливался, и, возможно, это было не только потому, что он опаздывал, но и потому, что мотоцикл должен был ехать быстро. Это был незабываемый опыт. Ветер на его кожаной куртке, шлем, защищающий глаза, перчатки без пальцев, туго натянутые на костяшки, и зверь под ним, ревущий от радости, когда он высвободил всю мощь своих механизмов. Через пять минут он был в городе. Еще через пять минут он прибудет в Вельвет. Через семь он будет внутри здания. И если бы все уже было готово к отправке, через десять минут Натаниэль получил бы свое наказание. Честно говоря, он был взволнован этим. Прошло уже слишком много времени с момента его последней сцены с Эндрю, и он хотел, чтобы Эндрю прикоснулся к нему как можно быстрее, даже если это было для наказания. С волнением, пульсирующим в его венах, он ускорился еще немного. Он чертовски хотел быть в клубе прямо сейчас. Он хотел быть под пристальным взглядом Эндрю. Впервые в его власти с надлежащим соглашением. И самое лучшее — получить свое первое в жизни наказание, которое само по себе было захватывающим. Как это будет? Что Эндрю с ним сделает? Натаниэль прикусил губу и ускорился на повороте, создавая волны среди машин и проносясь на светофоре. Осматривая окрестности в поисках полицейских машин, он подумал о том, что у него никогда не было какого-либо соглашения со своими предыдущими партнерами в сессиях, которые были случайными любовниками на одну ночь, подобранными с танцполов в БДСМ-клубах по всей стране. Он подумал о том, что теперь, когда у него есть настоящая вещь, хотя, пусть и временно, все это казалось сном, Натаниэль даже не осознавал, что осмеливался мечтать. Это было захватывающе и ново в лучшем из возможных способов, и в эти дни было очень мало вещей, которые были новыми для Натаниэля, учитывая ту жизнь, которой он жил. Жить в первый раз с Эндрю, который заставил его почувствовать, что он летит, горит и тонет одновременно, кто заставил его почувствовать себя живым и в безопасности, кто заставил его захотеть погрузиться в забвение подчинения, чувствовать себя грандиозно. В этом мире было очень мало людей, которым Натаниэль доверял хоть какую-то часть себя. Кевин, Жан, Мэри, Стюарт, Джульетта и даже Ваймак — все они знали Натаниэля насквозь. Но никто из них никогда не узнает ту его часть, которую он доверял Эндрю. И на данный момент никто никогда этого не делал. Эндрю был первым человеком, которому он доверял, по-настоящему доверял. Неопытный Дом, у которого до этого даже не было случайных сцен, и которого Натаниэль, возможно, знал в прошлом, но на самом деле совсем не знал. Конечно, люди в сообществе назвали бы его сумасшедшим, если бы узнали об этом, но когда дело дошло до этого, Натаниэль был таким же неопытным, и дело было в том, что Натаниэль верил, что Эндрю поступит правильно и всегда сделает все возможное для них обоих. Его решимость защитить свою семью, его опыт общения с уродством этого мира и то, как он вышел из него невредимым, — все это показало Натаниэлю, что ему можно доверять в этом, что они смогут учиться вместе, наслаждаясь этой сумасшедшей химией, которая протекала между ними в полной мере, не выходя за пределы, которые они установили для своей собственной защиты. Даже если Натаниэлю всегда так соблазнительно хотелось выбросить все в вентилятор и оставить Эндрю в полном своем распоряжении в любое время, он знал, что это невозможно, и то, что Эндрю время от времени напоминал ему об этом — как сегодня днем, когда он был так взволнован их планами на ночь, что просто решил послать всё и пошел к Эндрю домой, — было здорово. Это только показало, что инстинкты Натаниэля снова были верны, и что Эндрю был совершенен. Он позаботится о том, чтобы Натаниэль не испортил все это, он не позволит стенам, разделявшим их, рухнуть, и у него есть сила и власть, чтобы остановить Натаниэля от этого, если он когда-нибудь осмелится. Натаниэль вздохнул. О да, его Дом был идеальным. Он припарковался с последним гудением, исходящим от мотоцикла, и затем стало смертельно тихо. Он был здесь. Эндрю был прямо там, в этом здании, готовый к их первой в истории сессии, как… Партнеры по сессии, закончил Натаниэль сам. Потому что они были не более чем этим. Очевидно. Натаниэль глубоко вздохнул, снимая шлем, теплый, даже ночью, ветерок ласково коснулся его кожи. Сделав еще один вдох, он обнаружил, что его сердце довольно сильно колотится в груди, и только тогда он пришел к выводу, что больше