Танец над бездной

Утреннее построение с самого начала не предвещало ничего хорошего. Капитан не проводил построений сам — вернее, провёл пару раз, убедился, что имеет дело с недисциплинированным сбродом, и на этом его энтузиазм угас, не успев разгореться. Предполагалось, что такими вещами должны были заниматься командиры отрядов. У командиров же было много других, более важных дел, так что сомнительная честь собирать утром сонных дозорных и строить в шеренгу каждый раз определялась жребием. А Рональде никогда не везло в игре. — Равня-айсь! Смир-рна! — рявкнула она во всю мощь лёгких, закалённых многими часами на высоте птичьего полёта. — Рассчитайтесь, сволочи! — Первый!.. — донеслось из неровного строя — дозорные считали ниже своего достоинства вставать хотя бы по росту. — Второй... — Первый… — Оставить! — крикнула Рони. — По порядку, бестолочи! Сколько вас сегодня дотащило свои задницы до двора? — Тридцать шесть, — раздался новый голос откуда-то из-за её спины. — Тридцать семь, считая меня. Рони резко развернулась и уставилась на опоздавшую, сомневаясь, стоит ли доверять своим глазам. Перед ней стояла Итана, но не та Итана, которую она пинками сгоняла вчера со стены, где так уютно было надираться в компании неба и ветра. Эта была совершенно другой. В мундире, застёгнутом на все крючки, включая те уродские под самым горлом, которые нормальные люди спарывали с проклятых курток в первую очередь. С волосами, зачёсанными в хвост так туго, что казалось, ещё немного, и она начнёт улыбаться. Даже с обвязкой, на которой, кроме основных ремней, висели запасные. Никто, бездна их подери, не носил запасные ремни на обвязке, чтобы цепляться ими за углы и дверные ручки. Не было в Дозоре настолько больных на голову. Но страннее всего было то, что в руках Итана несла два эспадрона — где только их нашла? — Тридцать семь всадников из пятидесяти четырёх заявленных в списке готовы к вылету, командир, — произнесла Итана спокойно, хотя по физиономии было видно, как ей нравится смотреть на обалдевшую Рони. — Шесть добровольцев направляются в парные патрули согласно штатного расписания. Отряд Виктора остаётся на дежурстве в Гнезде. Остальные совершают тренировочный вылет до островов Штормовой гряды и обратно, пока позволяет ветер. Всё, я провела построение, командир. Расходимся. Она окинула взглядом строй дозорных, которые таращились попеременно то на неё, то на Рони, не зная, как реагировать на это выступление. Рони, правда, тоже не знала. Но тем не менее, построение Итана и правда провела. И пугающе быстро. — Вижу, у нас проблема, — заметила Итана будничным тоном. — Хорошо, я помогу. Р-р-разойтись! Звучный, хорошо поставленный голос разлетелся по внутреннему двору, отозвавшись эхом где-то в переплетении мостов. Это возымело эффект. Переглядываясь и сомневаясь, дозорные всё же разобрались по отрядам и побрели к донжону, громадой нависавшему над двором. — Неожиданно получилось, — заметила Рони, приподняв бровь. — Но спасибо. Итана пожала плечами и протянула ей один из эспадронов. — Услуга за услугу. Я разогнала тебе утреннее сборище, а ты со мной пофехтуешь. Рони ухмыльнулась, надеясь, что получилось не слишком кровожадно. — Не боишься крючки от куртки оторвать? — А я её сниму. Они сбросили мундиры и замерли в позиции, не сводя друг с друга внимательных взглядов. Ни у одной не было защиты, кроме широкого пояса обвязки и кожаных перчаток. Рони отметила, что идеальный зализ Итаны уже немного растрепался, позволяя светлой пряди упасть на висок. В зелёных глазах, так долго лишённых вообще какого-то выражения, кроме тщательно затаённого желания сдохнуть, горели злые огоньки. Красивая сучка, подумала она отстранённо. Борзая, но красивая. Интересно будет её потрогать — хотя бы и кончиком железки. В первые дни после явления Итаны в Дозоре некоторые мужики из той породы, которая бросается на каждое хоть немного приятное взгляду тело, ею весьма интересовались. Джереми, Сол и ещё кто-то. Даже устроили своеобразные соревнования, споря, кто первый затащит новенькую в Гнездо — лучшее, по мнению многих, место для таких встреч. У Сола нос в итоге так и остался