***
По убежищу черепашек раздался ор: «А-а-а-а!!!» Рафаэль без амуниции, мокрый, с испуганными глазами по пять копеек вылетел пулей из душа, когда из слива показалась пара усов, а за ними еще несколько. Микеланджело всполошился и прибежал из додзе к побледневшему брату, едва хватавшему воздух в панике. — Т-т-там их т-т-так много!!! – трясущимся пальцем указывал бунтарь на дверь ванной. Майки, незаметно хихикнув, чтобы не насмехаться в очередной раз в открытую над забавной фобией местного мачо и не получить в бубен за это, догадывался, о какой мерзости говорил хулиган. Отворил санузел, представляя себя героем без страхов и упреков, кто бесстрашно сразиться с восьмилапым восьмиглазым мохнатым чудовищем (что на деле означает спустить в унитаз безобидную парочку домашних паучков). И тут же обомлел, завидев целую полчищу, армию насекомых, прущих из канализационных отверстий как из рога изобилия, пискнул и закрыл дверь, как будто это спасло бы тошнотворную ситуацию. — Святые пепперони! Раф, очнись! Нужно срочно заткнуть чем-то, пока эти твари не ворвались в дом! – младший щелкнул пальцами перед носом замершего ниндзя, увидевшего возросшую орду членистоногих. Сигнал, который годами вырабатывали, чтобы вывести Рафаэля из состояния берсерка, срабатывал и для извлечения хулигана из ступора. Остекленевший взгляд ужаса стал осмысленным, и бунтарь ринулся к дивану в зале, стащил плед. — О-оу! – расстроился Майки, понимая, что вертушка нунчаками более не способна разгонять крылатых тварей, что полезли из всех щелей с напором. – Поздно! Беги к Дону! – скомандовал Рыжик. Раф пребывал в такой истерике, что не успевал ощутить себя мальчишкой на побегушках, да еще и у балагура. Ворвался в лабораторию со словами: — Донни, у нас ЧП! Потоп из гребанных тараканов! — Раф, если под «потопом» ты имеешь в виду одну несчастную особь... – начал Донателло, зная, как сорвиголова может преувеличивать в страхе. — Да там реально целое полчище, умник! – размахивал руками Рафаэль. – Они заполонят весь дом! Нужно срочно что-то предпринять! — Ладно-ладно, сейчас, – согласился неохотно ученый и сполз с мятого стула, давно принявшего силуэт хозяина вмятинами. Порыскал по полкам, в шкафах, ящиках, залез под стол. — Донни!? – торопил темперамент. — Иду, – устало обещал Донателло. – Ты бы маску надел пока, что ли. Честно говоря, немного смущает. Как будто, – кашлянул в кулак смущенно, – нагишом ворвался в мою обитель. Еще и без стука. — Очнись, мы уже третий десяток лет щеголяем по сути голыми! – возразил непрошенный мутант. — Да. Но я никак не могу привыкнуть к виду братьев… вообще без ничего, – подчеркнул умник, не прекращая рыться в хламе. – Мы же все-таки не дети. Хотя я в этом часто сомневаюсь. — Что, нашу тихоню посещают мыслишки интересного содержания рядом с таким накачанным телом, как у меня? – паясничал Рафаэль, отвлекшись от страха. — Болван ты, Раф, – беззлобно обозвал младший. – В нашей семье каждая черепаха в сущности кладезь скрытых наклонностей. Те еще кадры. Достаточно прочитать список запросов за неделю, и сложится весьма любопытное впечатление. Напомню, что у меня фиксируется все. На всякий пожарный. — Ну, и кто тут тогда носит звание самого грязного извращенца в таком случае? – скептично пробасил сорвиголова риторический вопрос. — А, вот и он! Мой ультразвуковой отпугиватель насекомых, – любовно продекламировал небольшое старое изобретение Донателло. – Давай, веди. Оценим масштаб трагедии. — Да что тут оценивать?! Открой и… Донни толкнул дверь и замер — тараканы были всюду и везде. Бедного Микеланджело, вооруженного двумя дихлофосами, уже облепили усатые. Голубоглазый догадался и растянул рулон липкой ленты во всю длину от ванной до кухни, и часть домашних нелюбимцев застряла на полпути к штурму столовой. А отец семейства рептилий, привыкший к хаотичному шуму, меж тем мирно почивал, не подозревая о происшествии. — Вот панцирь! – заорал Рафаэль в голос вместе с Донателло. — Ребята, помогите! – взвыл младший, с отвращением стряхивая с плеч очередного рыжего бесстыжего. — Наверное, массово травили на поверхности, и эти гады поперли к нам. Тем более на улице мороз. А у нас тепло. Давно такого не было. Позавчерашние гости на кухне, похоже, были разведчиками. Боюсь, что понадобится прибор покрупнее, – засомневался в мощности диапазона действия у антитараканьего гаджета долговязый паренек. — И дихлофос как можно больше, – добавил Рафаэль, придумывая, как бы отлынуть от борьбы с фобией. Черепашки до глубокой ночи сражались со стихийным отвратительным нашествием, а после с последствиями бойни на смерть для врага и пропустили время звонка. А Леонардо-то уже подумал о чем-то более неприятном, чем всего лишь сотня-другая семенящих сегментными лапками прусаков, с кем периодически приходилось иметь дело, пусть и не в таких масштабах.***
