Kevin Day Hated Christmas

— Ладно, где тетрадь? — Она сказала, что она будет в ее классе. — В каком из них? — Думаю там, где у меня с ней занятия. — Не могли бы вы говорить потише? — Нет, — они оба сказали одновременно. — Засранцы, — Кевин закатил глаза. — Здесь никого нет, все в порядке, — заверил его Нил, говоря тихо, когда они проходили по коридорам школы, несмотря на его отрицание. — Уборщики уже убрались после занятий. До завтра здесь будем только мы. — Ты уверен? — Кевин смотрел на него с подозрением, но ответил Эндрю. — Я знаю их расписание. Здесь никого не будет до 5 утра. — И почему ты знаешь расписание уборщиков? — Кевин повернулся к нему, он был с другой его стороны и поднятой бровью. — Это может быть полезно, — пожал плечами Эндрю. Он снял свое пальто, и повесил его на руки, так что теперь он был только в синем свитере Нила, вместе со своими ботинками и джинсами. Он выглядел чертовски сексуально, и Кевин не должен думать об этом.       Он вернул взгляд к коридору перед ними и поправил хватку на своем зимнем пальто и перчатках, которые он снял, когда они вошли в школу. — Ага. Конечно. Полезно.       Нил захихикал над этим, звук заставил Кевина улыбнуться, но он не повернулся к нему, чтобы спросить, почему он хихикает. Они прибыли в класс.              — Ты можешь подождать здесь, если хочешь, — сказал Нил, когда открывал дверь.              Ни один из них не ответил, и они вошли вслед за Нилом. Кевин, потому что ему было любопытно. У него не было занятий в этом классе, и он хотел посмотреть, как миссис Кларк организовала все. Эндрю, наверное, потому, что он был везде, где был Нил.              Они вошли и сразу пожалели об этом, как только ветер, доносящийся только Бог знает откуда, захлопнул дверь с громким хлопком.              Трое из них смотрели на него со смешанным недоверием, удивлением и скукой на их лицах.              — Ну, это было жутко, — сказал Нил, когда он повернулся и продолжил идти к учительскому столу. Он оставил свое пальто и перчатки на столе, который был пуст, а затем начал смотреть в ящики. Эндрю пошел к нему, чтобы помочь найти тетрадь.              Кевин продолжил стоять и настороженно смотреть на дверь. Почему его инстинкты говорили ему отчаиваться, даже если ничего не происходило? Конечно дверь...              Подождите, черт возьми, минуту.              Он подошел к двери и попытался ее открыть.              Она. Блять. Не. Открывается.              — Ага! — победный голос Нила звучал за ним, но Кевину было все равно, нашел Нил грёбаную тетрадь или нет. Дверь не открывалась. Почему она не открывалась?              Кевин пожал ручку и пытался снова и снова открыть эту чертову дверь. Почему она не открывалась?              — Что ты там делаешь, Дэй? — голос Эндрю стал ближе.              Кевин огляделся и понял, что он выглядит напуганным. Это заставило Эндрю остановиться, и даже Нил выглядел обеспокоенным.              — Она не открывается. Мы взаперти.              — Что ты имеешь в виду? — Эндрю был рядом с ним и оттолкнул руку Кевина от двери, начав пытаться открыть ее сам.              — Она не откроется, Эндрю, я уже пытался, — сказал Кевин, раздраженный. Он пытался сделать то же самое, что и Кевин, снова и снова, и это, блядь, никак не поможет им выбраться отсюда.              — Тогда как, блядь, мы вошли? — спросил Эндрю низким голосом, когда он встал на колени и начал изучать замок.              — Ну, — голос Нила был рядом с ним, и Кевин испугался. Он не знал, что Нил был там. Он тоже склонился, чтобы рассмотреть замок. — Она была открыта, когда мы пришли сюда, мы, конечно же, сможем открыть ее снова.              — Как? — теперь, когда они оба склонились над замком, Кевин казался еще выше. Он никогда, блядь, не чувствовал себя таким высоким.              — Я могу взламывать замки, вы знаете это, и мы в классе, так что я думаю, что будет несложно найти что-нибудь, чтобы сделать это, — Нил выпрямился и посмотрел на Кевина, совершенно спокойно.              Его безмятежность начала успокаивать Кевина. Не много, они все еще были взаперти, но был выход.              — Ок-              — Это не сработает.              Нахуй спокойствие.              — Что? — Кевин повернулся к Эндрю, его сердце начало биться быстрее.              Эндрю всё ещё стоял на коленях и тщательно изучал замок.              — Это не сработает, потому что дверь не заперта. Она открыта.              — Тогда какого хуя мы не можем выйти? — голос Кевина начал дрожать и подниматься выше, но ему было похуй.              Ему нужно было выбраться оттуда.              — Похоже, она застряла, — голос Эндрю был все еще спокойный и низкий, как будто они, блять, не были взаперти. — Это может быть ржавчина. Бог свидетель, эта школа нуждается в ремонте.              — Как ты можешь быть так спокоен? — Кевин чуть не кричал.              — Потому что, — Эндрю встал и посмотрел на Кевина, как будто он тупой. — У нас есть мобильные телефоны. Мы можем позвонить твоему отцу или Ники, даже Аарону, чтобы они открыли дверь.              — Эм, — голос Нила был уже далеко от них. И теперь у него появилось чувство беспокойства, из-за которого сердце Кевина почти остановилось. — Не думаю, что это сработает.              Кевин и Эндрю осмотрелись. Нил был с другой стороны комнаты, глядя через окно на то, что казалось началом страшной снежной бури.              В Пальметто было невозможно словить телефонный сигнал, когда была снежная буря или даже ливень. Все это знали.              Они действительно были в ловушке.              — Ебаный блять нахуй.              — Эй, эй, эй, — руки Нила были на его плечах, хмурый взгляд на его прекрасном лице. Как он добрался до него так быстро? Он только что был у окна.              Именно тогда Кевин понял, что он не дышит и что перед глазами все плыло.              Отлично, теперь он паниковал.              — Все в порядке. Дыши со мной, Кев, — голубые глаза Нила были широко раскрыты, и это единственное, что было ясно Кевину в тот момент. Но Кевин не мог дышать. — Медленно вдыхай и выдыхай. 1, 2, 3, 4. Подожди секунду. И выдыхай. Со мной, Кев.              Кевин пытался. Он так пытался. Голубизна помогала ему сосредоточиться, но он все равно не мог, блять, вдохнуть. Он мог видеть только деревянную дверь, чувствовать шелест одежды за спиной, и слышать нет, нет, нет.              — Давай, милый, дыши со мной, — голос Нила отдалялся от него с каждой секундой. И он, вероятно, начал галлюцинировать. Нил только что назвал его милым? Он не мог знать наверняка. Он только слышал, как он кричал — выпустите меня. Он слышал ярость и отчаянные нет от голоса, который раньше никогда не кричал. Он мог только чувствовать сильнейшее чувство бессилия, и мог только видеть, как кровь начала течь из отверстия под дверью.              Он был там снова. Он был, блять, там.              Но он не был.              — Дыши, Кевин, — сказал Эндрю ему на ухо, и когда теплая рука расположилась на его шее, наклонив его голову и туловище, он наконец выдавил из себя выдох.              — Вот и все, — голос Нила был ближе. — Вдох и выдох, Кев. Медленно. Со мной, — его руку схватили и положили на грудь Нила. Он следовал медленным вдохам и выдохам Нила, и после того, что казалось часами, его зрение снова начало проясняться.              Он сидел на полу в классе, качался из стороны в сторону. Его голова была на груди Нила, и он инстинктивно отражал его медленные глубокие вдохи, его руки вокруг талии Нила, крепко сжимая его. У него не было чётких воспоминаний о том, как он оказался в таком положении, но это было успокаивающе, когда руки Нила держали его так нежно, поглаживая его верхнюю часть спины и шею. Он остался в таком положении еще немного и попытался получить более четкую картину. Он понял, что его лицо было мокрым, так что, возможно, он плакал, но в какой-то момент остановился. Они все еще были в классе, что не удивило его, но он чувствовал себя таким уставшим и спокойным из-за прикосновения Нила, что эта мысль не заставила его почувствовать ничего, кроме дискомфорта. Пол был холодным, но в комнате все еще было тепло с системой отопления школы, работающей 24 часа, что было хорошо, значит они не замерзнут. Он не мог видеть Эндрю, но чувствовал тепло на спине, поэтому он предположил, что Эндрю был прямо за ним, сидя на полу, и наблюдая, как он обнимает его парня как коала.              Эта мысль заставила его захотеть отпустить Нила, но прежде, чем он смог, ему положили руку на спину. Она не двигалась, просто лежала на его позвоночнике, но она была теплая, и это была рука Эндрю. Кевин снова растаял в объятьях Нила, принимая прикосновение, Эндрю впервые коснулся его, в качестве разрешения остаться в руках Нила, даже если это было немного неудобно, потому что Кевину пришлось сильно сгорбиться, чтобы его высокое тело поместилось у Нила в руках. Но всё было в порядке. Поэтому он сидел и наслаждался теплом и утешением, которые ему предлагали.              Они просто дышали вместе долгое время.              Так долго, что Кевин начал дремать в спокойствии, обеспечиваемом прикосновением единственных двух людей, которым он доверял достаточно, чтобы позволить такую близость в момент нестабильности. И тогда Нил снова заговорил.              — Я не знал, что у тебя клаустрофобия, — было сказано тихо, как будто он не хотел нарушать то, что происходило между ними в тот момент.              Удивительно, но это не нарушило.              — Да, — Кевин ответил так же тихо, глубоко вдыхая запах Нила, запоминая его, чтобы он мог вспоминать этот момент, когда все официально закончится и он снова станет третьим лишним. — Мне жаль, что вам обоим пришлось это увидеть.              — Не глупи, — Эндрю щелкнул языком, двигая рукой к спине Кевина. — Тебе не за что извиняться.              — Именно, — согласился Нил, одна из его рук двигалась, чтобы провести по волосам Кевина. На этот раз, это был Кевин, который почти мурлыкнул, расслабляясь с ним. О, Нил был хорош в этом. — Тебе не нужно объяснять или извиняться за это.              Кевин вздохнул:       — Спасибо.              — Не за что, — тихо сказал Нил в волосы Кевина. — Теперь немного поспи. Я знаю, что панические атаки могут быть довольно тяжелыми, и мы никуда не уйдём в любом случае.              — Я постараюсь поработать над дверью, — продолжил Эндрю, его рука все еще на спине Кевина, давая ему утешение и решимость, заставляя Кевина еще больше расслабиться. Они выберутся отсюда. Эндрю позаботится об этом. — Посмотрим, смогу ли я открыть ее. Ты можешь отдохнуть.              — Ладно, — Кевин слабо ответил, его глаза начали закрываться.              Рука на его спине исчезла, но он услышал тихие шаги справа от него, что означало, что Нил наклонился к стене возле двери класса. Хорошо, что они оставались рядом. И как будто отвечая на эту мысль, Нил сжал его крепче.              Мысли Кевина начали ускользать, и он точно заснул, когда услышал: «Я здесь, дорогой, и я не отпущу тебя. Ты можешь отдохнуть».              Это был прекрасный сон.              ***              Тихие голоса шептали.              — ...что-то об этом?              — Не много. Но есть причина, по которой он становится... другим в это время года.              — Хм. Насколько все плохо?              — Плохо. Я имею в виду, я никогда особо не думал об этом, но то, что случилось сегодня, заставляет меня пересмотреть все, что я знал об этом.              Рука нежно ласкала его лоб.              — Думаешь, это так же плохо, как и у нас?              — Думаю, да. Но в другом смысле, учитывая то, что он повторял.              Что? Что я повторял?              — Да. Я тоже.              — Думаешь, нам стоит поговорить с ним?              — Только если он захочет.              — Конечно, — пауза. — Я просто хочу, чтобы мы могли ему помочь.              — Я не думаю, что мы можем.              Его крепче сжали и снова начали проводить рукой по волосам, и даже если он хотел бодрствовать и слушать больше, Кевин снова засыпал, думая: «Вы действительно помогаете. Больше, чем вы можете себе представить».               ***              Кто-то напевал.              Голос был тихим. Вокруг него был только мягкий звук, слова на языке, который он не мог понять, и заставлявший его чувствовать покой.              — Байю-Баюшки-Байю, не ложися на краю. Придет серенький волчок и ухватит за бочок.              Голос был тихим. Легкий как воздух.              — Он ухватит за бочок и потащит во лесок, во лесок.              Второй голос тоже начал подпевать. Он был глубже. Более ощутимый.              — Под ракитовый кусток, где волки воют, детям спать не дают.              Его поцеловали в лоб и продолжали петь, он никогда не чувствовал себя лучше.              — Придёт серенький волчок, тебя схватит за бочок, тебя схватит за бочок, и утащит во лесок.              Руки вокруг его талии были теплыми, мягко ласкали его поверх рубашки.              — Под малиновым кустом, а малинка упадет, прямо Катеньке в рот. Байю-Баюшки-Байю, не ложися на краю.              Он был в центре двух людей, которые окружили его теплом и комфортом. Он никогда не чувствовал такого спокойствия. Таким любимым.              Он был очень, очень, очень уставшим.        — Придёт серенький волчок, тебя схватит за бочок, тебя схватит за бочок, и утащит во лесок.              Они пели ему, как будто успокаивали его. Хотя он не знал почему.              Голоса и ласки снова начали уносить его. Он засыпал.              — Ты к нам, волчок, не ходи, нашу Машу не буди. Байю-Баюшки-Байю, не ложися на краю.              Он был на грани сна, но голоса были знакомы. Он почти узнал их. Он хотел сказать им, что чувствует себя хорошо, что им не нужно его успокаивать, что они делают его счастливым. Они, казалось, волновались, и он хотел сказать им, что он их любит.              Как только Кевин почти уснул, он услышал: «Спи спокойно, любовь моя. Больше никаких кошмаров», — а потом на английском: «Больше никаких кошмаров, любовь моя».              — Ты романтик даже на русском.              — Ой заткнись, Эндрю.              Но это было сказано с любовью. И почувствовав эту любовь, Кевин, наконец, снова уснул.