немного набок. Рони совсем не было его жаль. Теперь женщины кружили с оружием в руках, аккуратно прощупывая друг друга пробными атаками. Пара ударов, как рукопожатие при встрече. Потрогать, проверить защиту, посмотреть реакцию. Сюда можно? Нет? А сюда? А сбоку? Итана отражала любое движение клинка в свою сторону с лёгкостью, выдававшей очень хорошую школу. Скорее всего, континентальную. Очень экономные движения, даже скупые — одно запястье. — Что с тобой сегодня? — решила Рони нарушить молчание. — Решила побыть образцовым дозорным с утра пораньше? Закончился виноградный сок? Одновременно она провела хитрый финт сбоку, надеясь, что Итана отвлечётся на разговор и не поймёт, куда она метит на самом деле. Как бы не так. Удар аккуратно отбили. — Мне нужен пегас, — произнесла наконец Итана. Она не запыхалась. Рони фыркнула. — Ну так бери. Вот уж этого добра здесь навалом. — Нет, другой пегас. Лететь далеко, и я не хочу брать калек, которые еле ковыляют по воздуху. Подниматься на такую высоту на стариках за тридцать — издевательство. — Что поделаешь, — философски заметила Рони. — Такова наша судьба. Всех пегасов, которые прилично летают, из Дозора давно продали. Хочешь летать быстро — купи своего. — И где логика? Как нам добираться до места, если не на чем летать? Некоторое время они обменивались ударами, пока Рони размышляла, что ответить. — Сама знаешь, — произнесла она наконец, — с финансами у нас негусто. Дозору давно ничего не выделяют. Тут сёдла купить не на что, какие пегасы? — А разве Лётная школа не должна их отдавать? Рони рассмеялась так, что едва не пропустила удар в ногу. — Ты серьёзно? Серые аланканцы за тридцать — это как раз то, что они отдают. Стали бы они списывать хороших пегасов? Последнюю партию вообще привезли морем, они бы просто не долетели! — И почему нельзя продать их, а купить пару нормальных? — Куда ты их продашь? На перья? Итана не ответила. Эспадрон взметнулся вверх, метя Рони в шею. Та подняла клинок, защищаясь — слишком поспешно. Она поняла это в то мгновение, когда оказалось, что Итана вовсе не целилась рассадить ей горло. Подлый удар был только отвлекающим манёвром, и её рука легко скользнула прямо под клинок Рони. Тупое лезвие больно ударило в незащищённую грудь, но не проткнуло кожу. — Туше, — произнесла Итана, отступая на шаг. Она выглядела довольной. Рони уставилась на неё во все глаза. — Как ты это сделала? Маленькая сучка приподняла бровь. — Ловкость рук и немного навыка. Могу научить, но, конечно, не бесплатно. — И чего же ты хочешь? Итана возвела глаза к небу, изображая задумчивость. — Скажем, я возьму пегаса, а ты не заметишь этого. А если кто-то расскажет — сильно удивишься. Тут явно пахло какой-то аферой, и Рони нахмурилась. — Какого пегаса? — Аркону. Это было так глупо, что даже умно, так что Рони расхохоталась в голос. Итана наблюдала за её весельем с каменной физиономией. — Хочешь угнать капитанского пегаса? И кто после этого воры и убийцы, а? Итана пожала плечами. — Надо же как-то вливаться в вашу компанию. Скажешь, плохое начало? — Идиотское, — согласилась Рони. — Глупее не придумаешь. Зачем она тебе? Продашь и обменяешь на, кхм, виноградный сок? — Лечу в приличное место и хочу прилично выглядеть, — Итана задумчиво повертела эспадрон в руке. — И при этом не потратить на дорогу всю оставшуюся жизнь. На Арконе всё равно никто не летает, а так у неё хотя бы появится шанс посмотреть мир. — Если она ещё помнит, как возить людей, — Рони фыркнула. Идея была идиотской, но, как все идеи Итаны, в чём-то логичной. — Ну? Давай, показывай свой финт. До Фиделиса Итана добралась уже на следующий день и даже почувствовала что-то вроде радости, разглядев золотые шпили храмов в прорехах облаков. Остров был велик, а храмовый комплекс — огромен, так что искать его с высоты полёта пегаса было легко и приятно. Всяко лучше, чем пытаться сесть на скалистые островки посреди северного ничего за Внешним кольцом. Половину вчерашнего дня она потратила на поимку пегаса. Аркону и в самом деле давным-давно не седлали, так что приходить на зов человека, тем более постороннего, она не торопилась. Итана некоторое время