не может скрывать свою нервозность. Не сейчас, когда он столкнется с Эндрю, и ему нужно собраться с мыслями, прежде чем смотреть в лицо своему партнеру по сессии. Не после последних двух дней, которые у него были. Вспышки крови, костей и пепла, падающие на его волосы, всплыли на поверхность его сознания. Он вздрогнул. Иногда на него все еще действовали последствия его гнева. Иногда он задавался вопросом, был ли он монстром, если его репутация предшествовала ему. Иногда он задавался вопросом, гордился ли Натан им, в конце концов. В последнее время, однако, больше всего его интересовало, будет ли Эндрю все еще хотеть его, даже если бы он знал, сколько крови было у Натаниэля на руках. Он задавался вопросом, в конце концов, было бы Эндрю безопаснее без него, и было бы лучше для него уйти и прекратить все контакты, которые у него были с этим человеком. Он удивился, почему эта мысль так сильно сдавила ему грудь. В конечном счете, однако, он не сожалел об этом. Он не сожалел о том, что сделал, чтобы защитить Эндрю и его маленькую девочку, и этот прототип мужчины заслуживал каждой секунды боли, которую Натаниэль причинил ему. И если выполнение его обещаний Эндрю означало бессонные ночи, пустоту внутри и руки, полные крови, так тому и быть. Оно того стоило. Знать Эндрю того стоило. Конечно, угрозы в адрес Эндрю не исчезли полностью. Натаниэлю еще многое нужно было сделать, чтобы убедиться, что Эндрю и его семья в безопасности, но на сегодняшний вечер это было достаточно безопасно. Натаниэль быстро запер шлем в отсеке на задней части мотоцикла. Как только он заглушил мотор, он посмотрел на время на своих часах. 22:05. Черт, он опоздал. Прибавив скорость, Натаниэль пересек парковку "Вельвет" и довольно скоро оказался внутри здания. Он кивнул вышибалам, а затем человеку за стойкой регистрации и продолжил идти прямо в Комнату Заката. Он не нуждался в представлениях. В конце концов, он уже знал, что он идет. Он поднялся по ступенькам. Он шел. А потом он оказался перед дверью. Однако прежде чем попытаться открыть ее, он прижал ухо к дереву, пытаясь прислушаться к тому, что происходит внутри комнаты. Ничего. Он прижался сильнее. По-прежнему ничего. Он сделал шаг назад и вздохнул, признавая свое поражение. Он попытался открыть дверь, но она была заперта. Поэтому он постучал. Прошло несколько секунд, прежде чем дверь открылась, открыв мрачное выражение лица Эндрю. — Ты опоздал. Натаниэль ухмыльнулся, но склонил голову в знак покорности, так как он уже был наказан сегодня из-за своего порыва увидеть Эндрю как можно быстрее. Он хотел добраться до части секса как можно быстрее. — Мне очень жаль, сэр. Резкий вдох, и дверь открылась еще больше. — Заходи и запри за собой дверь, — сказал Эндрю, повернулся и вошел в комнату, оставив порог, чтобы Натаниэль мог пересечь его самостоятельно. Натаниэль сделал необходимые шаги, чтобы войти внутрь, и повернулся, чтобы запереть дверь. Когда он обернулся, то впервые по-настоящему заметил Эндрю, а также комнату вокруг них. Натаниэль бывал там и раньше, но с Эндрю внутри это казалось совершенно другим местом. Стены были пастельно-голубого цвета, которые смешивались и переходили в полуночный тон на потолке, с огромной круглой лампой, висящей посередине, как будто это была луна. В комнате повсюду были маленькие лампы, словно выкованные из маленьких звездочек, которые помогали создать расслабляющую и красивую атмосферу для новичков или для самых напряженных сессий. Однако все убранство было выдержано в золотистых, красных, желтых и оранжевых тонах, а ковер на полу был ярко-зеленого цвета, который должен был создавать траву под ногами. В этой комнате было не так много предметов, как в Голубой, и единственными заметными вещами были стол и стул в одном углу в ярко-желтых тонах, пастельно-оранжевое кожаное кресло рядом с дверью, которая сливалась со стеной, которая, вероятно, вела в ванную. Черная сумка Эндрю на полу рядом с ней. Кровать была полностью из темного красного дерева, а все ее аксессуары — из яркого золота, что делало все это похожим на лаву; четыре постера, простыни с ярким и красивым солнцем, нарисованным посередине, занавески вокруг него, подушки и свечи, все еще незажженные. Все в золотисто-металлическом цвете, который заставил Натаниэля захотеть, чтобы он обнял его как можно скорее. В середине всего этого была самая важная вещь в комнате: Эндрю. Он стоял, скрестив руки на груди и расставив