Научи, как любить

Феликс никогда бы не назвал себя жадным. Ненасытный, может быть, но никак не жадный. Он и так знает, что его принадлежит ему. Ровно, как и он сам принадлежит тому, кому хочет. Он свободолюбивый, но самолично дал себя сковать нежным рукам одного слишком веселого хена. Хена, который оставляет его одного на очень долгое время. И Феликс скучает, сильно скучает, по-другому никак, ведь тело, душа, сердце, все требует хена обратно в его объятия, и чтобы больше никогда не отпускать. Кажется, это называется собственник. Пусть так, смысл отрицать очевидное. Одно небольшое но - Феликс не был таким с рождения, эту черту в нем воспитал сам хен и долгая разлука с ним. Значит теперь пускай он и расплачивается за это... - Ты шутишь? - недоверчиво спрашивает Енбок, кинув взгляд на Минхо в отражении. - А по мне видно, что я шучу? - выгнул бровь старший, не отрываясь от телефона, - Хочешь, переспроси у Чанбина. Тот в последнее время все чаще и чаще переписываться с Чимин-хеном. Новость о том, что рядом, совсем близко, будут сидеть сонбэ заставляет сердце Ликса бешено стучать, а ладони становится мокрыми и холодными. Внезапно скучная церемония награждения становится до жути увлекательной, но дело совсем не в ней. - Смотри только не накинься на хена при всех, - хмыкнул Минхо, смерив младшего строгим взглядом. Феликс в ответ закатил глаза, за что едва не получил телефоном по голове. Ликс не знает, кому пожать руку за то, что снова, как когда-то, они будут находится так близко к сонбэ. И если в тот первый раз Енбок и посмотреть боялся лишний раз в их сторону, то теперь он жадно скользит горящим взглядом по пустым сидениям сбоку и не может ровно выдохнуть. Дыхание перехватывает от того, что он скоро, совсем скоро, увидит его. Небольшой червячок страха завертелся внутри, опасаясь того, что старшие так и не придут, и что Феликс зря надеется на долгожданную встречу. Может быть действительно, у них нет времени посетить очередную церемонию, ведь зачем отвлекаться на такую мелочь. И Енбок уже даже как-то смирился с этим. Не в первой рушатся его мечты, и тем более всегда есть возможность позвонить или же написать, пусть даже это вовсе не то, чего хочется... Внезапная суматоха вокруг заставила Феликса отвлечься от своей меланхолии. Рядом все чаще мелькала охрана, что-то проверяя, появилось все больше операторов, направленных в их сторону, а не на сцену, а тихие перешептывания других айдолов и косые взгляды на них настораживали. Феликс не мог понять, что происходит, как тут Банчан поднялся с кресла, а за ним и все остальные, и стал кому-то кланяться. Из-за воцарившегося полумрака Ликс не мог разглядеть кому именно, но вот кто-то подошёл к их лидеру и дружелюбно пожал руку, и младший с дрогнувшим сердцем узнал Намджун-хена. К Чанбину подошёл Чимин и, наплевав на правила, дружески хлопнул его по плечу, а затем утащил в понятный только им разговор. Чонин уже вовсю щебетал с Чонгуком, а Джин и Хенджин напряжённо перемигивались, заметив, что пришли в одинаковых рубашках. Взгляд Феликса метался от одного хена к другому, и стоило ему только отыскать наконец-то того, кто не покидал его мысли вот уже как несколько недель, на сцену вышли ведущие, обозначая начало церемонии. Это несправедливо, думал обиженно Феликс, они так близко друг к другу, но не успели даже поговорить. Ликс так давно не слышал голос хена вживую, не через телефонную трубку или камеру. Вряд-ли у хена будет время на него после церемонии, а сейчас их разделяет несколько мемберов, сидящих между ними. И это бесит немного. Но весь жар злости остывает и уступает место другому пылу, стоит только мельком бросить взгляд в сторону хена. Хосок смотрит на младшего будто нет между ними того расстояния, и вообще нет никого, кроме них. Слишком темный у него взгляд, что становится понятно сразу - он скучал тоже, возможно, даже больше, намного больше. И от этого понимания все внутри не на месте, сам Феликс не может усидеть спокойно, и он решает про себя - как только объявят перерыв, он попросит хенов поменяться местами. Они поймут, они добрые. Но все идёт немного не по плану. Как только ведущие радостно сообщили про недолгий отдых, Хосока и след простыл. Нет, это уже не в какие рамки, рассерженно подумал Феликс, надувшись, словно хомяк. Его состояние заметил Чимин и, отвлекшись от Чонгука, кивнул Ликсу на выход из зала, а затем ещё и подмигнул. Младший дураком не был и, едва не сбив стул, выбежал в коридор, даже не пытаясь унять дикий стук сердца. Хена он нашел в туалете. Не самое романтичное место, но плевать. Что угодно, лишь бы увидеть его, коснутся и припасть к желанным губам до звёзд в глазах. Феликс подходит сзади и, задержав дыхание, обнимает Хосока за талию, прижавшись щекой