караулила её в Гнезде, потом, плюнув на всё, вылетела искать верхом на сером Касторе. Тот был прекрасным лиарцем, и таковым бы оставался, если б не два нюанса: ему было лет тридцать по самым скромным меркам, а сросшийся годы назад перелом фаланги на левом крыле превращал полёт в тряский кошмар. К тому времени, как Итане удалось найти в небе Аркону, её уже подташнивало. Три часа она угробила на то, чтобы загнать кобылу в Гнездо. Верхом на пегасе, значительно уступавшем ей в скорости, это было всё равно, что ловить табун чистокровных лошадей, сидя на осле. Бросить эту затею, плюнуть на всё и улететь прямо на Касторе, она порывалась раз сто. Но мысль о том, что придётся садиться на каждом встречном острове и ждать, пока пегас отдохнёт, придавала сил. Аркона была значительно выше лиарцев, без горбинки на носу и с маленькими ушами, изогнутыми наподобие рожек. Однако контур крыльев у неё всё ещё был по-лиарски орлиным, из чего Итана сделала вывод, что кобыла была помесью в первом поколении, максимум, во втором. Тристан держал пегаса всё время, пока она подгоняла потёртое снаряжение, которое, как обычно, было либо мало, либо велико. Аркона не сопротивлялась и с интересом обнюхивала ремни, плотно охватившие гладкую рыжую шкуру. Итана так и не определилась, считать кобылу рыжей или всё-таки рыже-пегой. Кроме широкой проточины на морде и белых до запястий передних ног у неё были ещё небольшие пятна на животе, где проходила подпруга, и у основания крыльев. Их почти не было видно, если не искать специально. — В бездну, будешь рыжей, — решила наконец Итана, затягивая подпругу. Кобыла согласно фыркнула и тронула её губами за карман. С тех пор, как Итана, ругаясь последними словами, заманила её в Гнездо, она больше не пыталась улететь. Всё это заняло безумное количество времени, которое можно было потратить с пользой, но, очутившись в седле, Итана не пожалела ни на секунду. Ни один шаг, сделанный на этом авантюрном пути, не показался ей напрасным. Аркона рванулась в небо вертикально вверх, ловя восходящий воздушный поток над морем. Все лётные правила, которые мало кто соблюдал, требовали при высотных полётах подниматься вверх по спирали, давая себе и пегасу время привыкнуть к давлению и количеству кислорода. Кобыла не считала, что ей нужно привыкать к таким вещам, и Итана, подумав, с ней согласилась. Она скользила по воздуху с лёгкостью, которую теперь редко можно было встретить среди пегасов Дозора. Тех, прежних пегасов, которых Итана когда-то знала, здесь давно уже не осталось. Если Рони говорила правду, то и Аркона задержалась по чистой случайности. Итана наклонилась к её шее, но не для того, чтобы направить кобылу вниз. — Я хотела вернуть тебя обратно после Фиделиса, — сказала она. — Но передумала. Аркона согласно шевельнула ушами. — А теперь покажи мне север. Никакой реакции не последовало. Необученный пегас просто не знал такой команды. Итана вздохнула. — Ну, я была к этому готова, — заключила она, поднимая закреплённый на запястье компас. — Азимут… Куда-то туда, через час снизимся и разберёмся. Однако она ошиблась насчёт скорости пегаса, всё свободное время проводившего в небе. Ориентиры появились уже через полчаса, и она скорректировала курс. Аркона летела вперёд, и ей было решительно все равно, куда. Они сели неподалёку от центральной аллеи комплекса, которая вела к главным воротам. Толпа паломников на Фиделисе была, по всей видимости, обычным делом, так что даже в дозорном мундире Итана едва ли привлекала много внимания. С другой стороны, тем сложнее было найти здесь кого-нибудь, кто был в курсе дела и мог объяснить, что у служителей Единства случилось на этот раз. — Эй! — донёсся снизу мальчишеский голос. Итана опустила взгляд. Ребёнок, видимо, послушник при храме, стоял опасно близко к пегасу и смотрел на неё со всей строгостью, которую мог изобразить. — Вход с дарами через вторые ворота, — заявил мальчик, изо всех сил стараясь говорить низким голосом, как взрослый. Мгновение Итана размышляла над этой информацией. — Что? — переспросила она наконец. Мальчик нахмурился. — Вход с дарами через вторые ворота, — повторил он медленно. — Таков