ноги. Его голова была наклонена, и он медленно оглядел Натаниэля с головы до ног, что еще больше взволновало его в ожидании того, что должно было начаться прямо сейчас. На Эндрю не было рубашки, и его грудь и плечи медленно поднимались и опускались, когда он дышал, мышцы под кожей слегка сокращались вместе с ним. Он тоже был босиком, и даже если наряд был простым, в нем была явная сила, хотя бы по тому, как Эндрю стоял, бесстрашный и вызывающий в своем поведении, заставляя Натаниэля немедленно захотеть подчиниться. — Ты готов, Нил? — его Дом говорил серьезно. Натаниэль мог только кивнуть, возбуждение пробежало по его венам и заставило его ерзать на ногах так, как только он мог это сделать. Но он должен был знать лучше, он должен был знать, что у Эндрю не бывает невербального ответа. — Я не думаю, что слышал твой голос, — услышал Натаниэль Эндрю. — Я спрошу только еще раз, так что слушай внимательно и отвечай правильно. Ты готов, Нил? — Да, я готов, — ответил он, сделав глубокий вдох. — Хорошо, — Эндрю слегка ухмыльнулся и сделал несколько шагов ближе к Натаниэлю, который все еще стоял у двери. —Ты пойдешь в ванную и приготовишься. Я хочу, чтобы ты был обнажен, и у тебя не было ничего, кроме вещей, которые ты можешь использовать. Оставь свои вещи там. Не торопись и хорошо подготовься. Понял? — Эндрю был теперь очень близко, но он не прикасался к Натаниэлю, и его дыхание, мятное и свежее, щекотало щеку Натаниэля. Он уже чувствовал, как его нервы горят: — Да, сэр. — Тогда иди. Натаниэль без колебаний развернулся на каблуках и направился к двери ванной, медленно открывая ее, когда входил внутрь. Ванная комната была вся в золотистых и красных тонах, что делало ее еще более переполненной, и была обставлена простой мебелью, что стало совсем не важно, как только взгляд Натаниэля остановился на предметах, разложенных для него. На фарфоровом унитазе лежали три вещи: тюбик смазки, кошачьи ушки красноватого оттенка и анальная пробка: широкая, оранжевая, с пушистым хвостом, свисающим с нее. Сказать, что Натаниэль быстро разделся, было бы преуменьшением. Через несколько секунд он был обнажен, его бумажник, мобильный телефон, ключи, часы и одежда были сложены на раковине, готовые к тому, чтобы их больше не трогали до утра. Он надел кошачьи ушки, взял смазку и раскрылся так безлично, как только мог, наклонившись над ванной. Цель состояла не в том, чтобы доставить удовольствие самому себе, у него даже не было соблазна. Он хотел выбраться туда как можно скорее, чтобы получить свое наказание, а затем, наконец, оказаться в руках Эндрю. Это доставило бы ему удовольствие. Конечно, Натаниэль знал сцену, запланированную Эндрю, так как мужчина прислал ему черновик с описанием несколько дней назад, чтобы Натаниэль мог ее одобрить, но теперь, когда наказание было назначено, все стало намного интереснее. Раньше это было интересно, очень, но теперь было что-то, чего он не знал, а Натаниэлю всегда нравилось узнавать что-то новое. Жить неожиданным, как можно было бы сказать. На самом деле это была одна из самых забавных частей подчинения. Но Натаниэль более чем понимал необходимость Эндрю заранее осмотреть место происшествия вместе с ним, чтобы он никогда не жаловался на это. Довольно скоро он засунул три пальца себе в задницу и почувствовал, что готов вставить туда пробку. Он протянул руку, взял пробку и без промедления вставил в себя. Это была приятная, приятная растяжка. Не так близко, как хорошая растяжка, которую Эндрю сделал ему своим членом, но все равно все было в порядке. Он глубоко вздохнул и пошевелил задницей, чувствуя, как пробка двигается внутри, совсем чуть-чуть. О, да. Так хорошо. Он вздохнул. Его член подал знак, насколько это приятно, но у него не было на это времени. Натаниэль встал и посмотрел на себя в зеркало. Его татуировки и шрамы были выставлены на всеобщее обозрение. Ему действительно нравилось его тело. Ему потребовалось много времени, чтобы прийти к этому моменту, и у него всё ещё были плохие дни, но в основном ему нравилось то, что он видел в зеркале. Рисунки и слова на его коже дали ему силу вернуть эту уверенность по большей части, и он знал, что Эндрю они нравятся. Из-за этого теперь его шрамы и татуировки играли еще более важную роль в его самооценке. Его Дому они нравились. Его Дому так нравилось его тело, и он всегда совершенно ясно говорил об этом, заставляя Натаниэля иногда даже краснеть от гордости. Кроме того, в