Девушка сидела неподвижно на подоконнике без света, вглядываясь в слабое мерцание уличного фонаря. Дверь в комнату была приоткрыта, и Леонардо стоял за ней незамеченным, когда неслышно для подруги поднялся попрощаться. Вслушивался в собственное дыхание, не желавшее подчиниться и выровняться, мешая отлаженной работе сердца, или наоборот. Дернулись шторы: Алена соскочила с выступа и скрыла мрачную безлунную ночь. Скрипнула кровать. Секунды тянулись бесконечно долго от удара к удару, стоявшего в ушах. В горле пересохло. Парень не знал, к чему и как подступиться, чтобы начать разговор. Будто герои мимолетного романа на отдыхе в отпуске, друзья желали каких-то определенных теплых слов напоследок. Слишком мало они пробыли вместе, чтобы назвать чувства хотя бы влюбленностью, но оба прониклись глубочайшей симпатией друг к другу именно как мужчине и женщине. На самой заре зарождающихся трепетных отношений судьба разделяла родные мечущиеся перед расставанием души. — Можно войти? – аккуратно спросил ниндзя, выдав присутствие. Алена дернулась, выйдя из забытья, нервно улыбнулась: — Специально не закрыто. — Почему в темноте сидишь? – ляпнул балбес, входя в спальню. В темноте Леонардо, в отличие от переводчицы, прекрасно видел печальное лицо подруги, чья горестная улыбка лишь подчеркнула меланхоличное выражение, что девушка попробовала скрыть во мраке, чтобы меньше расстраивать друга. Мутанту же, пожалуй, впервые в жизни не хотелось оставаться в тени. Мечтал, чтобы девушка напоследок взглянула на него при свете со всеми его достоинствами и недостатками во внешности, ведь душой друзья по сути уже обнажились. Пластрон резко вздымался и опускался, вдруг будто стал жать грудную клетку, не хватало воздуха. Черепаха задумался у дверного проема, любуясь статным силуэтом, до которого не доходила слабая полоска света с первого этажа. — Экономия, – не в попад отшутилась Лена. Можно было подумать, что она не хочет задушевных прощальных слов, ершится, однако добавила: — Не хочу, чтобы ты видел меня зареванную. Ступай с Богом и помни меня веселой, пожалуйста. Девушка украдкой поглядывала на рептилию, силясь рассмотреть сочную рельефную зелень и кристальную глубокую реку. — А я не хочу тебя обломать, – Леонардо щелкнул выключатель и приблизился к кровати. – Но я и без света вижу каждую деталь в этой комнате, – наклонился к подруге. – Ты прекрасна в любом виде. Я буду помнить тебя со всеми оттенками эмоций. В каждой хороша. Алена не выдержала прямого взгляда, покраснела и опустила голову, прошептав: — Ты тоже особенный. Для меня. Леонардо выпрямился, улыбнулся, воспрял духом, спросил: — У тебя случайно нет голубой ленты? Осталась маленькая, но нужная деталь. Для завершения образа, так сказать. Девушка поднялась, раскрыла платяной шкаф. — Кое-что придумаем, – сказала Лена, догадавшись, о чем просит ниндзя, ведь он рассказал о важности цветовой символики. Вынула с нижней полки коробку, в которой хранилась кучка старой одежды, и тряхнула желтое платье с голубой окантовкой, погрузилась в приятные воспоминания: — В детстве бабушка любила одевать меня в это платье, называла птенчиком. Мне тогда оно не нравилось. А теперь мало. Выросла. Парень наблюдал, сканировал каждое плавное движение, каждое изменение в сгладившихся чертах. Алена нашла в ящике тумбы ножницы и аккуратно распарывала нить за нитью, приговаривая: — Мне лет двенадцать было где-то. Платье казалось таким несуразным и глупым. А теперь с радостью бы надела. Я рада, что хотя бы его часть нашла новую жизнь. Лицо подруги просияло, она приложила ткань на Леонардо, прикидывая расстояние между глаз, и старательно вырезала два миндалевидных отверстия. — Круто получилось, – оценил старания воин и присел на кровать. Алена напротив поднялась и наклонилась над Леонардо, завязала концы маски в крепкий узел. — Тебя не узнать. Как будто передо мной какой-то супергерой! – вынесла модный приговор подруга. Девушка отметила про себя, как чудно лента подчеркнула голубые выразительные глаза, полные уверенной решительности и груза ответственности. — Тебе очень идет, – признала она. – Ты мне нравишься, Лео, – и прошептала по-русски, волнуясь и уронив стыдливо голову, съехала вниз, теряя равновесия из-за дрожи в ногах. Леонардо не стал спрашивать перевод, так как интуитивно все понял. Парень