приказ епископа. — Нет у меня никаких даров! — отрезала Итана раньше, чем подумала, что, возможно, следовало промолчать. Лицо мальчика вытянулось, и он уставился на неё так, словно она только что прикурила трубочку коса от жертвенного огня. — Сегодня праздник летнего принесения даров, — произнёс мальчик, внимательно разглядывая Итану. — Что же вы тогда собираетесь приносить в жертву? Та уже собиралась довольно резко ответить, где она видала все эти праздники, жертвы, храмы и лично епископа, когда явилась сюда по делу, но в мозгу вдруг вспыхнула идея. Это едва ли был хороший план, но он мог упростить путь к цели, так что Итана посчитала риск оправданным. Она наклонилась в седле, облокотившись на шею кобылы, и проникновенно шепнула мальчику в самое ухо: — Себя. Тот отшатнулся и уставился на неё со смесью ужаса и священного трепета. — Н-но… Это невозможно. Итана приподняла бровь. — Почему же? Иди, скажи епископу или кому-нибудь ещё, что прибыл паломник с прошением о самопожертвовании. Уверена, он не захочет упустить такой случай. С минуту мальчик хлопал глазами, не в силах произнести ни слова. Наконец он повернулся и бегом кинулся прочь. — Ну, по-моему, мы отлично начали, — сказала Итана кобыле, нежно почёсывая её под крылом. — Теперь можем с чистой совестью отдохнуть. Она расстегнула ремни и спешилась, чтобы позволить пегасу пастись. Ветер шумел в кронах чинар, растущих по обе стороны центральной аллеи. Лениво чирикали птицы в колючих кустах. Становилось жарко, так что Итана отвела кобылу в тень, устроилась неподалёку, привалившись спиной к пятнистому стволу раскидистого дерева, и закрыла глаза. Ждать пришлось не так уж долго. — Дозор, — произнёс высокий человек в одежде пастора. — Я так и думал. У ваших коллег очень специфическое чувство юмора. Итана, приоткрывшая один глаз, услышав поблизости шаги, подавила зевок и открыла второй. Пастор смотрел на неё с плохо читаемым выражением лица. Он был молод, гладко выбрит, и каштановые волосы падали на плечи мягкими локонами, подчиняясь континентальной моде — совершенно светской, кстати говоря. — Мои извинения, — отозвалась Итана, поднимаясь на ноги и отряхивая то место, которым только что сидела на корнях. — Не разглядела ковровых дорожек, раскатанных к моему прибытию. Пришлось импровизировать. Она отыскала взглядом Аркону — та паслась в десятке шагов впереди, с поводом, пристёгнутым к седлу. Пастор вдохнул. — Дело деликатное. Вы видите, какое сейчас время — нельзя предавать огласке такие вещи. — Я вижу, — согласилась Итана. — А где епископ? Пастор вздохнул снова. — У его преосвященства возникли неотложные дела на континенте, — произнёс он. — Они случайно не в день появления деликатного дела возникли? — невинно уточнила Итана. — Нет, на следующий, — видно было, что пастору хотелось вздохнуть в третий раз, но он сдержался. — Пойдёмте. Я отец Эммануил, и я покажу вам, с чем мы имеем дело. А как обращаться к вам? — Я Итана, — ответила она, и хмыкнула, видя, как расширились глаза священника. — А рыжая с перьями — Аркона, и она пойдёт со мной, потому что в такие места я не хожу без пегаса. — Конечно, — легко согласился пастор. — Можете вести её куда угодно. Итана свистнула, подзывая кобылу, и та неожиданно легко подчинилась. Правда, она взмыла в воздух, чтобы приземлиться через несколько шагов, заставив пастора отшатнуться. Но, по крайней мере, она летела туда, куда звали. Можно было иметь какое угодно мнение о культе Единства вообще и церкви в частности, но одна вещь не подлежала сомнению: храмы Фиделиса и в самом деле поражали воображение. Стены вздымались в небо, как меловые утёсы, каменные своды терялись в льющемся из витражных окон свете, золотые шпили пронзали облака. Аромат ладана в воздухе щекотал ноздри и поселял в голове подозрительную лёгкость, так что Итана быстро заподозрила, что ладаном дело не ограничилось. В преддверии праздника храм украсили венками из дикого винограда и букетами багряных цветов, прозванных в народе «кровостоком». Их бархатные лепестки и в самом деле очень напоминали капли венозной крови. Ворота главного храма были шириной с триумфальную арку, а путь к