паре с кошачьими ушами, примостившимися между его кудрями, и пушистым оранжевым хвостом, торчащим из задницы, он был зрелищем, и он это знал. "Эндрю сойдет от меня с ума" — Натаниэль ухмыльнулся себе в зеркало. Не теряя ни секунды, он вышел из ванной. Эндрю сидел в кресле рядом с дверью, из которой только что вышел Натаниэль, и, услышав это, поднял глаза. Их взгляды встретились, и Натаниэль увидел, как у Эндрю перехватило дыхание. — Нравится то, что ты видишь? — Натаниэль подмигнул Эндрю, закрывая за собой дверь. Глаза Эндрю лениво прошлись по его телу, когда Натаниэль встал прямо перед своим Домом. — Повернись, малыш, — хрипло попросил Эндрю, не сводя глаз с наполовину твердого члена Натаниэля. Когда Натаниэль это сделал, он снова услышал, как у Эндрю перехватило дыхание, и поэтому улыбнулся. — Идеальный. Такой идеальный. Натаниэль повернулся к Эндрю, чей взгляд теперь был почти полностью темным. — Спасибо, сэр, — он прикусил губу и сцепил руки за спиной. — Пожалуйста, — глаза Эндрю встретились с его глазами, сделав глубокий вдох. — К сожалению, из-за твоих последних действий ты должен быть наказан. Ты готов начать? Натаниэль почти дрожал от возбуждения: — Да. — Да, кто? — Да, сэр. Эндрю ухмыльнулся и свободно скрестил ноги, положив лодыжку на колено, а руки — на подлокотники кресла, в позе совершенной власти, как будто он сидел на троне. — Отлично. Стоп-слова? — Мила и красный. Твои — Серена и красный — Отлично. Твои невербальные сигналы на сегодня — это три пальца, поднятых, чтобы остановиться, два — для паузы и один, чтобы уйти. Понял? — Да, сэр. Теперь Натаниэль определенно дрожал от возбуждения: — Прекрасно. А теперь встань на колени. И Натаниэль опустился. — Твое наказание на сегодня будет заключаться в том, чтобы вбить в твою голову понятие дисциплины и то, как последствия твоих действий всегда найдут тебя. То, что ты сделал, было неправильно, Нил, и я не могу терпеть этого от своего саба, — голос Эндрю был низким и властным. Голова Натаниэля была опущена, руки лежали на бедрах, и он опустился на колени достаточно близко, чтобы чувствовать тепло тела Эндрю через ноги. — В углу этой комнаты стоит поднос, наполненный песком и рисом. Ты будешь стоять неподвижно на нем на коленях в течение сорока минут. Не больше и не меньше. Если ты пошевелишься, даже самую малость, часть нашей сегодняшней сцены будет стерта. Если ты переместишься пять или более раз, сцены не будет. Только наказание, последующий уход, а потом мы разойдемся каждый по своим домам. То же самое касается и речи. Если ты говоришь и двигаешься, счет идет только на два раза каждый. Кроме того, я не буду сдерживать тебя или использовать кляп, это было бы слишком легко. Тебе нужно показать мне, что ты можешь следовать правилам для себя. Понял? Натаниэль глотнул разреженный воздух. Чертов ад. Это чертовски сложно. — Да, сэр. — Здорово. А теперь, — Эндрю встал, — ползи за мной. Эндрю отступил от него в сторону и пошел дальше. Натаниэль последовал за ним, стараясь изо всех сил вилять задницей, пока полз. Они прошли мимо кровати и направились в заднюю часть комнаты, в ее правый угол, где на земле лежал поднос. — Я буду сидеть в кресле, делать кое-какую работу, — сказал Эндрю. — Если ты произнесешь это наказание вслух, я хочу, чтобы ты произнес его так четко, как только сможешь, хорошо? Это единственное исключение из правила, как ты уже знаешь, поскольку стоп-слова всегда являются оправданием для каждого правила. Хорошо? — Да, сэр. — Хорошо. Встань коленями на поднос. Натаниэль заполз на него. Сначала его руки коснулись песка и риса, а затем коленей. Поначалу это не беспокоило, на самом деле было не больно, но Натаниэль по опыту знал, что долго стоять на коленях на этой штуке будет полнейшим адом. Задача была поставлена так, чтобы по мере ее выполнения становилось все сложнее. Черт, он действительно хотел устроить сцену сегодня вечером после этого наказания, но оставаться на вершине этого было бы почти невозможно. Он встал в позу: выпрямил спину, но сохранил ее расслабленной, наклонил голову и положил руки на бедра. Пробка в его заднице неловко сдвинулась в этой позе, но в основном все было в порядке, она не давила нигде, не причиняла боль или делала невозможным оставаться неподвижным. Он мог видеть только свои собственные руки, угол голубой стены и поднос под ним. — Скрести руки за спиной, — попросил голос Эндрю. Натаниэль подчинился. — Очень хорошо. Твое