к его теплой спине. Боже, он спит, умер, попал в рай, ад, не важно. Важно, что он может касаться, может чувствовать хена и это пьянит лучше всякого вина. - Соскучился... - шепчет Феликс, потираясь словно кот о белую рубашку Хосока, - Слишком сильно... - Я тоже, малыш, - тихим смехом отвечает старший и разворачивается в кольце рук, чтобы наконец-то увидеть родные глаза, - Очень... - Не отпущу, - шепчет в самые губы Феликс, но так и не прикасается к ним. Скрещивает руки за шеей в своем любимом жесте, делит одно дыхание на двоих, и ловит фейерверки от того, как жадно ложатся руки старшего на его талию. Ликс дразнится, играет, пусть у самого выдержка ни к черту, и сдается, едва ли между ними остаётся хоть немного пространства. Ненасытно, жадно, голодно - все это их поцелуй, который горит на губах ярким пламя соблазна. Хочется насытиться всем до конца, но, увы, ни место, ни время неподходящее. Все прекратить сейчас тоже не получится, уж слишком остро тела реагируют друг на друга, поэтому без слов и не разрывая мокрый поцелуй, Феликс затаскивает Хосока в просторную кабинку и прижимает к стене, намеренно проходясь бедрами в опасной близости от члена хена. Хосок не любит быстро, он предпочитает медленно, со вкусом, это Ликс уяснил в первый же полноценный секс, что, увы, не спасло от болезненных ощущений на следующее утро. Больше повтора таких экспериментов не было, как бы Феликс не хотел. Хосоку пришлось улететь, да и у самого Ликса были дела в другой стране. Но сегодня, сейчас тянуть нельзя, перерыв не настолько долгий, как хотелось, а их пропажу обнаружат сразу. Поцелуи долгие, глубокие, все как любит старший, и что так нравится самому Ликсу, но этого мало. Хочется больше, поэтому в этот раз младший возьмёт дело в свои руки. Запястья Хосока прижаты к стене, но он этого не замечает, увлеченный, слишком увлеченный поцелуем и пышущим жаром телом младшего. Жарко, слишком жарко. Опьянённый, он и не замечает, как позволяет Ликсу вести, как сам слепо подчиняется каждому ему движению и немой просьбе. Не замечает, как сахарные губы младшего пропадают, лишь слышно тихий шорох. Он открывает глаза и затуманенный взгляд опускается вниз. Феликс на коленях. На коленях перед ним. С ума сойти можно, и кажется, что Хосок уже сошел, ибо это он мог видеть только в самых запретных снах. Феликс улыбается ему, а в глазах те самые чертики, которые когда-то привлекли старшего. Боже, да он сам как дьявол. Внешность обманчива, и Хосок понял это слишком поздно. Спешка, то, что так терпеть не может Хосок, управляет всем сейчас, но даже капли раздражения нет. Все вытеснило дикое возбуждение, особенно когда Ликс так ловко и умело избавляет Хосока от ремня. Это безумие, в любой момент кто-то может войти и услышать двузначные звуки из их кабинки, но все это сейчас до лампочки. Они оба чертовые безумцы, которые наконец получили желаемое и совершенно все равно на других. Все равно на все, ведь сейчас внимание Хосока сосредоточенно на порочного ангела у его ног, который совершенно бесстыдно обхватывает его член губами и прикрывает от удовольствия глаза. Как же жарко!.. Неопытность младшего лишь раззадоривает, но в первые секунды он едва не давится, на глаза набегают слезы, но он упрямо продолжает, силясь доставить хену удовольствие. А Хосок не может. Он не может расслабиться, глядя на неудобство, которое испытывает младший. Хочется лишь поднять его с колен и обнять, избавить от этих трудностей, ведь не это нужно им двоим. - Ликс-и, - шепчет Хосок, нежно касаясь белой макушки и бережно отстраняя младшего, - Остановись... Феликс машет головой, вытирает слезы, но от своей идеи отказываться не собирается. Времени все меньше, а все что он сделал едва не подавился и умудрился расплакаться. - Хен, позволь, - он упрямый, он это знает, - У меня получится. Хосок поджимает губы. Рвение младшего конечно оценимо и очень будоражит кровь, но зачем себя заставлять? А ответ прост - Феликсу интересно, он хочет пробовать все новое и только с ним, со своим любимым... хеном. Хочет доставлять удовольствие только ему, и получать в ответ тоже только от него. Собственник, вот и все. Влюбленный собственник. И он пробует снова, но уже не так резко. Неторопливо проводит языком по головке, а затем целует. Ох, Хосок много раз видел, как младший делает так с бутылкой, перед тем, как выпить, или перед тем, как что-то съесть. Он всегда сначала пробует языком, но кто бы мог подумать, что он вытворит такое с его членом. Хосок не думал, просто не разрешал себе. Феликс снова пробует обхватить член губами и в этот раз намного успешней. По крайней мере, рвотного рефлекса не вызвал. И лучше бы у него не получалось, лучше бы Хосок таки не разрешил, запретил, и все бы ограничилось долгими