алтарю сошёл бы за широкую улицу. Пастор без тени сомнения пригласил Итану следовать за собой, а та поманила пегаса. Аркона легко перепрыгнула ступени у входа и, сложив на спине крылья, двинулась к алтарю. Ковровая дорожка из багряной шерсти заглушала стук копыт, но каждый вздох пегаса разносился эхом под высокими сводами. Итана бросила взгляд вверх, туда, где каменные кружева оплетали своды и огромный купол. Пегас мог бы здесь летать. — Вы первая из мирян, кто видит праздничное убранство храма сегодня, — печально заметил отец Эммануил. — Жаль, что по такому неприятному поводу, — дежурно отозвалась Итана, чувствуя, что должна как-то ответить. Ей не было жаль. По правде говоря, ей было всё равно. Центральный алтарь храма находился прямо под куполом, на возвышении из двенадцати ступеней, каждая из которых что-то символизировала, судя по высеченным на камне узорам. Итана не помнила, что именно, и не стремилась вспомнить. Она смотрела только на голубое пламя, танцующее на алтаре. Язычки вздымались и опадали, растекались по камню и вновь рвались вверх. В отличие от огня в костре, священное пламя на алтаре горело беззвучно. Итана знала, что этот огонь холодный. Если сунуть в него руку, даже если войти целиком, первое время не почувствуешь ничего, кроме лёгкого тепла. Идея вдруг показалась ей очень заманчивой. Сделать шаг. Ступить на алтарь, войти в холодное пламя и закрыть глаза, отдавая тело и душу богам. Так просто. Так восхитительно легко. Гораздо проще, чем вверить свою жизнь Дозору и однажды сгинуть в бездне по ту сторону бытия, не правда ли?.. Она потрясла головой, отгоняя наваждение. Пламя, уже тянувшее свои язычки в её сторону, разочарованно опало. — Сюда, — позвал пастор, указывая куда-то вбок, на неприметную дверь. — Это служебный ход, по которому в храм доставляли цветы и ладан. Смотрите. Итана посмотрела. Поначалу она не заметила ничего особенного. Дверь и коридор за ней были самыми обычными — серые стены, сводчатый потолок, пыль вместо ковровых дорожек на полу. Итана моргнула, чувствуя, как щиплет в уголках глаз. Ничего особенного, но всё-таки что-то было не так. Стены коридора были сложены из того же камня, и что и собор, верно? Разве он не должен быть белым? Она протянула руку и коснулась стены. На пальцах остался серый налёт. — Пепел, — прошептала Итана. Закрыв глаза, она сделала то, с чего следовало начать этот визит — взглянула на Завесу так, как учили в Дозоре. Изнутри своего разума. Смотреть на это было нелегко. В первую очередь потому, что Завеса в принципе была не из тех явлений, которые может понять и определить человеческий разум. Итана знала, что каждый видит её по-своему, так, как ему проще воспринять явление, не имеющее аналогов в мире материи. Ей всё это напоминало притчу о трёх слепых, которые ощупывают пегаса и никак не могут решить, похож он на стену, птицу или прядь волос. Мир стал иным. Стены сжались, а потолок наоборот устремился куда-то вверх, на недосягаемую высоту. Время сделалось ощутимым и лениво потекло сквозь пальцы, когда Итана протянула руку, касаясь тонкой серебристой плёнки перед собой. Та изогнулась под неё пальцами и запульсировала, словно живая. А, может быть, она в самом деле была живой? По ту сторону тонкой преграды пылала бездна. Итана не могла её видеть, но могла почувствовать. Попробовать на вкус. Услышать… «Я всё равно вернусь», — прошептал голос на грани слышимости. Итана резко отдёрнула руку и оглянулась. Отец Эммануил стоял в паре шагов от неё, внимательно наблюдая. — Что-то случилось? — спросил он. — Вы что-нибудь слышали? Он покачал головой. — Ни звука. Кивнув, Итана снова закрыла глаза, напоминая себе быть осторожнее. Её предупреждали о голосах. Она даже видела тех, кто слышал голоса, но никогда ещё не сталкивалась с ними сама. «Ты ничего не сможешь сделать». Голос звучал не из-за Завесы, поняла Итана. Он раздавался повсюду, сбоку, сверху, из-под ног. «Его уже не вернуть». Она стиснула зубы так сильно, что заболели челюсти. Теперь голос раздавался прямо за спиной. Довольно глупый трюк, чтобы заставить её обернуться и потерять из виду цель. Финт, что она показывала недавно