наказание начинается прямо сейчас. Сорок минут. Стой спокойно и не разговаривай. Это должно будет так сложно. Черт возьми. Молчание не было проблемой, но оставаться на месте уже доказывало это, его спина начала беспокоить это положение. Это будет чертовски невозможно. Сорок минут... — Заставь меня гордиться, — внезапно прошептал ему на ухо голос Эндрю. Натаниэль вздрогнул. Чертов ебаный пиздец. Эндрю усмехнулся ему в ухо. — Я прощу это. И его голос был таким низким и расслабленным, чертов ад, он станет причиной смерти Натаниэля. Он заставит своего Дома гордиться им, и это было решено. Прошло несколько минут с решимостью не двигаться и не говорить на месте, самой насущной вещью была скука, к которой Натаниэль не привык. Его жизнь и в лучшие дни была беспокойной, и ему всегда было чем заняться. Всегда. Единственным звуком вокруг него был шум Эндрю, печатающего что-то на ноутбуке, который, должно быть, был у него в сумке, потому что Натаниэль нигде в комнате не видел ноутбуков, и минуты, казалось, тянулись друг за другом бесконечно. Ощущение губ Эндрю на своих, мягких и непреклонных. То, как он закатил глаза, когда Натаниэль пошутил. Его смех. То, как он казался почти застигнутым врасплох каждый раз, когда Натаниэль называл его сэром. То, как он прикасался к Натаниэлю. Его глаза потемнели от вожделения. Его голос, мягкий. Его голос звучал властно. Его ухмылка. Его улыбка. То, как он называл Натаниэля «любовью». Черт. Блять. Блять. Блять. Натаниэль держал свое тело так крепко, как только мог. Он почти дрожал от силы своих мыслей и не мог. Ему нужно было оставаться неподвижным. Он хотел, чтобы все это закончилось и сессия, которую они запланировали, осталась нетронутой. Но, черт... Почему Эндрю вызвал в нем такие сильные эмоции? У него были и другие любовники. Почему никто другой не мог сравниться с Эндрю? На самом деле у него не было времени подумать об этом раньше. Он просто знал, что его тело жаждало Эндрю, как наркотика, его разум хотел все больше и больше Эндрю каждый раз, когда Натаниэль ложился отдыхать, а его сердце... Его сердце, блять, что? В комнате раздался звон. — Да? — Голос Эндрю был низким. — О, привет, Томас. Чем я могу помочь? Томас? Кто, черт возьми, этот Томас? — Как ты знаешь, мой отдел уже в отпуске. Я... Значит, коллега. — Я сейчас занят, Том. Том. Прозвище. Будто они… Друзья. — Я не могу выпить с тобой сегодня вечером. Я занят. "О да, блять, он занят мной," — нахмурился Натаниэль. — Да, я знаю, что все время переношу, но сегодня я действительно не могу. Я занят. Да, конечно. Я позвоню тебе, когда буду свободен. Чтобы выпить? — Пока! Натаниэлю нужно будет проверить, кем был этот парень Томас. Он хотел выпить с Эндрю, и это могло быть опасно. Конечно. Вот почему Натаниэлю нужно было проверить его. Вот почему у него горела грудь. Очевидно. Другой причины для этого вообще не было. Это все было беспокойство. Да. Конечно. — Ты сдвинулся. Черт. Натаниэль сжал кулаки. Блять. — Это печально, — голос Эндрю теперь казался ближе. Но не сильно. Он ходил по комнате. — Я был очень воодушевлен из-за легкой порки, которую я планировал. О, нет. Порка? Он передумал? Натаниэль надул губы. Эндрю был беспощаден, безжалостен и подл. Он был злым. — Подай знак рукой, если все хорошо. Натаниэль вытянул один из своих пальцев за спиной. — Очень хорошо. Принимаешь свое наказание, как хороший саб, которым ты являешься только для меня. Натаниэль снова чуть не задрожал. Почти. Черт, раньше он был таким сопляком. Теперь его Дом сказал, что он хороший саб, и он хочет, блять, растаять в луже на земле и пусть он сделает с ним все и вся. Как, черт возьми, это произошло? Когда это изменилось? Ему нужна терапия. Он услышал удаляющиеся шаги Эндрю, и вскоре звук набора текста на клавиатуре раздался снова. Минуты шли, ползли медленно, как черепаха. Боль в ногах нарастала с каждой минутой, но это было не самое важное, о чем он думал. Нисколько. Он привык к боли. К чему он не привык, так это к отсутствию внимания Эндрю. Каждый раз с тех пор, как они встретились, Натаниэль был, по крайней мере, на каком-то уровне, в центре внимания Эндрю. Теперь, однако, Эндрю работал, тихо разговаривал по телефону с коллегами, планировал пойти выпить с людьми, о которых Натаниэль понятия не имел, и занимался другими делами, сосредоточившись на других вещах, когда Натаниэль был рядом. Это беспокоило его. И на гораздо более глубоком уровне, чем он ожидал. Он знал, что жизнь Эндрю не вращается вокруг него. Его дочь, его семья и его работа были настолько важны для Эндрю, что защита этих частей его жизни от их отношений была его главным приоритетом, и Натаниэль всегда это знал. Но этот парень, Томас. Те другие люди, с которыми Эндрю сейчас разговаривал по телефону...