Научи, как любить

Хосок, который всю свою сознательную жизнь считал себя заядлым холостяком, уж как-то быстро влился в русло новых отношений. И не сказать, что его это огорчало. Наоборот, в его жизни наконец-то появилась та деталь, которой так остро не хватало, будто последний кусочек паззла встал на свое законное место. Паззл, на котором изображено два ярких солнца. И ослеплённый их лучами и любовью, Хосок не заметил, как что-то начало меняться в их общей с Феликсом жизни. Да, не было больше только его жизни, он без раздумий разделил ее с очаровательным мальчишкой с таким потрясающим голосом, и теперь трудно представить их двоих раздельно. Хосок считает это априори невозможным, пусть даже они и проводят отдельно большую часть своего времени из-за работы, сердца их все равно стучат в одном ритме даже сквозь тысячи километров. Очень ванильно, он знает, но иначе никак. Именно поэтому Хосок никогда не боялся того, что однажды Феликс устанет от длительных разлук и попросит расстаться. От одной только мысли становиться больно и паршиво на душе, но этого не произойдет, ведь они оба взрослые и умные люди, которые, прежде чем строить такие сложные отношения, обсудили все, что может их ожидать. Как оказалось, не все, ибо Хосок уже вторую неделю подряд ломает голову в попытках понять причину резкой смены поведения младшего. Если раньше он ластился к хену везде где только можно и нельзя, даже там, где были камеры и бдительные операторы, никогда не отпускал его руки, и постоянно искал взглядом, после чего, поймав ответный, умилительно полыхал румяными щечками, то теперь складывалось впечатление, что их ничего и не связывало, кроме чисто деловых отношений двух айдолов разных агентств. Возможно, Феликс просто получил выговор от менеджера, и поэтому так себя ведет и пытается свести контакт при людях к минимуму. Раньше чаще всего именно Хосок получал за это от своих, поэтому он может понять расстройство младшего, но также они всегда делились друг с другом такими проблемами и вместе решали брать небольшой перерыв, дабы охладить «фансервисное пламя». Но в этот раз, кроме того, что Енбок ничего ему не сказал, он еще и за сценой напрочь игнорирует старшего. Подолгу не отвечает на звонки, не читает сообщения, отказывает в предложении переночевать вместе, а иногда и вовсе делает вид, будто не знаком ни с каким Чон Хосоком и что это не с ним он встречается вот уже как несколько месяцев. Старший упорно не давал себе паниковать раньше времени, пытаясь списывать все на загруженность Ликса, на его усталость, но скребущие на душе кошки напоминали, что даже в трудные минуты младший всегда был ему рад. Феликс как-то говорил, что с хеном ему легче преодолеть все и двигаться дальше, и это так сильно грело душу, будто внутри проснулось настоящее солнце. И сейчас это солнце меркло все больше и больше, загоняя Хосока во тьму. Без своего любимого донсэна и его улыбки было холодно и нерадостно, а внутри будто отобрали большую и важную деталь. Даже танцевальные связки давались намного труднее, будь то легкая Permission To Dance или же сложная Dionysus. Складывалось впечатление, будто Хосок вообще отказывался нормально функционировать без Феликса. И с этим нужно было что-то делать, в идеале поговорить и выяснить, где он совершил ошибку, чтобы незамедлительно ее исправить, но в последнее время младший все чаще списывал все на репетиции и усталость, отказываясь говорить вообще. И когда Хосок узнал, что это все было ложью, спасибо Чанбину, внутри что-то с глухим треском оборвалось, впуская внутрь непроглядный мрак, сотканный из отчаяния и страха. Он разлюбил его? Хочет бросить? Нашел другого или другую? Почему, почему он врет? Нет, нужно сохранять остатки здравого смысла. Феликс ведь не такой, он бы не стал так поступать с Хосоком, даже если б былые чувства прошли и не оставили ни следа. Тут что-то другое и Хосок решительно настроен это выяснить. А потом и отругать неразумного донсэна за то, что едва хена до ручки не довел. Выяснив у снова-таки Чанбина точное расписание и когда Феликс будет свободен, Хосок, предупредив лишь