Рони, и то был сложнее. За её спиной был пегас. Там не могло быть тварей из-за Завесы. Глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, Итана ступила в посеревший коридор. На полу, на стенах, даже на потолке был пепел. Здесь не осталось следов открытого пламени, которое, вырвавшись на волю, искажает всё на своём пути, изменяя реальность и расплавляя время. Материя тихо тлела, как тёплая поверхность торфяника, в глубине которого годами не гаснет пожар. — Когда это обнаружили? — громко спросила она отца Эммануила. — Тринадцать дней назад, — ответил тот. Голос казался далёким, хотя священник стоял совсем рядом. — Проход сразу же запретили использовать и направили прошение в Дозор. — Тринадцать дней? Что-то хрустнуло под ногами. Итана посмотрела вниз. Пол был усыпан белым порошком с редкими тёмными включениями. Проверяя свою догадку, она наклонилась за щепотью порошка и поднесла её к губам. — Соль? Вы пытались засыпать трещину солью? — Разве вы не делаете то же самое? — ответил пастор вопросом на вопрос. «Да кто ж нам эту соль оплатит», — хотелось сказать Итане, но потом она увидела саму трещину, и соль стала совершенно не важна. Серебристая вуаль Завесы в этом месте была не толще паутинки. Она расползалась, как осыпающаяся ткань, приоткрывая то, что обычно таилось по ту сторону. Нечто иное. Нездешнее. Чуждое. Оно по капле просачивалось в реальность, искажая её. Цвета смещались. Запахи перемешивались. Звуки доносились словно из-под земли. Время закручивалось в спирали — Итане казалось, что она наблюдает за трещиной уже годы, века, тысячелетия, хотя прошло всего несколько секунд. Или минут? Или она в самом деле стояла здесь больше часа, рассматривая причудливый узор из соли на полу? «Твоя смерть ничего не изменит», — шептали голоса. Это не было звуком. Голоса раздавались сразу у неё в голове, минуя уши. «Его смерть ничего не изменит». «Всё кончено». «Оглянись». Итана потрясла головой, усилием воли заставляя себя забыть о голосах. Была трещина, был коридор, засыпанный пеплом и солью, и была необходимость поскорее закончить с этим и убраться с острова. Вот и всё. «Оглянись!» — Ага, уже бегу, — ответила она вслух. Звук собственного голоса, хотя и искажённый, помогал сосредоточиться. Отец Эммануил мог думать по этому поводу что угодно. Она опустилась на колено и пальцем вывела в соли несколько рун. Голоса затихли, хотя и не замолчали. Теперь они бубнили что-то неразборчивое. Итана размяла пальцы. — Вот так, теперь начнём, — сказала она. Истончившаяся Завеса рвалась от любого неосторожного движения, так что серебристые нити в руках Итаны рисковали повредить её сильнее, чем это уже сделала трещина. Ей пришлось импровизировать, закрепляя их концы за объекты в материальном мире. Нити опасно натягивали Завесу, но края трещины всё же смыкали. Оставалось надеяться, что рана в ткани вселенной заживёт раньше, чем какая-нибудь нелепая случайность эти нити оборвёт. Закончив, Итана повернулась к отцу Эммануилу. — Скажите мне что-нибудь, — попросила она. — Что именно?.. — удивился тот. — Хорошо. Наша сила в Единстве, наша вера в Единстве, и только сообща возжигаем мы свет, что рассеет тьму… Голос звучал нормально — так, как и должен звучать на таком расстоянии, с учётом ширины коридора. Итана кивнула. — Достаточно. Можете идти сюда, я починила вам бытие. Священник подошёл к ней, оглядывая коридор. — Так быстро? — спросил он. Итана пожала плечами. Ей всё это не казалось быстрым, но время искажалось, так что этого нельзя было сказать наверняка. — Подождали бы ещё пару недель — быстро не получилось бы, — предупредила она на всякий случай. Людям бывает полезно напоминать о сложности твоей работы, даже если ты сам так не считаешь. — Отдаю должное вашим навыкам, — улыбнулся отец Эммануил. У него была очень приятная, тёплая улыбка, сразу располагающая к себе. Наверняка он потратил немало времени, репетируя её перед зеркалом. — Рада, что это так, — отозвалась Итана. — А теперь будьте так любезны, отдайте должное и моим мозгам тоже. Скажите мне правду. — Прошу прощения? Она скрестила руки на груди. — Сколько раз на самом деле рвалась Завеса на Фиделисе?