Миссис Даллас? Кайл? Фредрик? Они были частью чего-то в жизни Эндрю, чего Натаниэль раньше не знал. Чего еще он не знал? Встречался ли Эндрю с кем-то еще? Натаниэль немедленно отбросил эту мысль. Эндрю не встречался. Это было частью их контракта: в настоящее время они были эксклюзивными. И Эндрю, по крайней мере до сих пор, показал, что правдивость и честность были одним из важнейших аспектов его личностных качеств. Он не стал бы лгать об этом. В конце концов, для этого не было никаких причин. Он мог бы просто сказать, что предпочел бы продолжать встречаться с другими людьми за пределами их… Соглашения. Да. Это было просто соглашение. Хорошо. Но, конечно, этот парень, Томас, интересовался Эндрю. Нравиться. Как он мог не интересоваться Эндрю? Заботливый, страстный, умный, великолепный Эндрю. Которого он разочаровал. Который наказывал его за то, что он не соблюдал основные границы их сделки. Блять. Натаниэль облажался, не так ли? Причем сильно. Блять. Стыд накрыл Натаниэля с головой, как одеяло. Эндрю был таким невероятным, и он не заслуживал саба, который так неуважительно относился к нему. И что еще хуже, это подвергало его опасности из-за его эгоизма и собственнических манер. Из-за его импульсивности. Натаниэль мог бы сделать для него что-нибудь получше. Эндрю заслужил это. Он был бы лучше. Для Эндрю. Уф. Странно, что только сейчас это обрушилось на него. Но потом, когда Эндрю рассмеялся над чем-то, что Фредрик (тьфу) сказал по телефону, Натаниэль понял. Это было то, что Эндрю планировал с самого начала. Заставлял Натаниэля задуматься о своих действиях, в то время как он игнорировал его, и показывая ему, что если Натаниэль плохо себя ведет, он не получает того, чего хочет, а это всегда было вниманием Эндрю. Эндрю был учителем до мозга костей, верно? Он привык к дисциплине, сказал он на их первом свидании, и Натаниэль не отдал ему должное за это. Натаниэль рассмеялся. Он сказал, также на их первом свидании, что ненавидит, когда учителя только раскрывают знания и не заставляют учеников думать самостоятельно. Эндрю нравилось провоцировать мысли и заставлять студентов приходить к выводам в полном одиночестве. И это было именно то, что он делал с Натаниэлем прямо сейчас. Подсознательно. Используя потребность Натаниэля во внимании, о которой он даже не подозревал, но которую Эндрю каким-то образом уловил, чтобы заставить Натаниэля заставить себя пожалеть о том, что он сделал. Потому что он знал, что не сможет сделать это прямым способом. В конце концов, первой реакцией Натаниэля на слово “нет” обычно было закатить глаза. Натаниэль нахмурился. Почему мысли об этом не сводили его с ума, как раньше? Обычно он ненавидел, когда им манипулировали. Ну, дело в том, что он заслужил это, не так ли? Он нарушил правило. Намеренно. И что хуже всего, он нарушил самое важное правило, то, которое превыше всех остальных. Потому что это было не просто правило сцены, это было правило безопасности, специально разработанное для того, чтобы у них все еще могло быть это каким-то образом, несмотря на опасность, которую их соглашение, их связь могли подразумевать для близких Эндрю. И что хуже всего, учитывая события недели, Натаниэлю не следовало рисковать. Господи, черт возьми, о чем он думал? Идти вот так в дом Эндрю? Был ли он подростком, который не мог контролировать свои собственные желания или желания? Ему следовало бы быть умнее. Он вздохнул и закрыл глаза, когда боль пронзила его лодыжку. Да, он заслужил это. Он так этого заслуживал. После этого Натаниэлем овладела еще большая решительность. Было бы нехорошо зацикливаться на чувстве вины или стыда, хотя сейчас он остро их ощущал. Он собирался раскачать это наказание. Он собирался заставить Эндрю так гордиться им, что тот будет целовать Натаниэля до тех пор, пока тот не перестанет дышать. Он бы убедился, что все еще заслуживает того, чтобы Эндрю был таким. Он никогда раньше так сильно не хотел быть хорошим. И вот он стоял неподвижно и молчал. Он начал дрейфовать. Он вспомнил похвалу, которую Эндрю шептал ему на ухо, как он называл его красивым. Он прокрутил в уме все те моменты, когда они