Чимина, который единственный был дома, отправился в общежитие младших, горя какой-то пугающей решимостью. Все знали очень хорошо, что не стоит злить Чон Хосока, но в данный момент он был зол лишь на себя, что так долго тешил себя иллюзиями, а не поговорил в первый же день странного поведения Ликса. Водитель припарковался около многоэтажного здания и, едва машина остановилась, Хосок выскочил из нее, не замечая никого и ничего вокруг. Он хорошо помнил, где находится комната Феликса, и знал, что тот предпочитает ни с кем ее не делить, чтобы потом без проблем устраивать ночные посиделки с любимым хеном. Сердце сжалось в страхе – вдруг младший даже слушать ничего не станет и просто выгонит его? Преодолевая лестничные проемы и на автомате кивнув проходящим мимо Чанбину и Чонину, Хосок и не заметил, как оказался прямо перед дверью Феликса. Пружина, сжимавшая сердце, расправилась, из-за чего оно начало стучать как бешенное. Только сейчас мужчина заметил, что все это время бежал, подгоняемый страхом. Вдохнув побольше воздуха, Хосок собрался и постучал в дверь, судорожно подбирая слова. Как-то до этого момента он и не думал особо над тем, что будет говорить. - Я ведь просил оставить меня… - как же давно он не слышал так близко этот чарующий голос, и вот теперь, наконец-то, его обладатель стоит перед ним, рывком открыв дверь и удивленно уставившись на незваного гостя, - Хен? Что ты тут делаешь? Феликс тяжко сглотнул, будто в горле пересохло, и большими, круглыми глазами уставился на старшего. Он явно не ожидал, что хен появится перед дверью его комнаты, все происходящее сейчас казалось просто сном, особенно для самого Хосока. Младший нервно опустил взгляд и закусил губу, теребя пальцами подол белой футболки. Это ведь та самая футболка с «94» и надписью J-Hope. И почему-то осознание того факта, что Феликс до сих пор ее носит успокоило и согрело Хосока, придав уверенности. - Мы можем поговорить, Ликс-и? – голос старшего звучал приглушенно и едва ли не шепотом, отчего Феликс вздрогнул и не нашел в себе силы отказать, лишь молчаливо кивнул и пропустил Хосока внутрь. Дверь захлопнулась, будто отрезая их от всего мира и оставляя лишь вдвоем. В груди проснулось желание, чтобы так было всегда, но сначала нужно решить одну, но судя по всему, большую проблему. Босыми ногами Феликс подошел к столу и начал рассеянно перебирать на нем вещи, страшась посмотреть на старшего. Чем же он так его обидел – вертелось в голове Хосока, все ведь было хорошо, не было никаких недомолвок и ссор, они оба ввели себя так, как и всегда, но в один день все просто изменилось, Феликс изменился, и не подпускал к себе ни на метр. Это были мучительные дни для Хосока, который будто жил в вечной ночи. Он слишком любит этого мальчишку, его улыбку, его объятия, его смех, и расстаться с ним будет очень и очень больно. - Ликс-и, у тебя все хорошо? – не выдержав гнетущей тишины, Хосок подошел ближе, отчего Феликс вздрогнул и поддался назад, столкнувшись со столом, рядом с которым и стоял. Было не слишком больно, но бок неприятно заныл. Только бы обошлось без синяка, - Осторожнее. Теплые ладони старшего бережно обхватили тонкие запястья Ликса и потащили за собой, усаживая на кровать, и сам Хосок присел рядом, так и не выпустив холодные руки младшего. Снова не следил за температурой и оделся слишком легко. Кто в середине осени расхаживает в футболке и шортах? Хотелось по привычке отругать Феликса, но Хосок понимал, что сейчас не время. Для начала нужно выяснить, что с ним твориться. - Ты в последнее время сам не свой, - руки крепче сжались, и только теперь младший заметил, что на автомате переплел свои ладони с ладонями хена, - Я волнуюсь за тебя. - Хен, ты любишь меня? – неожиданный вопрос Феликса выбил весь воздух из груди старшего. Младший впервые за весь разговор поднял на него взгляд и Хосок ужаснулся глубоким мешкам под его глазами и в целом уставшему виду. На бледных и худых щеках остались соленые следы от слез, а дрожащие губы, которые старший так любил целовать, были искусаны и явно не им, - Хен… Хосок отцепил свои ладони, чтобы