поцелуями, но сейчас ему кажется, что он умирает и жить больше не хочется. Красные губы двигаются дальше, постепенно, размеренно, заглатывают все больше и больше, а сердце Хосока падает все ниже и ниже. Такого он не ожидал, да даже не мечтал, но вот снова, снова Феликс делает контрольный выстрел - расслабляет горло. Так, как когда-то делал Хосок. Старательный ученик, можно гордиться им. Старший приглушённо стонет, прикрыв рот рукой. Так тесно и жарко, что срывает крышу, а стоять на месте практически невозможно, но он все ещё может трезво мыслить. Любое его движение неприятно отразится на Ликсе, и последнее, что он хочет, это причинить ему боль. Феликс будто знает опасения старшего, видит насквозь его желание толкнуться в податливый рот. Игриво прикрыв глаза, Ликс подаётся назад и выпускает из рта член старшего, а вслед за его губами тянется тонкая ниточка. - Хен, - опухшие красные губы шепчут, а голос тихий-тихий и чертовски хриплый, - Сделай то, что хочешь. И не даёт и слова сказать, снова обхватывает головку губами и ждет, приоткрыв рот. Хосоку все ещё это кажется неправильным, но голос совести затихает где-то на задворках здравого смысла, а ладонь сама тянется к длинным светлым волосам. Пряди путаются между пальцами, Феликс блаженно мурлычет, посылая вибрации, и это становится последней каплей. Хосок делает первый несмелый толчок и ощущение тесноты напрочь решает его дара речи, даже на стоны не хватает сил. Младший снова чувствует, что слегка не хватает воздуха, но терпит, это ведь все по его инициативе. Кроме всего прочего вид возбужденного и расслабленного хена действует не хуже мощного афродизиака, из-за чего неприятно так жмут собственные брюки. Жаль, что у них так мало времени. Грудь Хосока, обтянутая белой тканью рубашки, тяжко опускается и поднимается, цепляя взгляд Феликса. Шаловливо блеснув глазами, младший отнимает руки от чужих бедер и медленно ведёт их вверх, по торсу, цепляя пальцами пуговицы рубашки. Как бы он хотел прикоснуться губами к солоноватой коже и медленно наслаждаться ею. Позже, все будет позже, а сейчас ему остаётся только щекотливо ласкать торс хена руками и податливо приоткрывать рот, пытаясь сдавленно не стонать. О себе Феликс и не думает, Хосок на первом месте для него. Из зала начинает доносится громкая музыка, оповещающая о завершении перерыва, но ни Феликс, ни Хосок ее не слышат. Они слишком заняты друг другом, чтобы отвлекаться на другие вещи. Жар внутри все увеличивается, и Хосок немного запоздало понимает, что сейчас кончит. Он сильнее сжимает волосы младшего и пытается оттянуть, но тот упрям, как всегда, и лишь поднимает на хена озорной взгляд, в котором черти давно отжигают десятый танец подряд. Нет, он же не может... Блядский Ли Енбок со своим блядским ртом! Феликс сам, напрочь игнорируя чужую ладонь, насаживается ртом на член Хосока, и издает при этом слишком пошлые звуки с влажным причмокиванием. Это намного лучше всех порно, что скачивал Намджун. Кажется, Хосок готов самолично их удалить, ибо больше ничего в этом мире не способно его так завести, как это делает этот "бродячий" донсэн. Перед глазами рождается и взрывается новая галактика, а сам Хосок на несколько минут теряется, пытаясь прийти в себя после крышесносного оргазма. Феликс все ещё на коленях перед ним, облизывает припухшие губы, в уголках которых осталось немного белесых капель. И Хосок хочет себя придушить за это, предварительно извинившись перед младшим. Ликс поднимается на ноги, ощущая, как неприятно болит горло, и мысленно радуется, что сегодня им не нужно петь. Колени саднят, но младший и вида не подаёт, что что-то не так. Не сейчас, когда хен смотрит на него очень неодобрительно. - Тебе не понравилось, хен?.. - Феликс пристыженно опускает голову, не решаясь больше смотреть на старшего. - Глупый ты, Ликс-и, - несильно стукнув макушкой об стену позади себя, Хосок обессиленно прикрыл глаза, - Мне понравилось, но ты не должен в следующий раз себя заставлять. - Но, если я хотел? - упрямо заявляет Феликс, все-таки поднимая взгляд на старшего. Собственное возбуждение играет с эмоциями, мешая успокоится, в зале уже во всю возобновляется церемония, а ни у Феликса, ни у Хосока нет никакого желания возвращаться туда. Старший улыбается и, отлипнув от стены, подходит так близко, что у Ликса подкашиваются колени. - Сегодня вечером я научу, как правильно это делается, - шепчет Хосок ему на ухо, и, на миг коснувшись мочки губами, отстраняется и выходит из кабинки, давая Феликсу возможность справиться со своей проблемой. После его касаний и обещания — это не так уж и сложно. Сложно это дождаться окончания церемонии и наступления вечера. Очередной счастливый вечер, проведенный в объятиях любимого... В объятиях любимого.