были вместе с тех пор, как встретились. Он вспомнил их первый поцелуй. Он помнил их последнюю встречу. Он вспомнил, как хорошо было находиться под Эндрю, и в мгновение ока Эндрю снова зашептал ему на ухо. — Твое наказание истекло, любовь моя. Ты очень хорошо справился. Рука обхватила Натаниэля за спину и сняла их с места, оставив висеть по бокам Натаниэля. Рука переместилась к волосам Натаниэля, мягко поглаживая их. — Теперь ты можешь двигаться и говорить. Натаниэль повернул голову вверх и в сторону, увидев Эндрю, присевшего рядом с ним. Выражение лица Эндрю было теплым и мягким, заставляя его расслабиться. — Спасибо, сэр, — прошептал Натаниэль, склоняя голову к руке Эндрю на его волосах. — Ты это заслужил. Ты пошевелился только один раз и прекрасно воспринял свое наказание, — мягко улыбнулся Эндрю. — Я горжусь тобой. Натаниэль ахнул. — Понравилось, да? — улыбка Эндрю превратилась в ухмылку. — Да, — Натаниэль ухмыльнулся в ответ, прежде чем протрезветь. — Мне это действительно нравится. Прости, что пришел к тебе сегодня без предупреждения. Я просто очень хотел тебя увидеть, — он прикусил губу. — Все в порядке. Это прощено, — рука Эндрю, которая была в его волосах, опустилась и обхватила лицо Натаниэля. — Тебе просто нужно помнить, почему наши правила необходимы, хорошо? И не нарушать их. Мы не можем допустить, чтобы это повторилось, и ты лучше меня знаешь, почему. Это было неправильно. Это было нехорошо с твоей стороны. Вообще. Но это прощено. Ладно? — Да. Конечно, — и Натаниэль действительно понял это. Он вздохнул. По крайней мере, теперь он был прощен. — Хорошо. Теперь мы позаботимся о твоих коленях и ногах, прежде чем продолжить наши планы на ночь. Ты можешь встать? — Мне понадобится твоя помощь, но да, я думаю могу. Эндрю провел рукой под мышками Натаниэля и потянул его вверх. На дрожащих ногах Натаниэль встал. Однако сразу после этого его колени подогнулись, и быстрым движением Эндрю провел другой рукой по коленям Натаниэля и поднял его. — Мне это нравится, сэр, — хихикнул Натаниэль. — Держу пари, тебе нравится, — Эндрю закатил глаза, но уголок его рта приподнялся вверх. Он поцеловал Натаниэля в лоб, заставив его растаять и вздохнуть, положив голову на плечо Эндрю. Было приятно снова оказаться в объятиях Эндрю. Его отнесли на кровать и осторожно положили поверх одеяла. — Есть ли какая-то часть в твоих ногах, которая болит больше, чем другие? — взгляд Эндрю, устремленный на него, был изучающим, когда он стоял у кровати. — Я так не думаю, — нахмурился Натаниэль, глядя на свои колени, поддерживая туловище за локти. Его колени и ноги были испачканы песком и рисом, и их покалывало от недостатка кровообращения, но они не сильно болели. — Хотя лодыжки, возможно, болят немного сильнее. — От поддержки большей части твоего веса, — пробормотал Эндрю себе под нос. Он посмотрел в лицо Натаниэлю и улыбнулся. — Я позабочусь об этом — Я знаю, что так и будет, — он подмигнул ему и улыбнулся. Эндрю только закатил глаза. Его Дом подошел к сумке у двери ванной и начал в ней рыться. Когда он подошел ближе, Натаниэль увидел пластиковый пузырек и маленький горшочек. Он сел на кровать у ног Натаниэля. — Я нанесу немного этой мази, — Эндрю поднял руку с маленьким горшочком, — на твои ноги. Ее делают только из трав и растений, обладающих целебными свойствами. У меня есть еще кое-что из этого дома, и я заказал его в течение недели специально для наших будущих сцен, в которых мы могли бы участвовать в какой-нибудь игре с легким воздействием. Хорошо? — Да, сэр, — у Натаниэля немного перехватило дыхание при упоминании о будущей игре в влияние. Которая у него была бы сегодня, если бы он не дернулся. Черт. Но все было в порядке. В их контракте оставалось еще три сессии. Рано или поздно он заставит Эндрю отшлепать его. Эндрю слегка ухмыльнулся, как будто знал, о чем думает Натаниэль. Хотя он, наверное, знал. Натаниэль нахмурился. — И я помассирую твои бедра, ноги, лодыжки и ступни этим маслом, — он показал пузырек с другой стороны, — чтобы помочь кровообращению прийти в норму и расслабить мышцы, — продолжил Эндрю, игнорируя выражение лица Натаниэля. — Не двигайся, хорошо? Ты можешь закрыть глаза и лечь, если хочешь. Если ты будешь спать, то тоже не будет никаких проблем. Я разбужу тебя, когда закончу. — Хм. Хорошо, — взгляд Натаниэля просветлел, когда он полностью лег. Натаниэль вздрогнул, когда анальная пробка вдавилась внутрь него от положения, в