затем притянуть к себе несопротивляющегося Феликса и спрятать в своих объятиях, нежно целуя его макушку. Он укачивал его, словно ребенка, ощущая, как ткань свитера становится мокрой от горьких слез. Феликс что-то бормотал, но его душили рыдания и полностью пропал дар речи в бессвязном потоке слез. Хосок успокаивал его, даже не пытаясь разобрать ни одно слово. Не сейчас, когда у младшего началась истерика. Он цеплялся руками за свитер так, будто его могли в любой момент оттащить от Хосока, и от этого сердце разбивалось. Он нуждался в нем, в его поддержке и уже очень давно, но старший лишь забился в свою скорлупу и надеялся, что все станет так, как раньше и без его вмешательства. Идиот. - Прости, - прижавшись лицом к белым прядям, Хосок вдыхал запах любимого шампуня младшего, - Прости меня. Я должен был прийти раньше. Феликс завертелся в его руках, сильнее сжав тонкий свитер хена. Он больше не плакал, лишь едва слышно всхлипывал, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Он сильный мальчик, но иногда и таким нужно выпустить на волю удушающие эмоции. - Ты пришел, и это главное, - голос охрип, губы отказывались двигаться, но Ликс продолжал говорить, потому что хен должен знать, - Мне было плохо без тебя… - Тихо, тихо, теперь я здесь, с тобой, и никуда не уйду, - в горле младшего снова образовался огромный комок, заставляющий одинокие слезинки катится вниз, - Хочешь, мы можем устроить себе каникулы, которые проведем только вдвоем, ты и я? Хосок был готов предложить все, что угодно, лишь бы поднять Феликсу настроение и вернуть его светлую, теплую улыбку. Он даже готов самолично идти к его менеджеру и упрашивать дать Ликсу выходные, хотя бы на два дня, ибо оставлять все так очень и очень плохое решение. Он наломал дров и должен все исправлять. В первую очередь эмоциональное состояние младшего, которому он так и не узнал причину. Вторая волна истерики прошла, так толком и не начавшись. Несколько раз всхлипнув, Феликс все же нашел в себе силы отпустить свитер Хосока и немного отстраниться, дабы без проблем заглянуть ему в глаза. Нежными движениями старший аккуратно стер дорожки слез и продолжил держать ладони на его щеках, ласково поглаживая их. Солнце, он держал в своих руках настоящее солнце, но оно не обжигало его руки, а лишь бережно согревало своим теплом и любовью. - Поделись со мной, - тихо попросил Хосок, заметив на искусанных губах тень улыбки, - Пожалуйста. - Я не знаю, с чего начать… - Феликс стыдливо отвел взгляд, поджав губы. Он знал, что причина, из-за которой он так себя вел, может показаться хену смешной и абсурдной, но не сказать он тоже не может, ибо не хочет. Он виноват в этом всем не меньше, чем Хосок, а может даже и больше. - Почему ты меня избегал? Менеджер был зол? - Нет, дело не в нем, - менеджер всегда не одобрял их взаимодействия на сцене, а на то что, что за ее кулисами, ему не было никакого дела, - Я просто принял близко к сердцу чужие слова. - Чьи слова? – Хосок напрягся, в голове мелькнула догадка, от которой хотелось просто взвыть раненным волком. - Фанатов. И догадка оказалась верна. Он, да и не только он, а и все, включая мемберов BTS, говорили Феликсу, что тот слишком много сидит в интернете. Это никогда к добру не приводило, и сам Ликс это знает. Он неоднократно сталкивался с хейтом и резкими высказываниями фанатов во всемирной паутине, и лишь единожды это коснулось его отношений с Хосоком, но совсем немного и давно, когда самих отношений еще и не было. Но тогда этот же самый хейт дал ему стимул и мотивацию, что и привело к нему старшего. Увы, в этот раз не все так радужно, как хотелось бы. - Ох, Ликс-и, - обняв младшего за плечи, Хосок прижал его к себе. Феликс и не сопротивлялся, покорно уложил голову на грудь старшего и, схватившись за его талию, абстрагировался от всего мира, слыша лишь стук чужого сердца. Это успокаивало. - Там не было ничего такого, - шмыгнув носом, начал Феликс, - То же, что и всегда. Будто бы мы лишь пользуемся вашей славой, пользуемся вами, и за спиной говорим ужасные вещи. - Настоящие фанаты сразу проверяют фейк это или