потянулся ко лбу, прикрыв веки, как раз в то мгновение, когда Алена приподнялась. Губы, мужские и женские, встретились в коротком, но волнующем, желанном, возбуждающем поцелуе. Тепло от лопнувшего тугого узла в животе волной разлилось по всему телу. Покрасневшие ребята отстранились друг от друга, как ошпаренные, почти буквально отскочили. — Прости, я в лоб целился, – смешно оправдывался Лео. — Да ничего страшного. Удачно прицел сбился, – затараторила Лена. – Мне понравилось, – робко пролепетала, закусив нижнюю губу. Парень заликовал, запорхал, стал и обнял несопротивлявшуюся такому нежному порыву подругу. — Лена, – не коверкал более имя парень, – моя дорогая девочка. Мне будет тебя не хватать. Ты подарила мне заботу, которой я не знал. И стала тем светом, который всегда выведет меня из мрака. Спасибо за добро, улыбки и грусть. Ты самый ценный подарок в жизни. Внезапный и быстротечный. Но запавший в самое сердце. Это будет звучать странно, но ты показала мне меня другого. Более чуткого, мягкого и общительного, чем я себя видел. Девушка молчала, потеряв дар речи. Ей хотелось сказать. Нет. Кричать о том, какой Леонардо благородный и надежный, настоящий человек чести с большой буквы, пусть и черепаха. Что ее нисколько уже не смущает тот факт, что он мутант, потому что сумела за салатовым фасадом увидеть перед собой соблазнительного мужчину. Как нравится смотреть в мудрые глаза и слушать невероятно мелодичный властный голос. Но слова не шли, язык проглочен, и лишь влажные от пота ладони несмело поглаживали прохладный бугристый карапакс в причудливых узорах. Впрочем, парень ничего и не ожидал в ответ, наслаждаясь лучшими секундами. Теми мгновениями, которые проносишь через всю жизнь, ни о чем не жалея. Раз уже свершилось, сомнениям задним числом нет места быть. Он сделал то, что подсказало сердце, и получил красноречивый взаимный ответ. Между двумя произошла некая волшебная биохимия, благодаря которой стерлись грани разумного. Оба почувствовали друг с другом себя свободно, непринужденно, раскованно, целостно, едино. Казалось, будто ничто не способно было развеять магию взаимности. Но идиллию разрушил гневный ворчливый нетерпеливый повышенный тон хозяина дома из прихожей: — Зеленка, что-то ты застрял в спальне сестры! Не заставляй меня подниматься к вам! И с выбитой коленной чашечкой одной левой смогу зарядить, если вынудишь! – брат, судя по всему, в чем-то подозревал мутанта, зрил в корень. Ревновал к вниманию? — Похоже, пора, – вынесла приговор Алена обреченно. — Может, все-таки спустишься и проводишь? – молил лидер. — Угу, – только и смогла буркнуть девушка, передумав оставаться в комнате, дабы не лить лишние слезы, оттягивая неизбежное.***
Стоя перед порогом, Леонардо оглядел приветливый уютный дом и добрых гостеприимных хозяев. Артур с закаленным трудом твердым характером, справедлив и честен, был прекрасным союзником и другом. Мужчины пожали друг другу крепкие мозолистые руки. Алена, целеустремленная сильная личность и сочувствующая понимающая душа. Прекрасная девушка и превосходная подруга, словно сошедшая со страниц сказок в предрождественский период. Бесстрашный вел внутреннюю борьбу с собственным протестом против здравого смысла. Изначально все складывалось неправильно между Леонардо и Аленой, мутантом и человеком. Сам по себе тандем не должен был зародиться. Не ожидалось положительного финала в наказание за беспечную наивность и пустую надежду для таких несчастных доходяг. Но девушка манила желанием продолжать, отражающимся в пронзительном просящем взгляде. Одно дело дать волю чувствам наедине и совершенно иное перед кем-то посторонним. Даже если ты сам в этом доме таковой. Но соблазн прикоснуться к желанному еще раз, когда вот она, совсем рядом, миленькая в слегка растрепанном помятом виде, слишком велик, чтобы не поддаться инстинкту. На глазах у прибалдевшего Артура и усмехающегося Числового Леонардо наклонился и поцеловал Алену. На сей раз точно в лоб, ощутив сильный жар, исходивший от нежной гладкой кожи. Черепаха напутствовал: — Береги себя и всегда иди смело вперед. Последние слова эхом раздавались в голове Лены. Она не помнила, что ответила или промолчала, не видела, как лидер потянул за собой связанного и с кляпом во рту бандита, не слышала брата, спросившего: «И ты считаешь это нормальным?» Не то мир вокруг рухнул, не то она выпала в небытие, потеряв связь с реальностью. К настоящему окружению вернул входящий вызов из-за океана. Переводчица вздрогнула, прочистив горло, ответила: — Привет, ребята! Лео постарается быть дома к Рождеству.