котором он находился прямо сейчас. Он забыл, что эта штука была там с самого начала. Это было приятно — трение игрушки об его стенки, и он вздохнул от удовольствия, которое снова начало собираться в нижней части живота. Но что было лучше, так это холодная мазь, нанесенная на его колени, часть лодыжек и почти все передние икры. Натаниэль чуть не застонал от этого, прикусив губу, чтобы не шуметь. Прикосновение Эндрю было мягким и одновременно тяжелым на его коже, воздействуя средством на синяки, и Натаниэль решил, что это было лучше, чем все остальное. Прикосновение Эндрю. Это было довольно быстро, но Эндрю не торопился, и довольно скоро Натаниэль почувствовал, как расслабились все мышцы его тела. Эндрю был слишком хорош в этом, а Натаниэль уже несколько месяцев не получал ничего, даже близкого к массажу. Это было действительно хорошо. Эндрю остановился, но всего на пару секунд. Затем масло соприкоснулось с его бедром. — Раздвинь свои ноги для меня, сладкий. Натаниэль так и сделал. Рука Эндрю начала наносить масло на его правое бедро, а затем на левое. Теперь его движения стали тяжелее, медленнее, он делал круговые движения по мышцам. Это было потрясающее ощущение, и каждый раз, когда Эндрю работал над внутренней стороной бедер, электричество обжигало его, заставляя член твердеть. — Я вижу, тебе это нравится, — произнес голос Эндрю где-то рядом с его пупком, заставив Натаниэля вздрогнуть. — Да, — выдохнул Натаниэль, когда большой палец Эндрю приблизился к его паху, надавливая вниз. Поцелуй пришелся на внутреннюю сторону его бедра, и Натаниэль слегка застонал. — У нас будет время для этого позже. А теперь я хочу, чтобы ты расслабился. Он вздохнул. Ему не принесло бы пользы спорить с этим. — Хорошо, сэр. Эндрю мурлыкнул и снова поцеловал внутреннюю часть бедра Натаниэля. Вскоре он перенес массаж на колени, где его прикосновения стали значительно легче. Он нанес больше масла на кожу, но не задержался на тех частях, на которые нанес мазь, сосредоточив массаж на других частях ног Натаниэля, таких как задняя часть икр. — Тебе все еще больно? — спросил Эндрю, опуская свод ног Натаниэля вниз и приподнимая его рукой с кровати. — Вовсе нет, — честно ответил Натаниэль. Он был по-настоящему расслаблен, и ничто на его теле больше не болело. — Хорошо, — Эндрю поцеловал его лодыжки. Затем он помассировал ступни Натаниэля, слегка касаясь каждого пальца. — Повернись, сладкий. Натаниэль открыл глаза, моргая. Он увидел Эндрю на том же месте, где тот сидел все эти минуты назад, осторожно положив ноги на матрас. — Зачем? — Потому что сейчас я помассирую тебе спину, — Эндрю приподнял одну бровь. — О, да, — радостно простонал Натаниэль и перевернулся на живот. Его Дом усмехнулся: — Я знал, что тебе это понравится. Хотя я не буду тратить на это столько времени, сколько потратил на твои ноги. — Все в порядке. В любом случае, я хочу поскорее поиграть. Ты потрясающий, — счастливо вздохнул Натаниэль, снова закрыв глаза и откинув голову на подушки. — Спасибо тебе, сладки-и-ий. Мне придется сесть тебе на задницу, хорошо? — Ладно, — он снова вздохнул. Верный своему слову, он не стал тратить время на спину Натаниэля. Он расположил руки Натаниэля по бокам от его туловища, капнул маслом на кожу и сделал круговые движения по мышцам плеч, верхней части спины и позвоночника. Он использовал кулаки, чтобы ударить его по спине легким стаккато, чтобы снять напряжение, и сильно погладил ее, заставляя Натаниэля задыхаться и вздыхать раз за разом. Натаниэль уже очень, очень давно не чувствовал себя таким расслабленным. На самом деле он даже не помнил, когда чувствовал себя так раньше. Это было лучше, чем когда-либо могло быть во сне, и он действительно, на самом деле, полностью расслабился. Его мышцы были расслаблены, дыхание ровное и спокойное, а голова блаженно пуста. Единственное, что он чувствовал, были руки Эндрю на нем, и это было лучшее чувство в мире. — Ты не спишь, ангел? — Эндрю поцеловал его в спину. — Нет, сэр, — пробормотал Натаниэль, не решаясь открыть глаза. — Как ты себя чувствуешь? — Потрясающе. Большое спасибо. Внезапно анальная пробка в его заднице начала вибрировать, заставив Натаниэля ахнуть и широко открыть глаза. Он обернулся и увидел Эндрю, стоящего у кровати и ухмыляющегося с пультом управления в руке: — Ты готов поиграть, зверек? — О, да, — промурлыкал Натаниэль с усмешкой. — Тогда встань на колени передо мной. И Натаниэль сделал это.