нет, - пробормотал Хосок, уткнувшись в любимую макушку. - Но ведь есть и такие, кто готов поверить во что угодно, особенно, если кое-кто претендует на их любимого айдола… - Они угрожали тебе? – Феликс молчал, - Енбок? - Да, были и такие, - нехотя ответил младший, прижавшись теснее и нервно хихикнув, - Но не это главное. Некоторые стали утверждать, что я мешаю тебе быть с тем, кого ты действительно любишь, - и чем больше рассказывал Феликс, тем сильнее что-то давило ему в груди, - Говорили, что я лишь прикрытие… - Но ты ведь знаешь, что это не так, - Хосоку было больно лишь от того, что он это слышал, и страшно представить, какого все эти дни было младшему, - Феликс, послушай. Не имеет значения, что говорят хейтеры и завистники. Я говорил тебе раньше, скажу сейчас и буду говорить еще много раз – ты не замена, не прикрытие. Ты – самое дорогое, что есть у меня, и тот, кого я действительно люблю, тоже только ты. - Любишь? – Ликс поднял взгляд, в котором читалось столько доверия, но и в тоже время страха, - Ты любишь меня? - Люблю, - не задумываясь выпалил Хосок, - Я люблю тебя, Ликс-и. Все волнения предыдущих дней стерлись, словно их и не было никогда, и Феликс почувствовал, как с плеч скатывается огромный булыжник. Хватило всего лишь несколько слов для того, чтобы он поверил. Не нужно никаких доказательств, ведь то, что Хосок сидит сейчас с ним, рядом, и так нежно обнимает, уже многое доказывает. Они смотрят друг в другу в глаза и не могут оторваться, боясь, что, если отвернутся, все окажется сном. Это была самая короткая их разлука, всего лишь две недели, но определенно, она самая тяжелая и мучительная. - Я… - Феликс едва шевелит губами, но Хосок его слышит, ведь эти слова нельзя не услышать, особенно если они идут от чистого сердца, - Я тоже люблю тебя, Хосок-хен. И большее не нужно ничего, кроме яркой, счастливой улыбки младшего и его порозовевших щек, чтобы понять, что Хосок самый счастливый человек в этом мире. Феликс неуверенно придвигается ближе, садится на свои колени и едва-едва касается искусанными губами губ Хосока, испытывая при этом легкий страх. Он все так же обжигает своими касаниями, и от неожиданности охает, когда хен тянет его, усаживая на себя, но не углубляя поцелуй. Хосок просто хочет быть ближе, чувствовать его каждым сантиметром кожи, и залечивать небольшие ранки на губах своими. От скользящих по спине ладоней Феликс дрожит, будто осенний лист на ветру, и, не задумываясь, приоткрывает рот, впуская язык старшего, встречая его своим. От такой близости ведет, словно от алкоголя, но усиливать ее сейчас и портить все похотью кажется кощунством, и обоим не хочется переступать черту, которая давно стерлась между ними. Не сегодня. Все, что хочется сейчас, это лишь ощущать тепло друг друга и преодолевать пропасть, что возникла за время мучительной разлуки. Лежать под одним одеялом, переплетя конечности, лучшее лекарство от депрессии. - Еще раз перегнешь палку с заботой о Хюнин Кае, брауни тебе готовить будет он, - водя невесомо пальчиком по груди Хосока, сонно пролепетал Феликс. - Только если ты не перестанешь так много сидеть в интернете, - в ответ чмокнув макушку на своей груди, хохотнул старший, на что Ликс довольно зажмурился. - Договорились. А еще кое-кто мне обещал каникулы устроить. - Обещал, значит устрою. - Ты не шутил? – поднявшись на локтях, Феликс озадаченно посмотрел на расслабленного хена под собой. - С таким не шутят, - в этот раз чмок в щеку, - У меня нет пока особо загруженного графика, а у тебя есть еще время к камбеку. - Откуда ты узнал? - Секрет, - информаторов не сдают, так ведь? - А секрет случайно в союзе шипперов не состоит? – закатив глаза, Феликс улегся обратно на такую удобную грудь Хосока и зевнул, - Завтра солью его номер кое-кому. - Спи, солнце мое. - Хен, - получив в ответ сонное «м?», младший продолжил, - А ты правда меня любишь? Кажется, придется Хосоку это говорить еще как минимум неделю, но он и не против, особенно, если Феликсу нравится это слышать. - Я правда люблю тебя. - И я люблю тебя. Получать взаимный ответ тоже очень и очень приятно.